Форум » Париж – жилища » Тактическое отступление. 17 июля, девять часов утра » Ответить
Тактическое отступление. 17 июля, девять часов утра
Mirabel: Особняк маркиза де Мирабеля
Ответов - 44, стр:
1 2 3 All
Mirabel: Как бы плотно ни были задернуты желтые шторы спальни, позолотившее их солнце все же развеяло полумрак в достаточной мере, чтобы прервать сон маркиза. Улыбка, вызванная сновидением, еще не изчезла с его лица, когда, приподнявшись на локте, он склонился над своей прелестной соседкой и прислушался к ее тихому дыханию. Секунда колебания, и взгляд его переместился на золоченый циферблат над камином. Начало десятого, Манолито будет поражен. Новая улыбка скользнула по губам дона Диего, и осторожно, чтобы случайно не разбудить спящую красавицу, он покинул постель. Прихватив с собой шлафрок, он отодвинул засов на одной из дверей, за которой прошлой ночью герцогиня уже находила убежище, и изчез за ней. Хорошо смазанные петли не издали ни звука, а уложенная у входа овчина, одинаково успешно задерживавшая и шум и сквозняки, приглушила его голос, когда, открыв другую дверь кабинета, он позвал: – Дон Мануэль, вы не заняты? В соседствующей зале тут же воцарилась почтительная тишина, и Манолито, кивнув на ходу одному из секретарей, последовал за своим господином.
Mirabel: За неимением кровати, дон Диего устроился в одном из кресел в позе, которая более всего походила на лежачую. Мадариага, подхватив со стола стопку отчетов, присел на краешек секретарского табурета и одарил своего господина ироническим взглядом. – Донья Селена, – сказал маркиз. – Я попросил кое-кого разузнать подробности в лавке, но пока нам остается полагаться только на то, что знает наш человек в ратуше. – Даже наедине с доном Диего Манолито не называл имен. – Вчера около четырех часов дня в лавку мадам Пикар явилась закутанная и замаскированная женщина, назвавшаяся герцогиней де Шеврез и потребовавшая свое маскарадное платье. Платье ей принесли, она тут же отправилась его примерять и почти сразу была найдена убитой. Кинжал в сердце, я бы сказал, крайне профессионально. В лавке в то же время находилось несколько покупателей, в числе которых некий сеньор Кеппель со спутником… и сеньора де Комбале. Главная подозреваемая, потому что именно она обнаружила тело. – Пресвятая дева Мария, – пробормотал дон Диего. – И они еще не знают, как звали убитую? Секретарь пожал плечами. – Сегодня утром не знали, но сеньора де Комбале не могла не понять, с кем имеет дело. Она сняла с нее маску. Но отчет, который нам прислали из Консьержери, гораздо интереснее.
Mirabel: Служака с чрезвычайно законопослушным именем и чуть большей любовью к наживе чем рекомендуется на государственной службе был находкой самого дона Диего, и маркиз вскинул голову, ожидая разъяснений. – Вчера, примерно в то же время, в которое произошло убийство в лавке, в Консьержери явился один из лейтенантов кардинальской гвардии, конвоировавший мушкетера по имени Арамис. – А! – Дон Диего бросил невольный взгляд на закрытую дверь спальни. – Как выяснилось, Арамис заколол в церкви молодую женщину. Сразу скажу, судя по описанию, это та самая женщина, которая должна была вчера отправиться в Санлис. Он утверждал, что она пыталась его убить. Маркиз молча кивнул, уже будучи в курсе краткого визита своего секретаря в притон на Новом Рынке. – Ни сопровождавший его лейтенант ни сам… ни наш друг не поверили ему, но вскоре появившийся небезызвестный шевалье де Рошфор имел с ним краткую беседу и отпустил его. Содержание этой беседы нам более-менее известно. Мадариага протянул дону Диего исписанный мелким канцелярским почерком лист бумаги и тоже глянул в сторону спальни.
Mirabel: Изучив отчет коменданта, дон Диего погрузился в размышления. Морщинка, прорезавшая его лоб, становилась все заметнее, и накоенц он устало потер обеими руками лицо и снова взглянул на секретаря. – Держу пари, что твои новости этим не исчерпываются. – Слухи. – Манолито скорчил гримасу. – Его высокопреосвященство провел чрезвычайно занимательный вечер, судя по всему. Во-первых, беседа с герцогиней д’Омаль, результатом которой было немедленное отбытие ее светлости из дворца. Дон Диего нахмурился. Если бы не спящая в соседней комнате красавица, он никогда не покинул бы Люксембургский дворец до полуночи, и понимание, что он упустил какую-то интригу не могло улучшить его настроение. – Во-вторых, уверяют, что он проявил немалый интерес к юной принцессе де Гонзага… хотя эти два факта могут быть и не связаны. Маркиз прикусил губу и кивнул, соглашаясь. – В-третьих, и это, пожалуй, самое загадочное, его величество исчез не менее чем на час, вернулся в явно расстроенных чувствах, приказал Ришелье следовать за ним и возвратился один. Его высокопреосвященство появился чуть позже, также в чрезвычайном огорчении, и покинул дворец ни с кем не прощаясь. Ее величество королева-мать казалась довольной. – Carajo! – Его высокопреосвященство уехал один, без племянницы, верхом. Мадам де Комбале почти сразу последовала за ним в сопровождении принцессы де Гонзага. По словам дона Родриго, при дворе ее величества все убеждены, что он оказался в опале, хотя никто не понимает, почему. – Дон Родриго идиот, – пробормотал маркиз, задумчиво теребя отчет де Луа, – а королева-мать чрезвычайно любит выдавать желаемое за действительное. А что известно из Лувра? Мадариага пожал плечами. – Его величество вернулся около полуночи и сразу же отправился к доктору Эруару. По общему впечатлению, его настроение не улучшилось. – Если бы оно улучшилось, он пошел бы спать, – пробормотал дон Диего, без особой, впрочем, уверенности в голосе. – Что-нибудь еще? В руках секретаря как по волшебству очутилась стопка исписанной бумаги, которую он почтительно протянул своему господину. Маркиз со вздохом сменил позу на чуть более вертикальную, и Манолито отправился за завтраком.
