Форум » Париж – жилища » Выгодное дельце, начало шестого » Ответить

Выгодное дельце, начало шестого

Гримо: Лавка г-на Бонасье

Ответов - 40, стр: 1 2 All

Вертер: А Вертер тем временем потерял дар речи. Брошенное вскользь замечание мэтра Буонасье о сомнительном происхождении шляпы подействовало на него, как гром среди ясного неба. Может быть, он шутил, милейший мэтр Буонасье – он любил шутить, когда занимался своим любимым делом. Но Вертер был художник, а стало быть, человек, наделенный богатой фантазией и болезненным воображением. Он вмиг представил себе, как мушкетер Его Величества короля пронзил насквозь длиннющей рапирой гвардейца его высокопреосвященства кардинала, как гвардеец падает и как прокатилась по земле его шляпа, которую в качестве боевого трофея унес практичный и расторопный слуга мушкетера. У этого слуги было невозмутимое лицо Гримо. А что, если этот гвардеец тяжелораненый лежит сейчас в постели, или того хуже – мертвый в горбу? Мысль о том, что он наденет на голову шляпу, хозяин которой, возможно, уже предстал перед Всевышним, показалась Вертеру, человеку чрезвычайно впечатлительному и суеверному, настолько ужасной, что у него разболелась голова. Но было бы не так печально, если шляпа достанется ему бесплатно. Хуже всего было то, что он уже практически обещал ее купить, будь она трижды неладной. Проклиная чего свет стоит свое тщеславие и неуместную торопливость, художник плюхнулся на стул, который очень кстати оказался с ним рядом, и о чем далее толковали Буонасье и Гримо не слышал. Когда последний вежливо поклонился ему, он рассеяно ответил на поклон, и провел изящной ладонью по побледневшему лбу, чтобы вытереть выступивший холодный пот.

Гримо: Не обладая способностью прозревать скрытое, приписываемой дельфийскому оракулу или кумской сивилле, Гримо, разумеется, не мог даже догадываться, какая драма разыгрывалась в это мгновенье в душе художника, а потому воспринял его молчаливый кивок как признак естественного желания не вмешиваться в идущий торг и, признавая в том известный здравый смысл, вновь вернул все свое внимание галантерейщику. – Поверьте, господин Бонасье, что я никогда не позволил бы себе щеголять в новой рубашке, оставив моему господину обойтись лишь одной парой перчаток – о нет! Забудем обо мне, я готов сойтись на трех парах перчаток для господина Атоса.

г-н Буонасье: - Две! - категорически заявил Буонасье, которому перчаток было до слез жалко. - Или можете идти с этой... этим головным убором к старьёвщику. Ломаного денье больше не уступлю, месье Гримо. Галантерейщик сложил руки на груди и вскинув голову выпятил подбородок, всей позой выказывая то, что он полагает, что торг здесь не уместен.


Гримо: Гримо мысленно вычел из шести экю, которые он заплатил за шляпу Лапена, четыре, которые стоили две пары любимых перчаток графа де ла Фер, снова глянул на выбранную им шляпу и, решив, что прибыль, получаемая им с этой сделки, его более чем устраивает, кивнул. – Перчатки как обычно, – уточнил он на всякий случай. Что галантерейщик тоже не прогадал, он не сомневался, но считать деньги в чужих карманах – дело бесполезное.

г-н Буонасье: - Перчатки - где обычно. - парировал Буонасье. - Выбирайте любые. Не то, чтобы он так уж доверял Гримо... Просто его господин производил такое положительное впечатление, что подозревать его слугу в краже... К тому же никто не мешает пересчитать перчатки позже. Приняв шляпу, галантерейщик повернулся к Виллему. - Ну вот, господин Вертер? Что с вами, мой дорогой? На вас лица нет!

