Форум » Париж и окрестности » Ткань событий, 16 июля, около четырех часов дня » Ответить
Ткань событий, 16 июля, около четырех часов дня
Louise Mirelli:
Ответов - 50, стр:
1 2 3 All
Louise Mirelli: Дела задержали Луизу в лавке дольше, чем она предполагала. Число посетителей в этот день несколько превысило привычную норму, и госпожа Мирелли не без доли иронии подумала о том, что население Парижа, по-видимому, задалось целью выполнить недельный план по закупке духов, кремов, масел и благовоний именно сегодня, принося хозяевам неплохую прибыль, но и требуя почти постоянного присутствия каждого из них в лавке, чтобы иметь возможность в случае необходимости обслужить сразу нескольких серьезных клиентов. Неумолимое время, между тем, не стояло на месте, и было уже почти без четверти четыре, когда Луиза решительно объявила супругу, что следующий посетитель, которого она примет, на сегодня будет последним – тянуть с визитом к портнихе и дальше становилось рискованно: было бы в высшей степени досадно, если бы вечерние планы сорвались из-за какого-нибудь недоразумения технического свойства. Словно отвечая на ее слова, входная дверь тихо скрипнула, и на пороге появилась мужская фигура: очевидно, новый покупатель не заставил себя ждать. - Добрый день, месье, - с привычной приветливой улыбкой обратилась к вошедшему Луиза, одновременно делая приглашающий жест. – Проходите, прошу вас.
Бэкингем: Джордж так торопился, досадуя на свое незнание Парижа, что вновь перепутал вывески, решив, что в этой-то - уже третьей по счету - лавке он обязательно обнаружит портного. Но вместо тканей и кружев взору ему открылись ряды склянок и жестяные банки, в содержимом которых Бэкингем, сам не чуждый заботам о собственной внешности, безошибочно угадал духи и притирания. Все-таки стоило взять с собой Патрика, вместо того чтобы отправлять его на новую квартиру с Вебстером, хотя слуга и рвался сопровождать герцога в его очередной безумной вылазке. - Добрый день, сударыня, - Вилльерс снял шляпу перед хозяйкой и так бы и держал ее в руке, если бы не вспомнил, что его голландские спутники не отличались излишней учтивостью, предпочитая оставаться с покрытой головой. - Благодарю за приглашение, но, боюсь, я вновь ошибся. Прошу прощения... Улыбнувшись, "негоциант" развернулся к двери.
Louise Mirelli: Когда вошедший заговорил, Луиза отметила в его речи сильный акцент, недвусмысленно указывавший на иностранное происхождение этого господина, а просто так отпустить подобного клиента она не могла, чувствуя, как годами складывавшаяся привычка требует от нее попытки убедить любого посетителя покинуть лавку синьора Мирелли хоть с каким-нибудь приобретением и по возможности облегченным кошельком. – Постойте, месье, подождите! - торопливо окликнула Луиза собиравшегося уйти человека. – Быть может, я все-таки смогу чем-нибудь помочь вам? Поверьте, это одна из лучших парфюмерных лавок Парижа, – разумеется, она говорила бы то же самое даже в том случае, если бы это утверждение могло так же претендовать на близость к истине, как преисподняя к небесам. – У нас наверняка найдется что-нибудь по вашему вкусу, только взгляните! Сама же Луиза, не дожидаясь, пока случайный посетитель лавки последует или не последует ее повторному приглашению, принялась осматривать его цепким оценивающим взглядом, стремясь определить, что представляет из себя этот господин и что ему можно предложить.
Бэкингем: - Премного благодарен вам, мадам, но я ищу портного. Уверен, ваши товары самого лучшего качества, но дела обязывают. Сомневаюсь, что в вашем магазине брабантские и брюссельские кружева имеют какое-то значение... если они не посетителе, конечно, - снова улыбнулся Бэкингем. Мысль о кружевах пришла ему в голову внезапно, Вилльерс даже не знал, есть ли в Голландской миссии хоть кто-нибудь, имевший дело с этим товаром, но не говорить же первому встречному, пускай это и приятный для глаза образчик итальянской красоты женского пола, о срочной необходимости найти маскарадный костюм, под прикрытием которого он мог бы повидать королеву Франции. - Хотя... - на полпути к двери герцог обернулся и вновь обратился к хозяйке, - не могли бы вы мне помочь? Я совершенно не знаю Париж, но мне нужно найти портного, причем очень хорошего портного, у которого одеваются самые знатные господа.
Louise Mirelli: Забавное совпадение, - мысленно усмехнулась Луиза и чуть склонила голову набок, ловя себя на размышлении о том, как причудливо иногда распоряжается случай. Итак, этот господин срочно искал лучшего портного в городе, и, судя по всему, вопрос цены интересовал его в последнюю очередь. При этом вся фигура незнакомца излучала достоинство, а его речь, пусть и сопровождавшаяся иностранным акцентом, выдавала благородное происхождение, даже не будучи подкреплена прозвучавшей к концу просьбой. Странным казалось только, что, по его же словам, совершенно не зная города, иностранный гость пустился на поиски один, без слуги. Этот факт не мог не вызвать вполне определенных опасений, потому что Луизе никак не удавалось найти ему логичного объяснения. Однако госпожа Мирелли колебалась недолго: любопытство все-таки взяло верх над осторожностью. - Вам очень повезло, сударь, - начала она, улыбнувшись в ответ. - Я как раз собиралась зайти к портнихе... - Луиза чуть было не прибавила "по поручению своей госпожи", но вовремя осеклась: в таких делах совершенно не обязательно посвящать кого-либо в детали, а подозрительных незнакомцев, как бы те ни располагали к себе, особенно. - Уверена, это как раз то, что вам нужно. И если вы не побрезгуете моим скромным обществом, я могла бы проводить вас прямо сейчас; здесь недалеко. Снабдив это предложение полувопросительной интонацией, госпожа Мирелли быстро набросила на плечи легкую накидку: что-то подсказывало ей, что незнакомец не откажется от помощи, однако Луизе в любом случае пора было идти.
Бэкингем: Радость Джорджа была велика, когда мадам парфюмерша согласилась помочь ему. Поиски могли бы занять весь день, а уже после трех неудачных попыток отыскать швею фаворит английских королей, любые прихоти которого исполнялись незамедлительно, начал испытывать раздражение. - Буду вам крайне признателен, мадам. ...Путь и в самом деле занял совсем немного времени. Всего через квартал от магазина Мирелли располагалась мастерская портнихи, более того, эта почтенная дама, согласно вывеске, обшивала саму королеву. Это было не простое совпадение - это был знак свыше!.. Сердце Вилльерса учащенно забилось, словно он приближался не к царству ниток и иголок, а в святая святых покоев Анны Австрийской. - Лучшего и ожидать было нельзя! Портниха королевы, подумать только... У вас превосходные знакомства, мадам! Теперь я ваш должник.
Louise Mirelli: Замечания о собственных "знакомствах" Луиза предпочла никак не комментировать - да и зачем, когда вполне можно без этого обойтись? - В таком случае, сударь, быть может, вы назовете мне свое имя, и я буду считать ваш долг уплаченным? - спросила госпожа Мирелли, тихо рассмеявшись: не так уж велика была оказанная незнакомцу услуга, да и неизвестно, впрочем, увидит ли она его когда-нибудь вновь, но Луиза не усматривала в этом достаточных оснований, чтобы отказать себе в одном невинном вопросе. Тем временем они переступили порог мастерской, однако госпожа Мирелли не спешила попрощаться со своим неожиданным спутником: не самое похвальное, но порой весьма полезное любопытство к чужим делам настойчиво подталкивало посланницу Марии Медичи к тому, чтобы еще ненадолго задержаться рядом с благородным иностранцем, легкомысленно, хотя и, по-видимому, отнюдь не праздно, разгуливавшим по Парижу без проводника, которого он, без сомнения, мог бы себе позволить.
