Форум » Париж и окрестности » Кто владеет прошлым... 16 июля, начало десятого » Ответить
Кто владеет прошлым... 16 июля, начало десятого
Гримо:
Ответов - 37, стр:
1 2 All
Гримо: Проклиная про себя всех дворян Франции, Гримо быстрым шагом преодолел сумеречную улицу Феру и после нескольких закоулков и переулков достиг церкви св. Сульпиция как раз в тот момент, когда ее часы прозвонили четверть десятого. Чертыхнувшись, он взбежал вверх по паперти и толкнул тяжелую дубовую дверь. Как и следовало ожидать, в столь поздний час в церкви было пусто, вечерний полумрак еле-еле разрежался мерцанием нескольких свечей, горевших в часовне Иоанна Крестителя. Достойный слуга графа де ла Фер раздраженно поджал губы, не осквернив покой божьего храма ни единым словцом из числа тех, что особенно любили мушкетеры его величества, и неторопливо двинулся вперед. В отличие от господ благородных ему не полагалось ни опаздывать ни проявлять чрезмерную гордость, а потому он принял решение подождать еще немного в надежде, что уже немолодой покровитель его хозяина попросту задержался в пути.
Эруар: Несмотря на то, что на дворе стояло лето, в начале десятого вечера было уже довольно темно из-за туч, которые постепенно заволакивали небо. Г-н Эруар, шагавший в такой час от Люксембургского дворца к церкви Сен-Сюльпис, имел полное право опасаться воров, однако, к счастью, это недолгое путешествие прошло для него без неприятных происшествий. Он уже порядочно опаздывал, чего ужасно не любил, и готовился принести извинения тому, кого заставил так долго ждать. Не без труда поднявшись по паперти, он остановился и отдышался, так как быстрая ходьба в его почтенном возрасте была делом нелегким. Когда он, наконец, вошел в церковь, ему пришлось некоторое время пристально вглядываться в царивший внутри полумрак, прежде чем он заметил того, кто назначил ему здесь встречу. Он пошел вперед. -Добрый вечер, господин Гримо, - сказал старый доктор. - Прошу покорнейше постить меня за мое досадное опоздание. Дела службы не позволяли мне явиться точно к условленному часу.
Гримо: Гримо, уже успевший снять шляпу при появлении Эруара, низко поклонился. До сих пор он виделся с ним лишь раз, во время первой поездки Атоса в Париж, когда ему было приказано посетить почтенного эскулапа и передать ему письмо от ныне покойного старого графа де ла Фер. По возвращении в столицу, Гримо время от времени писал достойному доктору, оповещая его о наиболее важных событиях в жизни молодого графа, но причин просить о личной встрече у него пока не было. Увы, ничто не вечно, все изменяется, и войти в одну и ту же реку невозможно было даже в те беспокойные времена, когда в Сену сбрасывались все нечистоты и чуть ли не треть всех жертв этого смертельно опасного города. – Я вам чрезвычайно благодарен, сударь, за ваше снисхождение, – сказал он совершенно искренне. – Признаться, я собирался только просить вас о помощи для моего господина, но с момента написания моего письма произошли и другие, быть может, не менее важные события. Пальцы Гримо сами нащупали найденное в шляпе таинственное послание, но верный слуга пока не торопился извлекать его на свет божий, в настоящий момент, впрочем, ограниченный слабым мерцанием свечей.
Эруар: Г-н Эруар считал своим долгом откликнуться на просьбу Гримо о помощи, прекрасно помня о том, что покойный король Генрих IV не раз называл отца нынешнего графа де Ла Фер одним из своих ближайших друзей. Старый доктор имел честь лично знать этого вельможу, которого покойный король любил, уважал и называл одним из благороднейших дворян своего королевства. -Я почту за честь, господин Гримо, если смогу быть чем-либо полезен господину графу. По вашим словам я могу судить, что случилось нечто серьезное. Скажите же, чем я могу вам помочь? Несмотря на то, что сегодняшний день доставил г-ну Эруару много хлопот, и далеко не самых приятных, почтенный доктор, будучи человеком весьма энергичным, приготовился выслушать рассказ Гримо с таким бодрым видом, как будто бы он полдня провел в кресле за книгой, а не бегал по всем апартаментам королевы от одной занемогшей фрейлины к другой.
