Форум » Париж – жилища » "Два сапога - пара", 17 июля, около часа дня » Ответить
"Два сапога - пара", 17 июля, около часа дня
Мария де Гонзага: Дом принцессы де Невер
Ответов - 29, стр:
1 2 All
Мария де Гонзага: Разумеется, Марию-Луизу, чье положение при дворе было пока довольно неопределенным, волновало чужое мнение. И сразу заявлять о себе столь громким образом, каким, без сомнения, стало бы ее сегодняшнее появление в Бургундском отеле, было, мягко говоря, несколько рискованно. Но ... и выигрыш мог бы быть довольно ощутимым. Принцесса боялась посмотреть Гастону в лицо, выражение которого приводило на ум сравнение с пастью хищника, выследившего жертву. Такого нельзя злить и совсем опасно разочаровывать. Если бы кто-нибудь узнал, сколько мыслей с бешеной скоростью сменяют друг друга в этой хорошенокой головке, то был бы крайне удивлен. - Я пойду, если ... если мы сделаем так, что ... даже самые злые языки не смогут с уверенностью сказать, что с вами я, - выпалила девушка, плохо понимая собственную речь, и одарила принца взглядом, в котором читалось вечное женское восхищение мужским умом и вечный же женский призыв этот ум использовать.
Gaston d'Orleans: Отставив бокал в сторону и опершись обеими руками о подлокотник, Гастон буквально навис над девушкой. Его совсем не волновало, как все выглядит со стороны, что в комнату могут войти, да и даже то, что думает сама Мария де Луиза заботило его ничуть не больше, чем удачливого охотника мысли затравленной им лисицы. Месье был твердо убежден, что в этом дуэте он играет первую скрипку и вел себя соответственно. Восхищенный и даже зовущий взгляд принцессы мог и менее безрассудного человека пуститься во все тяжкие, что уж говорить о Гастоне... - Не узнать вас... Это невозможно, - обдавая девушку винными парами, прошептал он, и, будто поскользнувшись, уткнулся лицом ей в плечо, - но мы обязательно что-нибудь придумаем... Дайте мне пару минут, - не торопясь убирать голову и будто случайно касаясь губами ключицы принцессы, еле слышно пробормотал он.
Мария де Гонзага: Мария-Луиза тихо охнула и попыталась высвободиться, но деваться ей было в прямом смысле этого слова некуда. Позади была спинка кресла, сбоку его ручки, а броситься вперед значило бы заключить Гастона в объятия. Принцесса замерла, стараясь не шевелиться и даже не дышать. - Вы очень настойчивы, Ваше высочество, - прошептала она, кладя свои лодони на руки опирающегося о подлокотники герцога и зажмурилась от страха перед собственной смелостью. - Две минуты иногда пролетают быстро и ... они уже закончились.
Gaston d'Orleans: - Разве? - глухо проговорил Гастон. Стоять согнувшись - не самое привычное дело для наследника престола, но открывающиеся виды вполне компенсировали временное неудобство. От волнующей близости Месье думать не мог совершенно, но как в этом сознаться принцессе? Умудрившись выпрямиться, не убирая при этом рук, что потребовало ловкости балаганного акробата, Гастон, не отводя взглядя от лица Марии-Луизы, выдал первое, что ему пришло в голову. - Если будет густая вуаль... И вы будете сидеть немного в тени... и, в конце концов, кому придет в голову? - в голосе Месье зазвучали чуть просящие нотки и, от этого разозлившись, он отрывисто произнес. - Или у вас есть лучшая идея? Время уговоров прошло, пробил час заговора.
Мария де Гонзага: Губы принцессы слегка дрогнули в улыбке. Ее сложно было назвать искушенной в придворной жизни, но это не мешало ей понять, что надеяться остаться неузнанной - это проявлять слишком большую наивность. Слухи поползут еще до того, как она покинет театр. Ах, какие это будут слухи! Мария-Луиза даже зажмурилась от удовольствия. Вуаль или маска - не более чем дань репутации наивной девушки, которая должна смягчить сердца зрителей ее личного спектакля, а также не испугать принца, который в определенный момент может и задуматься над столь быстрым и легким ее согласием. Она дала себя уговорить, потому что приняла решение. Разумеется, упоминание баронессы и Анны де Тревиль сыграло в этом не последнюю роль. Она пойдет в театр, и ее одеяние "неизвестной дамы", да еще сопровождающей принца Орлеанского, заставит всех смотреть отнюдь не в сторону сцены. И именно она станет главной героиней завтрашних разговоров. Ее будут осуждать, жалеть ее неопытность, пытаться поучать, в общем втянут туда, куда она и стремится. А если ее все же не узнают? Что ж, ей придется позаботится о том, чтобы тайна не оставалась таковой слишком долго. - Ваше Высочество, - принцесса с восторгом смотрела на Гастона, - вы прекрасно придумали, но пусть это будет маска, - Мария-Луиза обожала карнавалы.
