Форум » Париж – жилища » Modus operandi, 17 июля, начало девятого утра » Ответить
Modus operandi, 17 июля, начало девятого утра
Рошфор: ...
Ответов - 34, стр:
1 2 All
Рошфор: Расследуя дело о покушении на короля, граф никак не мог отмести в сторону возможное причастие к подобному человека, выгода которого от смерти монарха будет наибольшей. Участие бесшабашного Месье в мероприятии такого рода почти просилось быть главной версией, а потому ранним утром, пока придворные еще отдыхали после приема, Рошфор в одежде слуги отправился в Пале Люксембург. Показания венценосных и близких к ним особ пока его больше не интересовали, а интересно было послушать о том, что же говорят представители третьего сословия: лакеи и горничные, которые, как известно, при правильном обращении - лучшие сосуды знаний. Беседы на кухне в то утро вертелись преимущественно вокруг одного и того же события. Труп барона ди Сорди, обнаруженный совсем недавно на пустыре позади Люксембургского дворца не мог не привлечь внимание челяди. Выдвигались самые невероятные версии, но чаще всего звучало слово "дуэль". По разрозненным фразам, а то и домыслам слуг, Рошфор узнал, что барон был убит ночью или поздно вечером, о чем свидетельствовало состояние тела, больше ничего особенно вразумительного узнать не получилось. Настойчивый интерес привлек бы нежелательное внимание, а подобного граф опасался. И все же просто так оставлять эту новость было бы глупо, потому, разузнав с кем господи ди Сорди прибыл на прием к Марии Медичи, Рошфор решил отправиться домой к маркизу де Вильардуэну и у него выяснить как можно больше подробностей. Переодевшись в свое платье, граф отыскал жилище маркиза и был уже готов оповестить о своем визите его домашних, как увидел человека, покидающего особняк, которого провожает лакей. Слуга выглядел испуганным, а, приблизившись, граф расслышал обращение "господин комиссар". Дождавшись, пока дверь за лакеем закрылась, Рошфор прибавил шаг и остановил служителя порядка вопросом, что произошло и почему обитателям особняка пришлось прибегнуть к его услугам. Представившемуся другом де Вильардуэна ответили, что маркиз мертв, и немедленно заинтересовались причиной такого раннего визита к покойному. Отчитываться перед следственным судьей граф не стал и вместо этого завел его обратно в дом, где и продемонстрировал бумагу, подписанную кардиналом. Столь значимый росчерк пера, сделанный рукой Ришелье, волшебно подействовал на судейского, и тот почти даже живописно пересказал то, что узнал от слуг и доктора. Маркиз вернулся домой около полуночи, почти сразу лег спать. В четыре часа утра его камердинер услышал стоны, а потом и крики, доносящиеся из спальни. Маркиз был там один и кричал от боли. Как можно быстрее послали за доктором но, увы, когда тот пришел, все уже было кончено. Де Вильардуэн умер в муках, он задыхался, но причины такого недуга врач установить не смог. После всего этого сомневающийся в причинах смерти врач уведомил о произошедщем соответствующие органы, и вот теперь, опросив всех в доме и проведя обыск, следственный судья собирался удалиться для последующего расследования, а также изучения бумаг, которые оставил покойный. Выслушав это, Рошфор распорядился повременить немного с активными действиями. Уполномоченному вести расследование было сказано, что бумаги он получит позже, но ревностный служитель Франции заупрямился и вызвался подождать, пока графу они перестанут быть нужны. Или хотя бы Рошфор выберет его заинтересовавшие, а остальные заберет он сам. Спорить граф не стал по причине наличия намного более важных для него дел в этом доме. Слугам было приказано всем собраться на кухне и не сметь рассказывать кому-то о произошедщем, пока не позволит сам Рошфор. Далее, граф приступил к обыску, поминутно задавая вопросы камердинеру о его умершем хозяине. Через некоторое время их деятельность была нарушена появлением лакея, сообщающего, что на улице какой-то посетитель, которого раньше в этом доме не видели. Граф задумался ненадолго, а потом, окинув взглядом присутствующих, продолжил давать указания. - Ты, - обратился он к камердинеру, - спустишься с лакеем и пустишь в дом этого человека. Если он скажет, что хочет поговорить с хозяином, приведешь его сюда в кабинет. И ни словом не обмолвишься о произошедшем здесь ночью. Так же приглядишь, чтобы этот парень, - кивнув на лакея, - ничего лишнего не сболтнул. Как только проводите, спуститесь на кухню к остальным, будете сидеть там тихо и преимущественно молча. Я еще сам хочу побеседовать со всеми, кто служит в этом доме. Господин комиссар, - Рошфор повернулся к судейскому, - вас попрошу уже сейчас пройти на кухню и проконтролировать, чтобы там был порядок.