Провидение: Сладко потянувшись и не без труда уговорив себя открыть глаза, Мари обнаружила, что осталась в одиночестве, скрашенном лишь компанией солнечного света, жизнеутверждающе пробивавшегося сквозь плотно сдвинутые желтые занавески. Сменив положение на полувертикальное, герцогиня подумала о том, как хорошо было бы сейчас получить завтрак в постель. Однако самому завтраку, очевидно, было невдомек, что творилось в этой очаровательной головке, потому что появляться перед женщиной по первому желанию он явно не торопился. Это обстоятельство сподвигло герцогиню самолично предпринять некоторые действия, как-то: откинуть в сторону тонкое покрывало, спустить ноги с кровати, оглядеть окружающее пространство на предмет оставленных записок, не обнаружить оных и окончательно оторваться от теплой постели. К этому моменту слуха Мари успели достигнуть звуки приглушенной речи, из которой, к досаде герцогини, нельзя было разобрать ни слова, и которая, к тому же, почти сразу то ли сделалась тише, то ли смолкла совсем. Не тратя времени на такую чепуху, как возня с одеждой, и, соответственно, не удосужившись должным образом облачиться в приготовленный для нее костюм, молодая женщина легкими шагами приблизилась к двери кабинета, из-за которой ей секунду назад послышались знакомые голоса, и тихонько поскреблась в дверь. Впрочем, без этого можно было и обойтись, потому что в следующее же мгновенье герцогиня, не дожидаясь приглашения, приоткрыла незапертую дверь и заглянула внутрь.
Mirabel: К моменту появления герцогини дон Диего являл собой воплощение полного и ничем не омраченного безделья, пусть и не успевшего еще насладиться трапезой, так рассеян был его обращенный к потолку взгляд и столь отсутствующим казалось его лицо. Знавшим маркиза, однако, и то и другое сообщило бы скорее, что он был всецело погружен в раздумье, а поскольку герцогиня де Шеврез, безусловно, была одной из тех, кто умел разгадывать его чувства, дон Диего встретил ее откровенно встревоженной гримасой. – У меня для вас крайне неприятные новости, дукесита, – сказал он, любезно уступая ей свое кресло и устраиваясь сам на его ручке, что, впрочем, давало ему возможность ласково запустить пальцы в растрепанную прическу красавицы. – Вы бы предпочли обсудить их до завтрака, за завтраком или после завтрака? В этот миг в дверях появился Манолито с подносом, чье содержимое – вплоть до второй чашки для шоколада – лишало их одного из этих вариантов.
Провидение: При виде встревоженной мины, появившейся на лице дона Диего, улыбка соскользнула с губ Мари, а слова испанца заставили ее скорчить гримасу наподобие той, которой встретил ее маркиз, хотя и на порядок более легкомысленной. – Если вы желаете сказать, что снаружи меня уже поджидают объединенные силы господина канцлера, кардинала и короля, то это подождет, – решила герцогиня, поудобнее устраиваясь в предоставленном в ее распоряжение кресле. – Однако если вы надеетесь сэкономить на завтраке, полагая, что ваши дурные новости испортят мне аппетит, можете об этом забыть, – заявила она, приветственно кивнув так кстати появившемуся секретарю испанского посла. Несмотря на всю сомнительность своего положения, неутомимая интриганка не склонна была предаваться греху уныния и в более сложных ситуациях, а потому слова маркиза не сразу возымели должный эффект. Она жива, свободна (хотя и вынуждена скрываться), за окном ярко светит солнце – все совсем не так плохо, как могло бы быть! И пусть ей пришлось пережить несколько неудач – теперь они ушли в прошлое. Будущее же виделось герцогине в более радужном свете, и хотя маркиз выглядел обеспокоенным, Мари не спешила расстраиваться, искренне полагая, что людям зачастую свойственно делать из мухи слона. Едва ли, впрочем, это было характерно для дона Диего, однако у герцогини были основания полагать, что маркиз не питал восторга по поводу ее последних затей, и тот факт, что к утру у него нашлись новые возражения в виде неприятных известий, не был неожиданностью для молодой женщины, которая пока не могла оценить всей тяжести сложившегося положения.
Mirabel: Первые несколько минут после ухода Манолито были заняты всего-навсего разливанием шоколада по чашкам и прочими незначительными действиями, чьей единственной целью было либо подготовиться к наслаждению дарами Цереры либо воздать им должное. Дон Диего медлил вполне намеренно, давая своей прелестной сотрапезнице возможность утолить голод (наличие которого в то время дамы еще не были вынуждены были отрицать), но при первом же ее вопросительном взгляде отставил чашку и опустил руку на прекрасное полуобнаженное плечо. – Во-первых, ту бедняжку, которую я послал за вашим маскарадным платьем, убили вчера днем, прямо в лавке мадам Пикар. Пусть его непосредственному наблюдению был доступен один лишь профиль очаровательной герцогини, зеркало над камином позволяли маркизу наблюдать за молодой женщиной и с другой точки зрения – впрочем, давая ту же возможность и ей самой.
