Форум » Париж и окрестности » Откуда ты, прекрасное дитя? 17 июля 1627 года, в шестом часу вечера » Ответить

Откуда ты, прекрасное дитя? 17 июля 1627 года, в шестом часу вечера

Провидение:

Ответов - 64, стр: 1 2 3 4 All

Бутвиль: Луи-Франсуа проводил гасконца взглядом - да, с этим человеком ему хотелось бы встретиться еще. Краткое знакомство - пока не дружба, но может к дружбе привести. И теперь придется беспокоиться, как бы с ним чего не случилось... Но сейчас следовало думать о другом. Бутвиль осмотрел своего пленника еще раз и сказал: - Так, отсутствие обуви мы можем прекрасно обыграть. Вы у нас будете кающийся разбойник. Такого в дом тетушки впустят скорее, чем какого-нибудь герцога-гугенота. Вы сумеете придать своей физиономии благочестивое выражение? Предоставив Марсо возможность обдумать ответ, он сосредоточился на паже: - Нам осталось пройти не больше сотни шагов. Вы сумеете преодолеть их самостоятельно, или вам нужна моя рука?

Эмили-Франсуаза де К: Эмили не успела раскрыть рта, а гасконец уже быстрым шагом устремился прочь. Впрочем, как всегда, ее мнения никто не спрашивал… И что ей оставалось? Подобно капризному ребенку, схватить д′Артаньяна за рукав и попытаться объяснить, что ей страшно оставаться с незнакомыми людьми? Все равно уже опоздала… Она перевела растерянный взгляд на бретера, благодаря Бутвилю вновь обретшего христианское имя, и невольно вздрогнула. Ее шитая белыми нитками тайна оставалась таковой до тех пор, пока громиле не придет в голову поделиться некоторыми знаниями. А ведь они за тем и шли… Может, уйти? Как ни странно, кошелек Монтегю уцелел и все так же лежал за пазухой. Но в таком виде в приличное место ее не пустят, а деньги легко отобрать. Испуганно и смущенно девушка посмотрела на Бутвиля и нечаянно встретилась с ним взглядом. - Я могу идти сам, - произнесла Эмили как можно тверже, решив, что, чтобы ни случилось, худшего с ней уже не произойдет, а в откровенности Марсо она заинтересована больше всех…

Бутвиль: - Вот и прекрасно, - одобрительно кивнул Бутвиль, отметив, с каким содроганием паж посмотрел на бретера. - Но на всякий случай держитесь поближе ко мне. Марсо, вы пойдете первым, но удирать не советую. Я успею напустить на вас слуг Ангулемского дома раньше, чем вы завернете за угол.


Провидение: Волосатый негодующе фыркнул. – Не побегу я никуда, ваша милость, – обиженно буркнул он. – Ежели вы мне жизнь обещаете, что я, заяц, что ли, чтобы без толку бегать? А слуги ваши только проплутали бы напрасно, это ж Сен-Жерменским предместье, тут проулков всяких да закутков столько, что человека до утра искать можно, который места эти знает. Он глубоко вздохнул, глянул еще раз на драгоценную шпагу и попытался напустить на себя вид, наиболее подобающий, по его мнению, раскаявшемуся грешнику. Приобретенное им сходство со страдальцем, ожидавшим своей очереди у палатки зубодера на Новом Мосту, осталось для него тайной.

