Форум » Париж и окрестности » Тайны мадридского двора. 15 июля 1627г, около шести вечера » Ответить

Тайны мадридского двора. 15 июля 1627г, около шести вечера

Селена:

Ответов - 36, стр: 1 2 All

Селена: При прощальных словах мушкетера Селена подняла было глаза, смутилась, встретив его улыбку, но взгляда на этот раз не отвела. Слова дуэньи о том, что она дочь испанского гранда, продолжали звучать в ее ушах, и ее печально склоненная было головка поднялась. Она дочь, внучка и правнучка испанских грандов, ничуть не ниже по положению чем королева Франции, а что до какой-то там племянницы худородного кардинала… или даже какого-то молодого мушкетера… Твердости ее голоса мог позавидовать и стены ее родового замка: – Мы чрезвычайно благодарны вам за вашу помощь, сеньор, – произнесла она учтиво. – Если вы никуда не торопитесь, мы были бы счастливы предложить вам присоединиться к нашей скромной вечерней трапезе. Благородная женщина никак не может совершить неблагородного поступка, – думала она при этом, – мои помыслы были чисты, а намерения – благородны.

Портос: Бровь мушкетера невольно поползла вверх, когда он услышал как заговорила прелестная испанка. Свершилось превращение из напуганной девочки в... в благородную сеньору, - подумал он с грустью. - Неужели стены родного и не очень дома так помогают? Или дуэнья прочла заново лекцию о должном поведении молодых особ в обществе не слишком старых мужчин предположительно благородного происхождения... Однако девушка не ограничилась благодарностями, она решила облечь свою признательность в более материальную оболочку. Ну что тут еще сказать? Она попала в самую точку. Мужчина после долгой службы, когда в его желудок перепадали самые крохи, что и за еду принять невозможно, не имеет никакой моральной силы отказаться от ужина. Как любила говаривать матушка, если женщина задумалась о том, что тебя надо непременно накормить - это хороший знак, сынок... Я не столь категоричен, хотя и уповаю, что выводимые голодом рулады оказались не слышны внутри кареты. Теперь, приятель, закатал губы обратно, подобрал слюни с подбородка, убрал лихорадочно-хищный блеск в глазах, красиво поклонился и чинно последовал в дом вслед за прелестной дамой. Мушкетер решил подчиниться внутреннему голосу и выполнить его рекомендации в точности: благодарная улыбка и потеплевший взгляд почти кричали о его одобрении такого предложения, а губы между тем озвучили слова: - Блистательная донья, я буду счастлив присоединиться к вам во время ужина. Надеюсь, что мое общество не слишком стеснит вас и не нарушит ваш покой и покой ваших домочадцев. Разве кто-то мешает такой красавице приехать во Францию с многочисленным сопровождением, а в Лувр явиться с "малым двором"?

Селена: Селена учтиво наклонила голову и последовала в дом за доньей Мадаленой. Встретивший их у входа мажордом выслушал распоряжение о третьем приборе со всей подобающей случаю кастильской невозмутимостью, и, хотя он лично провел их в столовую, когда они вошли, стол был сервирован на троих. Селена заняла свое привычное место во главе стола, указала Портосу на стул справа, дождалась, пока донья Мадалена не устроилась поудобнее, и кивнула мажордому. Хотя обычно девушке не составляло труда вести легкую светскую беседу за ужином, сегодня воображение отказывало ей. К счастью, донья Мадалена, заметив, должно быть, состояние своей подопечной, не замолкала практически ни на миг, осыпая молодого мушкетера вопросами о Париже, о Франции, о короле, королеве и кардинале, рассуждениями о погоде здесь и дома, и, разумеется, воспоминаниями о своем покойном муже. Селена механически переводила Портосу и, изредка, самой дуэнье, кивала где надо, и улыбалась, но мысли ее были заняты не тем. Но вот десерт был убран, на столе появился сладкий херес, и донья Мадалена на миг прервалась в своих бесконечных излияниях, чтобы поднести к лицу бокал и с явным наслаждением вдохнуть его аромат. Над столом повисла тишина, и Селена судорожно сглотнула, пытаясь придумать, о каком бы пустячке спросить у своего гостя.