Бэкингем: - Простите, я ведь и в самом деле не назвал себя... Йост Кеппель к вашим услугам, сударыня, - приподнял черную, украшенную простой лентой шляпу Бэкингем. - Торговец из Гааги. Ателье представляло собой большое светлое помещение и, судя по отсутствию прочих вывесок на аккуратном доме, занимало несколько комнат и даже не один этаж. По его чистоте и опрятности, хорошей обивке и недешевой мебели можно было смело заключить, что сюда заглядывает публика состоятельная и, как правило, имеющая герб на дверце кареты, а сама хозяйка достойна обшивать королеву. - А с кем я имею честь беседовать, мадам?
Louise Mirelli: Луиза едва удержалась от того, чтобы не бросить на своего собеседника косой взгляд. Торговец, значит? Ну-ну. Торговцев госпожа Мирелли на своем веку повидала немало, хотя и предпочла бы не распространяться лишний раз об обстоятельствах, принесших ей соответствующий опыт в те времена, когда она еще не имела удовольствия носить фамилию итальянского парфюмера. Так вот, как бы ни был одет месье Кеппель, на торговца он, по мнению Луизы, не походил ни манерой держаться, ни изысканностью речи. - Прошу прощения, месье, - в свою очередь извинилась камеристка королевы-матери. - Луиза Мирелли, - представилась она, сделав книксен, и быстро добавила: - Я прихожусь супругой синьору Мирелли - владельцу парфюмерной лавки, чье имя вы могли заметить на вывеске перед входом. Луиза предполагала, что вопрос "торговца из Гааги" мог подразумевать желание узнать не только и не столько ее имя, сколько причину, которой была вызвана для нее необходимость прийти сюда, однако госпожа Мирелли не была склонна замечать подобные намеки, да и сам Йост Кеппель не спешил же рассказывать ей, почему он так явно обрадовался, обнаружив себя перед дверями ателье, услугами которого не гнушалась пользоваться даже Ее Величество. Если он намерен заказать здесь костюм для себя, это обойдется ему в немалую сумму. Торговцы обычно слишком расчетливы для таких неоправданных трат. Или с приезжими дело нынче обстоит иначе? Сомнительно. Вот разве что... - Во Францию вас, надо полагать, привели дела? Надеюсь, с моей стороны не будет слишком большой бестактностью поинтересоваться, что вы продаете, месье Кеппель? Или, может быть, покупаете? О чем бы ни думала Луиза за минуту до этого, когда она снова подняла глаза на стоявшего рядом с ней человека, на губах ее играла беспечная улыбка.
Бэкингем: - О да, мадам Мирелли, именно дела. Дела безотлагательной важности, - живо откликнулся мнимый голландец, продолжая разглядывать приемную ателье. - Что продаю? Кружева, самые лучшие кружева, которые можно достать в Брюсселе. Именно из столицы Испанских Нидерландов прибывали в сундуках воротники и манжеты, оторочка для модных панталон и прочие безделицы, созданные трудами фламандских мастериц, которыми не гнушался украшать свои наряды королевский фаворит. Голландцы, как известно, торговали всем, чем можно, включая товары враждебных провинций, которые они каким-то чудом умудрялись перепродавать втридорога. - Теперь хочу предложить почтенной владелице этого заведения свои услуги. Ложь во спасение, уверял себя Джордж, простится ему, как и все прочие грехи - ведь совершал он их не из злого умысла. Мысль о том, что от такого рода "наитий" опасности подвергались опасности люди, к его страстям имевшие как непосредственное, так и косвенное отношение, посещала его красивую голову в последний момент, когда исправлять что-либо было поздно.
Louise Mirelli: То, что услышала Луиза, было так похоже на правду, что она мысленно упрекнула себя за излишнюю подозрительность. Впрочем, она легко простила себе собственное молчаливое недоверие, списав его на привычку жить в обстановке нескончаемых интриг и на полуосознанное убеждение, что никогда не следует всецело полагаться на слова наиболее обаятельных представителей противоположного пола (а также что утверждение это действует в обе стороны), к числу которых, определенно, относился и месье Кеппель. - Надеюсь, ваши дела пойдут успешно и Париж вас не разочарует, - заметила Луиза, обращая взгляд вглубь помещения и пытаясь оценить обстановку. Не стоило забывать, что госпожа Мирелли явилась сюда по делу, и у нее были причины не желать, чтобы заказ, за которым она пришла, стал объектом пристального внимания для посторонних глаз.
Провидение: Кипевший в заднем помещении яростный спор о том, кому выйти к клиентам в отсутствие мадам Пикар, решился, наконец, в пользу мадемуазель Жюли, тощей угловатой особы неопределенного возраста, чьим главным талантом было умение так подбирать цвета под самые поблекшие физиономии, что их обладательницы тут же начинали чувствовать себя моложе. Разумеется, искусство мадемуазель Жюли останется невостребованным с госпожой Мирелли – и уж тем более с приведенным ею молодым человеком, но уступать место в лавке своим товаркам мастерица наотрез отказалась. – Ваш заказ почти закончен, сударыня, – проворковала она еще хрипловатым после недавней простуды голосом. – А вам, сударь, что будет угодно?
Бэкингем: - Могу ли я переговорить с владелицей вашей мастерской, сударыня? - Джордж вложил все свое обаяние в самый обычный вопрос. Какой бы непривлекательной ни была особа женского пола, можно было лишь взглядом и верно подобранными интонациями дать ей понять, что она единственная и неповторимая. Как правило, Бэкингему это помогало в улаживании вопросов разной степени важности... - У меня срочное дело к вашей хозяйке. Был бы признателен, если бы вы провели меня к ней.
Провидение: На лице Жюли изобразилось не совсем искреннее огорчение. – Мадам Пикар сейчас у заказчицы, – объяснила она, – боюсь, что она еще не скоро вернется, за ней же сама королева послала. Но, может, я тоже могу вам как-то помочь? Из-за неплотно прикрытой двери позади портнихи послышалось сдавленное хихиканье.
Бэкингем: Поколебавшись несколько мгновений, Бэкингем все же решил искать помощи у вышедшей к посетителям девушки. Возможно, даже к лучшему, что мадам Пикар нынче отсутствует - тем меньше проблем будет от ее подозрений, если таковые возникнут, а купить молчание мелкого служащего всегда обходилось дешевле. - Да, пожалуй. Не могли бы мы переговорить с вами наедине? "Кеппель" извиняющеся улыбнулся своей сопровождающей, как бы говоря, что дела требуют определенных жертв, в данном случае, жертвовать приходится компанией мадам Мирелли.
Louise Mirelli: На сообщение вышедшей к ним портнихи, мадемуазель Жюли, Луиза коротко кивнула: - В таком случае, я подожду. Собственно, если ожидание не должно было затянуться слишком надолго, такой вариант вполне устраивал мадам Мирелли сразу по двум причинам: это давало ей, во-первых, возможность совершенно естественным образом скрыть то, что она предпочла бы сделать известным как можно более узкому кругу лиц, а во-вторых, шанс услышать более подробную версию о делах, приведших сюда месье Кеппеля. Последний, впрочем, не слишком торопился излагать портнихе суть проблемы, и эта небольшая деталь снова заставила пойти рябью едва успевшую разгладиться поверхность озера подозрений в сознании Луизы. Казалось бы, что может быть проще, чем объяснить портнихе, какое дело привело тебя в ателье - тем более, если ты только что с готовностью рассказал об этом другому? А с другой стороны, есть ли смысл заниматься решением вопроса о продаже кружев с кем-либо, кроме самой мадам Пикар? Как бы там ни было, "голландский торговец" медлил, уходя от прямого ответа, и госпожа Мирелли почувствовала, что теперь ей было бы досадно не узнать причины этой неожиданной нерешительности.