Бутвиль: Луи-Франсуа оценил старания пленника - только очень-очень сильное раскаяние могло вызвать подобный перекос физиономии бретера. - Ну что же, дорогие мои спутники, похоже, теперь мы готовы войти в безопасную гавань. Вперед! Несчастный паж двигался медленнее всех в их троице, но все-таки последний отрезок пути был проделан успешно. В переулке, куда выходила боковая калитка Ангулемского сада, не было ни души. Луи-Франсуа стал так, чтобы при открытии калитки его увидели первым, постучал особым условным образом, и не прошло и пяти минут, как им открыли. Но старый садовник, показавшийся на пороге, тут же сделал шаг обратно, явно намереваясь исправить свою неосторожность. Луи-Франсуа ухватил его за висячий рукав куртки и сделал отступление невозможным. - Жак! - укоризненно воскликнул он. - ты забыл, как полагается встречать родственника своей хозяйки? - Нет, нет, что вы, шевалье, - забормотал старик. - Но я вас... эээ... не сразу признал, давно, понимаете ли, не виделись... И ваши спутники... - Вот с этого бы и начинал, - прервал его Бутвиль. - Во-первых, я, к сожалению, теперь уже не шевалье, а граф, учти. Во-вторых, мои спутники, как видишь, нуждаются в помощи. И совершенно не нуждаются в шуме. Ты понял? - А... да... - замямлил старик. - Конечно, господин граф. Так заходите, пожалуйста... Дорожка ваша любимая в порядке, не споткнетесь... Он с сомнением поглядел на здоровенного мужчину с босыми ногами и маленького мальчика в шляпе явно с чужой головы, но со вздохом отступил и пропустил незваных гостей внутрь. - Кающийся грешник, - шепнул Луи-Франсуа садовнику на ухо, проходя мимо. - Веду приобщать к благодати. Не оглядываясь, чтобы полюбоваться физиономией Жака, Бутвиль провел своих спутников по боковой дорожке между двумя высокими рядами стриженых пирамидами кустов - никто со стороны не мог бы их там увидеть. Дорожка выходила прямо к служебной двери особняка. За дверью - винтовая лестница наверх, и вот они наконец в маленькой угловой комнатке с эркером, выступающим в сад. - Все, - с облегчением объявил Луи-Франсуа, опускаясь на аккуратно застеленную кровать. - Марсо, рекомендую садиться прямо на пол в эркере. Там вас не будет видно от двери, и горничная не упадет в обморок. Вы, мой дорогой паж, - на вот этот стул. Хотите вина? Или перекусить чего-нибудь?

Эмили-Франсуаза де К: Шляпа все время сползала на глаза, и ее приходилось придерживать, а на затылке Эмили обнаружила шишку едва ли не с яйцо и тихо охнула, коснувшись ее пальцами. Однако ноги она передвигала вполне успешно, а путь, по которому они шли, пробудил в ней живейший интерес. Прямо таки специально приспособленное для тайных дел место. Исподтишка разглядывая окружающее и окружающих и внимательно прислушиваясь ко всему, что говорилось, девушка в который уж раз пообещала себе быть благоразумной и болтать как можно меньше. В комнате она, наконец, сняла надоевшую шляпу и вежливо поклонилась Бутвилю. - Благодарю вас, сударь, - произнесла Эмили, не поднимая глаз. «Может, пора представиться?» - подумала она. – «Неловко, когда тебя именуют «паж». «Нет уж», - вовремя вспомнила девушка о своем недавнем решении, - «отроку не должно говорить, пока старшие не спросят, так пусть сначала спросят… И не хихикать при виде фигуры бретера в эркере, нашла время…» Здоровенный мужчина в сапоге без подметки и с перекошенным странной гримасой лицом выглядел столь нелепо на фоне изящного окна, что Эмили едва удержалась от улыбки. Она скромно села на указанный стул («руки со шляпой на колени, спина прямая – помнить о манерах…») и негромко проговорила: - Не стоит беспокоиться, сударь, мне ничего не надо, спасибо.