Провидение: Герцогиня не заставила упрашивать себя и, должным образом воспользовавшись молчанием маркиза, с удовольствием приступила к столь желанному завтраку, однако вскоре почувствовала, что, вопреки ее уверениям, настроение уже все-таки было не то, а потому процесс утоления голода не затянулся надолго. Дон Диего, наблюдавший за своей гостьей с неизменной предупредительностью, казалось, только и ждал этого момента, чтобы начать методично обрушивать груз скверных вестей на хрупкие женские плечи, одно из которых он, по-видимому, счел необходимым «поддержать» в самом буквальном смысле этого слова, на что герцогиня никак не отреагировала, в большей степени впечатлившись услышанным. – Убили? Когда молодая женщина в зеркале встретилась с маркизом взглядом, в ее глазах промелькнуло изумление, однако она попыталась скрыть от самой себя последовавший за этим испуг и с деланым равнодушием пожала плечами. – Я всегда подозревала, что мои недоброжелатели не слишком разборчивы в средствах, но лишить жизни ни в чем не повинную девушку, только чтобы не доставить мне удовольствие получить мое же платье – это, на мой вкус, немного чересчур. Вы же не хотите сказать, что думаете, будто… Вместо того, чтобы продолжить эту страшную мысль, все-таки нашедшую путь к ее сознанию, Мари снова подняла на маркиза взгляд, в котором, несмотря на присущий ей оптимизм, сейчас явственно читалось сомнение. Нет, эта догадка Мари решительно не нравилась, и не нравилась тем сильнее, чем больше она походила на правду. А ведь было же еще некое «во-вторых»!
Mirabel: Дон Диего потянулся за своей чашкой с такой ленивой небрежностью, что его можно было бы заподозрить в чем угодно, но не в желании взять свою прелестную собеседницу за плечи и как следует встряхнуть. – Бедняжка надела маску и представилась герцогиней де Шеврез, – сообщил он, отпивая глоток с видимым удовольствием, но даже если бы в чашке был уксус, вряд ли маркиз почувствовал бы разницу. – Но кто знает, это могла бы быть такая же случайность, как и то, что произошло с этим вашим мушкетером… как его? Он защелкал пальцами, словно пытаясь вспомнить ускользавшее от него имя, однако насмешливое выражение его лица не оставляло сомнений в том, что и в этот раз память ему не изменяла.
Провидение: Мари едва не задохнулась от возмущения, вызванного не столько словами, сколько насмешливым тоном Мирабеля, но ограничилась тем, что раздраженно передернула плечами. Хороша случайность! Ее снова чуть было не убили, а дона Диего это, видите ли, забавляет! …И что там с Арамисом? – Я тронута вашими заботой и участием, маркиз, – холодно обронила молодая женщина, чуть искривив губы в ироничном подобии улыбки. – Но, к несчастью, не нахожу в ваших словах ровным счетом ничего забавного или способного доставить мне такое же неземное удовольствие, как то, что, очевидно, приносят вам наблюдения за моими злоключениями. Хотя Мари прекрасно понимала, что Мирабель поддразнивает ее нарочно, эта снисходительно-насмешливая манера вести беседу иногда изрядно действовала ей на нервы, как это происходило сейчас, однако вспомнив о том, что еще не успела выслушать всех новостей, герцогиня временно передумала вскакивать с места и хлопать дверью и только скорчила капризную гримаску, обиженно надув губы. – Это и есть ваше «во-вторых»? Что ж, продолжайте, раз уж вы твердо решили окончательно испортить мне настроение!
Mirabel: Дон Диего задумчиво склонил голову набок, не обращая, казалось, никакого внимания на вспышку герцогини. – А-ра-мис? – вопросительно произнес он. – Поправьте меня, может, я что-то путаю, но да, это и была вторая вещь, о которой я хотел вам рассказать. Дукесита, неужто ваш муж настолько ревнив? Раз уж мы решили, что Марильяк здесь ни при чем, я не могу представить себе иной причины, почему беднягу-мушкетера едва не постигла та же судьба, что и мою посланницу. Уже поднося ко рту чашку, он лениво добавил, – Впрочем, затем он, кажется, взялся за ум.
Провидение: – Если бы мой муж был настолько ревнив, мужское население Франции давно бы понесло более значительные потери, – с неожиданной после выказанного негодования беспечностью отмахнулась герцогиня. Значит, Арамис жив. А она-то уже опасалась худшего! Имя Марильяка едва не вызвало у Мари новую вспышку раздражения, но она предпочла оставить это замечание маркиза без комментариев. Для начала стоит выяснить, что именно произошло, а потом уже можно заняться и поиском виноватых. – Я вижу, имена моих знакомых известны вам не хуже, чем мне самой, а их судьбы – и того лучше. Не кажется ли вам, друг мой, что это несправедливо? Любопытство (а отнюдь не мысли о безвыходности своего положения, которых у герцогини и возникнуть-то не успело) все-таки победило гордость и заставило молодую женщину смирить свои порывы, хотя бы внешне. А потому, хотя личико мадам де Шеврез все еще сохраняло обиженную мину, яда в ее голосе поубавилось. – Но вы, кажется, не договорили, – любезно напомнила герцогиня, в противоположность маркизу совершенно позабыв о собственной чашке, которую по рассеянности продолжала держать в руке.