Гримо: Гримо почтительно поклонился и уже открыл рот, когда что-то заставило его резко повернуться на каблуке, вглядываясь в полумрак божьего храма. Однако еле подрагивавшие огоньки свечей, создававшие едва ли не больше теней чем света, не позволяли разглядеть ничего определенного. Несколько секунд верный слуга напряженно изучал церковь, затем пожал плечами, как бы признавая, что природная подозрительность завела его слишком далеко, и обратился к доктору Эруару со следующей речью: – В первую очередь, я должен сообщить вашей светлости, что моему бедному господину грозит Бастилия, и я даже не могу заверить вас в его невиновности, ибо сам участвовал, вопреки своему желанию, в том предприятии, что может ему столь дорого обойтись, пусть и не знаю всех его подробностей. Не случалось ли вашей милости услышать что-нибудь о ночной резне в одном из особняков Марэ? Как мы помним, достойный слуга сопровождал своего господина в особняк Сюлли, но вынужден был ждать с лошадьми у ворот Пале-Кардиналь, а потому мог судить о том, насколько связаны были эти два визита, только по подслушанному им разговору Атоса и Портоса.
Эруар: Г-н Эруар отрицательно покачал головой. Большую половину дня он был занят в королевских апартаментах в связи с отравлением фрейлин, и до него просто не успели дойти слухи о происшествии в квартале Маре. -Нет, я ничего об этом не слышал, господин Гримо. В этом как-то замешан ваш господин? Если да, то чем конкретно я мог бы ему помочь? Я постараюсь сделать все, что будет в моих силах, в память о покойном господине графе. Достойный был человек, очень достойный, вечная ему память, - г-н Эруар неторопливо перекрестился. Г-н Эруар не заметил настороженности своего собеседника, ибо в церкви стояла непроглядная темень, а у почтенного врача вдобавок ко всему с возрастом заметно ухудшилось зрение.
Гримо: Рука Гримо сама собой потянулась к его затылку – задача ему предстояла не из легких. Вовремя спохватившись, он почесал ухо и кратко изложил почтенному доктору события позапрошлой ночи с точки зрения простого слуги. – Если бы ваша милость не указали мне этот ход при нашей первой встрече, – закончил он, – не знаю, чем бы все закончилось. Оказавшись дома, я возблагодарил создателя… но похоже, что господ мушкетеров все же узнали, иначе я не могу себе объяснить, за что их приказано отправить в Бастилию. Благоразумно Гримо не стал уточнять, откуда он знал о предстоящем аресте своего господина и его друзей: вряд ли его собеседнику понравилось бы, что слуга молодого графа подслушивает под дверьми. По этой же причине он воздержался от уточнения, что вся эта суматоха оказалась абсолютно бесполезной, как выяснилось из вскрытого им письма. Ожидая ответа Эруара, он снова окинул церковь быстрым подозрительным взглядом, но никого было не видно и не слышно.
Эруар: Доктор Эруар молчал некоторе время, обдумывая все только что услышанное. Все рассказанное г-ном Гримо оказалось куда более серьезным, чем он ожидал. -Даже не знаю, чем могу вам помочь, сударь, - глубоко вздохнув, сказал он. - Его величество и его высокопреосвященство несомненно уже обо всем осведомлены и успели отдать соответствующие приказания. Если бы вы поточнее рассказали мне, чего именно от меня ждете и чем я мог бы вам помочь, я бы незамедлительно приступил к действию, ибо память господина графа для меня священна, как и память его величества покойного короля, которому его светлость верно служил, поэтому я считаю своим долгом помочь избавиться вашему господину от подобных неприятностей. Если бы только знать как...
Гримо: Гримо тяжко вздохнул. Будучи человеком далеким как от роскоши двора, так и от его интриг, он наивно предполагал, что там, где ему самому не представлялось возможным найти выход из сложного положения, в котором оказался его господин, придворный отыщет его мгновенно. Любой сколько-нибудь искушенный в интриге слуга задумался бы, не услышал ли он только что тактичный отказ, но Гримо, как легко догадаться, не задержался на этом подозрении и пары секунд. – Признаться, ваша милость, я надеялся, что вы подскажете мне, что делать, – медленно произнес он, – но теперь понимаю, что мечтал о невозможном. Однако, к счастью, Провидение не оставляет нас, Господь милосерден. Что бы Вы сказали об этом письме? Гримо извлек из-за пазухи уже изрядно помятый лист бумаги и почтительно протянул его собеседнику.