Венсан Веснушка: Чем ближе подходил Венсан к дому, адрес которого шепнул ему Косой Луи, тем сильней становилось смутное ощущение, что он совершает какую-то глупость. Ради чего он вмешался в эту историю? Неужели ради обещанных пистолей? Или в нем и впрямь проснулось человеколюбие, побудившее его принять на себя обязанности гонца ради своего пациента? Последнее предположение заставило Веснушку иронически фыркнуть. Нет, все же, это дело стоит довести до конца. Что-то подсказывало Венсану, что, сколь ни жаркая затевалась игра, на этих раскаленных угольках и он сумеет поджарить для себя кусок полакомей. И, отогнав прочь дурные предчувствия, Веснушка легко взбежал на крыльцо нужного дома. Слуга, открывший ему дверь, повел себя странно. У Веснушки было ощущение, что он что-то хотел сказать ему, но не решился. Когда же слуга повернулся, чтобы уйти с докладом, Веснушка заметил всполошенную служанку, быстрой тенью промелькнувшую за спиной лакея. Девушка как будто была изрядно напугана. Веснушка закусил губу. Развеявшаяся было тревога вернулась снова. Это было безотчетное чувство, больше сродни инстинкту, чем доводам разума, но Веснушка привык доверять ему, как волк доверяет своему чутью. Лакей вернулся в сопровождении еще одного человека, который, цепко вглядываясь в Венсана, осведомился, что ему здесь понадобилось. - Мне нужен хозяин, сударь, - сказал Венсан. - У меня к нему есть поручение, суть которого я могу передать только лично. Он был готов к тому, что эти слова вызовут негодование слуги, и уже размышлял, пуститься ли в перепалку или, воспользовавшись случаем, улизнуть восвояси, но, как ни странно, камердинер кивнул головой и посторонился, пропуская его внутрь. Не ожидавший столь быстрого успеха, Венсан вошел в особняк. - Следуйте за мной, сударь, - с чопорным видом изрек камердинер и зашагал вверх по лестнице. Венсану ничего не оставалось делать, кроме как принять свой добровольный крест и пойти за ним. Очутившись у какой-то двери, камердинер повернулся и, не сводя с Веснушки оценивающего взгляда, отворил ее. Венсан, мгновение помедлив, переступил порог и в нерешительности посмотрел на темноволосого дворянина, поджидавшего его в комнате.
Рошфор: Прежде чем ответить, Рошфор отложил найденную в ящике стола записную книжицу, бесплодным изучением которой он занимался до появления посетителя, и поднялся, пусть даже внешний вид посетителя не требовал подобной учтивости от дворянина. – Доброе утро, сударь. С кем имею… – пауза, сделавшая бы честь Монфлери или Бельрозу, – удовольствие?
Венсан Веснушка: Что чувствует зверь, приближающийся к месту, где его подкарауливает охотник? Слышит ли незнакомое дыхание, вплетающееся в перешептывание листьев? Просто ли улавливает напряжение, повисшее в воздухе? Какая сила заставляет его встрепенуться и броситься наутек в мирной с виду лесной тиши? Звериный инстинкт стиснул сердце, в висках забилась кровь. Венсан почуял, что дело неладно. У него возникло сильное подозрение, что этот человек не ждал сегодня посетителя, явившегося за долгом. Веснушка быстро перебрал все имеющиеся у него варианты. Много времени на это не понадобилось, ибо и было таких вариантов всего только два: соврать или сказать правду. Интуиция вкупе с опытом подсказывали, что ложь подобна золоту: лучше попусту ее не разбрасывать. - Мое почтение, сударь, - сказал Венсан, поклонившись и простодушно улыбнувшись темноволосому господину. - Венсан Ромбо, к вашим услугам... Хотя от души надеюсь, что вам мои услуги не понадобятся. Я, видите ли, сударь, помощник аптекаря. "Узнать бы теперь, как тебя самого-то зовут, а там посмотрим, такое ли это и для меня самого... удовольствие", - прибавил он мысленно.
