Форум » Фургончик маркитантки » Заходит мушкетер в кабак... » Ответить
Заходит мушкетер в кабак...
Dominique: Старые анекдоты на новый лад
Belle Fleur: Труппа Ла Моннэ дает представление на площади. Анри Лапен, исполняющий главную мужскую роль, восклицает: -Коня! Коня! Полцарства за коня! Из толпы зрителей раздается голос: -А осел не подойдет? Лапен, ни на мгновение не задумавшись: -Подойдет, сударь! Идите сюда! Гугенота Давида Сальбера пытают Теодор де Ронэ и Портос. Час, второй, третий...Отважный флейтист моряк не произносит ни слова. Наконец бретер, вытирая пот со лба, говорит королевскому мушкетеру: -Все, шутки кончились... Пора приступать к допросу третьей степени. -Это как? - недоумевает Портос -Ну...тут два варианта: либо заставить комедиантку Белль Флер исполнить одну из ее куртуазных арий, либо попросить вашего друга шевалье д' Эрбле спеть дискантом хорал. Навеяло этим и этим Антуан Дери, любуясь перстнем на пальце Саломона Шувре: -Откуда у вас такое кольцо, мэтр Саломон? -Мне комедиантка Белль Флер на прошлой неделе дала. - Поздравляю! Но кольцо-то откуда?
Теодор де Ронэ: Подходит Теодор к Вуатюру. Тот спрашивает: - Что, опять читали кому-то рондо? - Нет, - отвечает Теодор, - еще не успел. - А почему тогда глаз подбит? Вручая рукопись Вуатюру, Арамис стыдливо бормотал: - Не сочтите за труд, не сочтите за труд... Потом он горько жаловался, что Вуатюр его понял буквально. Арамис флиртует с мадемуазель д'Онвиль. — Итак, дорогая, что сказал ваш отец, когда узнал, что я поэт? — спрашивает он игриво. — О, вы знаете, сударь, он просто просиял! — отвечает она. — Думаю, что это чудесно, не правда ли, дорогая? — вдохновляется будущий священник. — Не думаю. Он обрадовался потому, что, когда недавно выставлял за дверь месье де Ронэ, выяснилось, что тот был бретером!
Анри д'Арленкур: Гости маркизы Рамбуйе возмущаются: – Почему, когда мы к вам приходим, ваш лакей так долго не отпирает дверь на стук? Маркиза томно: – Это чтобы вы сразу поняли, какой у меня большой салон. Диалог робкого неофита с Вуатюром: – А я стихи пишу… – Ну и как, получается? – Наполовину: писать получается, стихи – нет.
Мари де Сен-Савен: Ах, детектив, детектив и его участники... Антуан Лурмо задает очередной вопрос своему дяде, судье де Марверту: -Дядя Андре, нам в университете не объяснили, в чем отличие налога от наложницы. А ведь слова-то однокоренные... -Мальчик мой, проблема не стоит выеденного яйца: наложница – это когда вы, а налог – когда вас. Антуан Лурмо утешает графиню де Сен-Савен, нанявшую его в адвокаты: -Мадам! Не надо так волноваться: ваше дело простое, его легко выиграть. Вот я когда-то совершил наезд лошадью на пешего лейтенанта гвардии Его Преосвященства, - и ничего, оправдали! -Конечно! – восклицает графиня. – Ведь у вас был другой адвокат! Любовное письмо стряпчего Антуана Лурмо к дочери мэра Иветте Арсено прошу не кидаться тяжелыми предметами Глубокоуважаемая мадемуазель! Счастлив сообщить, что влюбился в Вас в субботу, восемнадцатого дня сентября месяца одна тысяча шестьсот двадцать седьмого года от P.X. Ссылаясь на встречу, состоявшуюся между нами в вышеупомянутую дату, осмелюсь предложить свои профессиональные услуги в качестве поклонника. Согласно статутам Римского права, Салернской грамоты и последним королевским эдиктам в области гражданского уложения, наша куртуазная связь будет подвержена испытательному сроку в течение трех месяцев и, в зависимости от степени достигнутой совместимости, может стать постоянной. По истечении испытательного срока последует длительная подготовка к установлению более близких отношений, что должно завершиться продвижением в статусе - из поклонника