Эруар: Г-н Эруар был несколько озадачен. Он плохо понимал, что конкретно натворил молодой граф, но знал только одно - спасти его от Бастилии может лишь вмешательство короля, крестного отца мушкетерского полка. -Господин Гримо, поверьте мне, я вовсе не отказываюсь вам помочь, я просто не могу сразу придумть, как можно выручить вашего господина. Почтенный медик взял письмо и растерянно повертел его в руках несколько секунд. Потом развернул, поднес к глазам и попытался читать. Затем полез в карман за очками, нацепил их на нос и попытался еще раз что-то разглядеть в потемках, но в конце концов, извиняясь, вернул бумагу Гримо. -Простите великодушно, молодой человек, но я ничего не могу разглядеть в этой темноте. У вас глаза куда зорче, не сочтите за труд, прочитайте старику эту бумагу.
Гримо: Принимая скрытый в словах достойного доктора легкий упрек, Гримо низко поклонился и пробормотал что-то, что можно было если и не разобрать, то понять как извинение. Другой бы испытал удовольствие при мысли, что человек настолько старший чем он и настолько более уважаемый, продвинулся не дальше его самого в поисках способов спасти его господина, но, к чести верного слуги, он почувствовал лишь огорчение. Однако надежда не окончательно оставила его, и, приняв из рук доктора уже известное читателю таинственное письмо, врезавшееся в его память от старательного изучения, он, даже не подходя к единственному источнику света, на алтаре, огласил вслух его содержание:Дорогой граф! Зная Вас как благородного человека, коему небезразлична судьба прекрасной нашей Франции, позволю себе обратиться к Вам. Я сам и несколько моих друзей, добрых католиков, не в силах более терпеть нынешнее печальное положение дел, решили вспомнить добрый пример, поданный в прошлом столетии, и искать опору не в короле, пусть и почитаемом, но все же лишь одном человеке, но в славном союзе дворян, священнослужителей и, быть может, особо избранных мещан, трех слонов трех сословий, на коих великая идея сумеет противостоять потрясениям, которые поколебали бы сильных мира сего. Если мои слова вдохновляют Вас на отважные свершения, приходите завтра к четырем часам пополудни в монастырь святой Женевьевы. Постучите дважды по три раза и назовите привратнику пароль «Сан-Дени». Остаюсь, как всегда, Вашим другом и верным сыном Франции.Гримо поднял глаза от послания и устремил на Эруара внимательный взгляд. – Подписи нет, – сказал он, – а обнаружил я это письмо за подкладкой шляпы, которую купил у подобравшего ее бродячего комедианта. Темно-синяя придворная шляпа с белым пером. На пряжке литера «М», я позволил себе сделать ее набросок, но его сейчас все равно не разглядишь.
Эруар: По мере чтения письма г-на Эруара охватывало все большее и большее удивление, к которому отчетливо начала примешиваться тревога. У почтенного доктора была прекрасная память, и ему недолго пришлось вспоминать, где и когда он уже слышал подобные речи. Во дни его молодости при короле Генрихе III весь Париж повторял на разные лады тот же самый мотив, который тогда получил название "Лига". Негласный глава Лиги, герцог де Гиз, легендарный Меченый, под предлогом освобождения милой Франции от еретиков желал свергнуть с трона законного короля. Чем это закончилось для батюшки нынешнего герцога де Шевреза, г-н Эруар видел собственными глазами. -Госдодин Гримо, - серьезно сказал почтенный доктор, - ваша находка бесценна. Не берусь судить поспешно, но с таким козырем на руках вы можете, я ручаюсь за это, добиться любой милости для вашего господина. Нужно только, чтобы эта записка попала в нужные руки. Или у вас на нее были иные планы?
Гримо: Глубокий вздох, который мог быть только вздохом облегчения, сорвался с губ преданного слуги, и он торопливо вложил таинственное послание в руку доктора. – Распоряжайтесь им, ваша милость. Единственное, о чем я прошу, это чтобы мое скромное участие осталось тайной для всех. Если это письмо может послужить моему господину, то с меня довольно осознания, что я выполнил обещание, данное мною его отцу. Однако, если мне будет позволено сделать предложение… Гримо вопросительно взглянул на Эруара.