Рошфор: Человек, ожидающий увидеть владельца дома и не выражающий удивления, обнаружив на его месте незнакомца, наводил на одну мысль; род занятий раннего посетителя и стопки неоплаченных счетов в ящиках и на столешнице – на другую. Ни та ни другая не отразились на лице графа, когда он указал мэтру Ромбо на стул и занял стоявшее за письменным столом кресло. – Я так понимаю, вы за долгами явились? – проговорил он тоном, в котором удачно сочетались раздражение дворянина, недовольного необходимостью спорить с жалким помощником аптекаря, и извиняющиеся нотки необременного деньгами должника, надеющегося снова отложить уплату. Еще не пытаясь выдавать себя за маркиза де Вильардуэна, Рошфор уже примерял на себя эту роль, не называясь им прямо, но закладывая фундамент для ошибки и одновременно проверяя, в самом ли деле молодому человеку неизвестно, с кем он беседует.
Венсан Веснушка: Худшие подозрения Веснушки оправдались. Человек, с которым он говорил, был вовсе не тем, к кому его послали. Заказчик дела, в котором получил свою рану Косой Луи, не стал бы говорить о долге со столь пренебрежительным видом. Тот должок был не из тех, от которых отделываются небрежным росчерком пера. И все же этот человек держал себя здесь, как хозяин... Или, по крайней мере, хотел выдать себя за такового. Веснушка невольно оглянулся на дверь. Как бы ему хотелось удрать сейчас обратно, в тихую аптекарскую лавку! В какую же передрягу втянул его злополучный оборванец Луи? Надо же ему было явиться с того берега, чтобы впутать его, Венсана, неизвестно во что! Да и он хорош: соблазнился легким заработком. Вот тебе и легкий... Но бежать было некуда, стало быть, оставалось двигаться в противоположную сторону: наступать. Венсан уселся на стул и одарил незнакомца открытой, доверчивой улыбкой. - Ну да, - подтвердил он. - Только мне велено к хозяину обратиться.
Рошфор: Будучи почти в два раза старше Веснушки и обладая немалым опытом в делах такого рода, Рошфор не позволил пониманию, что его уловка не удалась, изменить его выражение лица. Взгляд, брошенный молодым человеком на дверь, равно как и его нежелание, более чем нетипичное для кредитора, говорить о долгах покойного, вызывали определенные подозрения. Рошфор позвонил. – Маркиз де Вильардуэн скончался сегодня ночью, – сообщил он все тем же слегка недовольным тоном. – Уж не благодаря ли твоему хозяину? Появившийся на зов слуга загородил собой дверной проем, и граф не спешил с приказаниями.
Венсан Веснушка: Ах, видимо, вранье, что мысль материальна. Будь она и в самом деле наделена силами и возможностями материальных вещей, Косой Луи, мирно дремавший сейчас, привалившись к стенке, в лавке мэтра Серро, не просто бы скончался, но провалился бы сквозь пол прямиком в преисподнюю. На миг Венсан поддался смятению, но быстро взял себя в руки. Растерянность и изумление, отразившиеся в первое мгновение на его лице, в-общем-то, были довольно обычной реакцией для человека, получившего внезапное известие о чьей-то кончине. Почти открытая угроза незнакомца, вкупе с угрожающим жестом слуги, мигом заставили Веснушку напрячься. Настал миг заботиться о сохранности своей собственной шкуры. А это Венсан делал с куда большей охотой, нежели латал чужие. - Помилуй бог, сударь, что вы говорите такое. - Он посмотрел на незнакомца так, как будто тот ругнулся в церкви. - Быть может, обратись господин де Вильардуэн, да примет Господь его душу, к моему хозяину вовремя, он бы и поныне здравствовал. Но увы! - Веснушка издал тяжелый вздох и устремил на неприветливого незнакомца смиренный взор мальчика из церковного хора. - Мой хозяин - простой человек, и к нему порой гнушаются обратиться за помощью вовремя, а когда все же решаются, то бесценный миг оказывается упущен. "Отчего же ты помер хоть, звериная сыть?" - неслись в это время мысли за его ясным челом.
Рошфор: Рошфор сплел пальцы рук перед собой, опустил на них подбородок и обратил на молодого человека пристальный взгляд, уже не пытаясь казаться равнодушным. – Боюсь, что у маркиза не было на это времени, – хладнокровно сообщил он. – Но я здесь, чтобы позаботиться о его долгах, мэтр Ромбо. Переминавшийся в дверях слуга кашлянул. Рошфор поднял на него холодные глаза, выдержал паузу и снова взглянул на помощника аптекаря.