Провидение: Если бы не смешки за спиной, мадемуазель Жюли тотчас же пригласила бы обворожительного посетителя в одну из примерочных, но теперь об этом не могло быть и речи. Чертовы куклы, ничего в голове кроме своих девичьих страстей! – Разумеется, сударь, разумеется. Она повернулась к своей второй заказчице. – Быть может, сударыня, вы предпочли бы подождать в примерочной? Мадам Ту может показать вам образцы новых тканей, мы их только сегодня получили, и, смею вас, заверить, некоторые из них просто великолепны. Замечательный бархат цвета бедра испуганной нимфы, легкая летняя накидка, великолепно подошла бы к вашему цвету лица… Дверь скрипнула, и мадам Ту, единственная, кому мадам Пикар доверила бы подбирать цвета в отсутствие самой Жюли, тут же проскользнула в лавку и присела в глубоком реверансе.
Бэкингем: - Благодарю, сударыня, - коротко поклонился Бэкингем. Пока служащая мадам Пикар беседовала с парфюмерных дел мастерицей, англичанин, с плохо скрываемым нетерпением, озирался по сторонам, решая, как следует подступиться к этой мадемуазель Жюли, чтобы она не вздумала открывать свой очаровательный ротик в связи со странной просьбой заезжего торговца. Сразу предложить денег? Может вызвать подозрения. Или же посвятить работницу нитки и иголки в слезливую историю странника, жаждущего повидать высокородных французских гостей маскарада, но, в силу своей худородности, не решающегося проникнуть в Ратушу в собственном обличии? В любом случае, подозрений не избежать...
Louise Mirelli: Луиза улыбнулась мадемуазель Жюли, мысленно желая "всяческих благ" доброй женщине вместе с ее тканями и страстью к вычурным названиям. Меньше всего госпожу Мирелли сейчас могли заинтересовать накидки какого бы то ни было материала, оттенка и покроя, но она вынуждена была принять навязанное предложение. Между тем, доносившееся из-за одной из дверей хихиканье явственно свидетельствовало о том, что наедине с месье Кеппелем портниху никто оставлять не собирается. Камеристка королевы-матери поприветствовала мадам Ту, выражая согласие удалиться с ней в примерочную. В крайнем случае, можно воспользоваться занятостью мадемуазель Жюли и попытаться поболтать перед уходом с портнихами, которые станут свидетелями этой сцены... Или просто прислушаться к их разговорам: наверняка обаятельный посетитель на некоторое время станет предметом девичьих пересуд. - Желаю вам удачи на вашем поприще, месье Кеппель, - улыбнулась Луиза, гадая, увидит ли она его снова, и вслед за мадам Ту направилась к двери в одну из примерочных.
Провидение: Проводив мадам Мирелли почтительнейшим реверансом, более подходящим самой королеве-матери нежели ее камеристке, мадемуазель Жюли вновь вернула все свое внимание молодому человеку. – Чем я могу быть вам полезной, месье Кеппель? Наметанный глаз портнихи уже определил по наряду посетителя, что тот не является ценителем портновского искусства, но обаяние Бэкингема сыграло свою обычную роль, и мадемуазель Жюли позволила себе понадеяться, что ему и впрямь потребуется ее мастерство.
Бэкингем: - Мадемуазель... - взяв девушку под руку, "голландец" увлек Жюли подальше от прочих дверей, что, как он полагал, оградит их от любопытных ушей. - Мадемуазель, у меня к вам будет одна деликатная просьба. Она может показаться вам несколько странной, но, поверьте, это всего лишь небольшой каприз иностранного купца, которому только вы способны помочь. Заметив некоторую растерянность в глазах портнихи, Вилльерс поспешил прояснить ситуацию, пока та не успела предположить что-либо зазорное для своей чести. - Дело в том, что мне в срочном порядке требуется маскарадный костюм. Любой. Как можно скорее. Я хорошо заплачу.
Провидение: – Маскарадный костюм? – изумленно повторила мадемуазель Жюли. Не знать о маскраде в ратуше было невозможно, но скромный вид «месье Кеппеля» никак не позволял связать его с этим празднеством. – Разумеется, сударь. В высших кругах сейчас очень принята куртуазная мода, рыцари Круглого Стола. Как поставщица ее величества королевы, ее светлости герцогини де Шеврез и даже скромной г-жи де Комбале, мадам Пикар получила немало заказов при дворе, и ее верная помощница могла с уверенностью рассуждать о придворной моде.
Бэкингем: - Рыцари Круглого Стола, говорите? - переспросил внезапно нахмурившийся Бэкингем. Он перебирал в памяти разные фигуры, задействованные в прославленной книге сэра Томаса Мэлори, которую он так и не дочитал, и не мог остановиться ни на одной из них. Устраивайся маскарад при английском дворе, он бы не задумываясь заказал себе костюм Ланселота - и никто бы не удивился тому, что королевский фаворит выбрал для себе эту роль. Сейчас же приходилось быть скромнее и задумываться не о внешнем блеске, а о том, чтобы, наоборот, оказаться как можно более незаметным. - Вы смогли бы до завтрашнего дня сшить для меня наряд? Какого-нибудь скромного рыцаря... даже монаха, вы ведь видите, я простой купец, а не вельможа, - несколько неестественно рассмеялся герцог. - Если это возможно. Или отдать чье-то платье? Уверен, кто-то отказался от участия в торжестве.
Провидение: На лице мадемуазель Жюли отразилась противоречивая смесь растерянности, изумления и расчета. – До завтра сшить наряд?! Совершенно невозможно, сударь, никак. Все наши швеи, вышивальщицы и кружевницы заняты, ведь до маскарада в ратуше осталось лишь два дня! Даже ее величество, если бы она решила отправится на него… Портниха не закончила фразу, несомненно вспоминая юного пажа, которого она отправила в Пале-Кардиналь.
Селена: Задыхаясь от июльской жары в своей потрепанной дорожной карете, Селена в очередной раз стиснула кулаки. Нет, определенно, донья Мадалена зашла слишком далеко! Можно подумать, Селена отправилась к какой-нибудь гулящей девице, а не к человеку, который только что, в обмен на пустяшную услугу, согласился спасти ей не только репутацию, но и саму жизнь. На мгновенье Селене снова вспомнился холодный, оценивающий взгляд Мирабеля, и она невольно содрогнулась, сама не зная отчего. Ведь он же друг мне! – подумала она, – И даже, быть может… Краска залила бледные щеки девушки, когда она вспомнила, как он взглянул на нее, как сжал ей руки. Ведь я же боюсь его, подумала она в смятении, и тут же к ней вернулся образ молодого мушкетера, который предлагал ей вчера свою помощь – так открыто, так бескорыстно… Карета остановилась с легким толчком, и лакей распахнул дверцу. Поправив маску и спрятав под капюшон выбившуюся каштановую прядь, Селена поспешила в лавку.
Бэкингем: Слово "невозможно" было для герцога Бэкингема совершенно неприемлемым. Оно заставляло фаворита раздражаться и требовать исполнения своих пожеланий и приказов, не жалея при этом ни времени, ни средств для достижения собственных целей. План встречи с французской королевой мог рухнуть из-за какой-то досадной неожиданности, чего он допускать не собирался. От волнения он даже не понял, что появление царственной возлюбленной на маскараде ставилось под сомнение его собеседницей, почему-то подумав, что та упоминает об этом как о деле решенном. - Мадемуазель, мне необходим костюм, - ухватив Жюли под локоть, "Кеппель" говорил тоном, не допускающим возражений. - Наверняка у вас должны лежать старые вещи, не понравившиеся заказчикам наряды... Повторюсь, я готов заплатить очень хорошие деньги. И не только мадам Пикар, но и вам.
