Форум » Париж и окрестности » Откуда ты, прекрасное дитя? 17 июля 1627 года, в шестом часу вечера » Ответить

Откуда ты, прекрасное дитя? 17 июля 1627 года, в шестом часу вечера

Провидение:

Ответов - 64, стр: 1 2 3 4 All

Провидение: Поймав яблоко, бретер счел нужным вскарабкаться на ноги – то ли потому что не хотел смотреть на победителя снизу вверх, то ли осознав, что сидеть перед стоящим дворянином ему не следует. Дары Помоны, однако, занимали его только превратившись в дары Бахуса, и он, насколько мог незаметно, положил румяный плод прошлой осени на подоконник за спиной – возможно, в тайной надежде, что, по истечении нужного срока, тот сам превратится в сидр. – Человеку одному. – Волосатый почесал босую ногу носком сапога. – Очень важному… влиятельному. А уж зачем, ваша милость, я не спрашивал. И думать не стал. Не мое это дело, думать. Выглядел при этом бретер так, словно не мог решить, сожалеет ли он о своих натянутых отношениях с Минервой или радуется оным.

Бутвиль: Отец когда-то учил своих трех сыновей, что прямота и искренность - самая лучшая политика. В результате следования этим советам старший брат прямо и искренне погиб на очередной войне, средний точно так же сложил голову на плахе; а младший прямо и искренне почувствовал, что хочет все-таки убить этого тупого мерзавца - вся скопившаяся за последнее время горечь и злость так и подталкивали его руку к оружию. Но в доме кузины это было немыслимо, да и не получалось у него как-то убивать безоружного, которого сам же только что и помиловал... Так или иначе, тянуть дольше эту беседу очень не хотелось. Бутвиль стряхнул с камзола крошки, спрыгнул со стола и, подойдя на три шага ближе к бретеру, прямо и искренне сказал: - Вы мне надоели, Марсо. Никто не требует с вас глубокого философствования, но думать на том уровне, какой вам сейчас нужен, способна любая скотина, которая хочет жить. Так вот: если вы похитили пажа, то есть ребенка из дворянской семьи, - в глазах закона это очень серьезное преступление. Может, в петлю вы и не попадете, но на галеры - точно. Если вы похитили девушку - опять-таки дворянку - итог будет тот же. Независимо от того, зачем вы это делали, без высоких покровителей и больших денег вы не выкрутитесь. И уверяю вас, что некто "важный и влиятельный" никоим образом за вас заступаться не станет. Если вообще еще помнит, что вы существуете. - Соответственно, - тут Луи-Франсуа вытащил из ножен шпагу, - если вы в ближайшие несколько минут не перестанете бояться "важного и влиятельного" и не начнете всерьез бояться за собственную шкуру, я вам эту шкуру продырявлю, чтобы не сбежали, и пошлю слугу с запиской к городскому прево.

Провидение: – Ваша ж милость, – взвыл ошарашенный таким поворотом дела бретер, – вы ж обещали!.. Впрочем, абсурдность подобного упрека мгновенно стала очевидной и ему самому, и Волосатый растерянно почесал в затылке. Не то чтобы увещевания кюре наконец возымели действие, но что врать он себе решительно не представлял. – Не знаю я, – пробормотал он по истечении минуты напряженного раздумья, – ищет ее сам Охотник, а для кого она ему нужна, не знаю.


Бутвиль: - Я своих обещаний не отменяю - но при условии, что услышу ответы, - напомнил Бутвиль. - Вот теперь я наконец услышал что-то похожее на правильный ответ. Идем дальше: кто такой Охотник - кстати, это прозвище или род занятий? - и что он вам посулил за выполнение задания?

Провидение: На мгновенье Волосатый забыл о своих колебаниях и о слушавшей их беседу девушке и наклонился вперед, обдавая собеседника той непередаваемой смесью запахов, по которой нетрудно опознать завсегдатая низкопробных кабаков. – Охотник, ваша милость, это Король Двора Чудес. – И, сообразив, что слова эти могли ничего не сказать постороннему, он пояснил, – Двор Чудес это ну… ну, вроде гильдии такой, для воровского люда.