Mirabel: – Жизнь несправедлива, – картинно вздохнул дон Диего, но, памятуя, что его прелестная собеседница никогда не умела сдерживаться более нескольких секунд, не замедлил пояснить свои слова. – Сеньора Арамиса вчера пытались убить, а так как дама, взявшая на себя эту задачу, известна в определенных кругах как опытная убийца, я сомневаюсь, что речь шла о простой ревности с ее стороны. Несмотря на то, что полученный им отчет лежал совсем рядом, пусть и в кипе других бумаг, маркиз не сделал ни малейшей попытки взять его и, более того, даже не покосился в нужную сторону. При всей его приязни к герцогине и связывавших их интригах, раскрывать ей свои источники он не собирался. – Однако, – продолжил он, – случай оказался на стороне сеньора Арамиса, и ему удалось заколоть даму. Более того, благосклонная Фортуна даже послала ему в тюрьму некого графа де Рошфора.
Провидение: – Рошфора, этого верного кардинальского пса? И это вы называете благосклонностью судьбы! – Одна из бровей герцогини взметнулась вверх. Увы, Мари не допускала и мысли о том, что Арамис мог проявить в упомянутой беседе известную сговорчивость и пойти на сделку с врагом, пусть и через одного из его слуг. Тем не менее, уже первая часть сообщения маркиза ее порядком озадачила. Зачем кому-то было нанимать убийцу, чтобы расправиться с мушкетером, и связано ли это вообще с ее нахождением в Париже? Машинально опустив чашку на поднос, герцогиня требовательно взглянула на испанца, предчувствуя, что продолжение не имеет своим предназначением вызвать у нее восторг.
Mirabel: К скрытому удовлетворению дона Диего небрежная безмятежность герцогини наконец дала трещину – иначе она не восприняла бы настолько всерьез его слова о Рошфоре. Впрочем, по чуть ироничному тону маркиза никто бы не сказал, что его собственный рассказ его хоть сколько-нибудь беспокоит. – Конечно, дукесита. Если бы не любезное вмешательство графа де Рошфора, ваш бедный Арамис до сих пор сидел бы в Консьержери по обвинению в убийстве, в то время как Рошфор оказал ему любезность и освободил его… после долгой и весьма занимательной беседы, в течение которой ваше имя упоминалось едва ли не в каждом предложении. Счастливый случай, не так ли?
Провидение: От досады герцогиня не заметила, как до крови прикусила губу. – Вы должно быть шутите, друг мой, – с нажимом произнесла она, не очень, впрочем, убежденно. Мог ли Арамис, спасая свою шкуру, заключить соглашение с Рошфором? Мари склонялась к положительному ответу. А детали соглашения – это уже детали, не так ли? Следующие несколько секунд герцогиня посвятила мысленным проклятиям мужского рода, ничуть не менее ветреного и непостоянного, чем принято считать женский. Никому нельзя довериться! Даже маркизу, потому что что бы их ни связывало, на первом месте для него всегда собственные интересы… Однако полно, неужели все это в самом деле правда? – Признайте, маркиз, что вы решили подшутить надо мной, и не слишком удачно. Не могло же все так отвратительно совпасть! Герцогиня небрежно пожала плечами и попыталась улыбнуться, но как бы она ни старалась сохранить привычную легкость и беспечность, червь сомнения уже успел проникнуть к ней в душу, и на лицо молодой женщины легла тень мрачного предчувствия.
Mirabel: Наблюдая за переменами в лице очаровательной герцогини, дон Диего не мог не вспомнить, сколь нечасто ее, при всех ее любовных похождениях, награждали эпитетом ветреницы. Молодой мушкетер, судя по всему, свое место в ее сердце не потерял – но и черт с ним, пока и само это сердце и его прелестная обладательница оставались в безопасности. И что с того, что маркизом двигали в этот миг в равной степени забота о своих интересах и то сомнительное, но теплое чувство, которое он испытывал к своей сообщнице? – Я не шучу, дукесита, – с видимым сожалением признал он. – И вот вам еще одно косвенное подтверждение моих подозрений: вчера вечером, когда я покидал Люксембургский дворец, ко мне подошел некий сеньор д’Артаньян… я вижу, вам знакомо это имя? Сеньор д’Артаньян спросил меня, собиралась ли на маскарад та самая дама, которую я попросил заняться вашим платьем. Еще одна случайность? Пусть д’Артаньян при том и вел себя так, будто ему все еще угрожал гнев его высокопреосвященства, маркиз не счел этот пустяк заслуживающим упоминания.
Провидение: – Счастливая случайность, – мрачно поправила герцогиня, с небольшим искажением повторяя слова маркиза, прозвучавшие несколькими минутами раньше. – Вопрос лишь в том, для кого. Удар, нанесенный ей сообщением об этом поистине неожиданном предательстве Арамиса, на время выбил молодую женщину из колеи, подействовав на нее едва ли не сильнее, чем весть об убийстве посланной за ее платьем дамы. – Шевалье д’Артаньян – один из ближайших друзей господина Арамиса, это ни для кого не секрет, – со вздохом признала Мари, все еще продолжая нервно покусывать губы. – Надеюсь, однако, что он хотя бы не повторил его подвига и не оказался в Консьержери по обвинению в убийстве, чтобы вымолить себе свободу сходным путем? – Расстройство герцогини начинало облекаться в форму яда и по каплям изливаться наружу с каждым новым словом, но внезапно возникшее опасение заставило молодую женщину ненадолго забыть об иронии. – Однако с чего бы д’Артаньяну вздумалось обратиться с этим вопросом именно к вам?
