Форум » Париж – жилища » О женщины, у вас имен так много... 17 июля, около шести вечера, дом госпожи де Буа-Траси » Ответить
О женщины, у вас имен так много... 17 июля, около шести вечера, дом госпожи де Буа-Траси
Луи де Кавуа: Joves es domna que sap honrar paratge et es joves per bos fachs, quan los fa, joves si te, quan a adrech coratge et ves bo pretz avol mestier non a... Bertran de Born [more]Молода дама, знающая, как чествовать дворян, И добрые дела, ею творимые, делают ее молодой. Она остается молодой, когда у нее чистое сердце, И не рискует доброй славой и репутацией... Бертран де Борн Перевод не судите строго, он весьма коряв (([/more]
Ответов - 37, стр:
1 2 All
Луи де Кавуа: Несколько дворян без форменных плащей подъехали к дому госпожи де Буа-Траси, когда вечерняя прохлада едва-едва начала вступать в свои права. Полуденная жара сдавала свои позиции весьма и весьма неохотно, так что легкие дуновения ветерка приносили примерно столько же облегчения прохожим, сколько провинциальному дворянину скидка в один су при покупке испанского жеребца. - ...И помните, господа, - негромко продолжал Кавуа речь, начатую, по всей видимости, еще на Сент-Оноре. - Если Его Светлость действительно там, обращаться с ним будем, как с герцогом, но уйти от нас он не должен любой ценой. Если его там нет... Графиня славится гостеприимством, проведем время в приятном обществе и не без пользы. Она должна знать, где сейчас находится тот, кого мы ищем.
Люк де Жюссак: - То есть вяжем узлы вежливо, не забывая называть герцога "Ваша Светлость" и обращаться к нему на "вы"? - уточнил Жюссак, с неудовольствием вытирая перчаткой лоб: пыль прилипала к влажной коже моментально. - Надеюсь, у милейшей графини найдется что-нибудь прохладительное, иначе я рискую сдохнуть, едва переступив порог. Проклятый Париж!.. больше похож на кузницу в разгар рабочего дня, нежели на приличный город!
Луи де Кавуа: - Именно так, - согласился Кавуа, не уточняя, впрочем, с чем именно соглашается – то ли с тем, как нужно обращаться к Бэкингему, то ли с мнением подчиненного о столице Франции. - С хозяйкой дома ведите себя повежливее, мы же не королевские мушкетеры... Да и госпожа де Буа-Траси, как я слышал, женщина приличная. «И не станет травить верных слуг Его Высокопреосвященства, но на прохладительные напитки я бы все же не рассчитывал», - про себя закончил капитан. У ворот гвардия спешилась. Сильный стук в окованные железом деревянные створки должен был намекнуть местной прислуге, что лучше бы поторопиться с проявлениями гостеприимства, иначе незваные гости... Нет, не обидятся и уйдут (как бы ни был хорош подобный вариант развития событий для хозяев дома), но найдут иной способ навязать графине свое общество.
Люк де Жюссак: - Приличная? - переспросил Жюссак, спешиваясь. - Это по слухам или на самом деле? Надежда на что-то прохладительное, конечно, была примерно того же рода, что и мечта при виде красивой дамы, идущей под руку с супругом "Эх, я б ее!.." - то есть ничего невозможного при наличии определенной наглости и везучести, и, конечно, если капитан не ухватит за воротник и не потребует не позорить гвардию Его Высокопреосвященства. - Может, стоит кому-то с другой стороны зайти, с черного хода? - Жюссак припомнил, как в юности с приятелем порой улучшали свое благосостояние: пока один отвлекал внимание хозяев, другой, подобравшись с черного хода, лишал доверчивых чудаков пары-тройки ненужных им предметов. Сейчас же подобный маневр давал возможность убить разом двух зайцев: и перехватить в случае чего беглеца, и дать Люку возможность самому обеспечить себе прохладительные напитки, не уповая на любезность хозяйки дома. Конечно, о втором капитану знать не следовало.
