Форум » Париж – жилища » Это ужасное чувство долга. 17 июля. Около половины третьего, день. » Ответить
Это ужасное чувство долга. 17 июля. Около половины третьего, день.
Мари де Лон:
Ответов - 29, стр:
1 2 All
Мари де Лон: Экипаж Марион катил в сторону дома, который занимал барон ди Сорди. Услышанная ею от мадемуазель Экуан новость о смерти этого итальянца сначала принесла куртизанке чувство освобождения: в последнее время он стал причиной некоторого ее беспокойства. Мадемуазель Делорм вела жизнь не только веселую, но и довольно расточительную, почему и не замедлили появиться долги и кредиторы, что, впрочем, мало заботило куртизанку, пока некоторое время назад она к своему неприятному удивлению не обнаружила, что все ее долги оказались в одних руках, и это были руки ди Сорди. Самым же неприятным было то, что итальянец не говорил о деньгах, лишь намекая на некоторые будущие услуги, кажется, несколько отличные от тех, которые можно бы было ожидать. И выражение его лица в эти моменты было довольно пугающим. Впрочем, Марион понимала, что мыслей барона ей уже не узнать, а вот где теперь ее долговые расписки, выяснить было необходимо. Именно поэтому около двух часов пополудни куртизанка постучала в дверь дома, совершенно не представляя себе, как она будет разговаривать с сестрой или племянницей Чезаре ди Сорди.
Виттория Корти: Вскоре после ухода Луизы Мирелли дом барона Сорди превратился, как и положено случаю, в обитель уныния и скорби, охваченную печальными хлопотами по приготовлению к похоронам. Он наполнился звуками причитаний, нарочито деловой спешкой прислуги, выполняющей поручения, хлопаньями дверей, приглушенными голосами. Слуги, не столько скорбевшие о самом хозяине, сколько о внезапно возникшей неопределенности в своей судьбе и перспективе в ближайшее время оказаться на улице без работы и крова (двум хозяйкам вряд ли теперь понадобится много прислуги в доме), уныло переговаривались. Плотно зашторенные окна погружали дом в полумрак. В воздухе мешались запахи нюхательной соли, валерианы, оплавленного воска свечей. Доктор, маленький седовласый старичок, выйдя от матушки, констатировал серьезное душевное расстройство на фоне произошедших событий. Взяв шляпу и трость, поданную лакеем, он обернулся к Виттории: - Мадемуазель, - многозначительно посмотрел он на нее из-под белесых бровей, - больной необходим покой. Надеюсь, вы меня понимаете? Поэтому все заботы, связанные с приготовлениями к похоронам, навалились на плечи Виттории, отодвинув временно переживания племянницы барона Сорди за свою судьбу на второй план. Казалось, весть о смерти барона опередила саму смерть. Не успела захлопнуться дверь за камеристкой королевы-матери, как посыпались нескончаемые визитеры: начиная от посыльных с цветами и письмами соболезнований и кончая агентами погребальных лавок, навязчиво предлагавшими свой товар: гробы и прочую ритуально-обрядовую утварь. Последних синьорина Корти приказала выставлять сразу и без лишних слов. Каждый звонок колокольчика у входной двери отдавался в груди у Виттории оглушительным набатом.
