Форум » Париж – жилища » Кто ходит в гости по утрам. 17 июля, около семи утра » Ответить

Кто ходит в гости по утрам. 17 июля, около семи утра

Портос:

Ответов - 27, стр: 1 2 All

Портос: Около семи утра в двери домика по улице Вожирар оглушительно постучали. По силе ударов, от которых дверь буквально содрогалась, можно было заключить, что гость в избытке обладает силой и долго ждать под дверью не привык. Вернувшись к себе вчера вечером, Портос, не утруждая себя дальнейшими размышлениями над событиями, участником которых ему довелось стать при помощи мадам Мирелли, потребовал от Мушкетона ужин и улегся спать, рассудив, что утро вечера мудренее. Рассвет однако новых соображений мушкетеру не принес, разве что сон и отдых самым положительным образом подействовали на его рану, и Портос решил, что если сегодня ему не доведется ни с кем опять драться, то, пожалуй, через пару дней он будет, как новенький. Если бы не отсутствие новостей от друзей, положение дел можно было счесть даже вполне удовлетворительным. Обеспокоенный этим обстоятельством, Портос, прежде чем отправиться по обыкновению к капитану де Тревилю, повернул на улицу Вожирар – Атоса и д`Артаньяна он застать дома не надеялся, а вот Арамис… К тому же Портос был не прочь посоветоваться с самым изворотливым из четверки друзей. Вот каким образом получилось, что поутру обитателей улицы Вожирар растревожил громоподобный стук в дверь.

Арамис: Стук мушкетерского кулака по древесине произвел на Базена эффект трубы архангела Гавриила, мгновенно пробуждая в памяти все прегрешения прожитых дней, а более прочих - одно, самое главное, когда Мушкетон поручил ему передать пару слов господину, как только тот вернется. Горе бедному слуге! Появление раненного Арамиса в компании с возмутительным незнакомцем совершенно сбило Базена с толку, и про поручение он попросту забыл. Теперь же, обреченно шествуя к двери, кроткий слуга пытался найти оправдания собственной рассеянности и одновременно молился, чтобы этот невоздержанный господин не оборвал ему уши. - Здравствуйте, господин Портос! - пробормотал слуга, открывая дверь, - А господин Арамис изволит отдыхать. И, чтобы придать словам еще больше веса, Базен добавил, набожно возводя очи горе: - Часа не прошло, как лекарь наложил повязку на его раны, и теперь моему господину необходим покой!

Портос: – Нашел время! – искренне возмутился Портос. Не дав достойному слуге более добавить ни слова, мушкетер решительно отодвинул Базена с дороги и вошел, сразу заполнив своей персоной небольшую комнату, служившую Арамису сразу и гостиной, и столовой. После того, как Портос поздно вечером отправил Мушкетона с поручением справиться о местонахождении своих друзей, тот заверил его, что непустующим оказалась лишь обитель Арамиса, да и то всего лишь Базеном, но он Базену передал, что господину Портосу не терпится увидеться с господином Арамисом. Легко ли после этого обнаружить, что искомый господин Арамис преспокойно отдыхает, даже самому сдержанному стоику? Скажем сразу, к этим достославным господам горячий пикардиец не относился. – Арамис! – зычно крикнул Портос во всю силу своих легких. – Где вы, черт возьми?


Арамис: "Не судьба..." - обреченно подумал Арамис, выпадая из сладкой дремоты, однако уже в следующую минуту сообразив, что по его душу явился не очередной головорез, стражник или гвардеец, а один из его друзей, молодой человек не замедлил подняться навстречу гостю, однако ровно настолько, чтобы не покидать подушек. - Как ни странно, дома, любезный друг. Вопреки всему и не смотря ни на что. А где были вы, Портос? Кажется, я не видел вас целую вечность. И если бы время можно было измерять количеством событий, утверждение Арамиса было недалеко от истины.

Портос: Правильно расценив возглас приятеля как приглашение войти, Портос, громко топая, направился к ложу изнемогающего страдальца. – Я? Где вы были, мой неуловимый друг? – воскликнул мушкетер и с неодобрением воззрился на Арамиса. – Я ждал вас поутру, но, не будучи ни горой, ни Магометом, как видите, пришел сам. Что за изнеженность, черт бы меня побрал! Можно подумать, будто вы уже заделались аббатом, Арамис, раз маленькая царапина способна уложить вас в постель. Недурственно для королевского мушкетера!