Эруар: Г-н Эруар взял письмо из рук Гримо и положил его во внутренний карман кафтана. -Ваши чувства, молодой человек, очень похвальны и делают вам честь. Со своей стороны обещаю, что сделаю все возможное для того, чтобы помочь вам и вашему господину. Не могу скрывать от вас: письмо, которое вы нашли под подкладкой шляпы, является для нас как залогом спасения господина графа, так и большой опасностью. Если в нем говорится о том, о чем я думаю, то это письмо - смертный приговор для нас обоих. Если лица, заинтересованные в этом письме, узнают каким-либо образом, что оно побывало в наших руках и что мы его читали, ручаюсь вам, кинжал из-за угла нам обеспечен. Поэтому настоятельно советую вам, господин Гримо, - будьте бдительны. Мне в моем возрасте кинжал из-за угла не страшен - я свое уже пожил, а вы человек молодой, у вас еще вся жизнь впереди. Но, кажется, вы хотели что-то предложить? Говорите, господин Гримо, прошу вас! Я буду рад любому вашему предложению и любой вашей подсказке. Вы молоды, и голова у вас лучше работает, а какой прок от меня... Предупредив таким образом Гримо, г-н Эруар на несколько секунд замолчал переводя дух. Степенному докторы в его возрасте было трудно произносить такие длинные тирады без возможности передохнуть. -И,- через мгновение добавил он, - вы, кажется, говорили про то, что срисовали литеру со шляпы. Не моли бы вы дать мне этот рисунок? Думаю, он мог бы нам существенно помочь.
Гримо: На мгновенье хмурое лицо Гримо украсилось выражением, в котором далеко не каждый признал бы улыбку. Увы, отнести эту улыбку к разряду саркастических, удовлетворенных, презрительных или вымученных не представлялось возможным, так быстро она иcчезла, а сам достойный слуга еще и поспешил вновь поклониться, словно бы желая совершенно скрыть от собеседника любое проявление чувств. – Я всего лишь лакей, – сказал он, – и не возьмусь судить о столь серьезных делах, но мне кажется, что, если ваша милость сочтет возможным порекомендовать господина графа для дальнейшего расследования этой интриги, он будет более чем счастлив служить своему королю. Что же до литеры… Гримо переложил шляпу в другую руку, едва не уронив ее при этом, извлек из-за обшлага своей куртки лист бумаги, пусть и не первой чистоты, но аккуратно сложенный, и почтительно вручил его своему пожилому собеседнику. – Не взыщите, господин доктор, я сделал три зарисовки, но ни одна из них не отображает пряжку в полной мере. К сожалению, с пером я управляюсь куда хуже чем с утюгом и сапожной щеткой.
Эруар: -Могу вас уверить, господин Гримо, я тоже с ланцетом обращаюсь куда более умело, нежели чем распутываю придворные интриги. Ничего не могу обещать вам заранее, но сделаю все, что будет в моих силах, чтобы на господина графа обратили внимание как на человека, способного помочь в расследовании этого дела. Г-н Эруар совершенно искренне желал помочь своему собеседнику и его господину, однако дело, в которое он невольно оказался замешан, предствлялось ему все более и более опасным и запутанным. Единственное, что мог сделать г-н Эруар, как ему казалось, - это рассказать обо всем королю и передать ему письмо, явно представляющее собой нечто чрезвычайно важное и опасное. Старый врач не был падок на различные заговоры и тайны. Всю свою жизнь он верно служил французским королям и зарабатывал на свой хлеб честным трудом, не ища никаких других путей к богатству и почестям. Впрочем, что скрывать, больших денег он так и не заработал, но зато то доверие, которое питали к нему четверо последних властителей Франции, было для него куда более ценным, нежели чем звонкие пистоли. Г-н Эруар положил клочок бумаги с нарисованной на нем литерой "М" к письму во внутренний карман кафтана и тщательно застегнул все пуговицы. -Вам есть что еще сказать мне, господин Гримо? Я нелюбопытен, но чем больше я знаю, тем больше у меня шансов помочь вашему господину... Однако и погодка! Бррр... Я так торопился к вам, что совершенно не подумал о том, как мне добираться обратно в Лувр. Впрочем, беспокоиться нечего - я могу заночевать у племянницы, она живет на улице Турнон.