Селена: Дверь открылась, висевший на ней медный колокольчик звякнул, и Селена проскользнула внутрь. Лавка была пуста, только у окна о чем-то спорили молодой человек в костюме простолюдина и немолодая портниха, тут же обернувшаяся к новой посетительнице с кажущимся облегчением. – Прошу прощения, сударь, – хрипло сказала она и поспешила приблизиться к Селене. – Чем могу служить, мадемуазель? Мадам? Юная испанка судорожно вцепилась обеими руками в капюшон своего плаща, надеясь, что ним нельзя было различить ее лица. Ложь, которую она намеревалась произнести, жгла ей губы. – Я герцогиня де Шеврез, – прошептала она едва ли не в самое ухо портнихи. – Я заказывала у вас платье, где оно?
Madame de Combalet: Герцогиня еще какое то мгновение смотрела вслед шевалье дю Роше, раздумывая над его словами. И отчего это меня так удивило? Разве у месье Шере не может быть родственников? От раздумий Мари-Мадлен отвлек голос хозяйки ателье. - Мы не решили, что мы будем делать с лентами, мадам. Ленты вернули мадам де Комбале на землю. - Как я уже сказала, - как можно мягче ответила она, - я бы предпочла зеленые. - Да, конечно. - Обреченно вздохнула портниха, которая уже отчаялась убедить девушку. - У меня есть действительно хорошие шелковые ленты нежно-зеленого цвета. Вам должны понравиться, герцогиня. Но за ними надо ехать в ателье. Мне не хотелось бы еще раз не угодить вам. - Ну что вы, - поспешила заверить Мари женщину, - меня все устраивает, но розовый цвет не для меня. Тогда, если вы не возражаете, я составлю вам компанию и мы на месте выберем ленты. Я не буду вас надолго задерживать. Тем более, что вас ждет ее величество. Пока, хозяйка ателье собирала оставшиеся вещи, Мари приказала закладывать карету. Ожидая портниху, герцогиня опять вернулась к юному шевалье. Так как она не знала должен ли он сопровождать их в ателье, а потом к королеве, то сначала не знала что предпринять. Поразмыслив, девушка пришла к выводу, что мальчик свое задание выполнил и должен пообщаться с братом и его присутствие в ателье совсем не обязательно. Путь до ателье не занял много времени, чего нельзя было сказать о прибытии. Выбравшись из кареты, портниха сразу же кликнула слуг, которые начали выгружать из нее многочисленные коробки, коробочки, рулоны тканей и прочие вещи, прихваченные хозяйкой ателье. Наблюдая как слуги разгружают карету портнихи, следовавшую за каретой Мари, и суетливо снуют туда сюда, мадам де Комбале не без удивления подумала: Странно, она захватила с собой столько вещей, а нескольких лент взять не подумала. Не желая участвовать в толчее, племянница Ришелье просто стояла возле кареты и молча наблюдала за суетой, решив зайти в помещение после того как слуги закончат вносить вещи.
Марильяк: Известие о побеге герцогини де Шеврез едва не стоило графу де Марильяку апоплексического удара. Он только-только начал успокаиваться, поверив в то, что за стенами его фамильного замка упрямая интриганка более не доставит ему неприятностей, а в это время нанятые канцлером агенты, дай бог, разыщут опасные бумаги. И тут… сногсшибательная в буквальном смысле этого слова новость. Граф, разумеется, судил всех по себе, и сейчас «прекрасно понимал», что мадам де Шеврез попытается отомстить ему за все любезности, что она претерпела в заточении. И, прежде чем положение его окажется под угрозой, эту женщину нужно найти и вернуть ее… Под замок? К дьяволу, это слишком ненадежно. Если уж герцогиня должна замолчать, пускай замолчит навсегда. Утренняя сора с ди Валеттой оказалась как нельзя более некстати. Последнее время именно итальянцу и его подручным канцлер поручал такого рода деликатные дела. Но только не в случае с мадам де Шеврез, нет. В памяти Марильяка свежа еще была сцена, в которой Мари и Массимо предстали перед его взором в объятиях друг друга. Что бы там не говорил этот итальянский пройдоха, иногда жесты много красноречивее слов, а герцогиня знает подход к мужчинам. Поэтому ее убийство невозможно поручить ди Валетте, глупо давать ему повод вновь не оправдать надежд своего покровителя. Придется найти другого человека. Но сначала… сначала не мешало бы найти саму мадам. На какое-то время граф погрузился в лихорадочные размышления, перебирая в уме друзей, любовников и наперсников Мари де Шеврез. Саписок этот был скуден на женские имена, но зато мужчин в нем канцлер мог назвать немало. Конечно, сейчас приютить опальную герцогиню рискнут не многие, а времени в обрез. Нужно действовать наверняка, и… Бал-маскарад! Недавняя сора с мадам услужливо всплыла в памяти графа. Ровно как и упоминание де Шеврез о ее намерениях посетить празднество в ратуше. Марильяк слишком хорошо знал герцогиню. И знал так же, с какой неохотой эта женщина отказывается от своих планов под давлением обстоятельств. Если Мари вознамерилась явиться на бал, то, будьте уверены, она туда отправится. Значит, ей понадобится её маскарадный костюм, а следовательно, и визит к портнихе. Это была ниточка, по мнению канцлера, в его ситуации достаточно надежная. Тем более, что имя и адрес портнихи, у которой обычно одевалась мадам, был ему известен. Де Шеврез могла сменить портниху? Не в этот раз, мастерица, не знакомая с герцогиней, не смогла бы сшить ей платье без примерки, а ведь маскарадный костюм, судя по всему, был заказан задолго до появления самой Мари де Шеврез в Париже. Все шло к тому, что возможность перехватить ненавистную интриганку и портнихи – единственный шанс найти беглянку быстро и наверняка. Поэтому неудивительно, что именно в заведении мадам Пикар появился около четырех (графу все же понадобилось немало времени, чтобы найти подходящего человека) невзрачный, но весьма опрятный мужчина средних лет, по виду слуга или посыльный, разглядывающий при этом посетителей лавки и несвойственной его положению пристальностью. Поскольку появление его совпало с приездом мадам де Комбале, на племянницу кардинала обращали внимание непростительно много, а на «посыльного» – непростительно мало, чего нельзя сказать о нем самом. Мужчина мельком вглядывался в женские лица, а еще больше в тех дам, чьи лица ему разглядеть не удавалось.
Жанна де Брэ: И еще одна дама спешила в это время в лавку мадам Пикар. Мадам де Брэ, удачно выпутавшись из всех своих злоключений с де Брешвилем и истории с Арамисом и убитой им женщиной, немедленно отправилась по адресу, названному ей Патриком, как новое обиталище одного «голландского купца». К сожалению, там она застала верного слугу, но не обнаружила господина. Патрик, удрученный опасным воодушевлением герцога, а более всего встревоженный тем, что на этот раз Бэкингем не взял его с собой, поведал Жанне, что милорд воспылал желанием раздобыть маскарадный костюм для грядущего бала. Вид у рассказчика был при этом самый что ни на есть недовольный, - еще бы, ведь именно эту ряженную в мужское платье особу он считал виновницей происходящего. - Ах, как это неосторожно! – не сдержавшись, воскликнула молодая женщина, и красноречивый взгляд слуги немедленно подтвердил, что на этот раз их мысли сходятся. Бэкингем, слишком видный мужчина, чтобы остаться незамеченным даже в простом пуританском платье, да еще с его заметным акцентом… И стоит ему попасться на глаза соглядатаю кардинала, да еще упомянуть о маскараде, и… Воображение Жанны, подстегнутое тревогой за любимого, немедленно нарисовало ей на выбор сразу несколько устрашающих картин, и баронесса снова засобиралась уходить. Джорджа нужно найти, и чем скорее, тем лучше. Но… Откуда начать? Портних в Париже сотни, однако Жанна подозревала, что, даже скрываясь, герцог не удовольствуется простой мастерицей, предпочитая по привычке получить самое лучшее из возможного. В таком случае счет пойдет на десятки, и почему бы ей не начать поиски с мастерской, где одеваются самые привередливые придворные дамы? Подобный адрес мадам де Брэ был известен, спасибо лучшей подруге, никогда не отказывающей себе в самых изысканных нарядах. У входа в лавку Жанна рефлекторно шарахнулась от кареты с гербами д`Эгийонов. Это имя неразрывно связано было в ее воображении с именем кардинала Ришелье, а дама, выходящая из экипажа, вероятно его племянница… Но разглядывать мадам де Комбале у баронессы времени не было, она осторожно проскользнула в приемную, надеясь, что там по случаю приближающегося бала окажется достаточно людно. Оказавшись внутри, молодая женщина окинула быстрым взглядом помещение, и сердце ее учащенно забилось от радости. Она «угадала с первого попадания», мужчина, в полголоса, но весьма эмоционально беседующий с одной из помощниц мадам Пикар, был ни кто иной, как Джордж Вилльерс. – Какое счастье, что я вас нашла, сударь, - без колебаний вмешалась Жанна в их приватный разговор. – Прошу вас, отпустите бедную девушку, у нее сегодня много работы. Я полагаю, я ничуть не хуже смогу помочь вам в вашем деле.