Венсан Веснушка: Ситуация нравилась Веснушке все меньше и меньше. Многое он повидал в своей недолгой, но развеселой жизни, но такого, чтобы человека в комнате запирали, чтобы долг вернуть, ему еще не встречалось. Он услышал покашливание слуги за спиной и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не обернуться. Венсан отчаянно соображал, что делать. Сваливать все на неизвестную болезнь - это равносильно тому, чтобы навлекать пеньковую хворь на собственную шею. Неведомый маркиз мог отдать богу душу из-за чего угодно, да и мэтр Серро, коли кто не поленится его расспрашивать, сразу скажет, что и слыхом не слыхивал ни о каком господине де Вильардуэне. Веснушка тяжко вздохнул и устремил на собеседника самый покаянный взор, какой только можно встретить за пределами исповедальни. - Сударь... - произнес он так, словно ему с превеликим трудом давались эти слова. - Ну, раз господин маркиз почил... пожалуй, мне ничего другого и не остается, кроме как вам все сказать... Если честно, то речь шла не о болезни, а о даме. Ну, понимаете... Он закусил губу, словно опасаясь, что и так сказал слишком много, и бросил быстрый взгляд на слугу, давая понять о нежелательности продолжения разговора при посторонних.
Рошфор: Рошфор несколько секунд молча смотрел на мэтра Ромбо, а затем откровенно расхохотался. Поверил он в таинственную даму или счел ее отговоркой, изобразить недоверие было несравненно выгоднее. – Мой юный друг, – сказал он, – придумайте что-нибудь получше. Покойный не отличался рыцарством, а помощник аптекаря в роли посланца Амура… Или вы уже и не аптекарю служите? Предположение, что Вильардуэна отравили, якобы высказанное опоздавшим врачом и повторенное комиссаром с видимым сомнением, приобретало все больше веса в глазах Рошфора, оставалось лишь решить, к кому обратиться за помощью.
Венсан Веснушка: Веснушка был готов к скептической реакции; более того, он ждал ее. Выслушав незнакомца, он небрежно пожал плечами, как бы говоря: "Дело ваше, я могу и при свидетелях все как есть выложить". - Я, сударь, и не говорил ни о каком рыцарстве, - сказал он. - Дело-то как раз самое что ни на есть житейское. Именно помощь аптекаря какой-то даме и понадобилась... Если понимаете, о чем я. Проблема, на которую он намекал, была вполне тривиальной, и в то же время весьма правдоподобно объясняла, почему потребовалась помощь постороннего аптекаря, а не домашнего врача.
Рошфор: Скептическое выражение так и осталось на лице Рошфора, но глаза его на миг снова вернулись к топтавшемуся на пороге и вполне вероятно лишнему свидетелю. – А сам маркиз тут причем? – спросил он с той видимой неохотой, за которой так легко угадать готовность поверить вопреки собственному желанию. – Зачем ты сюда-то явился? В том, что с утра никто кроме комиссара в доме не появлялся, можно было не сомневаться, и лицо слуги, сохранившее выжидающе-раздраженный вид, служило тому лишнем подтверждением.
Венсан Веснушка: Веснушка уподобился зеркалу дотошного господина: на его лице появилось ничуть не менее скептическое выражение, чем у его собеседника. Он откинулся на спинку стула, устраиваясь поудобнее. Похоже, его наскоро состряпанную историю сочли правдоподобной, а это означало, что у него есть неплохие шансы целым и невредимым выпутаться из передряги, в которую он так опрометчиво ввязался. - Я, сударь, явился, как посланный маркизом человек еще вчера сказывал - плату получить. Плату за лекарство, с вашего позволения. - Венсан отдавал себе полный отчет в том, что держится непростительно нагло, но сейчас его главной целью было продемонстрировать свою уверенность и полное душевное равновесие. - Ну а что до того, при чем здесь маркиз... Вот за осведомленность о причастности маркиза к здоровью той дамы мне никто платить не собирался.