Вертер: Когда Буонасье и Гримо договорились, Вертер немного пришел в себя. Он все еще продолжал проклинать свою опрометчивость и не хотел уже носить шляпу, которую так сильно желал заполучить несколько минут назад. Но еще менее ему хотелось нарушить данное слово. Деньги – дело наживное, в конце концов, он мог продать шляпу кому-то еще. А дружбой с господином Буонасье художник дорожил, так как последний был одним из немногих, кто поддержал его в трудный момент жизни, когда год назад он прибыл в Париж. Поэтому Вертер, собравшись духом, сказал: – Ах, дорогой мой мэтр Буонасье, спасибо вам за заботу. У меня был приступ анемии, ну, вы же знаете... но теперь стало значительно лучше. Разумеется, я куплю у вас шляпу. Меня беспокоит только эта пряжка – она, знаете ли, слишком… ммм… индивидуальная. Не всякому такая подходит.

г-н Буонасье: - Вот. - сварливо поддержал Вертера галантерейшик. - Я же говорил! А вы, месье Гримо, утверждали, что это ерунда. Ну откуда ваш господин мог взять такю шляпу с такой брошкой? Ведь не станет же он их подбирать после дкэлей, дай ему святой Георгий в них удачи, и вам не позволит взять! Нет, упаси Бог, я не спрашиваю, но мой клиент может б ыть уверен в ее законном у вас нахождении? Ах, что я? мсье гримо, прихватите вон те стаканчики. Буонасье рванулся за конторку, за сливовой настойкой.

Гримо: Гримо, тем временем успевший выбрать из указанного ему ящика две пары благоухающих миртом перчаток грасской работы, аккуратно сложил свои покупки на прилавке и извлек из хорошо знакомого ему поставца три стаканчика. – Дама, – сообщил он галантерейщику и его посетителю – время, проведенное за штопкой, было потрачено не зря. – Быть может, теперь она от нас отстанет. И, чувствуя, что излишние подробности могут лишь помешать воображению слушателей, верный слуга протянул один стаканчик художнику. – Гримо, – сообщил он. – К вашим услугам, сударь.

г-н Буонасье: Тем временем Буонасье со сливовкой был уже около Гримо и наливал напиток в стаканчики. Мэтр Вертер, кроме того что был соседом, являлся и постоянным клиентом.

Вертер: Дама! Вертер вздохнул спокойно и еще раз протер лоб. Значит, драка и смертоубийство тут ни при чем, а это самое главное. Если шляпа является победным трофеем, добыта она на совсем другом поле брани... Дама – это звучало гораздо лучше, чем покойник. Художник не совсем понял, что господин Гримо имел в виду, говоря, что она (кто?) «теперь отстанет». Все это ему было бы очень любопытно услышать, но Гримо был явно не расположен распространяться о делах своего хозяина. А жаль. Тем не менее, это вызывало уважение. Человек, который не болтает лишнего, всегда вызывает уважение. Поэтому Вертер с удовольствием взял предложенный Гримо стакан, в который мэтр Буонасье налил сливовый настой, и сказал: – Спасибо, сударь, примите мое искреннее почтение. Виллем Вертер, или просто Гийом, всегда к вашим услугам. Дорогой мэтр Буонасье - за ваше здоровье!

г-н Буонасье: А здоровье у мэтра, последнее время было не очень. То поясницу ломило, то ноги отваливались (что поделать - годы брали свое), хотя Буонасье, несмотря на свои вечные жалобы и нытье о скором разорении никогда не позволял себе жалваться на здоровье. Больной галантерейщик, это и не галантерейщик уже. Конкурентам только дай почуствовать слабину - вмиг без подштанников оставят. Так что тост Виллема был для него, что называется, "то что лекарь прописал". - Спасибо, месье Вертер. Я рад, что вам лучше. - вздохнул Буонасье, и, глянув на Гримо с некоторым сомнением, все же решился угостить и того. - А вы сударь, не желаете попробовать? В честь свершения сделки, так сказать. Жаба при этом Жака-Мишеля душила, но не так, чтобы очень.