Гримо: На челе достойного слуги образовалась легкая морщинка, долженствующая свидетельствовать о напряженной работе мысли, но воспоследовал из нее только еще один глубокий поклон. – Если мне придет в голову еще что-нибудь, ваша милость, я непременно дам вам знать. Тем же способом, что и раньше, если не смогу отыскать вас сам. Шум, встревоживший Гримо ранее, не повторился, однако верный слуга все же метнул подозрительный взгляд в глубину церкви прежде чем вновь водрузить на голову свою шляпу. – Может, мне проводить вас, ваша милость? По ночам всегда неспокойно, а с надвигающейся войной в городе столько всякой швали собралось, что не приведи Господь.
Эруар: Как ни темно было в храме, от г-на Эруара все же не укрылась настороженность собеседника. Он обернулся в ту сторону, куда бросил взгляд г-н Гримо, но ничего подозрительного не заметил. -Вы чем-то встревожены, сударь? - спросил Эруар, в свою очередь напрягая зрение и слух. Сам он в почти полной темноте с трудом различал лицо собеседника, находившегося в шаге от него. В свои почтенные года зрение и слух г-на Эруара значительно притупились, однако с ланцетом и скальпелем он управлялся не менее ловко, чем во времена молодости. Во всем же остальном он был совершеннейшим стариком. -Мне, право, неловко вас беспокоить, - ответил доктор на последнее предложение собеседника, - однако я был бы вам чрезвычайно благодарен, если бы вы оказали мне такую любезность и проводили бы до Лувра. Полагаю, его величество уже вернулся во дворец, и я мог бы переговорить с ним по нашему делу.
Гримо: – Показалось, должно быть. Гримо снова почтительно поклонился и, вновь обретая истинно спартанскую лаконичность, которую друзья Атоса связывали с ним самим и с его слугой, сделал шаг в сторону, пропуская почтенного доктора вперед. Если бы не сомнительность того, что опасность встретится им уже на паперти церкви, можно было бы найти злой умысел в поступке, причиной коего была простая вежливость, но сам Гримо в тот момент был занят, прикидывая, сколько времени может занять дорога до Лувра и назад, если учитывать, что туда он отправится с пожилым врачом, а обратно – с лакеем, не обремененным ничем кроме фонаря. По всему выходило, что господин граф, ежели он вернется до полуночи, найдет свой дом пустым. К чести верного слуги, испытываемые им опасения были сохранены в самой глубине его души и никак не отразились на его, несколько постной, физиономии. Двое собеседников пересекли темный неф, резкий порыв ветра захлопнул за ними входную дверь, и в церкви снова воцарилась тишина.
Эруар: Когда доктор Эруар и его собеседник вышли из церкви Святого Сюльпиция на паперть, все тонуло в такой тьме, необычной для еще не совсем позднего вечера, что казалось, будто наступил конец света. На город надвигалась гроза, и яростные порывы ветра с такой силой стучали открытыми ставнями домов, по недосмотру не запертыми хозяевами, что эта адская канонада могла разбудить даже прежних канонников собора, давно почивших мирным сном под его плитами. -Мне совестно, господин Гримо, - проговорил доктор Эруар, с помощью слуги графа де Ла Фер спускаясь по ступеням паперти, - что я заствляю вас провожать меня так далеко. Я сам виноват, что не позаботился о провожатом, и теперь расплачиваться за мою оплошность должны вы. Если Господь позволит нам целыми и невредимыми добраться до Лувра, в обратную дорогу я снаряжу вам факельщика и королевского гвардейца для охраны.
Гримо: – Спасибо, господин доктор. Гримо надвинул шляпу на самые уши, решительно пресекая слабую попытку оной расстаться с хозяином и последовать по воле не то Бореала не то Аквилона. Несмотря на непроглядную тьму, фонарь, даже найдись таковой под рукой, был бы погашен первым же порывом ветра, и Гримо в роли Вергилия пришлось опираться лишь на свое знание, сначала Сен-Жерменского предместья, а затем самого Парижа по мере их приближения к Сене. К тому моменту, как путники благополучно достигли реки, небеса, не в силах более сдерживать накопившуюся ярость, разразились потоком воды, вызывавшем в памяти печальную судьбу современников Ноя. Внезапная вспышка молнии озарила покрытый мелкой рябью простор, отделявший их от стен Лувра, и мужчины, до сих пор в молчаливом согласии пренебрегшие Новым Мостом в надежде даже в этот час нанять лодку, замешкались по колено в вязкой грязи, в которую превратился к тому времени песчаный берег.