Арамис: - Если бы мой господин заделался аббатом, то... - Довольно, Базен! - оборвал полет мысли Арамис и указал слуге на дверь, ведущую в кухню, - Вы правы, Портос, царапина того не стоит, однако мне выдалась бессонная ночь, и на рассвете усталость взяла свое... Впрочем, как говорит Атос, все это пустяки, сущие пустяки. Так вы ждали меня поутру? Надеюсь, с добрыми вестями? А что наши друзья? Рассказывайте же, Портос! Окончательно расставшись со сном (а также с надеждой на него), Арамис поднялся с постели и с некоторым сожалением осмотрел свое платье: после крайне беспокойной ночи в лавке портнихи, утренней драки и беспечной утренней дремы в постели сорочка была безбожно измята, штаны - испорчены бурыми пятнами крови головорезов, а воротник и вовсе пришел в негодность. Выражение лица мушкетера было столь красноречиво, что его понял бы любой столичный щеголь! Базен же продолжал торчать у двери, сложив ручки на груди и придаваясь молитвам. - Принеси мне свежее платье, бездельник! - бросил Арамис, и вопреки обыкновению в его обычно кротком голосе на сей раз явно проступило раздражение, - Так что за новости, друг мой?

Портос: – Ого, – сказал Портос и во все глаза уставился на всегда щеголеватого Арамиса, пребывающего сейчас в самом растерзанном и жалком виде. – Думаю, мои новости не идут ни в какое сравнение с вашими приключениями, хотя до сего момента я полагал, что мне есть что порассказать. А теперь… – Портос махнул рукой и ухмыльнулся в усы, – стоит ли рассказывать, как д`Артаньяна арестовали и, как какого-то принца крови, отправили в Бастилию в закрытой карете и в сопровождении дюжины гвардейцев. Как мы с Атосом убедили капитана де Кавуа отпустить нашего друга с миром, правда, мне пришлось подзадержаться в обществе господ гвардейцев – капитан де Кавуа положительно настаивал, чтобы я изложил свои доводы еще и господину кардиналу. Он подумал, что у меня выйдет более убедительно, чем у него самого. Пришлось мне пренебречь назначенным свиданием в Люксембурском дворце ради Пале-Кардиналь, но вы-то должны знать это не хуже меня, Арамис, – спохватился Портос, – вы ведь должны были быть на этой аудиенции. Или же? – и мушкетер устремил вопросительный взгляд на друга, складывая воедино плачевное состояние его платья и жалобные причитания Базена о лекаре.

Арамис: Решив совместить последние новости с новым платьем, Арамис, не теряя времени, приступил к переодеванию. Однако по мере того, как преображался внешний вид мушкетера, столь же разительно менялось и выражение его лица, и когда, наконец, белоснежная сорочка сменила свою негодную предшественницу, а поверх лег мушкетерский плащ, из безучастного Арамис стал почти изумленным. Внимательно изучив отражение Портоса в зеркале за своей спиной, он обернулся к оригиналу, не замечая еще нетронутого гребнем беспорядка в прическе. - Право же, в ваших рассказах нет почти ничего удивительного, друг мой, кроме одного: как вы все ещё на свободе? Я ещё могу поверить в то, что на капитана снизошло море благодати силой красноречия Атоса и вашего могучего дара убеждения, но как вас отпустил кардинал?! Уж не придушили ли вы его, Портос? И, кстати, о какой аудиенции вы говорите? Не обращая внимания ни на Базена, повязывающего господину новый воротник, украшенный изящной вышивкой, ни на спутанные волосы, Арамис весь превратился в слух.

Портос: Не церемонясь, Портос с удобством разместился на подоконнике, лениво наблюдая за процессом превращения неряхи в бледное подобие прежнего Арамиса. При последнем вопросе мушкетер аж приподнялся с места и с чувством констатировал очевидный факт: – Черт возьми, да вы же совершенно ничего не знаете, Арамис! Выходит, вам неизвестно ни о том, что король вчера утром отдал приказ о нашем аресте, ни то, что капитан де Тревиль предоставил нам отсрочку до десяти часов вечера прошлого дня? Атос дал капитану слово, что мы будем в Люксембургском дворце ровно в десять. Та-а-ак, – зловеще протянул Портос и бросил угрожающий взгляд на Базена, – этот мошенник не передавал, что я разыскивал вас вчера с утра до вечера и с вечера до утра? Уши оборву и язык, – внушительно сообщил он слуге, – похоже, они тебе без надобности.