Рошфор: Рошфор разнял руки и откинулся на стуле, всем видом своим олицетворяя сомнение: среди найденных им счетов он не припоминал ни одного от аптекаря, а молодого человека этого в доме раньше не видели. Можно было допустить, что за долгом его прислала гипотетическая попавшая в затруднительное положение дама – но, к счастью или к сожалению, людям граф не верил и оправдания подыскивать не привык. – Что ж, мэтр Ромбо, – сказал он, – в таком случае вам достаточно предъявить мне счет, а мне в качестве душеприказчика покойного получить подтверждение от того слуги, которого за вами послали. А если вы еще и вспомните, как он выглядел, мне будет проще его найти. Он небрежно повернул правую руку ладонью вверх, словно предлагая вновь удостоившемуся выканья собеседнику положить в нее бумагу.
Венсан Веснушка: Все шло именно так, как и предвидел Веснушка. Незнакомец пытался подловить его, но пока что силки ставил там, где сам же Венсан ему и указывал. Однако Веснушка чувствовал, что расслабляться еще рано. Из игры, в которую он позволил себя впутать, нельзя было выйти победителем. Оставалось лишь уповать на ничью. - Счет, сударь? - Венсан позволил себе презрительные нотки в голосе. - Вы же сами понимаете, что дела такого рода бумаге не доверяют. Это же не кровь пустить, не припарки поставить. Тут все только на доверии... А слуга, о котором вы изволите спрашивать... - Он вздохнул. - Знал бы, так, конечно, получше пригляделся бы. Роста среднего, лет... ну, как вам, пожалуй. Волосы... - Веснушка сделал неопределенный жест рукой. - Не черные, темные просто. Больше и не припомню ничего. Выдав это описание, под которое подпадала, пожалуй, добрая половина парижан, он вновь тяжело вздохнул и устремил на незнакомца взгляд, исполненный обиды. - Я ж так понимаю, сударь, раз счета нет, то мне к хозяину придется с пустыми руками возврашаться?
Рошфор: Рошфор перевел взгляд на все еще стоявшего в дверях слугу, чья внешность в некоторой мере соотносилась с описанием мэтра Ромбо, прочел на его простоватом лице растерянность и поднялся на ноги. – Мне было бы интересно узнать ваше мнение, сударь, – учтиво попросил он, – о возможной причине смерти маркиза. Вы не согласились бы взглянуть на тело… прежде чем я оплачу ваш счет? Он опустил руку в карман, откуда тут же донеслось легкое позвякиванье.
Венсан Веснушка: Позвякивание монет, обычно столь приятное слуху, на этот раз отозвалось в ушах Венсана похоронным звоном. И дело было не только в том, что он ни на единый миг не поверил, что ему и в самом деле заплатят. Но с каждым мигом возрастало его собственное опасение, что платить придется ему самому. И - что всего обидней - без какой-либо более серьезной вины, нежели простая неосторожность.Если окажется, что маркиз умер не своей смертью, то неожиданное появление Веснушки в его доме все равно будет казаться подозрительным. Но делать было нечего. Веснушка понимал, что отказываться еще опасней, чем соглашаться. Сохраняя с виду полную невозмутимость, он пожал плечами. - Взглянуть-то можно, - сказал он. - Правда, сударь, не берусь что-нибудь вам точно сказать: я же сам не аптекарь, только помощник... Но отчего не попытаться.
Рошфор: Рошфор снова позвонил и, не обращая внимания на недоумение, написанное на лице ждавшего в дверях лакея, дождался появления еще одного слуги, хмурого нормандца с крючковатым носом и бегающими глазами, в котором он подозревал доверенное лицо покойного маркиза. – Передайте месье комиссару, что я скоро к нему спущусь, – распорядился он, убедившись, что слуга не проявил ни малейших признаков узнавания при беглом взгляде на молодого мэтра Ромбо. – И выясните у слуг, кто из них на днях ходил с поручением к аптекарю. Граф кивнул Веснушке на дверь, ведшую в спальню маркиза, одновременно небрежным жестом приказывая первому лакею оставаться на своем месте, где тот мог по-прежнему служить естественным препятствием для входа и выхода. – Прошу вас, сударь.