Виттория Корти: Тело барона Чезаре ди Сорди привезли из Люксембургского дворца ближе к полудню в экипаже королевы-матери. Карета въехала во двор, мрачно громыхая по булыжнику и остановилась у парадного крыльца. Бывшего хозяина, завернутого в покрывало, внесли в дом. - Ох, синьорина, горе-то какое. Пресвятая Дева Мария, кто бы мог подумать… Бедный синьор Чезаре, - затягивая шнуровку корсета, Кьяра между делом всхлипывала и крестилась, - Святой был человек. Архангелы на небесах гимны теперь ему поют, славят его добродетель. И у кого только рука-то поднялась, чтоб она у него отсохла, прости господи, в аду ему гореть вечно… С тяжкими мыслями о том, как и когда сообщить больной матушке о своем отъезде, Виттория отрешенно глядела в зеркало, отражавшее бескровную белизну ее лица, еще более подчеркиваемую черными кружевами траурного платья. Она почти не слушала причитания служанки. Не останавливаемая хозяйкой, та продолжала бы и дальше свои словоизлияния (не сказать, что Кьяра была в восторге от бывшего хозяина, но о покойниках говорят «либо хорошо, либо ничего», а поговорить Кьяра любила), если бы не дочь кухарки, заглянувшая в комнату синьорины сообщить, что «мадемуазель спрашивает какая-то дама». Виттория, услышав, что пожаловали по ее душу, испуганно обернулась. Время шло, и, если кто-то узнал о «маскараде»… Девушка ждала, что с минуты на минуту ее явятся арестовывать. Конечно, вместо дамы это должны были быть королевские мушкетеры или гвардейцы Его Высокопреосвященства, но нервы синьорины натянулись до предела. С волнением Виттория спустилась вниз. В вестибюле ее ожидала незнакомая молодая женщина, элегантно одетая и, по представлению девушки, очень красивая. Вопросительно оглядывая гостью, рассматривавшую гобелен на стене, итальянка гадала, чем был вызван визит незнакомки. Вежливо улыбнувшись обернувшейся на звук шагов женщине, Виттория тихо и неуверенно произнесла: - Вы ко мне, синьора? Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
Мари де Лон: В доме все, казалось, говорило о смерти. Марион, чей веселый нрав не позволял часто думать о подобных событиях, зябко ежилась, ожидая, когда к ней выйдет кто-нибудь из хозяек. Наконец раздались шаги. До самого этого момента мадемуазель Делорм не представляла, с кем ей придется разговаривать. Говорили, что барон живет с сестрой и племянницей, но кто знает, кого на самом деле ди Сорди привез в Париж под видом своих родственниц. В любом случае, куртизанка ожидала появления дамы, которой и надлежит принимать визитеров, и была удивлена, что к ней обращается девушка, чей бледный вид говорил о сильной растерянности. Быстро сообразив, что подобный расклад пойдет ей скорее на пользу, Марион улыбнулась почти заботливо и шагнула навстречу Виттории. - Я к вам и, представьте, с тем же самым вопросом. Могу ли я чем-либо помочь вам? - куртизанка неуверенно взглянула на дверь и продолжила. - Неужели вы сейчас одна ... в такой ... момент, синьорина Корти? - Марион непритворно ужаснулась, одновременно молясь про себя, чтобы имя, которое всплыло в ее памяти и которое она произнесла тоном как можно более уверенным, было верным.
Виттория Корти: Встречное предложение гостьи было неожиданным, но Виттория приняла его не более, чем за обычный знак учтивости. Вряд ли причина прихода незнакомки только в бескорыстном желании помочь. Еще больше смущало и то, что дама, уверенно назвав синьорину по имени, сама не представилась. Виттория рассеянно ответила, не до конца понимая, что незнакомка имела ввиду своим «неужели вы сейчас одна ... в такой ... момент» (по-видимому, присутствие в доме слуг не учитывалось): - В общем… да… Матушке нездоровится. Она у себя наверху... Простите, мадам, но, могу ли я узнать, кто вы? – как ни пыталась итальянка придать голосу ровный вежливый тон, в ее вопросе все же прозвучало плохо скрываемое настороженное любопытство. Продолжая теряться в догадках о личности посетительницы, синьорина Корти не спешила приглашать женщину в гостиную, ожидая, что та для начала все-таки назовет свое имя.
Мари де Лон: - Ох, простите, но я пребываю в такой растерянности, что даже забыла представиться. - Марион всплеснула руками и ее лицо приняло извиняющееся и чуть смущенное выражение. На самом деле она осталась довольна началом разговора - судя по тону, Виттория даже не догадывалась, кто перед ней. Иначе выражение настороженности дополнилось бы выражением неприязни. Конечно, было бы странно предполагать, что синьорита узнает парижскую куртизанку в лицо, но никогда нельзя точно знать, кому и в чем доверился твой кредитор. Называть свое имя мадемуазель Делорм не будет: даже убитая горем и плохо разбирающаяся в займах девушка (а еще неизвестно, так ли это) быстро сообразит, что долговые расписки - это возможность получить деньги, которые ей наверняка очень сейчас нужны. К тому же грех не попытаться получить свои расписки, не отдавая за них ничего. Марион слабо и почти просяще улыбнулась. В голове вихрем носились имена - следовало выбрать то, которое произведет впечатление, но с хозяйкой которого ее собеседница вряд ли имела счастье встретиться на достаточно близком расстоянии. - Графиня де Буа-Траси. Ваш дядя ничего вам обо мне не рассказывал? - Марион прямо посмотрела на девушку и, не дожидаясь ответа, добавила. - Я бы хотела с вами поговорить. У меня вопрос очень деликатного характера, - куртизанка многозначительно обвела взглядом окружающее пространство, как бы давая понять, что их пребывание в передней несколько затянулось.