в мужья. Расходы на развлечения первоначально должны быть разделены между нами в равных долях. Позднее, основываясь на оценке Вашего поведения, я, возможно, возьму на себя большую долю расходов (если позволит мой глубокоуважаемый дядя-судья) Прошу Вас дать ответ в течение 3-х (трех) дней с момента получения настоящего письма. В противном случае это предложение станет недействительным без дополнительного уведомления об этом, и я начну рассматривать другие кандидатуры. NB! Буду искренне благодарен, если в случае Вашего нежелания принять настоящее предложение Вы передадите это письмо Вашей лучшей подруге. Искренне Ваш, Коленопреклоненный Молодой Человек. АУ-спойлеры для м-ль Белль Флер и ее партнеров Расплатившись с долгами и заработав денег на поездку в Париж, Мельхиор Ла Моннэ спрашивает свою дочь Белль Флер: - Что тебе привезти из столицы, дитя мое? - Привезите мне чудище для любовных утех! Герцог на мгновение теряет дар речи, но потом приходит в себя и ласково пеняет дочери: - Милая Белль, у тебя после похищения повредился рассудок, если ты просишь такого у своего родителя Белль покорно вздыхает: - Хорошо, батюшка, пойдем по длинному пути. Привезите мне цветочек аленький… Поговорив с комедианткой Белль Флер вечером 19 сентября, Пьеро возвращается в Горелый дом и бежит наверх, в комнату судьи де Марверта: — Ваша милость!!! Белль Флер хочет отравиться мышьяком! — М-мм..., - раздумчиво отвечает судья. – Насколько мне известно, мэтр Дарлю принимает сложные роды у графини в «Красном быке», аптека мэтра Пьера уже закрыта, а в Горелом доме противоядия нет. — Да при чем тут противоядие, ваша милость?! Вы скажите, где мышьяк раздобыть!
Теодор де Ронэ: Идет суд. Марверт обращается к графине де Сен-Савен: - Вы обвиняетесь в том, что отравили вашего супруга, мэтра Патара и мадам Патар. Признаете ли вы свою вину? - Но, ваша честь, когда я покупала мышьяк в аптеке, мэтр Пьер сказал, что мышей нужно травить с соседями.
Belle Fleur: Судья де Марверт говорит графине де Сен-савен: -После вскрытия тела вашего мужа в его желудке нашли такое количество мышиного сахара, которого хватило бы, чтобы отравить восемь человек! - Что поделать, сударь, мой бедный муж был неисправимым сластеной. Ампаро, Пьеро и Лапен сидят в караулке. Их по очереди уводят к судье де Марверту. Возвращается Ампаро: - Пятнадцать суток! Возвращается хмурый Пьеро: - Пожизненное заключение в Горелом доме! Лапен, радостно: - Вышка! Вас охранять буду... Пьеро, набравшийся юридических премудростей у своего покровителя судьи де Марверта, встречает комедиантку Белль Флер и требует, чтобы она сказала ему правду, одну только правду и ничего, кроме правды. - Хорошо, душа моя, - покорно соглашается Белль и замолкает. - Что в таком случае ты можешь сказать по поводу моего украденного фургона? - А что можно сказать при таких ограничениях? Антуан Дери возмущенно интересуется у Белль Флер: - Думали ли вы о своем почтенном отце, когда совершали кражу в апартаментах графа де Монтрезора? - Конечно, думала! Но ничего подходящего для него не нашлось. Десять лет спустя - Итак, подсудимая, вас уже в пятидесятый раз ловят на краже, - говорит судья де Марверт комедиантке Белль Флер. - Что же мне с вами делать? - А не устроить ли нам по этому поводу юбилейчик, ваша честь? ретро-анекдот Кардинал Ришелье – своему секретарю Доминику Шере: - Вы должны попробовать стать другим человеком! - Я уже пытался, Ваше Преосвященство: меня сразу же посадили в Бастилию за подделку документов.
Рошфор: Belle Fleur пишет: -Я уже пытался, Ваше Преосвященство: меня сразу же посадили в Бастилию за подделку документов. *ностальгируя* В Шатле, мадемуазель, в Шатле.