Камилла: за некоторое время до описываемых выше событий Мадам де Буа-Траси, исколесившая весь Париж... ну почти весь... и морально вымотанная неожиданно нелегкой беседой с королевой, решив, что вполне заслужила небольшую паузу, приказала кучеру ехать к дому. - Эта жара... - будучи дамой приличной, графиня не стала говорить, что именно она думает о палящем солнце, но кто же подслушает мысли? К счастью, улицы Парижа были почти пустынны (кто ж в своем уме без особой надобности выйдет прямо в жерло печи?), и по прошествии совсем недолгого времени карета доставила Камиллу к дому. Туго стянутый корсет (Его Светлость постарался) напоминал орудие пыток, и придворная дама испытала почти наслаждение, когда опытные руки горничной ослабили шнуровку. Но даже в собственном доме насладиться покоем мадам де Буа-Траси было не суждено: если на стук в ворота она не обратила никакого внимания, то вбежавшую заикающуюся служанку, увы, проигнорировать не удалось. - Мадам, мадам, - девица в волнении теребила передник и бессвязно лепетала, - там... ой, там такое. Там к вам люди... Много... Они уже в нетерпении... На кухне челядь частенько судачила о злополучной судьбе кузины хозяйки, и даже последняя посудомойка боялась, что когда-нибудь что-то подобное случится и с графиней. И если на неожиданных визитерах не было плащей, суровый вид, который так свойственен "при исполнении" людям военным, явно показывал, что прибыли они отнюдь не со светским визитом. - Да говори же ты толком - у Камиллы перехватило дух, нечистая совесть нарисовала жуткую картину: закованные в кандалы (привидится же такое) мадам Бланшар и герцог Бэкингем, сопровождаемые кардиналом, стоят на пороге ее дома. - Впрочем, толку от тебя... Мадам де Буа-Траси досадливо махнула рукой и, на секунду задумавшись (какой смысл скрываться, если еще ничего не ясно), щелкнула пальцами: - Так впустите их! - и знаком приказала замершей в позе жены Лота горничной вновь (о, ужас!) зашнуровать ей корсет.
Луи де Кавуа: - Недурная мысль. Но если Бэкингем сейчас не в доме, выставленный у черного хода пост обязательно наведет его на дурные мысли, и наша засада потеряет всякий смысл, - негромко ответил Кавуа лейтенанту, пока они шли через двор и поднимались на крыльцо. Капитан не обольщался мыслью о том, что сейчас они в считанные мгновения задержат английского герцога и триумфально вернутся на Сент-Оноре. Скорее всего, впереди их ждал весьма нелюбезный прием, часы ожидания и безуспешные попытки разговорить графиню (перед внутренним взором Кавуа уже возник нетленный образ Жанны д’Арк на допросе в инквизиции). - Добрый вечер, - вежливо поздоровался капитан, едва гости предстали перед взором хозяйки. На губах его застыла извиняющаяся сдержанная улыбка. – Прошу прощения, что вторгаемся к вам без приглашения, но дела, увы, не ждут. Я хотел бы побеседовать с вами. Кроме того, мы прибыли сюда, чтобы послужить для вас защитой...
Камилла: Камилла подавила вздох облегчения (да, с кандалами я несколько погорячилась) и, поняв, что улыбается несколько шире, чем то позволяют обстоятельства, сменила выражение лица на вежливо-недоумевающее. - Добрый вечер, - графиня сделала небольшую паузу, демонстрируя, что теперь она в этом сомневается. - Мне? Защитой? Боюсь, вы меня с кем-то спутали, месье... Какая жалость, что от стужи в голосе мадам де Буа-Траси в комнате не стало прохладнее. Сейчас это не помешало никому бы из присутствующих. И хотя в доме можно было укрыться от палящего солнце, духота, проникшая, казалось, в каждый уголок, давала о себе знать и здесь. Испытывая вполне понятную злость от того, что вместо желанного отдыха ей придется уделить вниманием незваным гостям, Камилла демонстративно вздохнула: - Что ж, насколько я понимаю, не в моих силах запретить вам меня... охранять, - в голосе дамы послышалось ехидство, - значит, чем раньше мы поговорим, тем быстрее отпадет необходимость в... защите. Решение проблемы Бэкингема откладывалось теперь до непонятных времен, но, если не можешь изменить ситуацию, измени свою отношение к ней. "В конце концов, было бы гораздо хуже, если бы я решила укрыть Его Светлость в своем доме", - с нервным смешком подумала мадам де Буа-Траси и, повернувшись к Кавуа, гораздо более любезно, чем несколько минут назад, произнесла: - Следуйте за мной, месье. Я думаю, в другой комнате нам будет удобнее. Неожиданная покладистость графини объяснялась лишь тем, что после секудного размышления она пришла к выводу, что гораздо лучше будет, - лестью или хитростью, - выяснить, чему или кому (ах, кузина предупреждала об Арамисе) она обязана этим нежданным визитом. А проявить характер... это всегда можно успеть.
Люк де Жюссак: Жюссак оглянулся на капитана. Непростая дама, почти с восхищением подумал он о графине, двинувшись следом за ней. Демонстративное неудовольствие мадам де Буа-Траси никак не подействовало на лейтенанта, чья дражайшая родительница умела облить презрением ничуть не хуже. - Ваши распоряжения, капитан? - Жюссак вдруг сообразил, что звали, вероятно, совсем не его.