Бутвиль: Король Двора чудес! Звучит просто как в сказке, из тех, что нянюшка рассказывала в далеком детстве! И как бы ни относиться к "воровскому люду", понятно, что этот Король - важная шишка, и, скорее всего, имеет кой-какие связи в более высоких кругах. Луи-Франсуа становилось все яснее пока лишь одно: дело намного серьезнее, чем ему казалось поначалу. - Значит, король... - задумчиво протянул он, стойко выдержав убийственную смесь ароматов плохого вина, луковой похлебки и каких-то совсем уж непередаваемых кулинарных гадостей. - Короля, конечно, нужно слушаться, и объяснять он вам ничего не обязан, но... Почему вы думаете, что этот ваш Охотник хотел поохотиться на мнимого пажа не для себя?

Провидение: Волосатый почесал в затылке. – А что ему от нее надо? – нерешительно спросил он наконец. – Баба и баба, мало ли таких? А вот чтоб самого Охотника к охоте приплести… Бретер заколебался. Акцент девушки, первоначально не замеченный, вдруг всплыл у него в памяти… а ведь милорды набиты пистолями, об этом все знают.

Бутвиль: - Да, - сразу же согласился Бутвиль, - предположить наличие страстной любви у вашего короля к нашей безымянной мадемуазель сложновато. Он чувствовал, что бретер говорит искренне, но вряд ли сможет дать более детальные сведения. Он - исполнитель, пешка, а заказчик - даже, скорее всего, не этот живописный Охотник, а кто-то... умеющий аккуратно и незаметно дергать за ниточки человеческих судеб. Кстати - Луи-Франсуа дернул за шнур колокольчика, вызывая горничную, потом вновь обернулся к бретеру: - Значит, его попросили... Кто же мог так убедительно попросить столь серьезного господина?

Эмили-Франсуаза де К: Если бы собеседники отвлеклись от своей занимательной беседы, они бы услышали, что плеск воды в углу прекратился. Эмили замерла, не замечая, как вода с мокрых волос стекает за шиворот, зато чувствуя, как, несмотря на жару, по спине побежали мурашки. Король воров… Абсурд, детские сказки, кошмар, дурной сон… И при чем же тут она?! Девушка в отчаянье гадала, кому на всем белом свете она могла настолько понадобиться. И зачем?..

Бутвиль: Дожидаясь прихода служанки, Бутвиль прислушался и понял, что барышня мытье завершила и теперь, надо полагать, очень внимательно слушает. А сам он как раз собирался задать некоторое количество вопросов и ей. Но горничная уже пришла, и Луи-Франсуа распорядился: - Вот этому молодчику... то есть кающемуся грешнику... требуется обувь, а юноше после мытья нужна будет чистая рубашка. Принесите что-нибудь из запаса, который кузина держит для благотворительности. Надеюсь, запас не оскудел? - Нет, сударь, что вы, - радостно улыбнулась горничная, - полная кладовая, и вещи вполне приличные. Не новые, конечно, но все постирано и починено. Только подобрать нужно будет... Вообще-то самому Бутвилю запасная рубашка тоже не помешала бы, но об этом он умолчал. Горничная смерила бретера взглядом, потом спросила: - А юноше какой размер? - Вдвое меньше, чем на меня, - отрезал Бутвиль, пресекая желание Лизетт заглянуть за кровать и полюбоваться полураздетым "мальчиком". - Поторопитесь! Лизетт кивнула и исчезла. - Мадемуазель, вы слышали? - поинтересовался Бутвиль. - Если вы уже вымылись, забирайтесь на постель, под простыню, отдыхайте. Полог, как видите, непрозрачный, так что можете не стесняться! Не дожидаясь ответа, он вернулся к разговору с бретером. - Итак, вы слышали: скоро у вас появится обувь, а значит, и шанс уйти отсюда. Постарайтесь теперь порыться в памяти и вспомнить все подробности, даже мелкие.

Провидение: Бретер прыснул в кулак – не столько оценив тонкое чувство юмора Бутвиля, сколько от облегчения. Правомочность его заключений была тут же подтверждена, когда в комнате появилась и получила свое поручение служанка. Приободрившись, Волосатый взглянул на недавнего противника уже с большей уверенностью. – Охотник просто так поднимать шум не будет, – признал он. – Значит, ему должны были очень хорошо заплатить, чтобы весь Двор на ноги поднять. Очень хорошо… и кто-то, кто знает, кого просить. И кому в самом деле эта ваша барышня могла понадобиться? Ни на шутку увлекшись своими размышлениями, Волосатый даже сплюнул с досады. И почему он не расспросил как следует этого парня, Шере? Это ж надо же было так влипнуть!