Gaston d'Orleans: Месье всегда считал себя человеком незаурядного ума, а то, что обстоятельства не дают ему проявить все свои способности, так это исключительно потому, что все равно никто не оценит. Дражайшей матушке не по сердцу то, что дорого младшему сыну: сама по натуре интриганка, она слишком переживает за любимого отпрыска, чтобы одобрить те или иные его замыслы. Людовик же... У Людовика совсем нет чувства юмора. На самую смешную шутку он только делает кислую мину и устраивает очередную выволочку брату. Придворные? Так им по должности положено восхищаться проделками Его Высочества - здесь Гастон вполне реально смотрел на вещи... И вот... Восторженный взгляд девушки, и не какой-нибудь сомнительного прошлого и настоящего особы, а невинной, как дева Мария, принцессы де Невер! Сколько мужчин попадалось и будет попадаться в смертоносную ловушку широко распахнутых наивных глаз? Его Высочество не стал исключением. Или просто это вино ударило в голову? Как бы там ни было, цель визита была достигнута, а то, что Месье и сам не заметил, как превратился из охотника в объект охоты, так не он первый, не он последний. Тем более, что дело разрешилось к обоюдному согласию. Гастон поднес руку девушки к губам и, повернув ладонью вверх, поцеловал нежное запястье. А затем испытывающе и одновременно поддразнивающе посмотрел на Марию-Луизу, размышляя, заметила ли она легкое прикосновение его языка. - Как вам будет угодно, Ваше Высочество, я буду счастлив видеть вас в любом одеянии, - и невольно облизнулся, представив принцессу в том виде, который действительно доставил бы ему... удовольствие.
Мария де Гонзага: Мария-Луиза чуть вздрогнула, не сразу поняв, что себе позволил Гастон, а поняв, густо покраснела то ли от стыда, то ли от удовольствия. Впрочем, размышлять на эту тему времени у девушки не было - к хлопотам, связанным с похоронами, прибавились другие - что же надеть вечером. Первые отражались грустью в глазах, вторые сквозили в мечтательной улыбке. Принцесса посмотрела на Месье, улыбка которого по-прежнему не теряла сходства с оскалом хищника. Времени до вечера оставалось еще очень много... - Значит, сегодня вечером я буду в маске ... Я надеюсь, что до вечера не случится ничего, что заставит меня изменить свое решение, - с некоторой тревогой сказала принцесса. Все-таки разговоры матушки с ее подругами, подслушанные ею, были ненапрасны - Мария-Луиза прекрасно знала, что любого мужчину, даже если это герцог Орлеанский, не должна покидать тревога, что дама может ускользнуть.
Gaston d'Orleans: Благородная бледность на лице девушки сменилась ярким румянцем. "Заметила, - Месье довольно усмехнулся - принцесса все больше и больше привлекала его внимание, - пожалуй, с ней будет... интересно". - Я надеюсь, что больше ничего не случится, - Гастон отошел от девушки и легкмысленно добавил, - у вас же была только одна матушка? После этой... незамысловатой шутки Его Высочество изящно поклонился и со словами, что будет счастлив сегодня вечером увидеть принцессу, довольный собой, отправился в Пале-Люксембург. Судьба мадам де Гиз навела его на мысль, что неплохо бы засвидетельствовать почтение Марии Медичи. Все под Богом ходим.
Мария де Гонзага: Мария-Луиза, оставшись вновь в одиночестве, позволила себе рассмеяться. Противный внутренний голос задавал вопрос, что же она будет делать, если подобный юмор Месье обратиться в ее сторону. "Придется научиться отвечать", - самонадеянно подумала принцесса, - "в конце концов, это лучше, чем скучать". Эпизод завершен.
полная версия страницы