Mirabel: Дон Диего выразительно пожал плечами. – Надеюсь, вы не воспользовались вчера вашим отсутствием, чтобы сообщить сеньору Арамису, где вас можно найти? Вопрос был риторическим, но скрывавшееся за ним беспокойство не было – любовь (или то, что называют этим словом) зачастую толкает на глупости самых что ни на есть благоразумных людей, а прекрасная герцогиня де Шеврез, при всех своих талантах, благоразумием не отличалась. И пусть маркиз был убежден, что пребывание очаровательной интриганки под крышей его особняка еще оставалось тайной для всех кроме Манолито, если за домом следят, то это изменится.
Провидение: Не взяв на себя труда ответить на вопрос, Мари ограничилась единственным взглядом, призванным поведать маркизу все, что гостившая у него интриганка думала об этой косвенной оценке ее умственных способностей. Вслед за тем брови молодой женщины сдвинулись чуть ближе к переносице, а на лице запечатлелось задумчивое выражение, но не надолго: деятельная натура Мари требовала немедленно что-нибудь предпринять, и, порывисто поднявшись с кресла, герцогиня сделала несколько легких шагов в сторону спальни, где остался ее костюм. – Благодарю вас за гостеприимство, дон Диего, но боюсь, я не имею права и дальше обременять вас своим присутствием. Я и без того уже слишком долго злоупотребляю вашим добрым расположением, – в голосе молодой женщины прозвучало бы нечто очень похожее на искреннее сожаление, если бы все ее помыслы уже не были обращены в будущее. – Мне еще столько всего нужно успеть, а действовать придется быстрее, чем я рассчитывала… Герцогиня де Шеврез, которую сам король называл за глаза не иначе как Дьяволицей, не была бы собой, если бы позволила паре неприятных неожиданностей, хотя и довольно весомых, заставить ее так легко отказаться от всех своих планов, и в мыслях она уже начала подыскивать какое-нибудь гениальное решение, которое помогло бы ей осуществить задуманное вопреки всем чинимым ей препятствиям.
Mirabel: Дон Диего не сдвинулся с места, но в его черных глазах на миг мелькнуло – и тут же пропало – откровенное бешенство. – С вашего позволения, дукесита, или без оного, я дам вам провожатого. До Лотарингии или до Брюсселя, по вашему выбору. Я ничуть не сомневаюсь, что вам не составит ни малейшего труда убедить его повернуть назад с полпути, но к тому времени, я надеюсь, вы и сами придете к выводу, что в Париже вам сейчас делать нечего. Что оставляет нам две задачи: герцог Бэкингем и канцлер де Марильяк.
Провидение: Заявление дона Диего шло настолько вразрез с ее планами, что взрыва не последовало лишь потому, что, намеренно или случайно, своей последней фразой испанец смягчил резкость первой. Тем не менее, Мари уже собиралась возразить, но, заметив вспыхнувшее во взгляде Мирабеля пламя, поняла, что на этот раз он не уступит, и передумала. Ничего, она все равно изыщет способ… Или маркиз все-таки прав? Потратив несколько секунд на обдумывание дальнейших действий, герцогиня вздохнула с притворным смирением, вернулась и снова опустилась в кресло. – Что вы предлагаете?
Mirabel: Счесть, что дон Диего поверил во внезапную покорность герцогини, означало бы обвинить его в наивности, совершенно ему не свойственной. Однако, рассудив, что время на его стороне, он сразу перешел к вопросам практическим. – Канцлеру, как вы мне сказали, нужны имеющиеся у вас письма. Вы могли бы сообщить, как их найти, либо мне либо, если вы не желаете, чтобы они прошли через мои руки, самому канцлеру. Это, конечно, если вы и в самом деле не знаете, почему он в них так заинтересован. Залпом допив свой шоколад, маркиз придвинулся поближе к столику, словно раздумывая, как продолжить свой завтрак.
Провидение: Не надеясь усыпить бдительность маркиза, но и не желая вступать с ним в открытый спор, герцогиня с внешним спокойствием выслушала рассуждения, касавшиеся канцлера. С точки зрения Мари, начать с Бэкингема было бы предпочтительнее, но тут уж выбирать не приходилось. – Я уже говорила, что не нахожу в этих письмах ничего особенно стоящего. Не понимаю, с чего Марильяк так взбеленился. И, как я уже говорила, я готова вернуть ему эти письма. Вот только… в свете последних новостей, – герцогиня позволила себе чуть ироничный кивок в сторону маркиза, – тут появилась одна маленькая сложность. Законы жанра требовали от интриганки выдержать эффектную паузу, продолжительность которой, однако, заметно сократилась благодаря внезапно посетившей ее мысли о том, что терпение дона Диего когда-нибудь тоже могло дать трещину, и в ее интересах было по возможности отдалить этот момент. – Письма у Арамиса.
Mirabel: При всем кажущемся внимании, уделенном маркизом столику, он так ничего и не выбрал к тому моменту, когда герцогиня столь впечатляюще перевернула этот свой козырь, из чего можно было заключить, что мысли его были заняты отнюдь не завтраком. – У Арамиса? – повторил он. – А Марильяк об этом знает? Нет, зная вас, вряд ли даже сам Арамис знает об этом, а, дукесита? И где они? Он не глядя взял две плюшки и передал одну из них молодой женщине.
Провидение: Польщенная улыбка тенью скользнула по губам герцогини. – Иногда я начинаю бояться, что вы знаете меня слишком хорошо, – Мари приняла из рук маркиза угощение, однако употребить его по назначению не спешила. – Однажды мне случилось вручить господину мушкетеру, мечтающему о сутане аббата, молитвенник. А чтобы избежать лишних объяснений, я не стала уточнять, что обложка его была несколько отягчена бумагами, никакого отношения к служению Всевышнему не имеющими, – поведала герцогиня, с повышенным вниманием разглядывая аппетитную булочку у себя в руках, которую не преминула попробовать, завершив объяснение.