Ренар Труве: Господин Марверт устроил своему племяннику, Антуану Лурмо, экзамен на знание латыни. Перевирая латинские фразы, Антуан Лурмо случайно произнес заклятье и вызвал Сатану. И теперь бедный Сатана должен господину Марверту свою душу, бессмертие и кучу денег...
Антуан Лурмо: Приехав в Этре, Антуан Лурмо первым делом продал душу дьяволу, а на вырученные деньги купил себе место в раю.
Belle Fleur: Навеяло событиями в эпизоде "Ходячие мертвецы" по аналогии со знаменитой сценой из романа Виктора Гюго "Девяносто третий год" Отпустив маркитантку Ампаро, кардинал Ришелье выслушивает гвардейца Нуссака. -Ваше Преосвященство! - докладывает Нуссак. - Вот этот комедиант (кивок на Пьеро) зарезал ножом ларошельца, пытавшегося проникнуть на нашу сторону через подземный ход в часовне святого Николая. А эта дамочка (кивок в сторону Белль) насмерть забила камнем некоего поэта и оставила его гнить в часовне. Что с ними делать? Кардинал некоторое время внимательно разглядывает убийц и наконец выносит вердикт: - Этого - наградить орденом Святого Духа, выдать ему новую шпагу и женить на маркитантке: семейная пара шпионов вызывает меньше подозрений. А эту - расстрелять у Каменного моста. Впрочем нет, мушкетные пули нынче дороги, да и Его Величество все равно помилует посмертно...Отправьте-ка ее в Горелый дом к господину де Марверту: он лучше меня знает, как поступать в подобных случаях.
Belle Fleur: - Расскажите, сын мой, как случилось, что вы убили ларошельца в заброшенной часовне? – участливо спрашивает жонглера Пьеро кардинал Ришелье -Ваше Преосвященство, клянусь на Библии, что я его не убивал! -Как так? - Да очень просто: мы с Белль Флер зашли в часовню поговорить по душам, я вытащил яблоко и почистил его ножом, чтобы угостить подругу, а кожуру бросил на пол. Когда ларошелец появился из открытого люка, он случайно поскользнулся на кожуре и упал грудью на мой нож...И так восемь раз подряд. Навеяно закулисными делами и досужими размышлениями на тему, почему Закон писан не для всех Маркитантка Ампаро зашла в театральный фургон, удобно устроилась в углу и, поскольку делать ей в фургоне было абсолютно нечего, решила на досуге поразмышлять о том, почему Николь не появилась. Николь открыла глаза и посмотрела на маркитантку. «Так это ж моя верная подружка Ампаро!» - догадалась она, но ничего не сказала и снова прикинулась спящей. Она знала, что на доверенных лиц кардинала Ришелье безопаснее закрывать глаза.
Belle Fleur: Анекдоты с бородой, поэтому боюсь, что «вы зевать начнете, вот вам крест На пятом зубе и восьмом ребре» (Теодор де Ронэ) По этой причине убираю под кат В переполненном зале «Герба Аквитании» завтракают элегантная незнакомка и Теодор де Ронэ. -Мой отец-судья всегда говорил, что самый легкий и прямой путь к сердцу мужчины пролегает через его желудок, - изящно отставляя в сторону затянутый в перчатку тонкий пальчик и медленно опуская длинные ресницы на зарозовевшие щеки, говорит дама. - Ох уж эти судейские, - вздыхает бретер, ловя пальчик красавицы и нежно щекоча его усами, - Я открою вам свой профессиональный секрет, мадам: самый легкий и прямой путь к сердцу мужчины - восемь дюймов стали между ребрами. «Герб Аквитании». За столиком скучает прелестная незнакомка, к ней подходит Теодор де Ронэ: - Мадам торопится? - Мадам не торопится... - Мадам выпьет бокал вина? - Мадам выпьет бокал вина... Пьют вино. - Мадам замужем? - Мадам замужем... - Мадам могла бы сообщить мужу, что ее соблазнил незнакомый дворянин? - Мадам могла бы сообщить мужу, что ее соблазнил незнакомый дворянин. Шестнадцать раз подряд. - Шестнадцать раз?!! - Сударь торопится? Кардинал Ришелье выслушивает очередной доклад Теодора де Ронэ - В Этре все спокойно, Ваше Преосвященство. За последние три-четыре дня – никаких серьезных происшествий за исключением двух трактирных инцидентов: в «Трех поросятах» сломалась кровать, а у ворот «Герба