Форум » Париж – жилища » Сжимая синицу, ловим журавля. 17 июля, около половины третьего, день. » Ответить
Сжимая синицу, ловим журавля. 17 июля, около половины третьего, день.
Мария де Гонзага: Дом принцессы де Невер
Ответов - 31, стр:
1 2 All
Мария де Гонзага: После ухода Гастона Мария-Луиза вновь вернулась к печальных хлопотам. Не только грустные мысли одолевали девушку - честолюбивые занимали в ее головке сейчас гораздо больше места. И несмотря на такое прекрасное начало, каковым являлось внимание герцога Орлеанского, принцесса понимала, что без хорошего советчика, а скорее, советчицы, ей не обойтись. Но вот кому довериться? Кто, пусть и не забывая о своих интересах, тем не менее поможет ей в ее? Размышления Марии-Луизы были прерваны стуком подъехавшего экипажа, второго за этот день. Принцесса, проявив нетерпение молодости, бросилась к входу, лишь на лестнице, опомнившись, остановилась и, чуть не подпрыгивая на месте, стала ждать, кто же войдет в дверь.
Камилла: Не успел экипаж отъехать от дома мадам Бланшар, как графиня де Буа-Траси резко переменила решение. Лавка мадам Пикар подождет, не стоит там появляться, пока не будет ясно, насколько это безопасно... для жизни. Пара отрывистых фраз, недовольный рык кучера на какого-то зазевавшегося прохожего и Камилла, привычно откинувшись на подушки, прикрыла глаза. После бурного... разговора с месье Кеппелем ей больше всего на свете хотелось спать, но такую роскошь может себе позволить разве что бездельница прачка, но никак не занятая интригами придворная дама. Пусть отдых был весьма непродолжителен, но все же он пошел на пользу, как внешности, так и собранности графини, поэтому, в отличие от первого визитера, мадам де Буа-Траси сразу заподозрила неладное, увидев шмыгающего носом всегда невозмутимого дворецкого, заплаканные глаза какой-то горничной и уловив тихие рыдания, которые, казалось, издавали даже стены. Да и принцесса, стоявшая на самом верху лесницы, не выглядела образцом спокойствия. Камилла не смогла разглядеть выражение лица девушки, но даже поза Марии-Луизы выдавала ее напряжение. Графиня, не мешкая, со скоростью, которую только позволяли ее юбки, поднялась к принцессе и, на правах родственницы не тратя времени на приветствия, обеспокоенно спросила: - Ваше Высочество, вы так бледны! Что-нибудь случилось? Надо заметить, что перебирая во время подъема по лестнице возможные несчастья, мадам де Буа-Траси и подумать не могла, что день, начавшийся со смерти, смертью и продолжится.
Мария де Гонзага: - О, мадам, вы не знаете? - к удивлению Марии-Луизы, слухи в Париже иногда разносились с гораздо меньшей скоростью, чем ей казалось. - Матушка сегодня утром скончалась. Тут девушка запнулась и растерянно уставилась на графиню. Причиной этой растерянности было отнюдь не печальное событие, и даже не осознание некоторой своей беспомощности. За последние несколько часов принцесса испытала такую гамму чувств и эмоций, от печали, страха и растерянности до удовольствия и охотничьего азарта, что сейчас совершенно не понимала, что же она чувствует и какое выражение должно быть у ее лица. - Пожалуйста, пройдемте в гостиную, - Мария-Луиза поспешила развернуться и увлечь гостью туда, где пару часов назад принимала предыдущего визитера.
Камилла: - Увы, Ваше Высочество, я не слышала этой скорбной вести, - рассеянно ответила мадам де Буа-Траси, следуя за принцессой. Посчитав, что для молоденькой девушки будет совершенно излишним знать как причину незнания, так и то, чем именно она занималась вместо того, чтобы поддерживать родственницу, Камилла пыталась сообразить, как бы поаккуранее задать вопрос, от чего именно скончалась мадам де Гиз. На фоне произошедшего за последнее время, еще одна смерть выглядела довольно подозрительной. С другой стороны, герцогиня давно уже жаловалась на плохое самочувствие. Графиня тихонько вздохнула и подумала, что смерть необратима и ничего уже не поделаешь, но хотелось бы, чтобы случившееся не оказало сильного влияния на то дело, из-за которого она и посетила Лотарингский Дом. Впрочем, от того, как поведет себя Мария-Луиза и станет понятным, стоит ли она затрачиваемых усилий. Решив, что всему свое время, мадам де Буа-Траси с сочувствием посмотрела на принцессу, бледный вид и горящие глаза которой, вызывали некоторые опасения в рассудке девушки.