Жанна де Брэ: Бэкингем, изумленный появлением мадам де Брэ там, где он никак не ожидал ее встретить, беспрепятственно позволил молодой женщине увести себя в сторону от Жюли, хоть разговор их так и не закончился желанной англичанину сделкой. – Мой милый безумец, - в волнении зашептала Жанна на ухо герцогу, - как вы только могли додуматься заявиться сюда?!… Мадам Пикар – портниха королевы, у нее одевается чуть ли не весь парижский двор. Милорд, тут вас могут узнать в любую минуту. – Но… Джордж Вильерс не привык так легко отказываться от своих намерений, тем более ему казалось, он почти добился желаемого. – Никаких но, умоляю вас. Карета мадам де Комбале только что подъехала, племянница Ришелье с минуты на минуту будет тут. Неужели вы думаете, что люди ее дяди не присматривают за ней по поручению его высокопреосвященства?! Любой лакей, любой носильщик может оказаться соглядатаем… Упоминание имени кардинала произвело желаемый эффект на англичанина. – Вы правы, Жанна, уходим немедленно, - разочарованно протянул он, с трудом отказываясь от намерения заполучить маскарадный костюм в этой лавке. – Только не через главный вход, в мастерской должен быть выход на задний двор. Дверь распахнулась, пропуская вовнутрь саму мадам Пикар и всю сопровождающую ее свиту с помощников. Пользуясь начинающейся суетой, баронесса, подхватив герцога под локоть, увлекла его в рабочее помещение мастерской, перегороженное ширмами примерочных. - Туда, - торопливо махнула рукой молодая женщина и тут же растерянно нахмурилась. Черный ход был намертво перегорожен рулонами с новыми тканями для последних заказов. Вокруг них суетилась прислуга, отмеряя и пересчитывая, и протолкнуться мимо всех этих людей на улицу решительно не представлялось мадам де Брэ возможным. Поэтому, моментально изменив направление движения, Жанна указала Бэкингему на укромное местечко за одной из ширм. – Обождем тут, милорд. Несколько минут, покуда утихнет суматоха. И двое торопливо скрылись в тени между стеной и рядом примерочных.
Провидение: Возвращение мадам Пикар и сопутствующее ему появление г-жи де Комбале тут же придало тихой лавке сходство с рыбным рядом Чрева Парижа: достойные помощницы портнихи заметались по дому, принося и унося ленты для племянницы Ришелье, образцы тканей, выкройки, кружева и банты. Поддавшись общей суете, мадемуазель Жюли метнулась было обратно к голландцу, затем, не найдя его там, где она его оставила, к мадам де Комбале, только что вошедшей в лавку, и наконец, обнаружив, что ту уже окружили расторопные швеи, назад к Селене. – Ваше платье почти готово, ваша светлость. – Из-за окружающего гомона ей приходилось едва ли не кричать. – Осталось только подол подшить по росту. У вас какие туфли будут к нему, ваша светлость?
Селена: Имя мадам де Комбале, неожиданно заметавшееся по лавке, заставило Селену побледнеть, а при виде появившейся на пороге знакомой женской фигуры с ее уст сорвался невольный возглас на родном языке: – Madre de Dios! Куда бежать? Племянница кардинала стояла у самого входа. В панике Селена снова обернулась к портнихе. – Платье, – прошипела она. – Принесите мне платье, мне надо его примерить. Сейчас, сию минуту! Запахнувшись в плащ, она кинулась со всех ног к боковой двери, которая, как ей показалось, должна была вести в примерочную. Однако за порогом неожиданно оказалось огромное помещение, частично перегороженное ширмами, по которому сновали плохо одетые женщины с какими-то свертками, кусками тканей и кружев, выкройками и деталями одежды, из которых кое-где еще торчали нитки. Вбежав в одну из отгороженных ширмами примерочных, Селена торопливо задернула занавеску и застыла, прислушиваясь к гомону снаружи. Почти сразу кто-то громко позвал: – Платье герцогини де Шеврез, в голубую примерочную.
Жанна де Брэ: Явственно прозвучавшее среди рабочего гомона мастерской имя заставило баронессу де Брэ удивленно вскинуть голову. – Вы слышали, милорд? Бэкингем, изумленный не менее своей спутницы, молча кивнул. – Мари? Мари здесь? «Зачем же еще могут нести платье в примерочную, если не примерить? – мысленно рассудила молодая женщина. – И кто же может потребовать на примерку платье герцогини де Шеврез, если не сама герцогиня?!» Сердце Жанны учащенно забилось в предвкушении встречи с подругой. Что они сказали, голубая примерочная? Которая из них голубая? Не вытерпев, мадам де Брэ, сделав англичанину молчаливый знак оставаться на месте и не двигаться, осторожно выглянула из их убежища, всматриваясь в разноцветные ширмы. Для простоты работницы мадам Пикар подобрали цвета так, чтобы отличить голубую примерочную от розовой или белой можно было быстро и безошибочно. – Вот сюда, - вернувшись к Вильерсу, Жанна осторожно повела его вдоль стены к тому месту, где драпировка из ярко-голубого гобелена скрывала от них самую знаменитую интриганку французского королевства. Прежде чем броситься подруге на шею, стоило задуматься о том, что излишний шум может всех их выдать. Баронесса осторожно раздвинула ткань, на полдюйма, чтобы взглянуть на герцогиню и, возможно, осторожно подать ей знак не пугаться и не тревожиться, и… застыла в недоумении. Лицо дамы скрывала маска, фигуру – длинный плащ, но даже того, что могла разглядеть Жанна, с лихвой хватало ей, чтобы понять, что молодая особа в примерочной – не Мари де Шеврез. – Это… не она… - Растерянно прошептала молодая женщина Бэкингему. – Но… ума не приложу, что происходит! Женщина за ширмой казалась крайне взволнованной, но причина ее волнения мадам де Брэ не была известна. Все, что ей оставалось – тихо наблюдать за самозванкой.
Марильяк: Невзрачный мужчина заинтересовался дамой в плаще и маске практически сразу же, после своего появления в мастерской. Желание ее не быть узнанной казалось столь очевидным, что невольно привлекало внимание. К тому же помощница портнихи называла гостью в маске «ваша светлость». Поспешное бегство дамы в другую комнату вызвало у человека Марильяка немедленное желание последовать за ней. Тем более что больше никого попадающего под данное ему описание жертвы «посланец» не наблюдал. Ну а требование принести для примерки платье герцогини де Шеврез окончательно уверило наемника, что он нашел ту, кого искал. Улучив удобный момент, мужчина проскользнул в примерочную, и в ладони его, привычно выскользнув из широкого рукава, опасно мелькнул клинок длинного испанского стилета. Огороженное драпировкой пространство было довольно вместительным, знатные дамы любили комфорт во всем. Внутри имелось большое зеркало и небольшая кушетка, куда клиентка могла бы присесть в ожидании, или где швея могла бы разложить свои инструменты и требующие подгонки детали будущего туалета. Однако даму в плаще и маске кушетка не привлекла, она в волнении расхаживала перед зеркалом, не испытывая при этом извечно-женского желания собой полюбоваться. В один бесшумный прыжок убийца пересек пространство примерочной и, ловко зажав одной рукой жертве рот, второй точно вонзил лезвие стилета ей в грудь.