Виттория Корти: Стало быть, перед Витторией знатная дама, возможно, приближенная ко Двору. Синьорина Корти не без содрогания вспоминала свой вчерашний «выход в Свет». И теперь все, что могло быть близко или отдаленно связано с ним, настораживало предчувствием новых неприятностей, завязанных на интригах. По крайней мере, перед ней стоял не королевский мушкетер, и это было уже само по себе неплохо. Но дело, не терпящее отлагательств… накануне похорон… Должны быть серьезные причины, объясняющие такой визит. Виттория, в свою очередь, внимательно посмотрела в заметно взволнованное лицо собеседницы. - Нет, к сожалению, дядя ничего о вас не … - зазвонивший колокольчик остановил девушку на полуслове, заставив обернуться к двери с таким видом, словно из нее, как из табакерки, должен был выскочить сам черт… Бежать. Как можно скорее. Пока не поздно… Всего лишь посыльный. Лакей передал письмо. Что в нем? Опять «предаемся скорби», «будем помнить вечно», «святой был человек»… - Прошу, мадам, пожалуйте в гостиную. - обратилась Виттория к женщине, понимая ее намек (деликатные вопросы в дверях не обсуждаются), - Я внимательно выслушаю вас, как это сделал бы … дядя. И постараюсь помочь, если это будет в моих силах. Девушка старалась не показать своих чувств. Но на последних словах голос все же дрогнул еле уловимой нотой печали. Кто, как не сама Виттория, сейчас нуждался в помощи, которую ждать было особо не от кого. Драгоценное время неумолимо утекало, как песок, оставляя все меньше шансов на спасение. Но чувство вежливости и долга обязывало…
Мари де Лон: Выбор первого пришедшего на ум имени оказался удачным - девушка не знала его обладательницу, но оно все же произвело на нее правильное впечатление. Во всяком случае, беседа перешла из прихожей в гостиную. Какими бы ни были эмоции и чувства, владеющие в данный момент Марион, она заметила, что Виттория взволнована даже больше ее. Впрочем, это наблюдение не очень удивляло. Наверняка эта юная девушка жила под крылом барона, и столь неожиданно возникшая, да еше при таких обстоятельствах, необходимость что-то решать самой, ее не обрадовала. - О, от вас не требуется ничего, что бы отняло у вас много сил и времени, - Марион мягко улыбнулась. - Иначе я бы никогда не осмелилась потревожить вас в момент, когда вы скорее нуждаетесь в помощи, чем склонны предлагать ее, - куртизанка замолчала, как бы колеблясь перед решением довериться, на самом же деле обдумывая свои дальнейшие слова. - Этот разговор должен остаться между нами. Я решаюсь довериться вам, как доверилась вашему дяде, который не подвел меня, - Марион взглянула на Витторию, как бы в робком ожидании подтверждения своим надеждам Последнюю ее фразу трудно было бы назвать неправдой - жизнь, точнее смерть, не дала барону ди Сорди возможности подвести ее.
Виттория Корти: Понимая, что разговор не должен коснуться чужих ушей, Виттория прикрыла дверь комнаты. Болтливость не была отличительной чертой характера синьорины Корти. До сей поры не искушенная интригами, она считала недопустимым делиться чужими тайнами с кем бы то ни было, равно, как и не умела извлекать из них маломальскую выгоду. - Я обещаю, что наш разговор не покинет этих стен, - серьезно ответила девушка. Ее щеки тронул легкий румянец, а взгляд, как и помыслы, был искренним. И чтобы слова прозвучали более убедительно, добавила: - Не сомневайтесь, мне вы можете довериться так же, как доверились бы дяде.
Мари де Лон: Судя по тому, что девушка не была удивлена, услышав имя графини де Буа-Траси, якобы близкой знакомой ее дяди, она не была в курсе дел барона, а значит, можно придумать еще одно. Марион улыбнулась и, окончательно выбрав один из придуманных по пути сюда вариантов, заговорила. - Ваш дядя несколько раз помог мне в обстоятельствах, о которых я не хочу говорить, - Марион многозначительно покачала головой, предоставляя собеседнице возможность самой додумать характер этих мифических событий. - Поэтому ничего удивительного в том, что когда мне понадобился посредник, я вновь обратилась к нему. Дело в том, что у меня оказались некие долговые расписки ... - Марион остановилась, как бы в замешательстве. - Подписанные мадемуазель Делорм... Вы понимаете, почему мне был необходим человек, который возьмет на себя роль моего посланника? - куртизанка остановилась, наблюдая за реакцией своей собеседницы. Вопреки обстоятельствам, в ней проснулось любопытство - как отреагирует синьорита Корти на ее настоящее имя.