Мария де Гонзага: Мария-Луиза вошла в гостиную и, предложив гостье сесть, расположилась сама. Графиня де Буа-Траси наверняка доброжелательно расположена к ней, во всяком случае, неплохо. И лучшей первой слушательницы истории о том, как ей, принцессе де Невер, сообщили о смерти ее матери за завтраком у кардинала, возможно, предоставлено не будет. Если поверит она, то ничего не заподозрят и другие. - О, мадам. Это было так ужасно. Я узнала об этом за завтраком, на который была приглашена к Его высокопреосвященству, - Мария-Луиза уже отработанным жестом привычно уткнулась в платок. - Если бы я знала, то я бы ... ни за что не оставила ее одну в этой утро. Но она так настаивала на том, чтобы я все-таки отправилась туда...
Камилла: В мадам де Буа-Траси сейчас боролись два чувства: одно - вполне понятное сочувствие к девушке, потерявшей мать, второе же - совсем не христианская злость на обстоятельства. На Марию-Луизу у графини были вполне конкретные планы, но какой толк от девицы, когда она не способна услышать голос разума (да еще и чувство вины... вообще никуда не годится!). Шурша юбками, Камилла подошла к уткнувшейся платок принцессе и самым ласковым голосом, на который только была способна, произнесла: - Ваше Высочество! Видит Бог, я понимаю ваше горе, но все-таки надеюсь, что вы прислушаетесь к моим словам, - и аккуратно отнимая руки девушки, графиня продолжила. - Вас сейчас терзает сожаление в правильности своего поступка, но ведь отказаться от приглашения Его Высокопреосвященства было бы несколько необдуманно. Разница в возрасте между собеседницами была не такой уж большой, но за спиной Камиллы стоял ни с чем не сравнивый опыт придворных интриг, поэтому в голосе графини зазвучали назидательные нотки, сглаженные, впрочем, искренней симпатией. - Вы ничем не могли помочь мадам де Гиз, но нанесли бы при этом... хм... оскорбление первому министру (вот мечта!). Поступи вы по-иному... - молодая женщина сделала паузу и, тщательно подбирая слова, продолжила. - Иногда для достижения успеха необходима некоторая гибкость. И, прояви вы упрямство, могли бы потерять значительно больше, чем вы думаете.
Мария де Гонзага: Мария-Луиза с сожалением дала отнять руки от своего лица - теперь его выражение не могло остаться для графини незамеченным, а отражалась на нем настороженность и сомнение. Слово "успех", слетевшее с губ придворной дамы, немало порадовало принцессу - изображать раскаяние и полную погруженность в грустные мысли было больше не надо. - Вы правда так думаете? - как будто еще сомневаясь проговорила девушка, небрежно скомкав в руках уже надоевший платок. - Ведь я ничем не могла помочь, правда, а отказываться от завтрака с Его Высокопреосвященством и его племянницей было бы просто глупо и непредусмотрительно. Мария-Луиза оправдывалась перед собой и графиней, все более и более обеляя свой поступок и избавляясь от остатков угрызений совести. Разумеется, он был не последствием ее черствости или излишнего честолюбия, но только свидетельством ума и дальновидности. В конце концов, от ее действий теперь зависит положение всей семьи. - Да-да, - произнесла принцесса абсолютно уверенно и спокойно, - если ничто от тебя не зависит, то надо поспешить сделать то, что еще на что-то влияет.
Камилла: Может, Камилле это показалось, но в глазах принцессы мелькнуло облегчение. Да и быстрый переход от рыданий к полному спокойствию был несколько неожиданен. Теперь перед графиней сидела не безутешная дочь, а вполне уверенная (хм... и, по-моему, даже довольная собой) молодая женщина. Мадам де Буа-Траси уже немного другим взглядом посмотрела на Марию-Луизы и ее губы скривила легкая усмешка. - Совершенно верно, Ваше Высочество. И не стоит сокрушаться о том, что уже свершилось. Графиня вновь уселась в кресло и, расправив юбки, продолжила. - Я вижу, ваши первые шаги при дворе оказались удачными, - в доме, который сегодня посетила смерть, сказанное прозвучало несколько цинично, - раз герцогиня д`Эгийон почтила вас своим вниманием, - и, прикрыв лицо веером, Камилла добавила. - Я не думала, что она так быстро придет в себя.