Портос: Сев по правую руку от хозяйки, Портос грешным делом задумался о том, как строги традиции и обычаи Испании. Донья Мадалена не то что пугала молодого человека, но само ее присутствие являло собой принужденность и отсутствие уюта и комфорта. Пока они следовали за ожившей статуей по чьей-то ошибке нанятой мажордомом, мушкетер позволил себе помечтать об ужине наедине с Селеной, хотя и был уверен в тщетности своих надежд. Ну почему хотя бы на пару мгновений не уступить сердцу вразрез с разумом? Однако, мужчина допустил ошибку в собственных расчетах. Вернее забыл о влиянии одного из основополагающий факторов... собственно, ужина. Только взгляд голодного дворянина упал на по-южному щедро накрытый стол, как все мысли о некомфорте улетучились. Последним усилием воли подавив восторг желудка, о котором он намерился возвестить в виде рулад всем присутствующим, Портос глубоко вздохнул, совсем по-мальчишески улыбнулся и сел за стол. Уже спустя пару минут он ощутил несомненную пользу дуэний. Ввиду того, что его рот был прочно и надолго занят пережевыванием пищи, ждать от него дельных и подробных ответов или комментариев на чьи-либо высказывания, было неимоверно наивно. А донья Мадалена была вполне удовлетворена утвердительным мычанием, полными поддержки собеседницы киванием и редкими утвердительными фразами типа: "Конечно, сударыня", "Безусловно, мадам", "Я с вами совершенно согласен, сеньора!" и подобными им. Так, данная трапеза смогла принести удовлетворение как минимум двум заинтересованным сторонам. Испанская вдова наговорилась на пару дней вперед, а Портос попытался наесться на ближайшие пару часов... Ну молодой растущий организм... На большее он и не надеялся... В то же время, расправившись с десертом, дуэнья наконец охрипла (ну или мушкетер на это понадеялся, так как женщина все же умолкла), со своей же стороны мужчина уже ощущал себя вполне счастливым сытым человеком и был готов принять активное участие в беседе за бокалом вина, судя по всему привезенному из родной страны доньи Эскано. - Сударыня, в моих мыслях нет стремления задеть Ее Величество королеву Анну, но любуясь Вами, я невольно ловлю себя на мысли, что вы больше подходите на роль красавицы-испанки на французском престоле. Простите мне мою дерзость, я предан Ее Величеству королеве, и никогда бы не стал говорить подобные дерзости ее прелестной соотечественнице, если бы я не был настолько уверен в правдивости своего замечания.

Селена: Неожиданный комплимент так выбил Селену из колеи, что она на секунду не нашлась что ответить и только опустила глаза. Но тут же маленький указательный пальчик поднялся в шутливом отрицании. – Нет-нет, сеньор Портос, не смейте так говорить о моей крестной маме. Она и она одна достойна быть королевой Франции. К тому же, она не только прекрасна, но и добра, а я… – Лицо ее резко погрустнело, и она еле слышно добавила, – а я и крестницей ее быть недостойна.

Портос: Портос схватил себя за язык, но было уже поздно. Комплимент был произнесен, воздух у его рта заколебался, эти волны в долю мгновения достигли маленького ушка Селены, и девушка, как и полагается благовоспитанной мадемуазель, опустила очаровательную головку, смущенно избегая взгляда обнаглевшего мушкетера. Мужчина со своей вечной поспешностью уже формулировал предложение, в котором хотел попытаться вымолить прощение своему дряному языку, когда донья Эскано смилостивилась и свела крамолу собеседника к шутке. Аккуратненький пальчик покинул уютные объятия четырех братцев, и Портос в который раз пожалел, что у него не было возможности поцеловать эту нежную кисть. Не переживай, вот выставит она тебя из дома - будет у тебя возможность.. напоследок так сказать - Никогда не поверю, что кто-то кроме Вас, мадемуазель, достойна быть крестницей Анной Австрийской. Вы говорите о доброте Ее Величества, конечно, королева Великолепная Женщина, но не стоит так принижать собственные достоинства. Я никогда не поверю, что вы совершили какой-то нечестный поступок в своей жизни.