Mirabel: Устраиваясь поудобнее, Дон Диего отломил кусочек плюшки и пощекотал им полуоткрытые губы молодой женщины так, словно впереди лежала целая вечность, которую жалко было тратить на обсуждение смертельной опасности, угрожавшей герцогине. – Вы неподражаемы, дукесита, – промурлыкал он, склоняясь к ее ушку. – Я и не знаю даже, чем восхищаться больше: вашим остроумием или вашим цинизмом. Значит, одной проблемой меньше, перейдем к другой. Помнится, вы говорили мне, что в прошлый раз, когда этот английский сумасброд появился в Париже, он готов был искать встречи с ее величеством, даже зная, что Ришелье только и ждет этого? Решительно, если мы не поможем ему добиться этой встречи, он попадется… а у меня есть веские причины не желать, чтобы королева была скомпрометирована, вы знаете. Так что я готов помочь вам и в этом тоже. На самом деле, перспектива устраивать свидание между Бэкингемом и Анной Австрийской приводила его в ужас и про себя он решил, что если очаровательная герцогиня даст ему эту возможность, то, при всей огорчительности такого развития событий, он предаст главнокомандующего английской армии в руки кардинала.
Провидение: Чуть наклонив голову набок, Мари снизу вверх взглянула на маркиза, и хотя улыбка не успела вновь появиться на ее губах, на дне глаз герцогини уже притаились озорные огоньки, ставшие единственными предвестниками того игривого жеста, который мгновением позже продемонстрировал сотрапезнику молодой женщины, что если он продолжит и дальше дразнить ее подобным образом, то рискует остаться без своей порции сладкого, а то и не досчитаться пары пальцев. – Восхищайтесь в равной мере и тем, и другим, – как-то умудрилась вставить она, сопроводив свои слова кокетливым взмахом ресниц, вопреки сказанному, призванном только осложнить выбор испанца. Однако даже с облегчением отметив, что кризис миновал, молодая женщина не спешила расслабиться, памятуя о том, какую реакцию накануне вызвало у маркиза одно упоминание имени Бэкингема. Помнила она также и о том, что для нее самой дальнейшее пребывание в Париже сделалось исключительно небезопасным, – но просто взять и уехать, бросив все, ради чего она пробиралась сюда?! – Вы тоже неподражаемы …в своем коварстве, дорогой маркиз: подтолкнуть меня к краю пропасти, лишив всякой надежды, чтобы в последний момент поймать и не дать оступиться… – усмехнулась герцогиня и почти без перехода, решительно приступила к делу. – В таком случае, мы должны устроить так, чтобы этот «английский сумасброд», как вы изволили его величать, попал на бал в ратуше и остался неузнанным. Однако если с билетом проблем возникнуть не должно, то с костюмом… – Мари развела руками. Конец фразы прозвучал в куда менее уверенном тоне, чем его начало, да и неудивительно: где достать костюм за день до маскарада?..
Mirabel: Только многолетний опыт позволил маркизу ничем не выразить своих чувств, когда герцогиня упрекнула его в коварстве. – Ни малейших проблем, дукесита, – ответил он, сдувая в сторону мешавшую ему каштановую прядь и касаясь губами розовой мочки, украшенной жемчужной серьгой. – Я задумался об этом вопросе уже выбирая вам спутника. Поскольку дон Родриго отправится в путешествие, он не сможет присутствовать на маскараде и, как любой небогатый дворянин, будет только рад, если за его костюм заплатит кто-то другой. Улыбаясь, дон Диего отломил второй кусочек плюшки и протянул его своей собеседнице на раскрытой ладони.
Провидение: – Решение, восхитительное в своей простоте! – отметила Мари, качнув головой с некоторым даже изумлением (в результате чего смещенная стараниями маркиза прядь волос благополучно вернулась на свое место). – В таком случае, остается сущий пустяк – позаботиться о том, чтобы костюм был доставлен по назначению. Полагаю, моя дорогая кузина сможет в этом помочь, – небрежно обронила герцогиня, с кажущейся непринужденностью переключая свое внимание на лакомство на ладони испанца и, по-видимому, раздумывая уже над тем, стоит ли отдать предпочтение ему или все же тому остатку плюшки, что по-прежнему находился у нее в руке. Вопрос, очевидно, был разрешен в пользу первого варианта, потому что молодая женщина, изогнув шею, потянулась к ладони маркиза, но вдруг замерла на полпути. – Да, а как же выглядит костюм дона Родриго? Что если он не придется милорду впору?
Mirabel: Закравшееся в голову дона Диего предположение, что герцогиня водит его за нос, заставило его внимательнее взглянуть на нее, но, не сумев увидеть ее лица, он вынужден был положиться всего лишь на слова. Короткий смешок, сорвавшийся с его губ, был не так естественен, как ему бы хотелось. – Тогда он отправится на бал в плохо сидящем платье, очаровательнейшая из дам. Я представления не имею, чем или кем собирался одеваться дон Родриго.