Мария де Гонзага: Неизвестно, кто бы и как расценил циничное замечание придворной дамы, но Мария-Луиза восприняла их как своеобразный пароль: мадам де Буа-Траси не стала увлекаться сочувствием и явно дала понять принцессе, что можно перейти к тем делам, которые действительно стоят обсуждения. Девушка подняла на графиню глаза, в которых не было ни слез, ни печали, но только молчаливый вопрос: "Надеюсь, я правильно вас поняла?". Впрочем, Мария-Луиза повела разговор так, словно в положительном ответе и не сомневалась. - Может, она и не пришла в себя. Мне она сегодня показалась довольно нерадостной и погруженной в свои мысли. Принцесса вдруг осознала, что заполучить себе в наставницы, союзницы и подруги мадам де Буа-Траси было бы редкой удачей. Слухи о ее придворных успехах и цветущий вид явно должны были привести к подобному выводу. Разумеется, надо произвести на нее "правильное" впечатление, а для этого не помешает порадовать собеседницу чем-нибудь интересным. - Впрочем, после той отвратительной сцены действительно можно задуматься, - Мария-Луиза понизила голос до доверительного шепота и чуть сморщила носик при слове "отвратительный", хотя и произносила ее так, словно это было самое сладкое определение на свете, - я ведь присутствовала там, - в глазах принцессы зажегся хитрый огонек.
Камилла: "Кто бы мог подумать, - в очередной раз подумала графиня, наблюдая за Марией-Луизой, - воистину, принцесса - достойная дочь Лотарингского дома". Камилла еле заметным движением век подбодрила девушку и слегка подалась вперед. Хотя времени у нее было не так много, но какая женщина способна отказаться услышать достаточно новую сплетню, если не от непосредственной участницы, то, хотя бы, свидетельницы? Как водится, история обросла бесчисленными деталями и грех было бы упускать возможность узнать все из первых рук. - Насколько я знаю, дело действительно было не из приятных. Но до меня дошли лишь противоречивые слухи, - графиня облизнулась, предвкушая удовольствие. Тем более, что хитринка в глазах "безутешной дочери" обещала, что излишних реверансов в сторону племянницы кардинала ждать не обязательно.
Мария де Гонзага: Мария-Луиза почувствовала некоторое сомнение - все-таки ей предстояло посплетничать о мадам де Кобмале, которая хорошо отнеслась к ней, но быстро успокоила себя тем, что слухи могу оказаться в сто раз хуже действительности, которую она преувеличивать вовсе не собирается. Мадам де Буа-Траси скрывать свой интерес вовсе не думала, и девушка обрадовалась тому, что так правильно угадала с темой для разговора. - Поверьте мне, - принцесса важно кивнула головой, - герцогине было очень-очень неприятно. Представляете, прямо на галерее Лувра, где невозможно слова сказать, чтобы его не услышал десяток людей... Появляется девушка с видом самым растерянным... Герцогиня, добрая душа, обратилась к ней с предложением помочь, если та заблудилась, а та... Мария-Луиза на время замолчала, набираясь смелости: все-таки она никогда не шепталась о делах столь щекотливых со взрослой замужней женщиной, каковой ей представлялась Камилла. Но дороги назад уже не было - демонстрировать стеснение и щепетильность было более чем неуместно. Принцесса покраснела до самых кончиков волос и, зажмурившись, произнесла страшным шепотом, словно речь шла о тайне, по крайней мере, государственной важности: - ... а та говорит, что не нуждается в помощи той, что даже дорогу в монастырь никак найти не может.