Селена: На мгновенье Селена плотно сжала губы. Вы меня просто не знаете. – И вы не ошибетесь, – согласилась она, – но доброта и честь это не одно и то же, сеньор… совсем не одно и то же. – Что вы такое говорите о чести? – Донья Мадалена подняла голову от своего бокала и внимательно взглянула на свою подопечную. – Я… – Селена беспомощно глянула в сторону мушкетера, вспомнила, что он не говорит по-испански, и тихо сказала, – Я сегодня оскорбила женщину, мадам… племянницу первого министра. Я сделала это ради своей чести, но доброты в этом было немного. Девушка гордо вскинула голову, ее глаза метали молнии, но, вопреки всем ее ожиданиям, донья Мадалена не пришла в ужас и не упала в обморок. – Если она оскорбила вас, душа моя… Селена отчаянно мотнула головой и взглядом указала дуэнье на Портоса.

Портос: Милая испанка снова погрустнела с сожалением отметил про себя мушкетер. И снова он подвел сам себя. Со скоростью света в его голове закружилась карусель мыслей: комплимент все же не был приятен, мадемуазель недовольна не куртуазным поведением гостя, она жалеет о том, что пригласила его в дом, и сейчас... Донья Эскано, однако, не произнесла со льдом в голосе короткое "вон", а заговорила о доброте и чести. Эти две философские категории не были сильной стороной Протоса. Нет, он искренне полагал себя добрым человеком... в компании с друзьями и людьми, которым мог оказать помощь... И честным, безусловно. Он же мушкетер! Он шевалье! Честь - это путеводная звезда всей его жизни... И все в подобном духе, ему не хватало красноречия Арамиса... Но применять эти слова к благородной даме... Увы, по скудоумию ли, или по неопытности, мужчина был уверен, что если женщина честна, то и добра. И наоборот. Ведь будучи честной христианкой, невозможно совершать зло... Он чуть ли не углубился в дебри, откуда не выбрался бы и до рассвета, если бы не быстрый разговор на испанском между дуэньей и ее подопечной. Что??? Донья Селена оскорбила кого-то? Это что же ей сделали в конце концов?!! Эй... Ой... Кого она оскорбила? Племянницу первого министра... Кардинал! - мушкетер почти неслышно сглотнул, в целом же он казался погруженным в созерцание золота напитка у себя в бокале. Эта прелестная малышка сцепилась с племянницей Ришелье... И судя по огню в ее глазах вышла если не победительницей, то никак не побежденной. Как подданный Его Величество Короля мне надо бы поапплодировать... Но нельзя. Я не знаю испанского, я не знаю испанского, я ничего не понял... ничего... Ой, Господи! Остается лишь надеяться, что Ее Величество сумеет защитить свою крестницу. Так, приятель, это ты обдумаешь после того, как покинешь этот гостеприимный дом. А сейчас... Сейчас от тебя ожидается ответ... Чертовы хвосты, рога и копыта! На какую же тему... Вспоминай... Вспоминай... Чуть прочистив горло, Портос попытался придать своему лицу безмятежный вид и пустился в около философский спор. - Прекрасная госпожа, но ведь вы добры. Вы очень добры к окружающим вас людям. Вот хотя бы взять меня. Я оказал Вам маленькую услугу, за которую вы платите сторицей не столько великолепный ужином, сколько даже своим приятным обществом. А разве это не великодушно с вашей стороны? А честь... Честь молодой сеньориты, так же, я полагаю, как и честь молодой француженки, для вас неотъемлемая часть жизни с самой колыбели. Ваши глаза настолько чисты, что, я уверен, любой Ваш поступок продиктован и одобрен самым суровым судьей в мире, вашей собственной совестью.