Виттория Корти: Второй раз за сегодняшний день речь зашла о бумагах, но Виттория не придала тому особого значения. Она старательно пыталась вникнуть в суть повествования и многозначительные намеки, но мало что поняла из завуалированной прелюдии рассказчицы. - Мадемуазель Делорм? Дядя говорил о ней… - Виттория встрепенулась, словно человек, услышавший вдруг в иностранной речи знакомое слово. - …правда, не помню что, - замявшись, поспешно добавила девушка. Ее щеки вновь тронул румянец, но уже оттого, что она покривила душой, и со стороны это могло выглядеть заметно. Названное имя в весьма фривольных выражениях иногда долетало до слуха синьорины из разговоров Чезаре с маркизом Вильардуэном. Произносить же его открыто в кругу семьи в присутствии набожной сестрицы и юной племянницы барон, верно, не считал приличным. Тем более неуместно было бы говорить о мадемуазель Делорм в том свете, в котором упоминал о ней дядя, сейчас, в присутствии благородной синьоры. Чтобы увести в сторону разговор о куртизанке и загладить собственную неловкость, девушка поспешила задать вопрос, который гостья, возможно, посчитала бы наивным: - Извините, синьора, я не совсем понимаю, зачем же вам нужен был посланник?
Мари де Лон: Девушка знала достаточно много, чтобы покраснеть при упоминании имени Марион Делорм, но была слишком невинна, чтобы признать свою осведомленность. - Видите ли, образ жизни этой женщины не предполагает того, чтобы ее дом могла посетить придворная дама, впрочем, как и непридворная, даже если бы ей вдруг захотелось. Мужчины же позволить себе подобный каприз могут. Думаю, мне не стоит говорить больше: этого бы точно не одобрила ваша мама. Марион чуть кашлянула и продолжила: - Я попросила вашего дядю быть посредником в столь щекотливой ситуации. Куртизанка посмотрела на юные алеющие щечки и подумала, что Виттория вполне может испытать священный ужас при мысли о том, что барон входил в дом подобной женщины в связи с некоторым интересом к ней, и уж тогда синьорита Корти к вестнице, принесшей такие порочащие новости, не испытает никакой симпатии. - Только прошу вас, не сомневайтесь даже, ваш дядя, движимый исключительно желанием помочь мне, входил в дом мадемуазель Делорм исключительно как мой посланник. Марион не кривила душой, произнося эти слова. Кривая усмешка, не сходившая с губ барона в момент их единственного разговора тет-а-тет, явно говорила об отсутствии того интереса, что приводил обычно мужчин в ее дом.
Виттория Корти: Небрежно оброненная фраза заставила синьорину обиженно отметить, что сама гостья была не намного старше, хотя и намекала на свою осведомленность в пикантных подробностях, о которых Виттории можно было знать только с «одобрения мамы». - Я и не сомневаюсь, что дядя был движим исключительно желанием помочь вам и ничем больше, - с некоторой иронией согласилась девушка, опустив взор и теребя послание, переданное слугой, которое до сих пор держала в руках. Стоило ли убеждать Витторию в таких очевидных вещах, как дядины благочестивые намерения. Ей ли в чем-то осуждать своего благодетеля, чей образ на пьедестале почтения не могли затуманить даже порочащие связи. Все же последние слова собеседницы невольно напомнили Виттории ее изначально ложную уверенность в безобидности спектакля, задуманного дядей из желания потешить публику «невинным» розыгрышем. Так всегда ли желания барона носили исключительно благие намерения, какими представлялись на первый взгляд?... - Что же было дальше, сударыня? – спросила Виттория, стараясь побыстрей отогнать сомнения, прокравшиеся в светлые мысли о Чезаре ди Сорди.
Мари де Лон: - А дальше все было очень просто, - Марион пожала плечами так, словно подобного рода истории случаются каждый день со множеством придворных дам, - я отдала вексели с подписью мадемуазель Делорм вашему дяде, а он должен был предъявить их этой даме с целью получить деньги... И поскольку я точно знаю, что деньги им получены не были, мне бы хотелось вернуть эти бумаги. Куртизанка спокойно смотрела на Витторию, хотя ее пальчики несколько более нервно, чем надлежало бы, теребили складки платья. Но кто поставит это в вину даме, доверившей подобные бумаги человеку, который неожиданно оказался так далеко от мест, где волнуются из-за денег и долговых расписок.