Камилла: Лично самой Камилле мадам де Комбале не сделала ничего плохого, но одно то, что она приходилась племянницей кардиналу, наделяло это даму всяческими пороками. А в излишнюю святость, демонстрируемую вдовой, графиня никогда не верила, предполагая, что за этим скрываются грехи гораздо более страшные, чем те, что люди склонны выставлять напоказ. - Какой кошмар!, - деланно ужаснулась мадам де Буа-Траси, но довольная улыбка, которую она не стала даже и скрывать, говорила об обратном. – Интересно, кто же осмелился так оскорбить герцогиню? Камилла не особо заботилась о том, что вести подобные разговоры с юной девицей – не совсем правильно для заботливой родственницы. Но коль скоро в ее планах Марии-Луизе уготована определенная роль, нравственная невинность девушки будет явно излишней.
Мария де Гонзага: Слова "какой кошмар" прозвучали в ушах принцессы райской музыкой - графиня даже не пыталась скрыть своего интереса, а Мария-Луиза не имела ничего против того, чтобы поддерживать его. Зачинательница скандала не представилась, но старшая принцесса де Невер не могла не приложить всех усилий, чтобы исправить это досадное упущение. Свою дочь она ставить в известность не собиралась, но та тоже не преминула потратить свои силы и превратить незнание в осведомленность. - Она, конечно, не назвала свое имя, но мама не зря бывала в Лувре каждый день, от нее ничто не ускользало, - принцесса сделала театральную паузу. - Она не хотела меня посвящать, - девушка скромно потупила глаза, как бы не желая акцентировать внимание на собственных умениях, - но ... я его тоже знаю, - прямо говорить о том, что в основе ее знания лежит банальное подслушивание, Мария-Луиза не стала. - Ею оказалась, - следующая пауза у принцессы де Невер вышла не в пример эффектнее, - Селена Эскано. Мама сказала, что это чуть ли не крестница Ее величества, - глаза девушки вновь округлились, а голос совсем сошел на шепот. - Слышали бы вы, как разговаривала эта испанская аристократка. И Мария-Луиза, приблизившись совсем близко к графине, зашептала что-то про рясу и путь на небо.
Камилла: Если бы Мария-Луиза сначала рассказала о том, как именно оскорбили мадам де Комбале, а потом уже назвала имя обидчицы герцогини, это произвело бы гораздо большее впечатление на Камиллу. Теперь же ее больше потрясло имя, нежели само, хотя и весьма занятное, повествование. - Мадемуазель Эскано, говорите? - графиня даже и не пыталась скрыть блеск глаз, слишком уж странным было совпадение (пожалуй, все-таки нужно съездить в лавку мадам Пикар). Нисколько не сомневаясь в том, каким именно образом принцесса выяснила имя неосторожной девицы, и уж тем более совсем ее за это не осуждая (пожалуй, Ее Высочество не затеряется при дворе... с такими задатками), мадам де Буа-Траси уже начала прикидывать, что рассказ о случившемся будет весьма интересен Ее Величеству. Судя по всему, та и не знала о том, что именно ее крестница оскорбила племянницу кардинала (если вообще знала о случившемся). После слов королевы об ангелоподобной Селене это выглядело весьма и весьма забавно... если бы не было настолько ужасным. Камилла, не менее принцессы будучи любительницей театральных эффектов, прижала кончики пальцев к вискам: - Бедная, бедная девушка! Разве можно... - и, будто спохватившись, закусила губу и многозначительно замолчала.
Мария де Гонзага: Мария-Луиза с удовольствием отметила, что ей удалось не разочаровать придворную даму. Она изо всех сил пыталась скрыть свое ликование - явный восторг в подобных разговорах был бы излишним, так что она позволила ему проявиться лишь в блеске глаз и довольном румянце, которым пылали ее юные щечки. Последняя фраза графини вызвала в принцессе некоторое недоумение. - Почему же бедная? Она пожала плечами: бедной в данной ситуации была скорее герцогиня, но не могла же мадам де Буа-Траси назвать девушкой вдову. - Насколько я могла видеть, она говорила все эти гадости по своей воле. Или ... - Мария-Луиза постаралась проявить прозорливость, - вы думаете, что она сделала это по чьему-то наущению, стала жертвой обмана?
Камилла: - Жертвой обмана? - издала смешок графиня, но, вспомнив, где она находится, постаралась скрыть неуместное веселье. Впрочем, и принцесса никак не походила на безутешную сиротку. Совсем не походила. Придав лицу скорбное выражение лица (правда, не сильно в этом усердствуя), мадам де Буа-Траси понизила голос: - Не обмана, Ваше Высочество, - и сделала "страшные глаза", - ее зверски убили. Неужели вы не слышали? Наверное, сегодня говорить с принцессой о смерти было несколько жестоко, но Камилла, будучи не сильно чувствительной особой, приписала подобные черты и достойной представительнице Лотарингского дома. Тем более что, как выяснилось, для этого есть все основания.