Селена: Селена подняла на Портоса грустные глаза. Доброта, сквозившая в каждом слове этого дворянина, ранила ее в самое сердце… ведь он действительно не знал, что она сделала. Под требовательным взглядом доньи Мадалены, явно ожидавшей, что Селена прямо сейчас расскажет ей о происшедшем, и открытым благородным взором Портоса, девушка окончательно смешалась. – Вы, безмерно любезны в ваших комплиментах, – проговорила она наконец, – но даже если бы они не были столь преувеличенными, кто был добр раз, далеко не обязательно добр всегда. Вот, например… одна моя подруга… Она взяла со стола свой бокал, но пить не стала. – Одна моя подруга, – быстро заговорила она, – попала в ужасное положение: ей предстояло выбирать между честью ее семьи и ее собственной честью. Сделав свой выбор, отказавшись от своей чести, она вдруг узнала, что у нее появился еще один шанс сохранить свою честь… если она готова погубить свою репутацию… и оскорбить другого человека, которого она никогда раньше не встречала и который не причинил ей никакого зла. Она не смогла поступиться своей честью… но цена… Борясь с подступившими к горлу слезами, Селена покосилась на свою дуэнью – но та ничем не показывала, поняла ли она торопливый рассказ юной испанки, и, если поняла, поняла ли правильно. Снова переводя глаза на мушкетера, Селена с отчаянием подумала, что все это было напрасно, что маркиз де Мирабель оказался куда благороднее, чем она полагала, и что все, что она сделала, она сделала зря.

Портос: Наблюдая выражение глаз сударыни Эскано, Портос поймал себя на мысли, что не будь этой претенциозной столовой, неслышных в своих перемещениях слуг и дуэньи напротив него, он не задумываясь бы обнял девушку за плечи, прижал к себе и долго-долго успокаивал, рассказывал, как все у нее будет хорошо, гладя ее по волосам, ведь у такой красивой дамы не может быть все так плохо... Но все эти "лишние предметы обстановки", как позволил себе в душе окрестить их мушкетер, присутствовали, заявляли о своем наличии, переключая внимание Селены, и ставили дворянина в жесткие рамки "благородного поведения". Будь мужчина хоть тысячу раз наивен, но выражение лица доньи Эскано, и ее рассказ "об одной моей подруге" - указывали на то, что все эти факты, скупо изложенные ею, относятся не к гипотетической испанской сеньорите, а к самой настоящей, реальной, сидящей рядом... крестнице королевы Анны Австрийской... Она лила слезы не из-за измены возлюбленного, и не из-за отказа в ее просьбе властьимущей особы... Она плакала от безвыходности ситуации, в которую попала... И, если верить ее словам, а я склонен им доверять, то не по своей вине. Чей же злой умысел поставил молодую девушку перед выбором между собственной душой, репутацией и честью семьи? Что за дьявол это? Воистину, такой замысел достоен кардинала... Но тогда зачем было Ришелье использовать иностранку... оскорбляющую его племянницу... Нет, у меня сейчас расплавятся мозги. Это задачка не про меня. Пойдем от легкого. Сейчас нужно что-то сказать утешающее и... и навести ее на еще какие-то подробности... Да... именно так... Шевалье дю Валлон нахмурился, и со всей серьезностью в голосе, обильно сдобренной сочувствием, попытался высказать свое мнение на положение "подруги": - Мадемуазель, ваша подруга, действительно, оказалась в очень сложной ситуации; я мало что смог бы ей посоветовать, кроме как выразить свое искреннее сожаление, но... А почему ваша знакомая сеньорита видит везде только свою вину? Неужели она не понимает, что стала лишь жертвой обстоятельств и чей-то нечистой игры. Почему бы ей не обратить надежды злоумышленника ему же во вред?

Селена: Слова Портоса задели какую-то чувствительную струнку в душе Селены, и на ее лице появилось задумчивое выражение. Пусть моя жизнь погублена, но ведь не по моей вине! Мне остается лишь отомстить! – Вы правы, – прошептала она. Донья Мадалена громко прокашлялась, и Селена перевела на нее невидящий взгляд. – Вы говорили о предложении графа-герцога, душа моя? – спросила дуэнья и, получив рассеянный ответный кивок Селены, еле заметно сжала губы. – Я не могу шпионить, – гневно отозвалась девушка, которую это выражение неодобрения не могло не задеть, – и не могу не шпионить, вы сами знаете. Так пусть они сами откажутся от моих услуг. Но они уже отказались, – напомнила неумолимая память, – все это было зря.