Мари де Шеврез: - Неужели вы так плохо знаете привычки милорда герцога? - Мари саркастически усмехнулась. - Он никогда не позволит себе появиться на публике в плохо сшитом платье. Даже инкогнито... Она вдруг с неожиданной отчетливостью вспомнила, как придворные, позабыв про этикет, бросались ловить жемчужины, которые то и дело отрывались от костюма герцога на памятном балу в Лувре. Каждая стоила не менее двухсот пистолей - а герцог смеялся и не взял назад ни одной. И Анна смотрела на безумца влюбленными глазами... Видение было мимолетным, но вызвало на губах Мари подобие улыбки. Ах, беззаботные времена, где вы?.. В данный момент в очаровательной головке герцогини было много забот, но самую главную выбрать не составляло труда: остаться в Париже или уехать? Осторожность подсказывала, что пора уносить ноги, пока ситуация не вышла из-под контроля. Но можно было пренебречь опасностью... все же она, Мари де Шеврез, привыкла доводить дела до конца. Остаться или уехать? Если остаться, то на кого можно опереться? Мирабель ей помогать не станет. То есть любой жест доброй воли с его стороны можно расценивать как неожиданный подарок судьбы - и никак иначе. Милая кузина... есть ли в мире женская солидарность? Пожалуй, стоит на это надеяться. Арамис... герцогиня чуть сдвинула брови. Что ж... и здесь на какую-либо поддержку тоже надеяться нельзя. Сердиться - глупо. Он ей ничего не обещал. Стало быть, ничего и не должен. Жанна... нет, так не пойдет. Требуется время поразмыслить. Пока же, в качестве первого шага к любому решению - завершить этот разговор (по возможности, с пользой для себя) и покинуть дом. Пусть гостеприимный и относительно безопасный... но что-то перестала ей нравиться эта безопасность и это гостеприимство. Герцогиня, пользуясь возникшей в разговоре паузой, перехватила руку дона Диего и аккуратно, кончиками пальцев взяла предложенный ей кусочек плюшки. Принялась медленно, с видимым наслаждением пережевывать. - Может быть, все же попытаться найти другой вариант? Чтобы у милорда был выбор? Я прекрасно понимаю, что времени мало. Но связи... ваши связи, милый мой, иногда позволяют совершать чудеса.
Mirabel: Мысленно дон Диего призвал на голову англичанина громы и молнии Зевеса, но искреннее, хоть и не вполне бескорыстное беспокойство за судьбу красавицы-герцогини все же вынудило его на мгновенье задуматься. Чем быстрее она покинет Париж, тем скорее он вздохнет с облегчением и займется поисками молитвенника с таинственными письмами, на которые, честно говоря, он очень хотел бы взглянуть, прежде чем отдавать Марильяку. – Если я смогу найти Бэкингема уже сегодня, – сказал он наконец, – я думаю, костюм можно будет подогнать по фигуре, один из моих лакеев вполне способен на это.
Мари де Шеврез: Мари одарила его очередной очаровательнейшей улыбкой. - Вот доказательство того, что вы действительно волшебник, милый маркиз. Вы беретесь сегодня же найти милорда Бекингема - причем в Париже, не в Лондоне. В то же время агенты Ришелье вряд ли способны на такие чудеса. И, довольная этой фразой, герцогиня позволила себе рассмеяться. - Так я могу покинуть Париж нынче же? Могу на вас положиться во всем? Вы мой верный друг и надежный помощник?
Mirabel: – Одну минуту, – запротестовал не на шутку озадаченный дон Диего, – что вы имеете в виду? Я смогу найти герцога, если вы скажете мне, где его искать – как-то же вы собирались с ним встречаться? В тысячу раз лучше было бы вообще не вмешиваться, но маркиза не покидало понимание, что сумасбродный англичанин более чем способен скомпрометировать королеву, и даже мысль о возможных последствиях была для него невыносима.
Мари де Шеврез: Мари опять выдержала паузу. Чертовски удобная вещь - кусочек сладкого теста! Вкусно и полезно. Особенно, когда поглощаешь его на глазах мужчины, аккуратно, кончиком языка слизывая с губ крошки. И улыбка. Непременно улыбка. Силу этого стратегического оружия Шевретта прекрасно знала. - Ну что ж... мой союзник... - с булочкой было покончено, за минуту герцогиня успела построить нужную фразу. Говорила она медленно, словно взвешивая каждое слово. - Герцог - существо непредсказуемое и сумасбродное. Понятия не имею, где он сейчас находится, и готова в том поклясться на кресте! Но костюм я на вашем месте отправила бы... да вот хоть в голландское посольство! Разумеется, слуга, которого вы пошлете туда, должен быть без ливреи. Если вы соблаговолите дать мне перо, чернила и клочок бумаги, то я напишу несколько строк, которые разъяснят суть дела. И... держите связь с моей кузиной. Мари откинулась назад, желая принять более удобную позу. От стремительного движения ткань, прикрывающая ее плечи и грудь, предательски съехала в сторону, открывая весьма и весьма соблазнительную для мужского взгляда панораму.
Mirabel: Взгляд дона Диего не замедлил последовать за соскользнувшей тканью, и его губы невольно искривились в улыбке, а свободная рука сама потянулась к матово-белоснежному плечу, касаясь его ласкающим движением. Голландское посольство, сеньора? Маркиз не сомневался ни на секунду, что герцогиня могла дать ему и куда более точные указания, но какая-то доля истины здесь должна была быть. Какая-то, потому что он был совершенно уверен, что баронесса де Брэ, о которой упоминала Анна Австрийская, прибыла в Париж отнюдь не случайно. – Вы имеете в виду графиню де Буа-Траси? – на всякий случай уточнил дон Диего, небрежно наматывая на палец каштаново-рыжий локон. Вряд ли Шевретта вздумала посвятить в свои планы герцогиню д’Омаль или любую другую из своих многочисленных родственниц, но спросить никогда не помешает.