Мария де Гонзага: - Не слышала, - прошептала в ответ принцесса, почувствовавшая себя вдруг очень неуютно. Количество сообщений об умерших, убитых или плохо себя почувствовавших оказалось слишком большим даже для Парижа. - И это может быть ... - сначала Мария-Луиза хотела сказать "месть", но сдержалась, признав, что это было бы несколько чересчур. - Может быть, ее использовали и убили? - ах! как сложно было воздержаться от миллиона вопросов сразу, подавить предательскую дрожь азарта в голосе, прикрыть заблестевшие глаза и напустить на себя томный вид. - Неужели это произошло в Лувре? - голос принцессы был спокоен, словно она спрашивала, не хочет ли гостья вина.
Камилла: - О, Лувр - не такое уж страшное место (если не считать пары-тройки трупов), - не желая, чтобы принцесса испытывала чрезмерный страх (для фрейлины... надеюсь, будущей фрейлины, это может быть вредно), поспешила успокоить девушку графиня. Впрочем, Мария-Луиза проявила себя весьма хладнокровной особой, но мадам де Буа-Траси хорошо помнила, что выглядеть и быть - совсем не одно и то же. И если уж ей, закаленной интригами придворной даме, было не по себе, что говорить о юной девице. Оставив без внимания скрытый в словах прицессы вопрос, графиня, помня, что времени у нее не так уж и много, вернулась к цели своего визита (если кончина мадам де Гиз не мешает вести светскую беседу, то разговору о деле это точно не помеха). - И я надеюсь, что у Вас будет шанс в этом убедиться. Если, конечно, мы правильно воспользуемся... - Камилла помедлила, подбирая слова, - открывшимися возможностями.
Мария де Гонзага: Мария-Луиза с восторгом посмотрела на графиню. В ее глазах читался вопрос: правильно ли она все поняла? У нее действительно появилась возможность убедиться в том, что Лувр - это ... впрочем, неважно, что, главное - это быть там, а уж мнение можно составить и собственное. Как прекрасно звучало "мы", вылетевшее из уст придворной дамы! - И что же мне, то есть нам нужно сделать, чтобы не упустить эти таинственные возможности? Я готова прямо сей... - тут принцесса осеклась, сообразив, что не только начинать бурную деятельность, связанную с чем-либо, помимо тех дел, которых требует присутствие в доме усопшего, "сейчас" не следует, но даже и намекать на свою заинтересованность является чем-то непристойным. Она чуть порозовела, но оправдываться не стала, не желая выглядеть жалко, как выглядит любой пойманный с поличным. - Я, кажется, чересчур увлеклась, - без тени смущения сказала Мария-Луиза, - ваше присутствие сделало чудо, и я совсем забыла отом, что случилось утром.
Камилла: Мадам де Буа-Траси сковзь ресницы наблюдала за принцессой и вспоминала, с каким трепетом она сама в первый раз переступила порог Лувра. Поддержка кузины в тот момент была просто бесценна, и вряд ли Камилла бы вступила на путь дворцовых интриг, если бы не мягкая поддержка герцогини де Шеврез. - Вы не увлеклись, Ваше Высочество, - графиня просто олицетворяла собой доброту и понимание (смерть уже необратима, а вакансия фрейлины, увы, может оставаться таковой очень недолго), - у вас... очень разумный подход, - осторожно добавила она, - лить слезы - это, конечно, полезно для глаз, но вряд ли мадам де Гиз одобрила бы это... в тот момент, когда есть возможность приблизить вас к августейшей особе. Дама еле заметно улыбнулась принцессе и, неожиданно сменив тон на более жесткий, произнесла: - Судьба (убийца - тоже в какой-то мере вестник судьбы) распорядилась так, что фрейлины Ее Величества покинули этот мир, - мадам де Буа-Траси промокнула платочком абсолютно сухие глаза, - а свято место пусто не бывает, - и со значением добавила, - а, если и бывает, то очень недолго.
полная версия страницы