Форум » Париж – жилища » "Не пользуйся словами, которые сами не знают, что они значат" - 16 июля, около половины десятого » Ответить
"Не пользуйся словами, которые сами не знают, что они значат" - 16 июля, около половины десятого
Жан-Марк де Каюзак:
Ответов - 9
Жан-Марк де Каюзак: Вернувшись в жилище лейтенанта де Брешвиля, Каюзак первым делом занялся раной Лапена, с облегчением удостоверившись, что вид ее куда более страшен, чем последствия. Удар пришелся вскользь и, если не считать сильного кровотечения, которое, впрочем, успешно удалось остановить, жизни Хитрюги ничто не угрожало. Оставив того сетовать над испоганенной новой рубахой, Жан-Марк вернулся к многострадальному письму, с содроганием подумав о том, что оно могло испачкаться, а значит, придется еще раз переписать его набело. Разумееется, мадам де Комбале стоила такого геркулесова подвига, однако лейтенант предпочел бы еще одну стычку с бандитами. Присев к столу, он с превеликим удивлением обнаружил, что его великолепная эпистола лежит точно на том же месте, где он ее и оставил. Что же, в таком случае?... Каюзак повертел в пальцах подобранное Лапеном письмо, края листка со сломанной печатью завлекательно распахнулись, предлагая ознакомиться с содержанием. Мадам де Каюзак никогда не учила сына не читать чужие письма, по той уважительной причине, что сама была совершенно неграмотна. До этого правила Жан-Марк дошел своим умом уже в Ренне, и не потому, что был слишком деликатен, а из-за того, что чужие секреты порой могли быть весьма... неудобными. Тем не менее, сегодняшний день был так насыщен странными событиями, что суеверному бретонцу это чужое письмо показалось едва ли не посланием свыше, которое лично для него обронил пролетающий мимо ангел. Наверняка, там есть знак - как быть дальше.
Лапен: Лапен тем временем погрузился в бездну скверного настроения. Плечо было туго перевязано остатками многострадальной баронской рубахи, и господин лейтенант, наложив повязку, сказал, что это царапина и вообще пустяки... Ага, царапина! Ага, пустяки! До чего же люди молодцы и герои, когда речь идет о дырках в чужой шкуре! Не в лейтенанта угодили клинком! Не его плечо как огнем горит! Не ему больно пошевелить левой рукой! И ладно бы еще пострадать на глазах у хозяина - так нет же, барона под окошком не оказалось. Совсем чужих прохожих грабили совсем чужие бандиты, чтоб и тех и других черти сожрали! Стоило ради такой ерунды просыпаться и бежать на улицу? Чтобы хоть немного сорвать раздражение на лейтенанте, Лапен поинтересовался с ехидной почтительностью: - Что, сударь, придется заново переписывать вашу глубокую любовь?
Жан-Марк де Каюзак: Жан-Марк придвинул поближе свечу и попытался разобрать содержимое письма. С первого же взгляда написанное показалось ему полным бредом, однако Каюзак разумно предположил, что это вполне может быть какой-нибудь иностранный язык. Сам он, помимо бретонского, никакими наречиями или языками не владел, а поэтому хитросплетение букв могло означать какое-нибудь архиважное известие, к примеру, на гасконском. Правда, лейтенанту никогда не доводилось видывать, чтобы кто-то портил бумагу не на латыни или французском, но он и не был таким уж великим грамотеем. На худой конец, оставалась вероятность, что он сам просто не в состоянии разобрать хитровывернутый почерк неизвестного отправителя. Каюзак так погрузился в размышления о сути подобранного Лапеном послания, что не сразу оглянулся на его голос. -Слава Богу, мое письмо в целости и сохранности. А вот здесь чертовщина какая-то. Ну-ка, взгляни, - гвардеец протянул письмо Хитрюге. Еще сегодня утром он бы рассмеялся в лицо тому, кто мог предположить, будто Каюзак станет делиться своими секретами с чужим лакеем, однако совместная работа над письмом к мадам де Комбале расположила лейтенанта к Лапену. Одна общая тайна у них есть, так и быть, пусть появится еще одна - а вдруг тот сможет посоветовать что-нибудь дельное?
Лапен: Беззвучно шевеля губами, Лапен трижды перечитал про себя недлинное послание, составленное из бессмысленных сочетаний букв. Парень пытался понять, кто же сошел с ума - он или неизвестный автор этой цидулки? Но признаваться в том, что он ни черта не понимает, Лапену было стыдно. В конце концов, он зарекомендовал себя редкостным грамотеем - и не хотелось падать в глазах лейтенанта. Наконец парень положил письмо на стол и заявил твердо: - Это, сударь, древнегреческий язык. Тот самый, на котором писали про стрелы Амура и прочую дамскую ерунду... Встретив вопросительный взгляд де Каюзака, Лапен поспешно уточнил: - Нет, перевести не берусь. Если бы я знал древнегреческий, был бы я сейчас магистром древних наук, а не слугой у гвардейского офицера...
Жан-Марк де Каюзак: -Древнегреческий, - страдальчески наморщил лоб Каюзак, - да чтоб им пусто было, этим грекам... Он поднес листок к самому носу, будто надеясь, что буквы все же каким-то таинственным образом сами собой перевернутся и сложатся в нечто удобочитаемое. -Очень интересно, что же можно писать вот так не по-людски. Вот, к примеру, счет от портного - это вряд ли. Да и любовное письмо лучше попонятнее, с Амурами, да на французском...
Лапен: - Да, - вздохнул Лапен, - древние греки этак писать друг другу не будут, потому как перемерли они, все до единого. Мне это знающий человек говорил, такой, что врать не будет... Он еще раз поднес к глазам загадочное письмо. - Может, сударь, они оттого и перемерли, что над такой галиматьей мозги ломали?
Жан-Марк де Каюзак: -Я бы их лично поубивал за такое, - Каюзака посетила гениальная идея перевернуть лист вверх ногами, понятнее письмо от этого не сделалось. -Древнегреческий! Вот ведь!... Он задумчиво почесал подбородок. Вывод напрашивался сам собой - письмо, написанное никому не понятным языком, явно скрывало в себе что-то, не предназначенное для посторонних глаз. Следовательно, его следовало предъявить человеку знающему.
Лапен: - Сударь, - опасливо окликнул лейтенанта Лапен (который уже успел поверить в собственные слова насчет древнегреческого), - вы б эту писульку десятый раз не читали, а не то как бы и вам не вымереть, храни вас господь и все святые... А давайте-ка мы ее приберем подальше - да и ляжем спать. Вон за окном дождь начинается - авось до утра никто никого у наших дверей резать не станет. А хоть бы и стали - нам что за печаль? Право слово, сударь, пойдемте-ка спать! И тоскливо вздохнул - такими сладкими были мысли о соломенном матрасе и недопитой бутылке вина...
Жан-Марк де Каюзак: -Сплюнь, - посоветовал Каюзак, однако последовал совету Лапена и аккуратно сложил письмо обратно. В самом деле, утро вечера мудренее, и сейчас уже ничего не решить, а вот завтра можно будет отправиться... вот вопрос, куда. У Каюзака не было приятелей, свободно болтающих на древнегреческом, и лейтенант сильно сомневался, что среди знакомых его знакомых таковые господа сыщутся. Как же быть? Жан-Марк мотнул головой, напоминая себе, что только что решил подумать обо всем этом завтра, положил загадочную записку под собственное письмо к госпоже де Комбале и со вкусом потянулся. -В самом деле, время позднее. Доброй ночи, Лапен. Эпизод завершен
полная версия страницы