Луи де Кавуа: Кавуа коротко склонил голову, принимая приглашение хозяйки дома. Раз уж госпожа де Буа-Траси оказалась столь благоразумна, возможно, она и в дальнейшем захочет внять голосу здравомыслия и не пойдет против воли Его Высокопреосвященства. А воля эта была ясна как божий день – Бэкингему нечего делать в сердце Франции до тех пор, пока он жив и свободен. Обернувшись к Жюссаку, Кавуа негромко приказал: - Из дома никого не выпускать. Задерживать всех, кто сюда придет, будь то портниха или мальчик из свечной лавки. На вопросы слуг не отвечать. Расспросите их о недавних гостях графини. Вряд ли вам ответят, но вдруг найдется обиженный... Запугайте, посулите денег – пусть разговорятся. Внимательно осмотрите весь дом, и как можно скорее. Быть может, герцог где-то здесь. Бэкингема по возможности брать живым, но если не удастся... В любом случае, уйти он не должен. Отдав необходимые распоряжения и тихо надеясь, что гвардия в ретивости своей не превратит особняк де Буа-Траси в подобие античных руин, капитан двинулся следом за графиней.
Камилла: Путь из одной комнаты в другую не так далек, как бы того не хотелось мадам де Буа-Траси. Времени на размышления (а именно поэтому графиня и затеяла этот "переход") было отпущено не так много... Не много, но вполне достаточно, чтобы решить, как именно себя вести. Изображать радость и восторг от встречи с военными она не собиралась, да и выглядело бы это несколько странно (зачем лишние подозрения, которые могут возникнуть из-за неуместного радушия?), но и восстанавливать против себя визитеров - тоже не самая лучшая тактика. Держаться чрезмерно неприступно, не зная побудительных мотивов посетивших ее дом людей, - это, конечно, достойно, но несколько недальновидно. Поэтому, придерживаясь золотой середины, графиня предложила капитану присесть (придадим видимость светской беседы) и в ожидании посмотрела на незваного гостя. - Теперь мы одни, месье. И вы можете рассказать, чему я обязана столь пристальному вниманию. В голосе мадам де Буа-Траси было лишь вежливое внимание, не более. И только несколько напряженная улыбка могла бы выдать волнение женщины.
Люк де Жюссак: В отсутствие своего капитана Жюссак развил бурную деятельность. Расставив засады у входов, с оставшимися гвардейцами он прочесал первый этаж дома и перед тем, как приступить к остальным помещениям, решил исполнить вторую часть приказа: допросить прислугу. Через полчаса лейтенант Жюссак обзавелся головной болью и некоторым количеством сведений сомнительной пользы касаемо всех мужчин подходящего возраста и внешности. Оставив хорошенькую девицу, открывавшую им дверь, напоследок, Люк вытер пот со лба: сочетание угроз, убеждений и посулов утомляло и без давящей жары, спрятаться от которой было невозможно. - Как вас зовут, моя милая? - спросил он, втайне мечтая о стакане холодной воды или хотя бы о наступлении ночи и относительной прохлады. - Расскажите мне, кто обычно бывает у графини? Из мужчин... - уточнил он. - Лет тридцати - тридцати пяти.
Луи де Кавуа: - Вы обязаны этим вашему уму и дальновидности, сударыня, - мягко улыбнулся Кавуа, не подавая вида, что прислушивается к происходящему в доме. – Ибо только с умным человеком можно... договориться. Естественно, капитан не собирался рассказывать графине о том, что причиной его визита послужили вскользь оброненные слова маркиза де Мирабеля, которые ни в коей мере не могли служить ни доказательством, ни даже косвенным подтверждением вины Камиллы де Буа-Траси. Так, милый пустячок, из тех, которые грех пропускать мимо ушей. - И если ваш ум однажды подсказал вам ход, который показался вам выигрышным и полезным для вас, он непременно сделает это еще раз.
Камилла: Бойкая девица не так давно поступила на службу к мадам де Буа-Траси, но уже хорошо знала, что есть вещи, о которых можно судачить в кухне, есть те, о которые можно посплетничать и за пределами дома, а есть те, за болтовню о которых можно лишиться языка. Но какая служанка откажется перемыть косточке госпоже, если речь идет о делах амурных? Тем более, что долговязый собеседник был довольно мил, да и заниматься работой в такую жару хорошенькая Жаннет не торопилась. Поэтому она, сдув с щеки непослушную прядь, кокетливо спросила: - Жаннет Дюран, месье. Мадемуазель Дюран, - на всякий случай добавила она - никогда не знаешь, чем может закончится случайное знакомство - и с извечной женской любовью к сплетням поинтересовалась. - А зачем вам это знать? Ведь какое первое правило - сначала спроси, а потом расскажи... А, если нечего рассказать - придумай. Но пока оставим любительницу сплетен в покое и пойдем вслед за ее хозяйкой. К счастью для себя мадам де Буа-Траси и не знала о том, как развлекается сейчас ее служанка. Камилла, знакомая с театром лишь как зритель, чувствовала себя сейчас, как будто находится на подмостках. Впрочем, в каждой женщине живет актриса. - Признаться, я не понимаю вас, месье де Кавуа, - графиня улыбнулась, - если вы пришли для того, чтобы сделать мне комплимент, то вам это удалось. Но я не думаю, что капитан гвардейцев кардинала нуждался в целой армии лишь для того, чтобы нанести визит даме? Чтобы скрыть ехидный блеск, Камилла скромно потупила глазки - она совсем не собиралась облегчать собеседнику задачу, раз он к ней пришел, то пусть первым и скажет, что именно (не думаю, что это будет большим сюрпризом) послужило поводом для "светской" беседы.