Селена: В зеркале подле Селены мелькнул мужской силуэт, но не успела она открыть рот, как тяжелая, дурно пахнущая рука опустилась на ее губы с такой силой, что у нее помутилось в глазах. Перепуганная девушка отчаянно рванулась вперед и даже не сразу почувствовала резкую, как от ожога, боль в груди. Державшая ее железная хватка разжалась, она сделала два быстрых шага вперед и вдруг поняла, что у нее подгибаются колени. Селена попыталась сказать что-то, позвать на помощь, но вместо слов изо рта у нее внезапно хлынула кровь. Ноги ее подкосились, она взмахнула рукой, пытаясь схватиться за что-нибудь, но ее пальцы только напрасно скользнули по ширме. Та чуть пошатнулась, но не упала, и на мгновенье ее стекленеющие глаза встретились с взглядом совершенно незнакомой ей женщины в соседней примерочной. Селена хотела заговорить с ней, извиниться, но пол под ней вдруг дернулся, опрокинулся, метнулся к ней, ударил ее в лицо, и все вокруг заволоклось черным.
Жанна де Брэ: Все произошло в считанные мгновения, только что незнакомка в маске в волнении расхаживала возле зеркала, и вот она уже неподвижно лежит на полу луже собственной крови. То, что мадам де Брэ не закричала от ужаса, было исключительно последствием шока, - все же на ее глазах людей убивали не так уж часто. Тем более с подобной хладнокровностью. Однако она отпрянула от ширмы столь резко и с таким выражением на лице, что испугаться впору было Бэкингему. – Что случилось, Жанна? Что с вами? Вас заметили? Вильерс видел лишь пошатнувшуюся ширму и слышал шум за ней, но в шуме этом не почудилось герцогу ничего угрожающего. Убийца действовал бесшумно, а его жертва осела на пол мягко, и звук падающего тела заглушен был юбками. Перед глазами баронессы все еще стояла ужасная картина – бледное лицо незнакомой ей девушки, ярко алая, стекающая по ее подбородку кровь и протянутая к ширме в рефлекторном желании обрести ускользающую точку опоры рука. Но теперь к этому страху примешивался и страх понимания того, что если их застукают возле места преступления, сохранить инкогнито не удастся ни ей, ни Вилльерсу. – Милорд, нам нельзя тут оставаться ни секунды более! Пальцы молодой женщины судорожно вцепились в рукав скромного камзола «голландца», в который уже раз за сегодняшний день вынуждая Джорджа, отложив объяснения до более подходящего случая, следовать за Жанной, доверяясь ее отчаянной решимости. На этот раз черный ход был свободен, задев на ходу чью-то камеристку, нагруженную ворохом кружев и получив на прощание полный недоумения женский взгляд, герцог и баронесса вскоре оказались под аркой небольшого заднего дворика, а затем на соседней с лавкой мадам Пикар улице.
Madame de Combalet: Стоя возле кареты, мадам де Комбале наблюдала невероятное оживление возле ателье. Конечно, возле сего достойного заведения жизнь била ключом и в обычные дни, но сегодня ключ превратился в бурлящий поток. К снующим туда сюда слугам мадам Пикар прибавились дамы и господа, то и дело входящие в ателье. Лица сливались в неопределенную серую массу. Наконец уверившись, что переждать всю эту суету невозможно, равно как и заставить любопытных не глазеть на нее так откровенно, герцогиня вошла в ателье, тотчас оказавшись в центре еще большего внимания. Суматоха, царящая в заведении, намного превышала суматоху, царившую на улице. Тут люди сновали с еще большей быстротой, но одна особа в плаще слегка удивила девушку. Явно женская фигурка при виде Мари, казалось, заметалась в безвыходности, а голос показался странно знкомым. Где я могла слышать... Додумать мысль герцогине не дали. Помощницы мадам Пикар сразу же окружили девушку, на перебой начав ей предлагать не только ленты, но и кружева и банты, в которых она вовосе не нуждалась. - Нет, нет. - Поспешила сказать она, окружившим ее девушкам. - Только ленты. На выбор было предложено невероятное количество лент самых разных цветов и оттенков. От всего этого многоцветия рябило в глазах. Перебрав изрядное количество лент, племянница Ришелье наконец выбрала те, что пришлись ей по вкусу и должны были идеально подойти к платью. - Вот эти. - Сказала она, вытаскивая ленты из вороха других. - Как раз то, что я искала. Отдайте их мадам Пикар. - Добавила она, отдавая их одной из помощниц портнихи. - Скажите, что я настаиваю именно на этих. С делами было покончено и можно было покидать ателье, но фигура в плаще, метнувшаяся куда то в сторону шрим для примерки и ее голос, не давали Мари покоя. Я явно слышала этот голос. - Подумала девушка. - Но где? Мысль назойливо крутилась в голове, не давая покоя. Неожиданно для самой себя герцогиня решила совершить совершенно несвойственный ей поступок, и направилась к ширме, где скрылась особа в плаще. Я не успокоюсь пока не узнаю кто это! В крайнем случае могу извиниться и сказать, что это произошло по случайности. - Решила она. Отдернув занавеску, племянница кардинала замерла на месте. Картина, открывшаяся девушке, была по истине чудовищна. На полу, в луже крови, лежала та самая особа в плаще. Мари-Мадлен в ужасе прижала руки к груди, а потом не сознавая что делает, сделала шаг и опустилась перед несчастной на колени. На мгновение мелькнула мысль: Может она еще жива? Мадам де Комбале, более не колеблясь ни минуты, перевернула женщину на спину и сняла маску. Шок от увиденного стал еще сильнее, после того как племянница его преосвященства поняла, что жертвой неизвестного убийцы была та самая юная особа, позволившая себе недавно оскорблять Мари-Мадлен. - Не может этого быть! - Сдавленным шепотом сказала герцогиня д`Эгийон. Опустив взгляд чуть ниже, мадам де Комбале увидела, что кончики ее дрожащих пальцев окрасились ярко алой кровью девушки. Вид этой крови и стал последней каплей. Не выдержав, герцогиня отчаянно закричала.
Провидение: Вскрик г-жи де Комбале всполошил всю мастерскую, головы тех, кто стоял, повернулись в ее сторону, а те, кто сидел, вскочили. В какое-то мгновенье вокруг голубой примерочной столпились, галдя и становясь на цыпочки, все портнихи, и мадемуазель Жюли, на чью долю выпало принести платье герцогини, еле смогла протолкаться вперед. – Бог ты мой, – еле выговорила она. Первым порывом ее было броситься на помощь лежавшей на полу женщине, но почти сразу она увидела, что г-жа де Комбале вот-вот лишится чувств. Сунув в чьи-то руки злополучное платье, она обхватила молодую женщину за талию. – Стул, быстро, – приказала она. – И воды. Ну что вы застряли? Окинув раздраженным взглядом неподвижный сонм мастериц, мадемуазель Жюли обнаружила, что все они тупо уставились в одну точку. Еще один гневный возглас застыл на ее губах, когда она в свою очередь перевела взгляд на руки г-жи де Комбале. Тяжелая тишина повисла в мастерской, и никто не решился заговорить первым, пока голос мадам Пикар не рассек воздух, как кнутом. – Глупости все это! Дайте ее светлости воды, живо! Даже лишь недавно появившаяся в мастерской кружевница Тереза не смогла бы не услышать фальшивые ноты в голосе своей хозяйки. Очевидно было, что все та же ужасная мысль пришла и в голову мадам Пикар, но, будучи опытнее прочих, она тут же приложила все усилия, чтобы отвести подозрения от своей постоянной клиентки. Опомнившись от ступора, мадемуазель Жюли передала заботу о племяннице кардинала в руки подоспевших мастериц и выскользнула из лавки, чтобы поскорее позвать комиссара.