Гримо: Гримо, знал бы мэтр Бонасье, меж тем тоже снедали сомнения. Время шло к шести часам, господин граф, хоть и не собирался появляться дома, мог послать за ним, а чем меньше господа знают о мелких делишках своих слуг, тем крепче спят и те и другие. Однако привычки господина не могли не повлиять на характер слуги, и вид и запах сливовой настойки галантерейщика вызвали в душе достойного Гримо чувства столь глубокие, что, если бы речь не шла о простом слуге, их можно было бы назвать душераздирающими. – Сердечно благодарю вас, сударь, – произнес он после недолгого раздумья, – с величайшим удовольствием присоединюсь к пожеланию господина Вертера вам и пожелаю вам обоим также долгих лет жизни и процветания в своем призвании. Он принял из рук мэтра Бонасье стаканчик и с наслаждением понюхал его.

г-н Буонасье: Буонасье, естественно, не обделил и себя, после чего поднял ответный тост. - Ну, быть нам здоровыми, врагам нашим - хворыми, женам - брюхатыми, а любовницам - богатыми. Быть добру! И опрокинул сливянку в рот.

Вертер: Вертер последовал его примеру и с удовлетворением почувствовал, как внутри разливается приятное тепло. Горячительное даже в малых дозах оказывало на него воздействие, он становился разговорчивым, непоседливым, в какой-то мере, даже суетливым. Недолго думая, художник взял сливянку у галантерейщика, налил себе и своим собеседникам (теперь уже собутыльникам) еще по стакану, опрожнил его со пожеланием всем счастья и неизменных успехов. Потом налил еще... От напитка, выпитого на голодный желудок, щеки его мгновенно порозовели, а в глазах появился не совсем здоровый блеск. — Ах, какой сегодня хороший день, — промурлыкал он. — Я счастлив... Милейший мой мэтр Буонасье, вы даже не представляете себе, как я счастлив. Сегодня я встретил... — Вертер на секунду запнулся, — достойного господина Гримо, которого ниспослало мне воистину само Провидение. Он поднялся и нетвердой походкой продошел к прилавку, на котором лежала щегольская шляпа с пряжкой в виде буквы «М». Вертер взял шляпу, повертел ее в руках, потрогал пряжку. Вдруг, его голову осенила одна идея. Повинуясь ей, он перевернул пряжку — получилось буква «W». — Первая буква моего имени, — пробормотал он довольно. Водрузив на голову шляпу, он повернулся к галантерейщику и Гримо — Ну-с, скажите, как мне шляпа? И во сколько она мне обойдется? Вертер хитро подмигнул мэтру Буонасье, словно надеясь, что он сделает ему подарок.

Гримо: Второй стаканчик сливянки последовал за первым так быстро, что у человека менее привычного к предобеденным возлияниям чем слуга господина графа де ла Фер несомненно зашумело бы в голове. Даже Гримо, принимая из рук господина Вертера вновь наполненный стаканчик, почувствовал, что губы его расползаются в совершенно неподобающей ухмылке – притом, что выпивку ставил никто иной как скуповатый мэтр Бонасье. – Отличная шляпа, – заверил он молодого человека, – хотя, гм, быть может, не к этому камзолу. Тут здравый смысл взял верх над непривычной словоохотливостью, и Гримо прикусил язык, не успев сообщить собутыльникам, что шляпа предназначалась для придворного, а костюм… к счастью, деликатность достойного слуги возобладала, и даже в мыслях он не последовал далее по этой скользкой дорожке.

г-н Буонасье: - Да, шляпа хороша, хотя мэтр Гримо прав, не под этот камзол ее надо бы. А денег я с вас не возьму, месье Вертер, у меня есть мысль куда лучшая. - сказал галантерейщик, задумчиво поглядел на бутылку, уже частично опустошенную, раздумывая о том, не пора ли её убрать, но потом решил, что для успеха сделки, которую он намеревался провернуть, художника нужно еще немного подпоить, и налил очередную порцию (стаканчики Буонасье держал маленькие, искренне веря в то, что алкоголь в малых дозах безвреден в любом количестве). - Вот вы, человек умный, образованный, эстет и гурман... Скажите, чего не хватает моей лавке, если смотреть на нее снаружи?