Луи де Кавуа: - Увы, я пришел по делу, - согласился капитан, опустив витиеватости вроде «я бы с удовольствием пришел к вам только для того, чтобы отдать должное вашей красоте, но дела службы...» - Графиня, вы уверены, что вам нечего мне рассказать? Думаю, вы уже понимаете, что мы пришли сюда не зря и так просто не уйдем. Увы, не все интриги безопасны, и не всё король готов простить.... Полагаю, вы не желаете повторить судьбу прелестницы Шеврез. В размеренной речи Кавуа не прозвучало ни капли угрозы. С его точки зрения, высылка действительно была одной из тех вещей, которые лишены приятности напрочь, и он просто констатировал факт.
Люк де Жюссак: - Мадемуазель Дюран... - в задумчивости повторил Жюссак, заставляя себя вспомнить о деле. - Видите ли в чем дело, приказом капитана мне запрещено отвечать на любые вопросы. - Люк развел руками, изображая беспомощность. - Но мы могли бы договориться: вы мне сейчас расскажете все, что знаете, а потом, когда я уже буду не на службе, я отвечу на все ваши вопросы. Сейчас скажу лишь, что рассказав как можно больше, вы поможете графине выпутаться из скверной истории, в которую угодила из-за своего человеколюбия.
Камилла: О, мадам де Буа-Траси много могла бы поведать интересного… если бы захотела. Сейчас ее очень занимало то, что именно было известно месье де Кавуа: графиня была женщиной практичной и совсем не желала повторения судьбы своей кузины. Поэтому понять, чем именно вызван этот визит было достаточно важно: грешков (с точки зрения Его Величества и его первого министра) у придворной дамы было немало, о некоторых из них, вполне невинных, проявляя добрую волю, вполне можно было бы и рассказать, но вот о каких… Единственное, что она знала точно, так это то, что ее связь с герцогом Бэкингемом осталась тайной. В противном случае, эта беседа не имела бы даже видимости светской. - Месье де Кавуа, вы же понимаете, что каждому человек есть что скрывать, - Камилла приподняла бровь и вопросительно посмотрела на собеседника, - вы бы очень помогли и мне, и себе, если бы все-таки объяснили, в чем дело. Может быть, вас интересуют дела моего мужа? – во взгляде дамы мелькнуло еле заметная усмешка. – Увы, в этом случае я не могу вам помочь... А может вы пришли по делу несчастной мадемуазель де Куаньи? Так я все уже рассказала лейтенанту королевских мушкетеров. Речь мадам де Буа-Траси лилась неторопливо, словно беседа шла о вещах, которые не имеют никакого значения, но из-под ресниц она внимательно наблюдала за капитаном, пытаясь найти малейшую брешь в его полном спокойствии. Зато совсем по-иному протекала беседа у хорошенькой служанки графини. Будучи по природе девушкой словоохотливой, а на службе лишь развив эту черту характера, она, с удовольствием отложив все дела, напропалую кокетничала с месье де Жюссаком, и не исключено, что для того самым сложным оказалась проблема выбора рационального зерна из оживленной болтовни барышни. - Ой, да что я могу знать? – всплеснула она руками и тут же, противореча себе, добавила. – Всякому известно, что мадам де Буа-Траси – добрейшая женщина, а то, что про нее разные слухи ходят, так наговаривают. Вы не слушайте, месье, что злые языки болтают. Показалось Жаннетт или нет, но вдалеке мелькнул передник старшей горничной, а всегда полезно, чтобы вышестоящая прислуга слышала, как хвалят хозяйку. Но какая женщина откажется перемыть косточки другой, да еще и с явно заинтересованным ею кавалером? Скромностью мадемуазель Дюран не страдала, желая привлечь внимание военного, готова была рассказать, что было и чего не было. Она кокетливо улыбнулась и, даже не пытаясь скрыть любопытства, спросила: - А что за скверная история такая? Приношу извинения обоим собеседникам за некоторое неудобство в постах. Я постараюсь отвечать каждому в отдельности, но, увы, пока этого не получается.