Louise Mirelli: Быть может, мадам Мирелли и оказалась вынуждена согласиться уйти в примерочную, куда ее спровадила мадемуазель Жюли, однако надолго задерживаться там она не собиралась. Любопытство подталкивало ее к тому, чтобы вернуться и подслушать, о чем хотел непременно наедине переговорить с портнихой "голландский торговец" (особой щепетильности в этом отношении Луиза не испытывала, потому что то, что может быть полезно, по ее убеждению, нельзя было считать бесчестным). Этому решению особенно способствовал тот факт, что мадам Ту отправилась за образцами новых тканей, на время оставив Луизу в одиночестве. Однако толком осуществить свой замысел мадам Мирелли не смогла. Впрочем, она успела достигнуть отгороженного ширмой входа в примерочную и услышать изумленный возглас Жюли (единственным отчетливо прозвучавшим словом в котором было «завтра») – да там и замерла. Дальше события начали разворачиваться с молниеносной быстротой. В ателье вдруг стало многолюдно. Кто-то громко выкрикнул имя герцогини де Шеврез. Движимая любопытством, Луиза вознамерилась заглянуть за ширму той примерочной, куда должны были доставить платье упомянутой особы. Однако не успела она претворить свое намерение в жизнь, как увидела промелькнувшую мимо темную фигуру и инстинктивно отпрянула вглубь примерочной, осторожно удержав край всколыхнувшейся драпировки так, чтобы оставить в ней небольшую щель. Всего парой мгновений позже соседняя ширма покачнулась, а темный силуэт, не поворачиваясь к Луизе лицом, снова промелькнул мимо и скрылся из виду. Подавшись вперед и сильнее приподняв занавеску, камеристка королевы-матери увидела вторую фигуру, на этот раз женскую. Сквозь прорези в маске Луиза заметила, что взгляд таинственной особы обращен прямо к ней, но жизнь стремительно угасала в глазах незнакомки, а сама она, покачнувшись, осела на пол и застыла в луже собственной крови. – Боже правый, – беззвучно прошептала мадам Мирелли, смертельно бледнея, и, одним резким движением вернув занавеску в исходное положение, поспешила отступить подальше вглубь собственной примерочной. И вовремя: убийца успел исчезнуть, но на сцене появилось новое действующее лицо, в котором Луиза сразу же узнала племянницу кардинала и камер-юнгферу Марии Медичи (мадам Мирелли все-таки не удержалась от того, чтобы украдкой подсмотреть за тем, как будут развиваться события). Госпожа де Комбале склонилась над убитой и сорвала с нее маску. К несчастью, а может, и наоборот – к великой удаче Луизы, в этот момент в примерочной, где она находилась, откинув драпировку с другой стороны, появилась одна из ни о чем не подозревавших портних с готовым заказом в руках. Девушка с недоумением посмотрела на искаженное ужасом лицо мадам Мирелли. В этот миг раздался отчаянный крик герцогини д`Эгийон, и портниха, всплеснув руками и выронив принесенный ворох тканей, устремилась туда, где уже собралась целая толпа. Короткое мгновенье тишины – и в мастерской началась жуткая суматоха, сопровождаемая повсеместными вскриками, вздохами, шепотом и беготней; в ателье очень быстро воцарился полнейший хаос, и скоро ничего уже нельзя было разобрать. Чувствуя слабость в ногах, мадам Мирелли машинально подобрала с пола принесенные костюмы и протиснулась вперед, чтобы взглянуть в лицо пострадавшей. Вопреки ожиданиям, это была вовсе не герцогиня де Шеврез. Впервые подумав о том, чем может обернуться для нее присутствие при этом трагическом инциденте, Луиза решила, что ей лучше исчезнуть из ателье как можно скорее, и, с трудом пробираясь сквозь толпу взбудораженных случившимся портних и посетителей, поспешила в сторону выхода. "Memento mori, или случайностей не бывает"
Madame de Combalet: Кажется вокруг забегали, кажется запричитали, кажется начали собираться любопытные, кажется раздались испуганные вскрики - ничего этого Мари-Мадлен не слышала. В голове зашумело, краски резко прибавили яркости, а голоса наоборот начали куда то удаляться. Мадам де Комбале пошатнулась и упала бы прямо на мертвую девушку, если бы ее не подхватили чьи то руки. Как она поднялась и села на стул она не знала. Кто-то принес воды. Герцогиня взяла стакан и отпила небольшой глоток воды, после которого ей немного полегчало. Мир вокруг опять обрел нормальные краски и очертания, однако до нормального состояния девушке было еще очень далеко. Лицо Мари цветом напоминало погребальный саван. Да ее и саму сейчас было очень легко принять за покойницу. Рука, державшая стакан, задрожала. - Господи, что же это?! - Наконец выдохнула племянница кардинала. - Я ничего не... не понимаю.
Провидение: – Успокойтесь, сударыня, все хорошо, – радостно прощебетала мадам Пикар, обмахивая молодую женщину слегка потрепанным веером. – Неприятность, всего лишь маленькая неприятность. Она ловко повернула стул, лишая заказчицу возможности снова взглянуть на мертвое тело, даже если бы столпившиеся портнихи и расступились, и оглянулась в поисках мадемуазель Жюли. – Вам нужно вернутся к себе, – подытожила она результат своих наблюдений, и, хотя она и не добавила «пока сюда комиссар не явился», непроизнесенные слова, казалось, повисли в воздухе. – Я распоряжусь насчет кареты. Кружевница Люси, на которой остановился холодный взгляд мадам, присела в реверансе и поспешила к дверям.
Madame de Combalet: И тон и смысл сказанного мадам Пикар повергли Мари Мадлен в не меньший шок, чем все произошедшее. - Все хорошо?! Маленькая неприятность?! - Переспросила племянница кардинала с явно слышимыми нотками истерики в голосе. - Вы это называете "все хорошо"?! Это "маленькая неприятность"?! Ругаться с хозяйкой ателье не хотелось, но потрясение было слишком велико и мадам де Комбале просто себя не контролировала. - Эту несчастную убили! Я нахожу ее в примерочной в луже крови, а вы говорите, что все в порядке?! Господи! - На глазах девушки появились слезы и она закрыла глаза руками.
Провидение: Мадам Пикар, пользуясь тем, что заказчица не могла ее видеть, завела глаза и скорчила гримасу. Мало того, что до конца дня, а то и дольше, никому не удастся и стежка сделать, так глупая гусыня хочет еще и придворный скандал здесь устроить. С чего бы, спрашивается, племяннице кардинала приходить в такое отчаяние из-за какой-то незнакомой девицы – о, мадам Пикар прекрасно знала двор и готова была прозакладывать голову, что девица к нему не относилась! – если бы не… – Ваша светлость, – пропела она, – не переживайте так, она ж вам не сестра и не подружка, чай. Или вы ее знаете, может? Дойдя до этой точки в своих умозаключениях, портниха невольно взглянула на заказчицу новыми глазами. А ведь правда, кто эта девица? Недаром же мадам де Комбале пошла за ней в примерочную…
Бэкингем: - Что же все-таки случилось? Жанна? На баронессе де Брэ лица не было от ужаса, и Вилльерс терялся в догадках относительно происшествия в ателье. Можно было подумать, что его сообщница и с некоторых пор и возлюбленная увидела не мадам де Комбале, а постную физиономию ее дядюшки, или же самого дьявола, что в глазах англичанина было одним и тем же. Когда беглецы очутились, по меньшей мере, в квартале от заведения мадам Пикар, Бэкингем все же решил остановить свою спутницу, твердо вознамерившуюся удалиться от злополучного места на наиболее безопасное расстояние. - Жанна, ответьте, прошу, - ухватив женщину за локоть, Джордж вынудил баронессу замедлить шаг и развернуться лицом к нему. - Что вы увидели? Это были люди Ришелье? Они выследили вас? Там была Мари?