Портос: Портос увидел, что его слова если не попали в цель, то дали пищу для размышлений, а это уже лучше, чем видеть столько боли в ее глазах. Потакая своей дряной привычке, мужчина складывал в голове головоломку, что задала ему очаровательная новая знакомая. Было слишком мало информации, чтобы он мог представить себе полную картину происходящего. Мучительно требовалось задать новые вопросы... Но вот как? Человек полагает, а Господь располагает. Звезды встали так, что одного недовольного движения губ дуэньи хватило, чтобы вселить злость (наверно все же на саму себя) в душу Селены, и вместе с ней сорвать с ее губ слова, раскрывающие почти все. Как бы ни был плохо осведомлен в политических делах Портос, но кому принадлежит странно-уникальный титул графа-герцога, его интеллекту удалось осознать. Кажется, я раскрыл шпионку... иностранную... собирающую информацию, или компрометирующую... кого? а неважно! Главное, Оливарес не мог замышлять что-то, пошедшее бы на пользу французской короне. Ну что за день такой!!! Мой долг офицера немедленно сообщить обо всем королю... скажем, через капитана... Но мой долг мужчины, дворянина - защитить женщину. И пусть достроится Пале Кардиналь, но я ни за что не поставлю под удар эту хрупкую, невинную и чистую в своих помыслах девушку! Да пусть я до конца жизни буду стоять каждую обедню, но теперь я просто обязан спасти донью Эскано. Прекрасно, приятель. Ты нашел себе цель. Теперь осталось решить все о путях ее достижения. И тебе, дружище, с этой задачей в одиночку не справится - мозгом не вышел. Мушкетер допил бокал вина одним глотком. Пусть это было невежливо и по-мужицки, но узнав такое, пара лишних капель алкоголя лишними не были. А еще меня пугают ее слова о том, чтобы от ее услуг отказались бы сами... Милая девочка, ты хоть понимаешь, что тогда будет с тобой... От тебя же избавятся... И от всей твоей семьи тоже... Если Оливареса сравнивают с Ришелье, то я с уверенностью могу предположить, что свидетелей своих коварных замыслов в живых они не оставляют... Или с ними, или в могиле... Надо как-то успокоить ее... Чтобы она больше не делала подобных глупостей... Пока она рядом с королевой, она хотя бы под какой-то защитой... А потом мы поймем, как нам действовать, и выручим ее, с наименьшими последствиями... Да. Именно так. - Сударыня, что-то не так? Быть может, я ошибся в формулировки своей фразы? Что вызвало ваш гнев, милая дама? - голос Портоса почти светился мягкостью и нежностью. Он будто пытался словами окутать сеньориту заботой и заверениями, что все будет хорошо.

Селена: Селена устало потерла пальцами виски. Явное неодобрение во взгляде доньи Мадалены могло относиться как к ее поступку, так и к ее вспыльчивости, и юная испанка невольно перевела глаза на мушкетера. Больше всего на свете ей хотелось ответить на его открытость такой же искренностью, забыть о строгом взоре дуэньи, расплакаться и рассказать ему всю правду… Наверняка он мог бы помочь мне, он старше меня, он мужчина… Но нет, он простой мушкетер, что он может, что он знает? О! Маркиз де Мирабель! В глазах Селены, обращенных на Портоса, забрезжила надежда. Я брошусь к ногам Мирабеля, он не откажет, он слишком благороден. Только бы он поверил, что я не сговаривалась с этой Венсенн! Он наверняка знает, что делать, он уже готов был мне сказать… Донья Мадалена кашлянула, тактично напоминая своей подопечной, что она совершенно забыла о своем госте, и юная испанка снова взяла себя в руки. – Простите мне, сеньор, – тихо сказала она. – Я… я немного устала, а потому забываю о простейших правилах вежливости. Смею вас уверить, вы меня ничем не задели, я… донья Мадалена напомнила мне об одном человеке, который причинил м… моей подруге большое горе, и я не сдержалась. Прошу вас, простите меня. Невинная ложь, но, произнося ее, Селена почувствовала, что снова краснеет.