Виттория Корти: В то время как покойного барона ди Сорди уже не беспокоил презренный тлен земных забот, спрос на его бумаги стремительно возрастал. Что-то подсказывало девушке: речь шла о «тех самых» векселях собственноручно переданных Луизе Мирелли накануне. Виттория и не предполагала, что они могли принадлежать кому-то еще кроме Чезаре. Эта новость повергла юную итальянку в растерянность, граничившую с паникой. Руки, в предчувствии грядущих неприятностей, с еще большим энтузиазмом принялись за послание, лежавшее на коленях. Виттория судорожно размышляла, как избежать участи «виновной в содеянном». Она почти не сомневалась, что бумаги, как бы невзначай заинтересовавшие несколькими часами ранее пронырливую камеристку, были переданы последней весьма опрометчиво и вырвать их так просто из цепких рук вряд ли удастся. - Сожалею, синьора, но Чезаре не посвящал меня в свои дела. У него было так много бумаг, что я не имею представления, о каких именно векселях вы говорите, - в свою очередь недоуменно пожала плечами девушка, - Скорее всего, ценные бумаги находятся у нотариуса и после оглашения завещания будут переданы матушке. В том числе и векселя... Виттория надеялась, что даме ничего не останется, как перенести свой визит на время, тем самым предоставив возможность племяннице барона Сорди решать вопросы гораздо большей жизненной важности, нежели долговые расписки на имя куртизанки Марион Делорм.
Мари де Лон: При последних словах девушки по лицу Марион скользнула чуть заметная тень. Конечно, барон мог отдать расписки нотариусу, но она не очень верила в это. Подобные бумаги лучше держать под рукой, да и причин у Виттории не бежать разыскивать требуемое сразу могло быть множество - от опасения сделать впопыхах глупость или нежелания заниматься сейчас чьими-то бумагами до намерения использовать их на пользу себе. Для мадемуазель де Лон отказ был более ожидаем, нежели согласие, поэтому улыбка не ушла с ее губ, а глаза не выразили недовольства. Ей только очень хотелось знать, настоящее ли перед ней невинное лицо или тщательно разыгрываемый спектакль. Увы, ответить на этот вопрос было пока невозможно. - Эти бумаги хранятся в доме, - куртизанка говорила так, словно даже секунды не сомневалась в искренности девушки, - ваш дядя не мог отдать своему нотариусу то, что не принадлежит ему, к тому же наша договоренность предусматривала то, что они попадают только в его ведение. А я не сомневаюсь в том, что барон ди Сорди всегда тщательно придерживался договоренностей. Последнее утверждение должно было убедить девушку, если она была действительно столь невинна, какой представлялась, или поставить в сложное положение, если она таковой только прикидывалась.
Виттория Корти: Как оказалось, Виттория зря надеялась. Графиня не собиралась так скоро отступать. Впрочем, ее настойчивость можно было понять: речь, по-видимому, шла о значительной сумме. Но, опасаясь наделать очередных глупостей, Виттория побоялась сознаться, что отдала векселя камеристке, которая, если синьорине не изменяла память, говорила, что берет на хранение дядины бумаги, с намерением обратить их частично в деньги и тем самым поддержать матушку. Виттория же, пребывая в подавленном состоянии, не удосужилась даже прочесть, кому они принадлежали. Но по всему выходило скверно: либо мадам Мирелли завладела чужими векселями для личных нужд, либо, если их владельцем был барон,- гостья в чем-то сейчас пыталась обмануть Витторию. В любом случае, поступать опрометчиво на этот раз девушка не собиралась. - Синьора, но в доме траур… - ненавязчиво напомнила она, решив прибегнуть к еще одному вескому доводу.- Не предлагаете же вы мне прямо сейчас заняться поиском бумаг?