Эруар: Г-н Эруар, с трудом передвигавший ноги в этой каше из песка и грязи, вынужден был поминутно хвататься за своего спутника, чтобы не упасть. Башмаки вязли в жиже так сильно, что путники с каждым шагом рисковали лишиться своей обуви и остаться босыми. В кромешной темноте, время от времени разрезаемой вспышками молний, им удалось разглядеть несколько привязанных лодок. Даже в такой час лодочники поджидали запоздалых пассажиров, желавших заночевать на другом берегу Сены. Воспользоваться лодкой было мудрым решением - в такой час лишний раз прогуливаться по Новому Мосту решались немногие. Заплатить за переправу взялся Эруар, жалованье которому по вполне понятным причинам никогда не задерживалось. С помощью Гримо и лодочника он не без труда забрался в первую же лодку. -Ох, господин Гримо, я и не знаю, как вас благодарить. Без вашей помощи мне пришлось бы несладко.
Гримо: Помогая своему пожилому спутнику забраться в выбраннную им лодку и не слишком замочить при этом полы своей одежды, Гримо тщетно пытался разглядеть физиономию лодочника. Однако надвинутый на самый нос капюшон потрепанного плаща и застилавший глаза дождь вскоре вынудили его отказаться от этого благого намерения и в свою очередь вскарабкаться в лодку. – Давай я с веслами подсоблю? – предложил он, чувствуя как омерзительная, пусть и тепловатая, влага неумолимо пробирается сквозь тонкую ткань его легкого плаща. Лодочник что-то буркнул и ткнул пальцем в сторону кормы. Гримо послушно занял место рядом с доктором, тщетно пытаясь уберечь башмаки от набравшейся в лодку воды, их неразговорчивый Харон устроился на банке, и мгновеньем позже Левый Берег скрылся за той же пеленой дождя, что уже отгородила от них Правый. – Не обращайте внимания, ваша милость, – Гримо невольно также повысил голос, чтобы перекрыть шум ливня. – Мы уже почти у цели. Где ему нас высадить, Лувр все же большой?
Эруар: Черный кафтан доктора, который он носил в соответствии со своей профессией, намок от дождя и стал еще тяжелее. Сквозь стену воды не было видно ни правого, ни левого берега. Непонятно было, как лодочник может ориентироваться при полном отсутствии видимости, грести в нужном направлении и не сталкиваться с другими лодками, ибо не помогали даже зажженые на корме фонари. -К восточному входу в галерею, - ответил г-н Эруар, стараясь тоже говорить громче, чтобы быть услышанным своим спутником. Несмотря на ответ г-на Гримо, на душе у старого доктора была неспокойно, так как ему совестно было заставлять молодого человека провожать его по такой погоде и отнимать его время.
Гримо: Даже полагая, что лодочник услышал слова Эруара, Гримо все же собирался повторить их во избежание недоразумений, когда в судьбу путников решительно вмешалась десница Зевса-громовержца. Бело-голубая молния расколола небосвод надвое, на мгновенье удерживая в их полете бесчисленные капли дождя и освещая мрачный силуэт Нельской башни в полудюжине метров от лодки. – Э! – вскричал Гримо, торопливо нащупывая на поясе деревянную рукоятку ножа, с которым он никогда не расставался. До сих пор ему приходилось прибегать к нему только при расхождении во мнениях с дратвой, буханкой хлеба или куском мяса, но служба у мушкетера не могла не наложить даже на самого мирного лакея некоторый воинственный отпечаток.
Эруар: Как ни притупилось с возрастом зрение г-на Эруара, все же он не мог не разглядеть, что силуэт Нельской башни никак не походит на силуэт Большой Галереи Лувра, конечной цели его путешествия. Это открытие сильно озадачило достойного метра, и он далеко не сразу отреагировал на происходящее. Когда же он услышал вскрик Гримо и заметил его движение, то понял, что пора, собственно, обратиться с вопросом к лодочнику и разъяснить ситуацию. -В чем дело? Что произошло? - воскликнул он, слегка приподнимаясь со своего места. Не надо было обладать сверхестественной прозорливостью, чтобы понять, что что-то тут неладно. Оружия у г-на доктора с собой не было, так как в силу возраста оно было для него бесполезно, хотя в молодости во времена Религиозных войн он и участвовал в военных кампаниях в качестве простого солдата.