Аквитании» - карета. В сущности – пустяки, настораживает лишь то, что каждая поломка влекла за собой обнаружение важных секретных документов. -Никак мне не дается ремесло шпиона, - в приливе откровенности жалуется Теодор де Ронэ кардиналу Ришелье. - Вы должны научиться состраданию и милосердию, подобающим этому ремеслу, - строго наставляет бретера кардинал. - В чем же они выражаются, Ваше Преосвященство? - В остроте лезвия, сударь. Пообщавшись с племянником три дня, судья де Марверт наконец начал постигать некоторые туманные обороты из сопроводительного письма своей сестры, мадам Лурмо. В том числе ему стал понятен смысл фразы, которую он ранее считал грубой стилистической и орфографической ошибкой: «Дражайший братец! У нас в Тулузе товар, а вам в Этре – капец» Навеяно последними переносами сюжетообразующих эпизодов в закрытый раздел. ценители сочинского преферанса поймут, в чем соль Поздней ночью 19-го сентября Антуан Лурмо возвращается в Горелый дом после допроса графини де Сен-Савен и сразу же поднимается наверх, в спальню дяди, чтобы доложить о результатах. Дверь закрыта на задвижку, из спальни слышны возбужденные голоса: -Hy что, Пьеро, может ляжете, наконец? - Я бы не хотел... - А я бы на Вашем месте легла, сударь! - Я б на твоем месте стоял, Белль: я вообще-то стоя люблю... - А я лежа! И вообще, это только лежа делают. - Ложись, а? Уже поздно. - Eще pано! - Договаpивайтесь быстрее, Пьеро: нехорошо заставлять ждать мадемуазель. - Ладно, легли. - Ложимся. - Оп-па! - Ух ты... - А это Вы поближе к себе положите, мальчик мой, не то запyтаемся. - Так. - Да. - А вот так. - Да! - И вот так! - Да-да-да! - Ох...Отдайтесь, мадемуазель! - Э, не тоpопитесь, Ваша честь. - Белль, да положи ты на него... - Ой! - Ффy... - Ух ты... - Hy вы даете... Ошеломленный стряпчий стоит столбом, не решаясь постучать. Пауза...Разговор возобновляется: - Вы с Пьеро доставили мне ни с чем не сравнимое удовольствие, мадемуазель - И я в полном экстазе, Ваша честь, от того как вы меня на мизере поймали - Рад стараться! Пьеро, мне два очка в пульку, себе четыpе в гоpy запишите. И мадемуазель Белль шесть вистов.
Теодор де Ронэ: Портос рассказывает Атосу: - Вы можете себе представить, друг мой, что наш любезный Арамис оказался вампиром? - Да что вы говорите, друг мой! Как вы это узнали? - Да вот, понимаете ли, воткнул ему в сердце осиновый кол — он и умер. Казнят Бутвиля за участие в заговоре. Он с обычной своей учтивостью просит палача: – Сударь, если вас не затруднит, подыщите, пожалуйста, мне плаху пониже! Палач, недоуменно: - Но, сударь, зачем? - Видите ли, сударь, мне случилось как-то быть заваленным при взрыве мины… Если моя голова с такой высоты упадет, то сотрясения мозга не миновать. Приходит Николь домой, застает Белль в постели с незнакомым мужчиной. В ярости кричит: - Только я отлучился, а ты! уже! с первым встречным! - И вовсе это не первый встречный, - возражает Белль, – первый встречный отказался. Палач, близоруко щурясь, просит Шале: - Господин граф, свистните, пожалуйста - я плохо вижу. Теодор рассказывает Рошфору: - До трех лет я думал, что меня зовут Заткнись.
Луи де Кавуа: - Правда ли, что мушкетеры терпеть не могут гвардию Его Высокопреосвященства? - Не могут. Но терпят. Очередная любовница де Ронэ возмущенно высказывается: - А ведь вы оказались не тем, чем я думала! - А чем вы думали? - с интересом уточнил бретер... Объявление на стене кабинета Марверта: "Сдавило грудь? Мучает боль в суставах? Беспокоит голод и бессоница? Подпиши признание." Приходит Лапен к Бутвилю: - Хозяин, дайте день отпуска и пару экю, а я расскажу, кто пустил слух, что вы сторонник гугенотов! — Нет такого слуха! — Будет! На второй месяц службы у кардинала Кавуа понял, что по-настоящему сложные романтические отношения - это когда ты уступаешь другу в борьбе за женщину не для того, чтобы сохранить дружбу, а чтобы спокойно дописать отчет...