Венсан Веснушка: Веснушка встал, следуя приглашению незнакомца, и направился к комнате, где, по всей видимости, располагалась спальня. Распоряжение дотошного господина отыскать слугу его не смутило: человеку, которого посылают с поручениями пикантного толка, не обязательно непременно прислуживать в доме. Кроме того, вымышленный посланник мог оказаться и слугой столь же вымышленной дамы. Венсан вошел в спальню и получил, наконец возможность лицезреть человека, никогда не встречавшегося ему прежде, но ухитрившегося самой своей смертью причинить ему столько хлопот. Зрелище оказалось не из приятных. Лицо мертвеца отливало синевой, черты искажала мука. Видимо, он задыхался перед смертью, и испытывал к тому же сильные боли. Незнакомец спрашивал Веснушку о предполагаемых причинах смерти, и из этого следовало два предположения: либо причину и в самом деле не смог установить лекарь, к которому наверняка уже обращались, либо Венсана пытались на чем-то поймать. Но тут уже Веснушка был спокоен: он точно помнил, что, будь у него совесть, никаких маркизов на ней бы не числилось. От чего бы ни умер этот несчастный, Веснушка не имел отношения к его мучениям. Веснушка приподнял веки мертвеца, отметив пожелтевшие белки, и внимательно присмотрелся к губам. Никаких припухлостей и изъязвлений заметно не было, но это еще ни о чем не говорило. Венсан оглянулся на незнакомца. - А что, сударь, покойный на одышку часто жаловался, не знаете? - спросил он.
Рошфор: Наблюдая за уверенными действиями молодого человека, Рошфор перестал хмуриться и даже одобрительно кивнул, получив это убедительное подтверждение рода занятий Веснушки. – Не знаю, – ответил он, – а почему вы спрашиваете? В дверях спальни возник посланный им с расспросами слуга, и граф, придя ко всем необходимым умозаключениям на основе мрачно-воинственного выражения его лица, задал вовсе не тот вопрос, с ответом на который тот явился: – Маркиз страдал одышкой, милейший? Лакей покачал головой, и Рошфор взмахом руки отпустил его. Прочитанные им письма сыновей покойного ясно указывали на склонность оных воспринимать отцовский кошелек как свой, и он был почти уверен, что к сомнительным услугам Серро прибегал один из них.
Венсан Веснушка: Веснушка не так уж давно занимался аптекарским делом, и не настолько еще поднаторел в нем, чтобы равняться со своим наставником, но научился уже достаточно многому, чтобы испытывать неподдельный интерес к задачам такого рода, как та, что предстала сейчас перед ним. - А потому спрашиваю, сударь, - пробормотал он, наклоняясь, чтобы получше разглядеть вздутые вены на шее покойника, - что, когда человек на ровном месте умирает от того, чем не маялся, то, стало быть, не такое уж это место и ровное было. Уже четыре сотни лет миновало с тех пор, как Альберт Великий осчастливил мир открытием под названием мышьяк, и уже пять сотен лет, как это открытие ставило под сомнение тот постулат, что наука всегда полезна. Венсан выпрямился и взглянул на незнакомца. Он прекрасно понимал, что, выскажи он сейчас вслух свои догадки, подозрение падет на него самого. Но не менее губительна будет и ложь. Кроме того, Веснушка надеялся, что не производит впечатление такого глупца, который сунется за платой в дом, где по его милости красуется покойник. - Я не возьмусь ничего утверждать, сударь, - сказал он. - Кроме одного, пожалуй. Если бы я продал кому-нибудь средство, чтобы травить крыс, то в гости в этот дом я бы не наведывался.
Рошфор: Рошфор резко выдохнул и мгновенно оказался рядом с Веснушкой. – Вы имели в виду мышьяк? – спросил он, глядя на труп через его плечо. – Вы уверены? В ядах граф не разбирался, предпочитая в случае необходимости прибегать к холодной стали, однако при его роде деятельности сложно было бы не обзавестись некоторыми познаниями в иных способах отделять человеческую душу от бренной оболочки, хотя бы в том, что касается названий.
Венсан Веснушка: Веснушка тоже оглянулся на покойника. - Я ни в чем не могу быть уверен, - сказал он. - Я всего лишь помощник аптекаря, а не лекарь, сударь. Но, если вы хотите знать мое скромное мнение, то я бы не рискнул съесть ни крошки со стола этого господина. Если он умер не от застарелой болезни, которая каким-то чудом осталась незамеченной его домочадцами, то, полагаю, что да... именно от мышьяка. Игра приняла куда более крутой оборот, нежели вначале полагал Венсан, и такие ставки пришлись ему не по нраву. Он почти не сомневался в верности своей догадки относительно причин смерти маркиза. А это резко меняло дело.