Гримо: Скорее услышав нежели заметив какое-то резкое движение в темноте, Гримо не раздумывая бросился на перевозчика. Лодка отчаянно закачалась, когда два тела покатились на плоское дно. В лицо ударили тяжелые запахи плесени и немытого тела, но негромкий металлический звук подтвердил Гримо, что ему удалось выбить из руки лодочника какое-то оружие. Сверху на барахтавшихся мужчин свалилось весло, очевидно, выдернутое из уключины неуклюжим движением. Почувствовав цепкие пальцы негодяя около своего пояса, Гримо судорожно извернулся, пытаясь одновременно не позволить ему вырваться, не потерять свою хватку на его правом запястье и самому дотянуться первым до своего ножа. Лодка снова качнулась, зачерпнув воды левым бортом.
Эруар: Все произошло настолько неожиданно, что г-н Эруар успел отреагировать только тем, что инстинктивно ухватился за доску, на которой сидел, чтобы не свалиться в воду. Впрочем, вода теперь была всюду. Ливень не прекращался, а, казалось, обрушился на город с новой силой. По-прежнему ничего не было видно в плотной пелене дождя. Лодка хорошенько черпнула бортом воды, и теперь все трое пассажиров, двое из которых барахтались на ее дне, силясь одолеть друг друга, а один изо всех сил цеплялся за борта, чтобы не свалиться в Сену, окончательно промокли с ног до головы. Г-ну Эруару понадобилось некоторе время, чтобы оправиться от изумления и оценить происходящее. Следовало как-то помочь Гримо, но при этом не перевернуть лодку и самому не свалиться за борт. Он выждал удобный момент и со всей силы опустил весло на голову лодочника.
Гримо: В самом ли деле лодочник промышлял честным перевозом или нет, простой слуга был ему не ровней. Тщетно пытаясь удержать эту сопротивляющуюся гору мышц на месте, Гримо внезапно почувствовал, что путавшееся под ногами весло куда-то изчезло и в то же время хватка негодяя ослабла. Не теряя ни секунды, он схватил голову перевозчика и со всей силы ударил ею обо дно лодки, затем еще раз и еще. Извивающееся тело обмякло, и Гримо резко поднялся на колени, увлекая его за собой. Лодка снова закачалась. – Помогите мне, – прохрипел он, – в воду его, скорее. Еще одна вспышка озарила окружающий мрак, позволяя заметить на опасно приблизившемся берегу несколько фигур, одна из которых уже вошла по колено в воду, явно собираясь на помощь своему приятелю.
Эруар: Свет молнии, разрезавшей небо, позволил и г-ну Эруару увидеть и оценить опасность, исходившую с берега. Он собрал все свои силы и помог Гримо перевалить тело перевозчика за борт лодки. Лодка при этом сильно накренилась и едва не опрокинулась, основательно черпнув бортом воды. Надежды отбить атаку разъяренных приятелей лодочника, жаждавших справедливого отмщения, не было никакой. Эруар вновь схватился за весло. - Скорее! Нужно грести на середину реки, иначе еще немного - и мы будем в пределах их досягаемости... Из-за полного отсутствия видимости было сложно оценить ситуацию и выбрать правильное направление, так как лодка при борьбе Гримо с перевозчиком несколько отклонилась от первоначального курса.
Гримо: С совершенно несвойственной ему бесцеремонностью Гримо отобрал весло у почтенного доктора и, прежде чем плюхнуться на банку и схватить второе весло, сунул ему в руки свою шляпу. Даже если в лодке и был какой-то черпак, на поиски его не было времени. – Вода, – хрипло сказал он, – я буду грести. Не тратя времени на то, чтобы вставить левое весло обратно в уключину, он сделал первый гребок, подняв, как и следовало ожидать, целый фонтан брызг, кои, впрочем, были не в силах промочить их более.
Эруар: Несмотря на чрезмерную лаконичность фразы Гримо, г-н Эруар очень хорошо его понял, тем более что еще немного - и лодка начал бы тонуть. Он взял шпяпу и принялся как можно быстрее вычерпывать воду. Несмотря на невеликие силы старика и на не совсем подходящее орудие труда, воды в лодке заметно поубавилось - так рьяно почтенный доктор принялся за работу. За это время лодка отдалилась от берега на достаточное расстояние для того, чтобы можно было не опасаться погони. Вряд ли приятели перевозчика решились бы в такую погоду догонять их вплавь, если только у них наготове не была припасена лодка...