Луи де Кавуа: Атос заступает на дежурство после страшной попойки. Бледный, лицо страдальческое, стенку подпирает... Капитан: - Сударь, как вам не совестно! Да если бы я пришел в таком состоянии, как вы, я бы себе пулю в лоб пустил! - Капитан... - скорбно глянул на него мушкетер. - Если бы вы были в таком состоянии, как я, вы бы промазали... - Мужчине не понять настоящей боли, - делится с подругой очередная красотка де Ронэ. - Они не знают, как это — когда ты решила не отвечать на его письма, а он их... не пишет! Рошфор, побывав в роли капуцина, долго не мог избавиться от новых привычек. И даже врываясь в жилище к каким-нибудь негодяям, иногда оговаривался: - Всем стоять, это окропление! Молитесь, чтобы я кого-нибудь ещё не причастил! Спорят Жюссак и Рошфор. - Граф, зачем вы столкнули этого шпиона с обрыва? Вы же обещали, если тот все расскажет, не причинять ему... - Я так и сделал. Нас он покинул целым и невредимым, а против тяги земной я бессилен.
Людовик XIII: Ночь. Стук в дверь. Тревожный женский голос: - Кто там? - Д'Артаньян, мадам! - Опять будете гадости говорить и ко мне приставать? - Конечно! - Подождите, найду ключик... Как выглядела бы семейная драма Атоса, случись она лет на пятьдесят позже. Граф де ла Фер вешает Миледи, она упирается и кричит: - По какому такому закону вы собираетесь меня вешать?! - Мы всех вешаем по одному закону. - Это по какому же? - Всемирного тяготения. Портос листает поваренную книгу. Увидел рецепт: "Возьмите стакан коньяка...". Дочитывать не стал, это блюдо ему сразу понравилось. Небольшая история из будущего Арамиса. Приезжает епископ Ваннский в бретонскую деревушку к местному священнику с инспекцией. Когда пришло время уезжать, уже стемнело. Арамис: - Позвольте мне заночевать у вас. - Да, монсеньор, дом мой маленький, убогий... - Это не имеет значения. - Да, но у меня только одна кровать. - Поместимся как-нибудь. И легли они спать. Наутро, только пропел петух, священник, сильно хлопая епископа ниже талии, кричит: - Мадо, вставай! Корову пора доить. Арамис, медленно поворачиваясь: - Графиня, что за манеры?!..
Теодор де Ронэ: В кабинете господина де Марверта. – А вы можете не хрустеть пальцами, а то я этого очень уж не люблю! – Не любит он, понимаешь ли... А ну, господин барон, говорите: кто ваши сообщники?! Или снова тиски подкручу! Ришелье читает проповедь: – Молитва и смирение, и Господь спасет вас от зла! – Ваше Высокопреосвященство, а зачем вам шпага, ведь Господь спасет вас тоже? – А это, сын мой, чтобы до Его прихода продержаться. Теодор: – Тем, кто верит, что я хороший, – спасибо! А тем, кто меня знает лучше, просьба – не расстраивать остальных. Король хочет совсем немногого – мира и покоя. Мира – себе, а покоя – Бэкингему.
де Тревиль: Возвращается Арамис в лагерь, Тревиль ему говорит: – Сударь, у вас бледный вид, вы нездорово выглядите, давайте вместе отдохнем, выпьем вина… Пойдите, пошлите вашего Базена за вином! Арамис вздыхает, сил нет, контузия, приятная усталость после встречи с Ампаро, хочется только спать. – Я так устал, господин капитан, целый день на ногах, даже ни разу не присел. Сжалился над ним Тревиль и заставил его присесть двести раз.
Людовик XIII: На привале Тревиль рассказывает шутку. Все солдаты, за исключением одного, смеются. - А вы, месье, почему не смеетесь? - А я из гвардии кардинала.
Луи де Кавуа: Людовик XIII Это прекрасно, Ваше Величество
полная версия страницы