Арамис: - Помилуйте, господин Портос! - воскликнул Базен и так нервно дернул гребнем в тщательно завитых волосах своего господина, что тот взвыл от боли, - Ох, простите, сударь... Да разве посмел бы я утаить послание?! Видит Бог, я служу своему господину со всем прилежанием и всегда передаю ему все, что велено, да только трудно передать весточку тому, кого всю ночь не бывает дома, да и неизвестно, где искать! - Базен, довольно, - молвил Арамис. - Уж я сбегал и на улицу Могильщиков, и к Красному Кресту, и заглянул к мадемуазель Сюзон, хоть и не разделяю ее взглядов!.. - Замолчи, окаянный болтун! - ...Я даже сходил к дому самой госпожи Камиллы, да меня туда не пустили, ваша милость, и тогда я решил поискать вас у госпожи де Эгильон, но по пути решил заглянуть и к госпоже графине, потому что и там вы... - Пошел вон!! - прошипел Арамис, буквально выталкивая незадачливого слугу из комнаты и отбирая гребень, - И не смей показываться мне на глаза! Я скорее найму господина Венсана, чем стану держать на службе остолопа с таким длинным языком! Таким образом Арамис убил сразу нескольких зайцев: избавил Базена от гнева Портоса, Портоса - от ненужных подробностей и, наконец, себя самого - от поисков нового слуги на время паломничества старого. Захлопнув дверь в комнату, молодой человек присел в кресло, закинув ногу на ногу и сложив сцепленные руки на колене, и попытался вернуть разговор в прежнее русло: - Так значит, со вчерашнего вечера мы должны находиться в Бастилии? Король отдает приказ, Атос ручается за всех нас, а Ришелье отпускает на все четыре стороны? И какова же цена этой индульгенции? Я слышал, господин кардинал продает их не задешево...

Портос: – Так-так, – проронил Портос и многозначительно улыбнулся, – не та ли это графиня, которой давешней весной вы, Арамис, премило толковали житие святого Августина? Ее покойный муж, помнится, очень сильно возражал. Нет-нет, я не настаиваю на ответе, это было бы недостойно дворянина, – с той же улыбкой продолжил он, давая понять, что ему и без объяснений все ясно, но углубляться в обсуждение сейчас было бы верхом легкомыслия, когда у четверки друзей довольно неприятностей и мало времени. – Однако вы должны отучить своего слугу так свободно болтать о делах господина, – посерьезнев, заметил Портос, – пусть берет пример с Гримо, или с моего Мушкетона. Вот из Мушкетона ни словечка правды не вытянешь даже под пыткой, а из Гримо – и просто слова. Ведь случись что – ответит своей головой не слуга, а господин. Гигант вздохнул могучей грудью и переменил положение, не обращая внимания, как под его весом затрещал подоконник. – Что же касается вашего последнего вопроса, Арамис, то я не знаю, – нехотя признался он. – Ведь я не смог явиться в Люксембургский дворец вовремя. Предполагаю, что Атос был в точности, поскольку именно он давал слово, и мне совестно, что я подвел его, пусть и не по своей вине. Впрочем, – повеселев, добавил Портос, – взамен я разузнал верный способ спасти нас всех от Бастилии.

Арамис: - Ах, оставьте ваши нравоучения, Портос, в данном случае они совершенно неуместны! - вспыхнул Арамис, бросив негодующий взгляд в сторону кухни. Как ни раздражал его незадачливый слуга этим утром, обвинение верного Базена в простодушии уязвило Арамиса куда более, нежели подозрение в лукавстве. "Могу поклясться, этот пройдоха разболтался нарочно, - подумал мушкетер, прислушиваясь к внимательной тишине за дверью, - Все же смею надеяться, мой слуга не настолько глуп, чтобы пускаться в рассказы без оглядки. Да вразумит его святой Обер..." Однако как Портос не счел нужным увлекаться шуточками о толкованиях святого Августина безутешным вдовам, так и Арамис, взглянув на часы, решил отложить размышления о мотивах Базена на потом и вернулся к главному: - Итак, вы пришли с благой вестью? Посвятите же меня в подробности своего плана, любезный друг. Спасти всех нас от Бастилии... - Арамис недоверчиво покачал головой, - И что же мы должны для этого сделать? Спасти кардиналу жизнь на предстоящем балу? Или, по примеру Юдифи, принести ему голову Бэкингема? Простите, Портос, но ничего иного мне в голову не приходит.

Портос: Портос на мгновение замялся. Уверенность в своей правоте и неизбежности рокового исхода для барона ди Сорди в утреннем свете выглядела не столь очевидной, как вчера. Следовало подобрать слова, которые убедили бы его друзей в правильности предпринятых мушкетером действий, а славный Портос сызмальства испытывал затруднения с доходчивым изложением своих соображений окружающим, предпочитая более весомые аргументы, нежели слово. Но в этом случае такой способ не годился. Портос шумно вздохнул – с кардиналом ему будет еще труднее, поэтому сначала надо потренироваться на менее скептически настроенном собеседнике – и рубанул напрямик: – Слыхали ль вы об убийстве в портновской лавке, Арамис? Успешное расследование этого дела и будет нашей индульгенцией.

