Форум » Париж – жилища » "О гвардейских доблестях", комнаты Атоса на улице Феру, ночь с 16 на 17 июля » Ответить

"О гвардейских доблестях", комнаты Атоса на улице Феру, ночь с 16 на 17 июля

Шарль д`Артаньян:

Ответов - 49, стр: 1 2 3 All

Шарль д`Артаньян: Д’Артаньян с отчетливым стоном взялся за голову. - Эмили, это же так просто – ну кто мог отправить вас к Атосу? Конечно, господин де Тревиль, капитан королевских мушкетеров... Кавуа попросил бы о помощи кого-нибудь из своих людей. Окончив речь, гасконец осторожно посмотрел на девушку. Гостья плакала, и ему не оставалось ничего другого, кроме как подойти к ней и с непривычной неуклюжестью прижать девушку к себе, легонько встряхнув за плечи. - Ну же, сударыня. Не стоит плакать – я не солгал вам ни единым словом, и у меня нет хозяев, кроме Его Величества.

Эмили-Франсуаза де К: - Откуда мне знать про какого-то там Тревиля? – по-детски всхлипнула Эмили, пытаясь отвернуться от гасконца и оттого нечаянно уткнувшись мокрым лицом ему куда-то в район подмышки. - Не смотрите на меня. Я не плачу. То есть сейчас перестану. Оно… само… Проклятые слезы никак не хотели останавливаться, и девушка попыталась утереться рукавом. - Ваш Тревиль не понял, что письмо не ему? И он всегда бросается на помощь всем встреченным мальчишкам? Благотворительность такая, да? – язвительно проговорила Эмили. К ее досаде, вырвавшееся у нее откуда-то из глубины беспомощное хрюканье тотчас испортило весь эффект от ее язвительности. Впрочем, обижаться было не на кого, она сама… По всему же выходило, что д’Артаньян ей враг, ей сейчас следовало гордо вырваться, и… Вот только проблема заключалась в том, что же «и…».

Шарль д`Артаньян: - Капитан – благородный человек... – гасконец вытащил почти свежий платок и принялся аккуратно вытирать Эмили глаза. – Успокойтесь же. Можно сказать, что ничего дурного не произошло, если не считать того, что случилось в Кале. В конце концов, вы правы – мы все служим королю, только по-разному. И Ришелье служит королю, и Кавуа, и Тревиль... Голос д’Артаньяна приобрел убаюкивающие нотки. Ему было жаль девушку, но большего он для нее пока сделать не мог. Да и сам понимал, что говорит ту правду, которая может успокоить Эмили, а не ту, которую следовало бы сказать. - Завтра вы отправитесь в Пале Кардиналь и расскажете о судьбе письма. Ведь Тревиль не отобрал его у вас, верно? Вы просто обронили его на улице, притом в схватке.


Эмили-Франсуаза де К: - Да уж, в схватке я чудо, как хороша… Вроде мешка, который швыряют из рук в руки. И толку, как от того мешка. И ничего дурного не случилось, просто дело доверили дуре. А в Кале Давенпорта арестовала городская стража, которая тоже служит королю, ведь так? Вашему, конечно. А вот какому королю служит мой дядя, я, представьте, не знаю. Возможно, что и другому. Или вовсе никакому. Эмили чувствовала, что ее несет, что многое из того, что она сейчас произносит, говорить не следует, но не могла остановиться. - А я и вовсе неизвестно что. Ни француженка, ни англичанка. «Вот только ему то зачем вся эта ерунда? Мало ли своих забот?» - подумала девушка, и на ее лице отразилось самое искреннее раскаянье. Она была благодарна гвардейцу за терпение, за не очень чистый платок, за лежащую на ее плечах надежную руку, за саму попытку утешить. В конце концов, Давенпорту никогда бы не пришло в голову утирать ее слезы. И было крайне несправедливо вынуждать гасконца выслушивать ее обиды. Глубоко вздохнув, Эмили резко отстранилась от д’Артаньяна. - Все. Все прошло. А теперь мы с Вами забудем о бабьих истериках. Есть Франсуа де Кюинь и господин д’Артаньян, который просто несколько ошибся с выбором пажа. Вы ведь хотели выпить? Позвольте Вам налить?

Шарль д`Артаньян: - Не позволю, - спокойно отозвался гасконец. – Довольно на сегодня. У нас завтра тяжелый день... Д’Артаньян не собирался рассказывать девушке о том, что завтрашнее утро может принести ему самому как заключение, так и прогулку на эшафот. По сравнению с гибелью Констанции это казалось таким далеким, несущественным, словно ваза, разбитая десять лет назад. - С выбором пажа я нисколько не ошибся. С учетом вашего пола... Вы оказали мне честь, Франсуа.

Эмили-Франсуаза де К: - Уж и честь… - Эмили улыбнулась открыто и мягко, что ее необыкновенно красило. – Спасибо,- продолжила она серьезно, посмотрев снизу в лицо гасконца. - И… я тут наговорила всякого… не сердитесь. - Я пойду туда? – девушка кивнула в сторону двери в соседнюю комнату. Сделав несколько шагов, она остановилась уже в дверях. - Сударь, а… как вас крестили? – вдруг выпалила Эмили, повернувшись к д’Артаньяну. Смутившись, она принялась неловко объяснять: - Ничего такого… Просто… Моя няня, она говорила… Что Господь скорее примет молитву, если назвать человека полным именем, а то как Ему понять… Ерунда, наверное… - девушка прикусила губу.

Шарль д`Артаньян: - Шарль, - улыбнулся гасконец. Он, хоть и полагал, что стал уже парижанином с головы до ног, сохранил все же определенную провинциальность, и слова девушки растрогали его до глубины души. – Шарль де Батц де Кастельмор д’Артаньян. Доброй ночи, сударыня, надеюсь, что завтра вы не сочтете нужным исчезнуть бесследно. Я хотел бы знать, что с вами все в порядке, и не случилось ничего такого, что оказалось бы страшней потерянного письма.

Эмили-Франсуаза де К: - Я вернусь, - пообещала Эмили. – Если смогу. Если меня… - она пожала плечами, - Ну не убьют же, в самом деле. А вы ведь предлагали мне безопасность рядом с вами. Я была бы совсем глупой, если бы решилась этим пренебречь. - И, кстати… - продолжила она уже почти лукаво, - Вроде как я у вас служу? И, вроде, вы меня пока не выгнали?

Шарль д`Артаньян: - Более того, еще даже не завершился ваш испытательный срок, - улыбнулся Шарль. - Так что вы просто обязаны возвратиться. Слова девушки о том, что участие в чужих интригах может стоить ей жизни, снова всколыхнули печальные воспоминания о Констанции. Гасконец ничем не сумел помочь своей несчастной возлюбленной... Память о ней не позволяла ему просто так распрощаться с мадемуазель де Кюинь. Шарль надеялся, что с девушкой ничего не случится. Эпизод завершен?



полная версия страницы