Вертер: — Хахаха, главное, чтобы шляпа сидела недурно, а камзол и штаны — дело десятое, клянусь всеми ангелами рая, они даже не нужны — с легкомысленным смехом ответил Вертер, поднимая стаканчик. Он хотел провозгласить очередной тост, но взял себя в руки. — Ладно, вам виднее... А на счет эстета и гурмана вы правы, мой дорогой мэтр Буонасье, — продолжал он, уже совершенно придя в себя. То, что говорил галантерейщик, чрезвычайно его заинтересовало, и он понял к чему тот клонит. — Можно было еще добавить сибарит и бездельник, но вы, как всегда, очень снисходительны и тактичны. А касательно того, что не хватает вашей лавке, я скажу — у нее, то есть лавки, нет хорошей вывески, по стать ее достойному владельцу. Надобно сказать, мне это всегда казалось вопиющей несправедливостью...

Гримо: Вывеска? Гримо потряс головой, тщетно пытаясь разогнать спиртные пары, и решительно поставил пустой стаканчик обратно на прилавок. Можно подумать, что у лавки сейчас нет вывески, да и при чем здесь, спрашивается, мэтр Вертер? Он что – художник? Как там Бонасье сказал? Человек умный, образованный, гурман и что-то еще непонятное – может, это и значит, художник? Все эти спотыкающиеся рассуждения про себя не помешали Гримо аккуратно запихнуть за пазуху приобретенные им перчатки, взять новую шляпу подмышку и, сняв с головы свою собственную, поклониться. – Премного благодарствую за угощение, почтенный мэтр Бонасье, – произнес он, – с вами одно удовольствие иметь дело, как я всегда это говорил. Если бы мои обязанности не призывали меня домой, я бы с радостью продолжил нашу беседу, но увы. Господин Вертер, счастлив был с вами познакомится и надеюсь, вижусь c вами не в последний раз. Позвольте пожелать вам успехов в ваших делах, дорогие господа. Тут он плотно сжал губы, словно опасаясь пропустить наружу еще хоть одно слово, отвесил еще один поклон и покинул лавку почти твердой походкой.

г-н Буонасье: - Ушел. - притворно вздохнул Буонасье. - Ну да ладно. А вы, мсье Вертер, совершенно правы, вывеска моя - барахло полное, но, помилуйте, с вашими-то талантами, просить вас малевать именно вывеску? Нет, нет, и нет! На это я пойти не могу, слишком высоко я ценю ваше умение. Но вот, знаете, если бы вы смогли изобразить на стене небольшую такую фреску на торгово-галантерейные темы... Буонасье искренне считал, что реклама - двигатель торговли. А похвастаться фреской на тот момент не мог ни один галантерейщик Парижа. Забегая вперед, следует отметить, что ван Стенберга он на это дело уговорил, хотя, безусловно, одной шляпой дело не обошлось. Получившеся произведение радовало парижан лицом и товарами господина Буонасье довольно долго - до дня взятия Бастилии, когда беснующиеся массы революционеров сожгли некогда принадлежавшую мэтру лавку. Впрочем, сам он к тому дню давно почил в бозе. Конец эпизода?

Вертер: Подводя итоги, можно было сказать, что от этой необычной сделки в выигрыше остались все — и достойный господин Гримо, который удостился молчаливой похвалы графа, и мэтр Буонасье, который отныне мог похвастаться тем, что ни у кого из парижских галантерейщиков нет такой шикарной рекламы, как у него. Но больше всех выиграл маэстро Виллем Стенберг. Да, да, уважаемый читатель, великолепная шляпа, которую приобрел художник, таила в себе множество загадок, которые впоследствии принесут ему немало неожиданностей. Но Виллем об этом даже не догадывался. Что случилось с ним, а также с достойными господами Гримо и Буонасье, читайте в последующих эпизодах. Оффтоп: Видимо, да :)



полная версия страницы