Луи де Кавуа: Найти брешь в спокойствии Кавуа обычно удавалось только двум людям в Париже, и именно эти люди занимались подобными поисками реже всего. У Его Высокопреосвященства и отца Жозефа хватало иных занятий, куда более полезных для королевства. - Графиня, дела вашего мужа мне могут быть интересны только в том случае, если ваш муж выступает против короля и Франции, - спокойно пояснил капитан и вопросительно приподнял бровь, словно ожидая уточнений или дополнений со стороны своей очаровательной собеседницы. Впрочем, по этому поводу «я не могу вам помочь» уже прозвучало, поэтому гвардеец двинулся дальше. - Я ищу одного человека. И вы знаете, где он, - Кавуа неожиданно мягко улыбнулся графине. - Непонимающий вид не слишком идет вам, сударыня. Улыбнитесь и попробуйте убедить меня в том, что блестящая придворная карьера и жизнь в Париже вам по вкусу, ибо вы в шаге от того, чтобы все это потерять.
Камилла: Не знаешь что сказать - скажи правду. Не то, чтобы графиня свято придерживалась этого постулата, но и абсурдным его тоже не считала. Другой вариант, что правда бывает разная. Взвесив все "за" и "против", Камилла улыбнулась: - Как видите, месье, я последовала вашему совету, но, боюсь, что какой бы понимающий вид я не приняла, это ничего не изменит. Насколько я вас поняла, речь идет о мадам де Шеврез, и вы решили, что каким-то непонятным образом кузина из Тура может оказаться в моем доме? Ну что ж, капитан, ищите, - она, якобы в смятении, закусила губу и тихо добавила. - Мне на слово вы все равно не поверите. Весь вид придворной дамы показывал, что она знает больше, чем говорит. Но лучше кинуть кость и остаться впри дворе, чем замкнуться в молчании и отправиться в какое-нибудь захолустье. Никаких угрызений совести мадам де Буа-Траси не испытывала: кузина наверняка уже покинула Париж, а пусть уж лучше люди кардинала охотятся за опальной герцогиней, чем ищут английский след. Ведь в том, что не по внезапному капризу к ней пожаловали, она ничуть не сомневалась.
Луи де Кавуа: - Мне нет дела до мадам де Шеврез, - вежливо пояснил капитан. Камилла де Буа-Траси была очаровательной женщиной, к тому же он не ошибался, когда говорил о том, что она умна. Беседа, чего греха таить, все же доставляла удовольствие - особого рода, сродни удовольствию от шахматной игры с завязанными глазами, когда понятия не имеешь о том, какой ход только что совершил твой противник. Не то, чтобы Кавуа в самом деле не было никакого дела до родственницы госпожи де Буа-Траси. Он с интересом послушал бы последние новости о мадам де Шеврез, но... В другое время. Или, по крайней мере, одновременно с новостями об одном английском герцоге, которому с некоторых пор так милы стали французские просторы. - Я с удовольствием воспользуюсь вашим разрешением, - Кавуа не стал уточнять, что разрешение несколько запоздало и обыск в доме уже начался. – Помните, я говорил вам, что я здесь для того, чтобы защитить вас? Я не солгал ни единым словом – я пришел, чтобы защитить вас от вашей неосторожности. Мадам, вы должно быть знаете, как вы красивы. Такой красоте не место в Бастилии. Но если вы не захотите помочь мне, как я смогу помочь вам?.. Не дожидаясь ответа, Кавуа подошел вплотную к своей собеседнице и, глядя на женщину сверху вниз все с той же мягкой улыбкой, негромко поинтересовался: - Где Бэкингем?
Люк де Жюссак: - Я на службе, - напомнил Жюссак, ободряюще улыбнувшись девушке. Болтушка, явно мечтающая посплетничать о своей хозяйке, была просто находкой. - Но история и вправду скверная. Мы сейчас делаем все, чтобы ей помочь. Так что же, видели? Расскажите мне все... - Люк мысленно чертыхнулся: "все" могло быть слишком много. Оставалось надеяться, что девушка все же не станет упоминать о визите какого-нибудь курьера с год назад...