Рошфор: Выражение лица Рошфора не изменилось, несмотря на лихорадочную работу мысли. Привыкнув приписывать другим свой ум, он не предполагал, что помощник аптекаря явился полюбоваться на дело рук своих, но его умение отличать действие одного яда от другого наводило на нешуточные подозрения: не так часты в Париже отравления, чтобы приобрести подобные познания на собственном опыте. Забыта, забыта была таинственная дама в щекотливом положении, забыт был лежавший на кровати труп, и все, что занимало в этот миг графа, это вопрос, как использовать стоявшего перед ним знатока. – Кому-то покойный маркиз сильно досадил, – задумчиво проговорил он, так и не придя ни к какому мнению. – И точно уж не своей семье.
Венсан Веснушка: Пожалуй, впервые за все время Веснушка был полностью согласен со своим собеседником: покойный Вильардуэн явно кому-то помешал. Конечно, будь на то воля Веснушки, он бы пришиб злополучного маркиза еще раз - за то, что тот впутал его в скверную историю еще при жизни и значительно ухудшил его положение, столь некстати померев. Но покойник находился уже вне пределов досягаемости Венсана, и тому оставалось только одно: направить свои усилия на то, чтобы убраться отсюда подобру-поздорову. - Вот уж кому он мог досадить, сударь, я вам сказать не берусь, - буркнул он, искоса взглянув на мрачного незнакомца. - Я его сейчас вообще впервые в жизни увидал.
Рошфор: Легкая улыбка скользнула по губам Рошфора, и он бросил еще один взгляд на труп, прежде чем извлечь из кармана и повертеть в пальцах золотую монету. – Тогда вам очень повезло, – сказал он, нисколько, казалось бы, не тревожась, какое впечатление подобное утверждение может произвести на его собеседника. – Можете ли вы также предположить, когда его могли отравить, если боли начались в четыре часа утра, а к семи, если не ошибаюсь, бедняга уже умер? Ни убийство Сорди ни отравление Вильардуэна не имело, на первый взгляд, никакого отношения к предмету его расследования, но граф отличался, впридачу к прочим малоприятным чертам характера, еще и неистребимым любопытством, уже не раз сослужившим ему добрую службу. Вильардуэна видели с бароном ди Сорди, Сорди являлся одним из самых близких людей королевы-матери, королева-мать, по слухам, считала, что трон достался не тому сыну – а с точки зрения Рошфора, даже самые тоненькие ниточки могли привести к центру Лабиринта.
Венсан Веснушка: Насчет везения Веснушка мог бы поспорить, но он был слишком признателен незнакомому господину за подобное допущение, чтобы его опровергать. Беспокойство за свою шкуру было настолько велико, что Венсан лишь мельком скользнул взглядом по золотой монете, поблескивавшей в руках собеседника, и тотчас выкинул ее из головы. Свою жизнь он ценил несопоставимо больше, и хорошо отдавал себе отчет, как низко ее оценят те, кто затеял эту таинственную, жуткую игру, в которой знатные господа умирают в корчах, словно крысы в подвале. - Точно сказать не могу, сударь, - ответил он, вновь устремляя взгляд на покойника. - Для этого нужно знать, каково было количество яда, и плотно ли поел покойник перед этим. Сытный ужин мог слегка замедлить действие отравы. Но примерный срок... Я бы сказал, где-то около полуночи, может, чуть позже.
Рошфор: Рошфор учтиво наклонил голову, одновременно выражая свою благодарность молодому человеку и подтверждая свои собственные мысли. Двух приближенных королевы-матери убирают почти одновременно – соперничество или они слишком много знали? Скорее последнее, иначе маркиз оставил бы предсмертную записку… или он ее оставил? Рошфор впился взглядом в неподвижное тело на кровати, будто покойник мог заговорить. – Мэтр Ромбо, я вам более чем признателен. – Золотой покинул ладонь графа и нашел свой путь в руку помощника аптекаря. – Не могу обещать, что наследники маркиза оплатят этот счет, но советую вашему хозяину все же подать его. Если вам потом придет на ум что-нибудь, что может мне помочь… мое имя граф де Рошфор, и меня часто можно найти в Пале-Кардиналь. По зрелом размышлении Рошфор решил не упоминать, что Вильардуэн мог быть замешан в покушении на короля.