Мари де Лон: Марион не могла не согласиться с последним доводом, но отступать не собиралась. Человека, настаивающего в подобных обстоятельствах на том, чтобы ему вернули его бумаги, можно обвинить в нечуткости, но вот отказать ему под этим предлогом нельзя. К тому же на вопрос, искренна ли или хитрит Виттория, мадемуазель де Лон ответить себе однозначно так и не смогла. И второй вариант казался ей все более и более вероятным. Конечно, возможно, что девушка узнала о существовании векселей несколько минут назад, но мысль повременить с их отдачей на всякий случай могла ей придти в голову сразу же. - Простите мне мою навязчивость, но дело не требует отлагательств. Верните мне бумаги, - голос Марион был мягким, но в нем чувствовалась настойчивость намерения, - и я не потревожу вас больше. Более того, готова буду предложить свою помощь, если вы в ней нуждаетесь. Куртизанка оценивающе посмотрела на девушку - похоже, горе той было вполне настоящим, что бы та не задумала относительно векселей. Стоило попытаться ее растрогать. - Я совсем забыла, - Марион сделала жест, словно действительно только что вспомнила о чем-то важном. - Ваш дядя заказывал одной портнихе вышитый ворот. Я выкупила его, чтобы отдать вам сразу, как только его пришлют. Думаю, вам будет приятно, если эта вещь останется у вас, а не очутится непонятно в чьих руках, точнее на непонятно чьей шее.
Виттория Корти: Какой бы необходимостью ни было продиктовано желание вернуть бумаги, не стоило забывать о существовании определенных норм, настойчиво преступать которые не считалось приличным. Осознавая в том свою правоту, Виттория позволила себе вежливый, но твердый отказ: -Сожалею, что мой дядя умер, не выполнив перед вами своих обязательств, но, надеюсь, вы понимаете, что это произошло не по его вине. Я постараюсь вернуть то, что вы просите, но не сейчас и не сегодня. - Девушка вздохнула, не представляя, удастся ли вообще хоть что-то вернуть теперь. - Прежде я должна исполнить свой долг перед дядей, проводив его в последний путь. На все остальное у меня пока нет ни времени, ни сил. В помощи я не нуждаюсь, но буду признательна, если вы отложите свой визит. И право же, не стоило беспокоиться насчет ворота, - добавила Виттория, не совсем понимая, зачем графиня решила выкупить его у портнихи, когда с покойным, судя по всему, ее связывали лишь деловые отношения, поступиться которыми она не считала нужным даже в день траура. Потому предложение гостьи затронуло чувства девушки своей ироничностью. - Впрочем, если его доставят до похорон… - с практичной рассудительностью поддержала мысль синьорина, - он неплохо бы смотрелся на дядиной шее. Вы будете присутствовать на похоронах? Может, вы желаете попрощаться с дядей сейчас? – предложила она в тон услышанному.
Мари де Лон: Вторая за утро беседа с представительницей одного с собой пола в очередной раз убедила Марион в правильности выбранного ею несколько лет назад жизненного пути. Женское коварство - не то качество, с которым хочется столкнуться в собеседнике. Она почти с жалостью посмотрела на юное создание, восседающее перед ней. Девица уверена в собственной правоте и ждет, что "графиня", сраженная ее правотой, откланяется. Мадемуазель Делорм не была уверена в действиях настоящей де Буа-Траси (впрочем, если бы ту было столь легко выпроводить, то вряд ли она была бы придворной дамой), но сама покидать гостиную не собиралась. Любой на месте Виттории был бы вправе требовать гостя оставить дом. Но Марион была уверена, что отнюдь не любой этим правом бы воспользовался. Намеревающийся отдать бумаги, даже проклиная про себя визитершу, постарался бы сделать все, чтобы у той не было повода придти еще раз. Синьорита явно что-то задумала, и куртизанка не хотела уходить и дать ей тем возможность ознакомиться с векселями. - Я не думала винить вашего дядю в собственной смерти. И вы тут тоже не виноваты. Необходимость искать мои документы, по стечению обстоятельств оказавшиеся в вашем доме, - это не наказание, - голос Марион становился все более и более жестким, а в глазах появился холодный, колючий блеск. - Я понимаю, что барон ди Сорди, движимый прекрасными родственными чувствами, оберегал вас от действий, могущих доставить вам некоторое неудобство, но, увы, все изменилось. Вероятно, теперь вам чаще придется делать то, что вы бы с радостью отложили, - куртизанка говорила с нескрываемым сарказмом, оставив который, серьезно и уверенно закончила: - И не пытайтесь убедить меня в вашей растерянности - ваша ирония, с которой вы говорите о смерти, говорит об обратном. Вы не хотите отдать бумаги? Почему? - последний вопрос мог бы показаться несколько наивным, ибо причины, по которой кто-то не отдает бумаги, могущие обернуться деньгами, прозрачны, но ... пусть эта девица попробует на него ответить.
полная версия страницы