Бутвиль: - Прежде всего, уточним, что "барышня" не моя, - не преминул заметить Бутвиль. - Я с ней знаком часа на полтора меньше, чем вы. Кстати, почему вы яблоко не съели? Брезгуете? Разумеется, ему было все равно, полакомится ли громила яблоком или нет. Но нужно было пару минут, чтобы наскоро перебрать в памяти все сказанное и проверить, нет ли еще какой-то зацепки - иначе разговор мог заехать в тупик. И зацепка нашлась. - Пока вы решаете, есть или не есть, я хотел бы уточнить еще кое-что. Итак, некто приходит к Охотнику и договаривается о похищении. Охотник поручил вам это провернуть. И он же сам вам "показал" ее, как вы только что заметили? Или кто-то другой?

Провидение: Волосатый с хрустом откусил половину яблока и попытался объяснить что-то невнятное, но вынужден был отказаться от этой мысли. Вынужденное молчание однако, как это часто бывает, пошло ему на пользу, позволив не только вспомнить, что разговор происходил не без свидетелей, но и собраться с тем, что ему угодно было называть мыслями. С болтовней, без сомнения, надо было заканчивать. – Никто мне ее не показывал, – буркнул он. – А место, где ее искать, Дичок сказал.

Бутвиль: - Дичок - это кто-то из ваших дружков? Надо полагать, из тех, кого мы сегодня отправили в преисподнюю? - иронически осведомился Бутвиль. - То есть расспросить его теперь может разве что святой апостол Петр? Сильно подозреваю, что вы врете, милейший. Вы уверены, что назвали мне ВСЕ имена, какие с этим делом связаны?

Эмили-Франсуаза де К: Эмили, собираясь послушно забраться на постель и старательно вытирая волосы, напряженно прислушивалась к разговору. И результат его обескураживал. Охотник… Дичок… Девушка сроду не слышала таких имен. За ее похищение заплатили много денег? Это за нее, сироту и бесприданницу, даже не хорошенькую? (По крайней мере, сама Эмили де Кюинь серьезно сомневалась в своей женской привлекательности). Все это было так странно, что девушка не знала, что и думать.

Провидение: Бретер приготовился было громогласно возмутиться, когда взгляд его снова упал на отложенную Бутвилем шпагу, о возвращении которой до сих пор не было сказано ни слова, и зубы его сами собой сжались. Хорошо покойникам, им уже все равно, а что наемному убийце без шпаги делать, сапогом порванным размахивать? И чего это он, спрашивается, старается, выгораживает всяких мошенников, а Шере этот, небось, в сторонке все время простоял, а сейчас радуется! – Да я только собирался рассказать, – возмутился он с естественностью рыбы, пытающейся ходить на хвосте, – был там еще один, Шере его звали, он-то как раз Дичка и знал. Длинный такой, весь в черном, на щеке шрам. Неожиданное это описание было вызвано отнюдь не избирательной слепотой и даже не доброй волей бретера. Волосатый, увы, напрочь не помнил, как выглядел виновник нынешних его страданий, но с бессознательной хитростью надеялся, что, получив столь убедительный ответ, Бутвиль согласится расстаться со шпагой.

Эмили-Франсуаза де К: За пологом раздался грохот перевернутого таза, плеск воды и вполне отчетливое поминание Нечистого в выражении, приличествующем скорее дружкам почтенного Марсо, чем нежным девичьим устам. Эмили как раз решилась все-таки расстаться с превратившейся в мокрую грязную тряпку рубашкой и стягивала ее через голову, когда, услышав знакомое имя, дернулась и чуть не села в таз. «Шере!» - прижав к груди скомканную рубашку, девушка растерянно смотрела на растекающуюся по полу лужу. Тот самый странный человек, такой доброжелательный… «Никому нельзя верить…» Эмили так закусила губу, что почувствовала вкус крови.