Венсан Веснушка: Чувство облегчения, нахлынувшее на Венсана, не помешало ему трезво оценить полученную информацию. Он ни на секунду не допустил предположения, что графа интересует участь дворянина, павшего жертвой нетерпеливых наследников. Непохоже было, чтобы Рошфор лично знал покойного, да и не такого сорта вопросы решаются в Пале-Кардиналь. Вновь, уже в который раз за это утро, Венсан припомнил слова Шере, предостерегавшего его от вмешательства в эту темную историю. Он бы и рад был не вмешиваться, но, коли у судьбы оказалось свое мнение на этот счет, отчего бы ему к этому мнению не прислушаться. Веснушка почтительно поклонился графу, в то время как монета словно растаяла в его рукаве. - Благодарю вас, господин граф. Если мне что-нибудь вспомнится, я тут же сообщу вам об этом. Так сейчас мои услуги вам более не нужны?
Рошфор: Рошфор покачал было головой, но почти сразу передумал. – Только сначала скажи мне, где находится аптека твоего хозяина, чтобы я знал, куда свою любовницу отправлять. Любой, сколько-нибудь знавший его человек поперхнулся бы при этих словах – если у Рошфора и была дама сердца, ее никто и никогда не видел, а его поведение и modus vivendi отрицали, казалось, самую возможность подобных увлечений.
Венсан Веснушка: На лице Венсушки не дрогнул ни единый мускул, когда он выслушивал доверительные слова о любовнице, которую господин граф, вхожий в Пале-Кардиналь, якобы собирался поручить заботам первого встречного проходимца (а в том, что именно таковым он в глазах Рошфора и является, рассудительный Венсан ни секунды не сомневался). - Возле рынка Святого Мартина, сударь, - сообщил он таким спокойным тоном, будто предложение даме знатного господина прогуляться в окрестности Двора Чудес было делом будничным и само собой разумеющимся. - Там переулочек такой есть. Да вы только спросите аптеку мэтра Серро, вам всякий дорогу покажет. "И всякий тотчас нас о гостях и предупредит", - мысленно добавил он.
Рошфор: Рошфор, в свою очередь, ничуть не удивился данному ему адресу, усмотрев в нем новое подтверждение того, что его молодой собеседник говорил правду: столь дурными делами иначе как в воровских кварталах не занимаются. Связи покойного маркиза представлялись ему все более заслуживающими внимания, и он мысленно пообещал месье Шере чрезвычайно занимательную беседу: тот, кто знает аптекаря, так легко нарушающего законы божеские и человеческие, что его помощник готов говорить об этом с первым встречным, без труда найдет и наемного убийцу… если стоявший перед графом молодой человек с глубокими познаниями в ядах не играл и такой роли. На мгновенье Рошфором овладело искушение отправить мэтра Ромбо в Консьержери, где подоплека его отношений с маркизом быстро бы прояснилась, но почти сразу он передумал: в покушении на короля тот замешан явно не был, а на Монфоконе пользы от него точно не будет. – Что ж, – сухо сказал он, – ежели у моей дамы будет нужда в услугах такого рода, я за тобой пошлю. Подмигивать или улыбаться он не стал, сочтя фамильярное обращение более чем достаточным: раз парень не побоялся рассказать ему о своем промысле, значит, счел его безопасным. Либо покойный щедро делился с другими столь удобным для дворянина адресом, либо… Кивая молодому человеку на дверь, Рошфор подумал, что аптеки мэтра Серро могло попросту не существовать, но инстинкт подсказывал ему обратное, думай он иначе, он тотчас позвал бы комиссара.
Венсан Веснушка: Кивок в сторону двери показался Венсану наивысшей наградой за перенесенные волнения. Он сохранял внешнюю невозмутимость, отвешивая графу прощальный поклон, и его самообладания хватило на то, чтобы абсолютно ровным шагом спуститься по лестнице. И лишь когда двери особняка почившего маркиза затворились за его спиной, Веснушка позволил себе на миг прикрыть глаза и беззвучно произнести то ли проклятие, то ли молитву. Лишь сейчас он в полной мере начал осознавать, в какую переделку его попытались втянуть. Граф Рошфор даже пропустил мимо ушей его признание в торговле зельем, препятствующим Божьему промыслу. Видимо, его сейчас интересовали грехи, более заметные на суетной нашей земле, чем на небе. И Веснушке даже вдумываться не хотелось, в чем именно грехи эти заключались. И верно: сейчас надлежало думать о другом. А именно - как быть с Косым Луи, дожидавшемся его сейчас в старенькой лавке.
полная версия страницы