Портос: Что-то во взгляде милейшей Селены дало право Портосу надеяться на последующую далее откровенность. Ему на мгновение показалось, что сейчас девушка все расскажет ему, попросит помощи... и уж тогда он ни за что не откажет. Увы, мушкетер позабыл, что он не граф, и даже не барон. Тем более имя, которое он озвучил, представляясь донье Эскано, было вовсе не громким. Ничего, что могло внушить уверенность в его силе, испанке не было известно. А рассказывать ей сейчас о неразлучной компании закадычных друзей, способных не только гулять по Парижу совершенно спокойно, но и по Пале Кардиналь... пусть и под покровом ночи. Он не рассказал, что четверо способны слишком на многое. Что достаточно умно себя повести, рассказать кому надо именно ту информацию, которая необходима, и ни слова больше, и проблема будет решена. Но. Если бы мы знали, куда будем падать - постелили бы соломку. Слова об усталости - послужили словно прелюдией к следующему акту. Последнему. Под названием "Прощание". И не заметить мужчина этого не мог. Он не забывал, что в этом доме он гость. И приглашен в качестве вознаграждения за услугу. Прекрасная мадемуазель и не думает, что ты, приятель, можешь сделать что-то больше, чем сопроводить ее карету по дороге домой. Так тебе и надо. - Я нисколько не сержусь на вас, сеньорита. Это ваша привилегия, тем более, что гость и правда непозволительно долго задержался в вашем гостеприимном доме. Конечно, вы устали. День, проведенный в Лувре, отнимает силы ничуть не меньше, чем утомительная поездка. Мне следует попрощаться, мадемуазель. Но прежде чем сделать это, я хочу уверить в вас в том, что вы смело можете располагать мной и моей шпагой. Найти меня будет совсем несложно. В Лувре любой мушкетер подскажет вам, где можно найти господина Портоса.

Селена: Селена взглянула на мушкетера с искренней благодарностью. Женское чутье не обмануло ее, перед ней действительно был настоящий дворянин. Даже если он и понял, что она не сказала ему правды, он готов был оправдать ее и даже покрыть ее промах… всем своим сердцем Селена желала довериться ему, но здравый смысл взял верх. Чем меньше посторонних будет посвящено в ее тайну, тем лучше. Быть может, – подумала она, – потом я смогу ему рассказать. Боже, только бы маркиз согласился мне помочь! – Донья Мадалена и я чрезвычайно благодарны вам за вашу помощь, – учтиво ответила она, – и мы всегда будем рады вас видеть у нас. Дуэнья торопливо поднялась, вынуждая Портоса подняться и повторяя то же самое по-испански, вдвое быстрее и куда пространнее. – Но, даже если вы не решитесь прийти снова, я буду знать, где вас искать, – добавила Селена, повинуясь внезапному импульсу.

Портос: Благодарность в этих карих глазах стала лучшей наградой. Пусть она не знает, что я могу помочь. Это даже к лучшему. Если мне не удастся это сделать быстро - ей не будет причин во мне разочаровываться. О возможности неудачи он даже не думал. Поднявшись на ноги из удобного кресла, мушкетер походя отметил, что чувствует себя сытым и готовым к здоровому сну. Завтра он днем опять в Лувре - значит, есть надежда встретить донью Эскано в его многочисленных коридорах. Выслушав благодарности, и с самым светским видом заверив обеих дам в том, что "это ему ничего не стоило", "оказать вам услугу - ему в радость", "провести вечер в их обществе - одно удовольствие"... - мушкетер посмел воплотить в жизнь свою тайную мечту. Обойдя стол, склонившись в поклоне, он коснулся губами нежной кожи руки мадемуазель. - А я обещаю от вас не прятаться, - с мальчишеским задором отметил Портос. Подумав с секунду, мужчина так же решил, что поддержка словоохотливой дуэньи не будет лишней, и вежливо коснулся руки старой испанки. Решив на этом, что процесс очарования доньи Мадалены можно считать завершенным, еще раз напоследок тепло улыбнулся красавице-дочери испанского гранда и удалился.



полная версия страницы