Арамис: - В портновской лавке? Уж не про убийство ли в лавке мадам Пикар вы говорите? - с некоторым удивлением спросил Арамис, - Да, я кое-что слышал об этом. Но никак не мог предположить, что кардинал будет настолько заинтересован в его расследовании. Разве что... Портос, вам известно имя убитой? Странная, но малоинтересная история об убийстве какой-то самозванки в свете нового дня оказалась прелюбопытнейшим делом! Не без труда собрав те скудные сведения, что успели нашептать портнихи, Арамис никак не мог обнаружить причины, по которой Ришелье принял бы это печальное происшествие так близко к сердцу. "Если только убитая или убийца не были подосланы им самим, - подумал Арамис, - Поручить мушкетеру короля расследование дел собственных агентов? Оригинально, но все же не так экстравагантно, как предложение шпионажа за любовницей..."

Портос: – Имя портнихи мне неизвестно, – с достоинством ответил Портос, – но я не думаю, что за минувший день в Париже произошло несколько убийств в портновских лавках, так что, полагаю, мы говорим с вами об одной и той же особе. Что же касается погибшей бедняжки, – Портос помрачнел, – то это сеньорита Эскано, крестница Ее Величества. Как только подумаю, что беззащитная девица была подло зарезана посреди бела дня, у меня кровь просто закипает в жилах! – и в доказательство своих чувств гигант наотмашь стукнул кулаком по косяку окна. К сожалению, правым. Многострадальное плечо мстительно отозвалось ноющей болью, заставив мушкетера охнуть и громогласно пожелать капитану Кавуа гореть в аду за его меткость.

Арамис: - Сеньорита Эскано, крестница королевы... - медленно повторил мушкетер, задумчиво пощипывая мочку уха. Испанская фамилия и высокое родство вовсе не означали чистоты помыслов и отказа от дворцовых интриг (уж скорее наоборот), и Арамис не спешил разделять негодование Портоса, справедливо полагая, что невинные девы коротают дни за вышиванием, а не ходят за чужими нарядами под чужими именами. Однако что именно стояло за ее игрой, и на чьей стороне играла сеньорита - судить об этом с уверенностью по одному лишь имени было затруднительно, а без сего знания найти убийцу не представлялось возможным - в противном случае доблестная парижская полиция уже давно лишила бы мушкетеров шанса на помилование. - И как далеко вам удалось продвинуться в поисках, любезный друг? - рассеянно спросил Арамис, мысленно перебирая имена знакомых дам, которые могли бы пролить свет на личность убитой.

Портос: Сдержанность Арамиса никоим образом не сказалась на красноречии его друга. – А я уже все выяснил, Арамис, – со скромным простодушием признался Портос. – Осталось лишь довести это до сведения капитана де Тревиля, ну, и кардинала. Разумеется, я скажу, что вы все мне помогали по мере сил, – великодушно добавил он. – И не вздумайте меня благодарить, дорогой друг, для меня это расследование было делом чести.

Арамис: - Вот как? - только и промолвил Арамис, ощущая нарастающую тревогу. Все чувства говорили ему о сложности дела, но простодушное лицо Портоса выражало лишь удовольствие и гордость, и этот диссонанс отчего-то пугал мушкетера и одновременно выводил из себя. Вероятно, так чувствует себя любитель игры в шахматы, когда соперник прицеливается в ладью из мушкета. Будучи не в силах сдерживать охватившие его чувства, Арамис поднялся с кресла и прошелся по комнате, словно предметы скромной обстановки могли занять его мысли и отвлечь от дурного предчувствия, наконец остановился напротив Портоса и тихо спросил: - Скажите, Портос, друг мой, как вам удалось так быстро найти преступника и... - Арамис на мгновение прикрыл глаза, как если бы собирался прыгнуть в пропасть, - ... что же вы предприняли, когда узнали его имя?

Портос: – Мне повезло, – просто ответил Портос, – я мог бы сказать по-другому, но не буду лукавить. Мне улыбнулась удача, я нашел свидетельни… гм, очевидца, который мне все и рассказал. Убийца – барон ди Сорди. Слово, данное мадам Мирелли значительно стесняло его откровенность, но Портос намеревался по возможности сдержать свое обещание и не упоминать ее имя даже в беседе с Арамисом. – Первым делом я посчитал необходимым расспросить барона, ведь свидетель мог и ошибиться, но барон в разговоре со мной все подтвердил и полностью признал свою вину.

Арамис: - Итальянец? - произнес Арамис, безуспешно пытаясь припомнить, где и в связи с чем он слышал это имя, - И вы решили расспросить его? Что ж, это было... благоразумное решение. И как вы распорядились этим убийцей юных испанок? Надеюсь, отдали под стражу? Проклятое предчувствие не отпускало, змеей свернувшись в самом нутре. Перед внутренним взором Арамиса немедленно всплыла картина, на которой полупридушенный барон признается Портосу во всех смертных грехах, включая убийство Авеля и поджог Рима. "Magna est veritas et praevalebit! - подумал молодой человек, взирая на друга снизу вверх, - И чем эта истина больше, тем скорее она торжествует...."



полная версия страницы