Мари де Шеврез: Мари - не то в задумчивости, не то сознательно - не спешила проявлять строгость и позволяла руке маркиза находиться там, куда он ее положил. - Да, разумеется. Перед тем, как приехать сюда, я написала моей дорогой Камилле... Она знает достаточно, чтобы оказать вам полное содействие. Можете полагаться на нее как на меня саму... Если до этого герцогиня предпочитала не поднимать глаза и не сталкиваться взглядом со своим собеседником, то теперь она позволила себе такую роскошь. Во взгляде Шевретты явственно читалось: "Помогите же мне! Я действительно в этом нуждаюсь!". На самом деле быстрый ум Мари продолжал действовать. Герцогиня лихорадочно просчитывала варианты развития событий: как благоприятные, так и катастрофические.
Mirabel: Откровенная мольба в прекрасных глазах герцогини не могла не тронуть дона Диего, и он нежно прикоснулся губами к ее виску, там, где под бархатистой кожей голубела еле заметная жилка. – Дукесита, никто не заменит мне вас. Но я приложу все усилия, чтобы вам не пришлось на меня жаловаться. Главное, чтобы вы были в безопасности, а с прочим я разберусь… и дам вам знать. Маркиз с явной неохотой поднялся на ноги и подошел к письменному столу, небрежным жестом смахивая в приоткрытый ящик оставленную секретарем стопку отчетов, которые не следовало бы видеть даже самой очаровательной интриганке во Франции. Замок негромко щелкнул, запираясь, и дон Диего придвинул поближе к красавице чернильницу с пером и кипу чистой бумаги. – Я договорю о вашем сопровождении и костюме для герцога, душа моя, а вы можете пока написать записку, о которой вы говорили. Если позволите… Он отвесил молодой женщине легкий поклон и, поправляя на ходу шлафрок, отправился на поиски дона Родриго. Богатый опыт подсказывал ему, что большего он от нее не узнает, а проявлять чрезмерное рвение и тем самым навлекать на себя подозрения он не хотел.
Мари де Шеврез: Мари, пользуясь тем, что маркиз ее не видит, состроила выразительную гримаску. Затем, покусывая кончик пера, глубоко задумалась. Сейчас ей не было никакого дела до бумаг, которые маркиз так ловко убрал с глаз долой. Каждый имеет право на свои тайны. Перо оказалось дурно заточенным. Герцогиня хмыкнула, вытащила из стаканчика, стоящего на столе, перочиный ножик. "Уехать или остаться?" Вопрос требовал немедленного разрешения, а Мари все никак не могла решиться. Она писала записку за запиской, нисколько не стараясь изменять почерк. Наспех посыпала листки песком, не дожидаясь, пока чернила просохнут как следует. Запечатывала послания своим перстнем. Наконец, с этим важным делом было покончено. Теперь стоило переодеться. Мало ли кого приведет маркиз... в конце концов, она в гостях, а не у себя дома!
Mirabel: Отыскать Мендосу не заняло много времени, чего никак нельзя было сказать о беседе с ним, потребовавшей от дона Диего всех его дипломатических талантов. Убедить высокородного фанфарона покинуть Париж накануне бала-маскарада, не сказав ему, кого он сопровождает; лишить его костюма, делая вид, что оказываешь ему услугу, и в то же время внушить ему необходимость величайшей секретности и срочности – все это требует и внимания и такта, особенно если столь деликатный разговор усложняется присутствием слуги, облачающего тебя в придворное платье и еле слышно страдающего по трехстворчатому зеркалу в спальне сеньора маркиза. К тому моменту, когда, оставив дона Родриго дожидаться в одной из гостиных, дон Диего вернулся в свой кабинет, он предвидел, что очаровательная герцогиня будет не в восторге от длительного ожидания. – Тысяча извинений, дукесита, – быстро проговорил он, едва успев прикрыть за собой дверь. – Костюм у Бэкингема будет, и дон Родриго счастлив сопровождать вас до… Брюсселя, я полагаю? Официально вы тайно именно там, не так ли?
Мари де Шеврез: Мари кивнула. Прекрасная герцогиня была застегнута на все крючки и очень серьезна. - Спасибо вам за все, дорогой маркиз! - тихо сказала она. - Поверьте, я не забуду услуги, которую вы мне оказали. Всегда знайте, что я - ваш искренний и преданный друг.
Mirabel: Совесть, эта дорогостоящая и бесполезная безделушка, редко задерживается надолго в дипломатическом багаже, и дон Диего настолько не был исключением из общего правила, что не взялся бы даже сказать, когда он избавился от своей. В его глазах, обращенных на герцогиню с видом искреннего беспокойства, можно было прочитать и волнение за судьбу опальной красавицы, и сожаление о предстоящей разлуке, и восхищение ее очаровательным полу-мужским, полу-женским обликом – но никак не его планы или желание их переменить. В том, что ей надлежало уехать, он не сомневался ни мгновения, в своем намерении избавиться от Бэкингема и той угрозы, которую он собой представлял, он был тверд. – Я сказал дону Родриго, что ему предстоит тайно и срочно проводить назад в Брюссель одну из наиболее преданных сторонниц его католического величества в Соединенных Провинциях, которую разыскивают по всей столице люди кардинала. – Маркиз не стал уточнять, что он также предупредил Мендосу, что его прелестная спутница может возжелать задержаться в Париже, чтобы навестить возлюбленного, и что допускать этого не следует. – Он позаботится обо всем. Если вы позволите, я вам его представлю. Он поднес ее руку к губам и улыбнулся, прежде чем приглашающим жестом указать на нужную дверь. По словам Манолито, за посольством пока еще следили не больше обычного, а значит, если немного поторопиться, то показывать Мендосе тайные ходы не придется. Эпизод завершен?
полная версия страницы