Гримо: Как должно быть уже известно читателю, имение, в коем Гримо провел свое детство и юность, как и едва ли не любое имение в провинции, могло похвастаться заросшим лилиями черным прудом, а также небольшой, но вполне пригодной для навигации речкой, на которой деревенские мальчишки ловили рыбу и состязались в гребле. Посему после нескольких неудачных попыток достойный слуга укротил непокорную лодчонку и, используя крики и угрозы обманутых в своих ожиданиях грабителей как ориентир, направил ее к Правому Берегу. Несколько минут спустя, как раз когда уровень воды в суденышке достаточно понизился, чтобы гребля стала походить на удовольствие нежели на тяжелую работу, под ними зашуршал песок. Даже сквозь лившийся на них дождь в темноте можно было разглядеть недалекий силуэт Лувра. – Боюсь, нам придется еще немного пройтись. – Гримо выпрыгнул из лодки и толкнул ее еще на пару шагов вперед, прежде чем почтительно предложить своему пожилому спутнику руку. – Вы несомненно спасли мне жизнь, господин доктор.
Эруар: - Не преувеличивайте, молодой человек, - ответил старик. - По совести надо сказать, нам обоим грозили бы большие неприятности, не среагируй вы вовремя. Сойдя на берег, спутники повернули налево и пошли по набережной Сены по направлению к королевскму дворцу. Здесь можно было не опасаться нападения, ибо впереди виднелись фонари караула. В Лувр вошли через восточный вход в галерею. После того, как их пропустили во дворец, доктор обратился к своему спутнику: - Самым разумным выходом для вас было бы остаться ночевать у меня, иначе вы рискуете заработать воспаление легких. Не знаю, позволят ли вам это дела вашей службы, но все же подумайте над этим. В любом случае, я настоятельно советую вам сейчас не отказываться от стакана горячего вина с корицей. Если вы все же решите пуститься в обратный путь, вас проводят вооруженные королевские гвардейцы из караула.
Гримо: Поскольку в душе Гримо был совершенно согласен с достойным доктором, он вновь ограничился почтительным поклоном и последовал по берегу уже в роли не Вергилия, но Данте. Когда тяжелая дверь закрылась за ними, отрезая шум дождя и очередной раскат грома, Гримо встряхнулся, отер рукавом лицо и мрачно взглянул на образовавшуюся у его ног лужу. – С позволения вашей милости я бы посидел пока где-нибудь на кухне или в караулке, – предложил он. Глубокая признательность за великодушие, побудившее доктора предложить ему заночевать у себя, не закрывала ему глаза на разницу в положении между простым слугой и врачом самого короля. – Не всю же ночь он будет лить, этот дождь? А как поутихнет, можно будет и вернуться. Резонно полагая, что, снявши голову, по волосам не плачут, верный слуга не видел причины спешить домой. Либо господин граф вернулся до дождя, и взбучки не миновать, либо непогода удержит его до утра, и тогда нет ни малейшей причины спешить назад.
Эруар: -Отбросьте ложную скромность, молодой человек; говорят, опасности, преодоленные сообща, сближают. Поднимемся ко мне: вам нужно обсохнуть и согреться. Если непогода утихнет, вы вернетесь к себе, если нет - останетесь у меня до утра. Комната достопочтенного доктора располагалась на половине короля рядом с королевской спальней, с тем расчетом, чтобы Эруар мог в любое время находиться подле его величества. -К тому же вы наверняка проголодались. Как я уже говорил, стакан горячего вина вам не повредит. Перекусить что-нибудь после наших с вами физических упражнений тоже было бы не лишним. Так что не отвергайте мое предложение.
Гримо: Гримо снова поклонился с глубочайшим смущением в душе. Перед лицом подобной настойчивости оставалось лишь сделать вывод, что он может еще как-то пригодиться почтенному эскулапу, что при положении, в котором находился нынче его господин, могло обернуться возможностью оказать услугу человеку, готовому ради неведомого прошлого, разделенного с покойным графом де ла Фер, помогать его сыну. – Вы более чем великодушны, ваша милость, – произнес он, пытаясь вложить в свой голос всю испытываемую им благодарность. – Я покорно следую за вами.
полная версия страницы