Жанна де Брэ: – Ее убили, - коротко и просто пояснила баронесса, судорожно сглатывая и набирая в легкие воздуху, чтобы затем объясниться подробнее. Вместо вздоха у молодой женщины вышел довольно жалобный всхлип, но, глядя на встревоженное лицо Бэкингема, она постаралась по возможности взять себя в руки. – Ту женщину…девушку, что выдавала себя за герцогиню де Шеврез. Какой-то мужчина заколол ее стилетом прямо в примерочной. Бог мой, он вряд ли мог разглядеть ее лицо, несчастная была в маске, да еще этот плащ… Но он наверняка слышал ее имя, вернее, имя Мари. Мы ведь тоже его слышали, портниха кричала на всю мастерскую. Значит… Я даже боюсь подумать, что это может значить. Кто-то хотел убить Мари? В зеленых глазах мадам де Брэ, от волнения широко распахнутых, по мере того, как она говорила, все явственнее отражался неподдельный страх. - Это ужасно Джордж. Это просто ужасно! Кто мог осмелиться опуститься до подобной мерзости, подобной низости… А ведь как только тело опознают, ошибка немедленно откроется. И человек с кинжалом… Он снова примется за поиски герцогини, не так ли? – Едва слышным шепотом спросила Жанна то ли себя, то ли все еще сжимающего ее локоть англичанина, то ли безмолвствующего на небесах Господа.
Бэкингем: Вместо ответа Бэкингем лишь подхватил под руку Жанну и, пару раз оглянувшись по сторонам и пытаясь понять, в какой части города они находятся, зашагал по направлению к ближайшей лавчонке. Под вывеской, вырезанной в форме огромного башмака, грыз яблоко мальчонка лет десяти, то ли подмастерье, то ли посыльный. - Эй, любезнейший! - окликнул его "голландский купец". - Как пройти на улицу Сен-Дени? При этом герцог раскрыл кошель, до сего момента мирно покоившийся в кармане, и достал несколько серебряных монет с профилем своего соперника. Их сверкание явно пришлось по душе юному парижанину, в два прыжка очутившемуся подле спутников. - Сюда, господин, идите за мной! Решив, что у них еще будет время обдумать печальную участь незнакомки, Джордж в полном молчании следовал за мальчишкой и ни на секунду не позволял баронессе де Брэ замедлить шаг. Не хватало еще, чтобы дьявольская затея, чья бы она ни была, удалась и их обоих схватили из-за нелепого и ужасного обстоятельства. Путь занял менее четверти часа и, к облегчению Вилльерса, впереди замаячил небольшой дом, арендой которого нынче утром озаботился Вебстер. - Кажется, пришли... - шепнул он Жанне, подталкивая все еще пребывавшую во власти страха женщину к входной двери. Пьеро, получив свою награду, еще больше просиял: редко кто из господ так щедро награждал его за услуги вроде этой, явно иноземец не был знаком с французскими обычаями. Засунув монеты в карман, мальчик побежал обратно, надеясь, что хозяин не хватился его, пока он исполнял необременительные обязанности проводника.
Madame de Combalet: Порой жестокость окружающих поражала Мари-Мадлен в самое сердце. У девушки в голове не укладывалось как люди могут быть такими жестокими и циничными. С абсолютным равнодушием взирая на труп несчастной, говорить такие слова! Да, эта юная особа причина мадам де Комбале много зла, но сейчас Мари и не подумала бы даже мысленно осудить ее. Не говоря уж о том, чтобы произносить такие жестокие речи прямо над ее телом. Мир - ужасное место, а люди - ужасные существа. - В какой раз сказала себе девушка. - Никогда бы не подумала, что мадам Пикар может быть такой жестокосердной! Какой кошмар! - Конечно нет. Конечено же она мне никто, но все равно это ужасно и неважно кто она такая. Разве вам жаль только знакомых и родственников? - С укором спросила племянница кардинала. - Разве участь этой несчастной девушки не вызывает у вас никакого сочувствия? Последний вопрос хозяйки ателье не совсем понравился герцогине, поэтому она предпочла не распространяться о знакомстве с девушкой. Даже пожелай она признаться, портниха была явно не тем человеком, которому можно было бы излить душу. Даже в такой момент. Ее жестокие слова это отлично подтверждали. - Нет, я вижу ее в первый раз. - Вытирая кружевным платочком глаза, ответила Мари. - Я спутала ее со своей знакомой. Думала это она заходит за ширму и хотела поздороваться, вошла, а там она. - Мадам де Комбале порывисто вздохнула.
Провидение: Если мадам Пикар и гордилась чем-то помимо своей прекрасной мастерской, так это своим здравым смыслом. Попытки г-жи де Комбале воззвать к ее сердцу не достигли цели, но портниха решила для себя, что та знала убитую, едва услышав слово «спутала». Да, конечно, сударыня, спутали. Так спутали, что побежали за ней в примерочную и даже отдернули занавеску. По спине мадам Пикар пробежал чем-то даже приятный холодок. Подумать только, перед ней стоит, точнее сидит, самая настоящая убийца. И думает, небось, что вышла сухой из воды! Здесь мадам Пикар не без сожаления одернула себя, возвращаясь из мира грез в мир суровой реальности. Племянница его высокопреосвященства была одной из ее лучших заказчиц, а ее наряды, при всей их кажущейся скромности, зачастую стоили дороже чем самые роскошные платья многих придворных модниц. С точки зрения портнихи, до тех пор, пока об этом никто не узнает, г-жа де Комбале могла зарезать весь парижский демимонд. – Ужасно неприятный сюрприз, – с чувством сказала мадам Пикар. – Только подумать, ведь это могла бы и в самом деле быть ваша знакомая. А, Люси, карета ее светлости ждет, не так ли? Ваша светлость, вам какие ленты пришлись больше по нраву – темные или посветлее? Больше всего на свете мадам Пикар хотелось схватить свою заказчицу за руку и втолкнуть ее в карету до появления комиссара, но, к сожалению, сделать это она никак не могла – приходилось обходиться словами и ни в коем случае не забывать о прибыли. Опуская глаза, чтобы скрыть свое раздражение, портниха неприязненно подумала, что чего доброго и до вечера не успеет добраться к ее величеству.
Madame de Combalet: Судя по лицу хозяйки ателье она осталась глуха к словам Мари-Мадлен. Но девушка даже не удивилась. Может в другое время она бы и пыталась пробудить в женщине, стоявшей напротив, хоть какие то зачатки совести и сострадания, но состояние герцогини было настолько ужасно, что заниматься еще и совестью мадам Пикар было абсолютно невозможно. Пусть. Бог ей судья. - Решила мадам де Комбале. - «Неприятный сюрприз.» - Повторила она про себя слова портнихи. - Кошмар какой то! - Ленты? Какие ленты? - Не сразу поняла Мари. - Ах, ленты. - Наконец сообразила она. - Да, я уже выбрала. Светлые. - Абсолютно безразличным голосом ответила племянница кардинала. Какой она все-таки ужасный человек! Думать о наживе, когда у тебя за спиной лежит труп невинно убиенной девушки. Девушка вполне могла быть и не невинно убиенной. Если она так себя вела со всеми подряд, то вполне могла нажить себе врагов, которые решили ответить на ее оскорбления действием, а не словом, но сейчас эта мысль просто не пришла мадам де Комбале в голову. - Благодарю, что позаботились о карете. - Поблагодарила Мари-Мадлен. - Я... мне действительно лучше уехать. Жаль, что я не сделала этого раньше. Уже оказавшись в карете, племянница Ришелье стала яростно тереть платочком руки, пытаясь стереть с них кровь.
полная версия страницы