Камилла: Если бы мадам де Буа-Траси была простолюдинкой, то вскрикнула что-то вроде "Ого!", но, будучи особой голубых кровей, не могла позволить себе что-нибудь подобное. Поэтому она лишь пожала плечами и, постаравшись взять себя в руки, произнесла: - Месье де Кавуа, наверное, вы немного ошиблись. Здесь мой дом, а не Англия. Так почему вы решили, что я - французская подданная, могу знать что-либо об английском министре? Боюсь, капитан, вас, - намеренно или нет - это уж вам решать, - ввели в заблуждение. Камилла сочувственно улыбнулась и постаралсь выровнить сбившееся дыхание. Скрывая за обманчиво безмятежным видом свои мысли, она судорожно соображала, мог ли кто-нибудь увидеть ее в компании герцога. И в тот самый момент, когда она с облегчением осознала, что никто, кроме мадам Бланшар и Патрика не мог бы свидетельствовать против нее, придворная дама, чувствуя, как по спине побежала холодная струйка пота, вспомнила о баронессе де Брэ. Совсем иначе чувствовала себя хорошенькая Жаннет - ей ведь не грозили Бастилией. - Ой, сударь, да вы хоть бы намекнули, что вам надо! А то я начну рассказывать, а оно вам и не нужно, - горничная, стрельнув по сторонам глазками, тоном, выдававшем в ней заправскую сплетинцу, прошептала. - Если про любовников, то это к мне неизвестно. Сюда графиня... - и, почувствовал, что сболтнула лишнего, девица резко замолчала. За подобную информацию можно лишиться не только места, но и языка.
Люк де Жюссак: Жюссак еле сдержался, чтобы не встряхнуть резко замолчавшую красотку. - Сюда графиня не водит, верно? Она права, домой приглашать опасно... столько глаз. - Люк сочувственно покивал, припомнив, как это делала его матушка, обсуждая своего непутевого сына. - И с собой она наверное, берет самых проверенных людей? Ей есть кому довериться?
Камилла: Жаннет хихикнула: - Графиня? Доверяет? Разве что горничной и, может быть, кучеру. Только напрасно спрашивать будете, - в голосе девицы появились завистливые нотки. - Им за доверие хорошо платят. Служаночка воровато огляделась по сторонам: - Если бы мне так платили, то и я бы с вами не разговаривала. Неподалеку послышались чьи-то шаги, Жаннет резко побледнела и быстро добавила. - Да и рассказать-то мне вам нечего.
Луи де Кавуа: - А теперь догадайтесь, кто мог рассказать мне о том, что вам известно, где герцог, - предложил капитан, имея в виду испанского посла. При здравом размышлении, у Мирабеля не было особых причин вводить Кавуа в заблуждение (в данном случае), если же таковые причины и существовали, они были не видны, зато выгода от смерти или пленения Бэкингема была очевидна. В любом случае, называть мадам де Буа-Траси имя дона Диего капитан не собирался, но если она догадается... Это само по себе могло кое о чем говорить. - Как вовремя вы вспомнили о том, что вы французская подданная. Прошу вас, не забывайте об этом ни на миг в течение нашего разговора. Вы же понимаете, насколько высоки ставки. И понимаете, что либо я уйду отсюда по следу герцога, либо вы отправитесь в Бастилию, где этот разговор продолжится в иных условиях и с иными людьми. Тайное присутствие Бэкингема в Париже - прямое оскорбление Его Величества.
Камилла: Чтобы выиграть время, графиня издала легкий стон. Женщины - слабые создания и без лишних реверансов могут упасть в обморок, если им грозят Бастилией. Несмотря на довольно неприятную ситуацию, также, как и сегодняшним утром у тела злосчастной Марселины (Боже, как давно это было!), Камилла почувствовала несвоевременное веселье: ведь ее спасение от Бастилии заключается именно в том, что она будет все отрицать (были бы твердые доказательства, и беседа шла бы по-другому), и как раз признание того, что она сегодня провела (и как провела!) полдня сначала в поисках, а потом в и обществе английского министра - это самое глупое, что она могла бы сделать. Быть обвиненной в измене, более того, самой о том рассказать... Нет, капитан, может, я не настолько умна, как вы говорите, но и не так глупа, как, видимо, вы считаете. - Если вы решили меня запугать, - в голосе мадам де Буа-Траси зазвучали панические нотки... и нельзя сказать, насколько они были наиграны, - вам это удалось. Я не могу знать ни где сейчас находится герцог Бэкингем, ни имени того человеа, который возвел на меня напраслину, - Камилла облизнула пересохшие губы и пожала плечами. - Представьте, что в ваш дом пришел... хм... впрочем, неважно кто пришел, и сообщил вам, что вы вступили в преступный сговор с, к примеру, королем Испании. Вы знаете, что вы в этом не виноваты, но доказательств нет. Можно доказать участие в заговоре, но как доказать неучастие? Неужели вы это не понимаете, месье де Кавуа?