Бутвиль: Луи-Франсуа невольно вздрогнул - в чинной тишине особняка раздавшиеся за кроватью звуки были неожиданны, как гром среди ясного неба. Всё! - понял он. - С красавцем Марсо пора расставаться! И тут, как назло, вошла Лизетт с целым узлом одежек, а за ней мулатик, державший в охапку пару сапог, ненамного меньших, чем он сам. Додо был явно счастлив услужить гсоподину и заодно еще раз полюбоваться на удивительное зрелище. Но горничная испугалась: - Ай-ай! - вскрикнула она, - что вы там творите, юноша? Откуда тут лужа? Ковер! Паркет! - Помолчите! Придете через час и все уберете, - сквозь зубы процедил Бутвиль, чувствуя себя персонажем какого-то глупого фарса. - Сейчас я никого не желаю видеть! Оставьте вещи и ступайте! Мулатик храбро пересек комнату и поставил сапоги перед бретером, а горничная, бросив узел на стул, исчезла с удивительной для ее возраста скоростью. Бутвиль поспешно сунул малышу в руку следующее яблоко из вазы и шлепнул по заду, давая понять, что представление окончено. Все это заняло считанные минуты, но Бутвилю казалось, что целый час. - Ну вот что, - с великим трудом сосредоточившись вновь на пленнике и сдержав желание посмотреть, что творится за пологом, произнес он, - я вижу, что вы старались как могли. Обувайтесь, и я сам отведу вас к калитке. Шпагу получите там. Вперед!

Бутвиль: У Лизетт был наметанный взгляд - сапоги пришлись Волосатому впору. Бутвиля настолько беспокоило то, что происходит с неизвестной девушкой, что он едва не заставил выпускаемого на волю пленника бежать через сад бегом. Но все-таки сдержался. В саду не было ни души - садовник всегда рано ложился спать, - и до выхода они прошли незамеченными. Открыв калитку, Бутвиль сказал: - Убирайтесь, да поскорее. Дружкам своим можете рассказать, что произошло, но имен не называйте - ни моего, ни гасконского шевалье. Ясно? Надеюсь, что да. И уж не знаю, кто такой этот тип, которого вы упомянули, вот вам мой добрый совет: близко к нему не подходите! Ну, и еще одно: если в будущем в этот дом вздумает забраться какой-нибудь грабитель, я буду знать, кто его навел. Держите ваше оружие, и желаю вам больше никогда со мной не встречаться! У бретера, видно, весь запас слов иссяк во время долгой беседы - он зыркнул на Бутвиля исподлобья, буркнул что-то неразборчивое и был таков. Тщательно заложив калитку двумя засовами, Луи-Франсуа обвел взглядом сад: все здесь было такое зеленое, радостное, ухоженное... пахло сыростью от свежеполитых цветников, разогретыми за долгий день розами, в подстриженных кустах щебетали птицы. - Пасторальная идиллия! - пробормотал Бутвиль. - Ну почему нельзя, чтобы всегда и всюду было так? Позволив себе минутную слабость, он поспешно проделал весь путь до своей комнаты, отпер предусмотрительно запертую дверь и, войдя, негромко позвал: - Сударыня, как вы там? Все в порядке?

Эмили-Франсуаза де К: - Вполне, благодарю вас, сударь, - отозвалась девушка, вставая навстречу Бутвилю. Первое, что она сделала, когда мужчины ушли, это напилась, едва закрасив каплей вина воду в бокале. Виной тому была жара или, в самом деле, потеря крови, но в горле у нее давно уже пересохло. Потом отыскала в узле подходящую рубашку и натянула ее на себя, рассудив, что все равно ведь она ей и предназначается. Соорудив при помощи ножа из полотенца новую тугую повязку на груди, Эмили даже почувствовала себя уверенней, хотя мысли все еще разбегались. Однако она тщательно заправилась, переложила за пазуху кошелек Монтегю, попыталась расчесать пальцами спутанные кудри, некоторые прядки которых, высыхая, приобрели, наконец, свой естественный светло-русый цвет. Девушка попробовала даже почистить мокрой тряпкой свои штаны, от чего ее отвлек звук поворачивающегося в замке ключа. Эмили вздрогнула и выпрямилась, втайне надеясь, что вместе с хозяином вернулся и д′Артаньян. Графа, хоть и был он наверняка гасконцу другом, она побаивалась.



полная версия страницы