Луи де Кавуа: - Помилуйте, графиня, - воззвал капитан, с весельем охотничьего пса рассматривая свою собеседницу. – Я вовсе не прошу вас доказывать ваше неучастие в чем бы то ни было. И о преступном сговоре я ни слова не сказал. Так получилось, что вам известно нечто, что могло бы оказаться полезным мне… И я даже не стану интересоваться, откуда вам это известно. Это несущественно, право же. Более того, после встречи с герцогом я могу и вовсе не вспомнить о том, кто направил меня на верную дорогу. Разумеется, если вы сами того не пожелаете – Его Высокопреосвященство умеет быть благодарным.
Камилла: - Если бы все были так любезны, как вы, месье, - засмеялась графиня и пожала плечами. - Право, мне жаль вас разочаровывать, но... Не особо надеясь, что на военного подействуют ее чары, но решив, что хуже не будет, она подалась в сторону собеседника и, понизив голос, словно призывая его в сообщники, прошептала: - Возможно... только возможно, месье де Кавуа, что герцог Бэкингем в Париже. Но мне о том не сообщают, - с трудом удержавшись от слов "я же не королева Франции", мадам де Буа-Траси, с внезапной серьезностью посмотрела на капитана и негромко добавила. - Мне не хочется в Бастилию, как вы это понимаете, но я не могу рассказать то, чего не знаю... Она минуту помолчала и ровным голосом добавила: - Но может быть и такое, что я не придала значения тому, что видела или слышала. Но я не могу так сразу вспомнить, для этого мне нужно время, - она вздохнула и с той характерной хрипотцой, которую приобретает голос женщины, когда она... увлечена, спросила. - Но вы же никуда не торопитесь?
Луи де Кавуа: Кавуа, который вовсе не считал, что располагает неограниченным количеством времени, незаметно вздохнул и… Обаятельно улыбнулся. - Вовсе нет, - подтвердил он, - Я с удовольствием помогу вам вспомнить все, что угодно. Дело сдвинулось с мертвой точки, и капитан молчаливо порадовался, что графиня понятия не имеет о том, что все, происходящее сейчас в ее доме, чистой воды самодеятельность. Радовало только то, что у всех придворных рыльце так или иначе в пушку, и чем больше пуха, тем тише они себя ведут в случаях, подобных этому… - И как же я могу помочь? - задумчиво, словно бы сам у себя поинтересовался Кавуа, бережно поправляя прядь волос Камиллы, упавшую ей на лицо. – Не подскажете?
Камилла: Камилла негромко засмеялась. - Вы уже помогаете, месье де Кавуа. Теперь, когда вы смотрите не так грозно, - она потупила глазки - не графиня, а сама скромность, - мне стало гораздо легче. И делая вид, что нет ничего необычного в том, что капитан гвардейцев кардинала поправляет ей прическу, - в конце концов, он же прежде всего мужчина, а потом уже военный! - мадам де Буа-Траси задумчиво продолжила: - Как странно... Все-таки странно, что вы решили, что я могу знать что-то об английском министре, - она кинула быстрый взгляд на собеседника, - вот если бы вы хотя бы намекнули, откуда я могу это знать, мне бы это помогло... возможно, помогло... что-нибудь вспомнить.
Луи де Кавуа: - От английского министра? – любезно предположил капитан. – От герцогини де Шеврез?.. От… Ее Величества? Из луврских сплетен? Кавуа мог бы предложить еще десяток вариантов, ни в одном из которых не фигурировал испанский посланник. - Разве это так важно, сударыня?.. Главное в том, что вы сейчас участвуете в спасении чести французской короны. Вы не можете поведать мне то, чего вы не знаете, это верно. Тогда расскажите то, что знаете. Я же не спрашиваю, кто пытается сейчас организовать встречу герцога и Ее Величества, я просто хочу знать, где Бэкингем. Кавуа бил наугад, но если уж английский министр оказался в Париже, вряд ли он упустил бы возможность повидаться с королевой, - даже если это свидание было не единственной причиной его появления здесь.
Камилла: - Вы свято верите сплетням? - не сдержала иронии мадам де Буа-Траси. - Сдается мне, вы лучше меня знаете, где Его Светлость. Фраза, сорвавшаяся с губ графини, могла бы выдать ее с головой. Камилла почувствовала, что ее бросило в жар и, пытаясь сгладить впечатление, а также в надежде, что капитан не обратил внимания на оговорку, быстро добавила: - Во всяком случае, о визите герцога мне стало известно только из ваших слов. И ни мадам де Шеврез, ни Ее Величество, ни, тем более, сам английский министр мне ничего не говорили. Видимо, месье де Кавуа, я не пользуюсь таким доверием, как вы. Все-таки придворная выучка - великое дело. К мадам де Буа-Траси вновь вернулось самообладание. Конечно, она не могла похвастаться выдержкой своей кузины, но зато, в отличие от Мари, препочитала сосуществовать в мире... Даже с теми, кто находился в противоположном лагере. Поэтому она, не без колебания (при этом даже не пытаясь это скрыть, скорее, наоборот) произнесла: - Но я понимаю вашу тревогу. И даю вам слово, что, если что-то узнаю, сразу вам расскажу. Ведь речь идет о чести французской короны, - в последних словах не было ни капли лжи - по мнению графини, именно на рогах зачастую и держалась эта корона.
Луи де Кавуа: - Какая жалость, - с легким оттенком огорчения произнес капитан. – Как досадно… А я ведь действительно надеялся на ваше благоразумие. Странно, я предложил вам свободу, возможность сберечь доброе имя, а вы так настойчиво все это отвергаете. Казалось, Камилла, как придворная дама, очень хорошо должна была знать правила этой старой как мир игры. Сначала переговоры ведутся в тоне мирном, даже любезном, с соблюдением всех куртуазных правил. Потом появляется некто, требующий чинить немедленную расправу над врагами короны. Сейчас госпоже де Буа-Траси следовало бы испугаться, ибо Кавуа, единому в двух лицах, "доброго" и "злого", никак не хотелось обращаться к даме в другой ипостаси.
Камилла: "Как жаль, месье де Кавуа, что тогда, когда мы сталкивались в коридорах Лувра, я не присмотрелась к вам более внимательно", - огорченно подумала Камилла. Действительно, если бы на месте капитана гвардейцев кардинала сидел, к примеру, лейтенант королевских мушкетеров, графине было бы не то, чтобы легче, но как-то привычнее. - Я не понимаю, - с прохладцей, впрочем, не столь явной, чтобы вызвать раздражение собеседника, ответила она, - почему вы считаете, что незнание - значит нежелание? - и нервно пожала плечами. - Не могу же я придумать то, о чем не имею ни малейшего представления! Камилла с силой вонзила ногти в ладони - было от чего переживать: герцог Бэкингем томился в неизвестности у мадам Бланшар, Ее величество... впрочем, об этом можно подумать и позже, а разговор явно принимал не самый лучший оборот. - Я ничем не могу вам помочь, - с сожалением произнесла Камилла и гораздо более искренне добавила, - получается, что и себе тоже.
Луи де Кавуа: - Хорошо, в таком случае, я помогу вам, - огорчение в глазах Кавуа уступало место чему-то другому, больше напоминающему мягкую иронию. – Я сейчас уйду, графиня. Но… Разрешите мне как-нибудь навестить вас еще раз? Воплощение галантности, капитан осторожно взял собеседницу за руку (мимоходом отметив, как напряжена эта рука) и с коротким, но почтительным поклоном дотронулся поцелуем до тонких пальцев. - Увы, я ничего не смогу сделать для вас, если вы сами не захотите этого.
Камилла: Камилла не обманывалась истинной причиной покладистости собеседника, но, как бы не назови, - отсрочкой ли, передышкой, - но это было именно тем, что требовалось молодой женщине. Предпочитая расставаться друзьями или, хотя бы, не врагами, она ответила капитану еле заметным пожатием. Пожалуй, в этом жесте было больше благодарности, чем хотела то выразить графиня, но также легкое движением пальцев можно было принять лишь за банальное кокетство. - Месье де Кавуа, я буду счастлива видеть вас гостем в своем доме, - мягко ответила она (слабость - лучшее оружие женщины) и, усмехнувшись, продолжила, - и не только по долгу службы... И мысленно добавив, - особенно не по долгу службы, - почти безмятежно посмотрела на капитана.
Луи де Кавуа: - Благодарю вас, - улыбнулся Кавуа. – Ну что же, простите за беспокойство, графиня. Буду рад встретиться с вами при иных, более спокойных обстоятельствах. Откланявшись, капитан направился к двери. Следовало убрать гвардию из особняка, но оставить на улице наблюдателей, которые смогут проследить, кто навещает Камиллу де Буа-Траси и кого в ближайшее время захочет видеть она сама. Так офицер и поступил, начисто проигнорировав недовольство де Жюссака, которого оторвали от беседы с прелестной служанкой.
Камилла: Мадам де Буа-Траси, вставшая для того, чтобы проводить капитана, а, вернее, чтобы убедиться, что тот точно ушел, вернулась в комнату и почти без чувств упала в кресло. - Нужно предупредить Его Свет... - графиня осеклась, пусть ее дом - не Лувр, но она не доверяла и собственным стенам. - Нужно что-то делать, - уже более расплывчато продолжила она и потерла кончиками пальцев виски - в комнате, казалось, не было воздуха, а головная боль, верная спутница духоты, становилась просто нестерпимой. Поборов искушение, сказавшись больной, остаться дома, Камилла глубоко вздохнула и приказала вновь заложить карету. Эпизод завершен.
полная версия страницы