Бутвиль: Луи-Франсуа покачал головой: - Вам это только кажется, юноша. Прежде всего, вам нужно много холодной воды, а также мыло. Затем - вы потеряли достаточно много крови, чтобы не хотеть пить, тем более в такую жару, как сегодня. Не скромничайте - этот дом не обеднеет от бутылки красного вина. К тому же, в отсутствие вашего господина, старший по званию здесь я, так что извольте слушаться! Он дернул шнур колокольчика, и минут через пять, запыхавшись, явилась пожилая горничная. - О! - воскликнула она, завидев Бутвиля. - Вы здесь, сударь! Но вас же не простили еще! - Не простили, так простят, - отмахнулся от проблемы Луи-Франсуа. - Особенно если вы придержите язык за зубами и не станете болтать направо и налево. Если меня здесь найдут, хозяйка ваша будет очень-очень недовольна. Горничная вспыхнула: - Сударь, у меня и в мыслях не было! Да я же понимаю... - Лизетт, я не сделал ничего предосудительного. Напротив, я спас от большой беды вот этого мальчика и, возможно, обращу к богу некую заблудшую душу в одном сапоге. Тащите сюда все, чтобы юноша мог вымыться, потом - вина и какого-нибудь мяса. И хлеба заодно. Можно еще сыра... Лизетт улыбнулась, сделала реверанс и исчезла за дверью. - Так, - вернувшись к пажу, сказал Бутвиль, - это мы наладили. Но я вижу еще одну трудность: вам нужно переодеться. Кровь-то натекла и на шею, и на воротник, думаю, что рубашка испорчена напрочь. А моя запасная осталась в гостинице. Да и великовата вам будет... Между прочим, дитя, сколько вам лет?

Эмили-Франсуаза де К: - Четырнадцать, сударь, - привычно отозвалась Эмили, решив покуда не развивать тему «я много болел и плохо расту». Бутвиль не сказал ничего, с чем можно было бы поспорить. Разве что с бутылки красного вина она свалится замертво… Эмили невольно облизнула пересохшие губы. Больше всего хотелось почесаться: засохшая кровь коркой стянула кожу лица. Девушка дорого дала бы за возможность вымыться, только как она будет это делать здесь? Она с тоской глянула на бретера: ляпнул бы сейчас что-нибудь – и отпала бы ей необходимость врать… И пришлось бы врать еще больше: кто его знает, что из правды можно здесь рассказать. Прикинуться что ли пока упрямым дурачком? - Лицо можно вытереть чем-нибудь, – что она и попыталась безуспешно проделать при помощи рукава – а переоденусь я дома. «Это где же, интересно?» - пискнул ехидный внутренний голосок. Рубашка под шерстяным камзолом насквозь промокла от пота, тугая повязка на груди мешала дышать, в затылке отдавало ноющей болью. Эмили подумала, что никогда в жизни ей еще не было так тошно.

Бутвиль: Четырнадцать лет? Луи-Франсуа вспомнил, чем занимался в таком возрасте. Брат как раз женился тогда, вызвал его к себе в Париж, и пошли они куролесить вдвоем... Первая любовница, первая дуэль... Кое-кто ухитряется в эти годы и детьми обзавестись. А этот - едва знает, с какой стороны у шпаги эфес? - Ну, если вам так не терпится попасть домой, - задумчиво произнес он, - то по дороге вы заодно успеете приобрести немалую известность. Во-первых, шляпу я у вас заберу, - честно говоря, другой у меня пока нет. И тогда ваша спутанная шевелюра, склеенная кровью, будет выставлена на всеобщее обозрение, и цирюльники захотят ознакомиться поближе с образчиком новой моды. Во-вторых, за вами помчатся все попавшиеся по пути портные с подмастерьями, чтобы оценить элегантность вашего камзола, так оригинально покрытого бурыми пятнами и с вот этим смелым надрывом на рукаве... Ну, и в-третьих, вам обеспечена свита из бодрых бродячих собак, которые отлично чуют запах все той же крови, особенно в жаркий день... Вы станете знамениты, ручаюсь! В момент, когда он завершил свою дружескую речь, дверь открылась, и Лизетт внесла большой кувшин с водой; через плечо у нее было перекинуто большое полотенце, а за нею маячил мальчик-мулат с подносом, заваленным снедью, с пузатой бутылкой посередине. - Ну вот, - вздохнул Луи-Франсуа, - такая прекрасная перспектива подрезана на корню. Усердие прислуги следует вознаграждать. В данном случае - посредством использования всего принесенного. - Да-да, - закивала горничная, вытаскивая из кармана передника кусок мыла с мраморными синими разводами, - таз в углу за кроватью найдете, а прочее все мы принесли. Вам помочь, сударь? - Думаю, мы обойдемся сами. Пусть Додо накроет на стол, и ступайте. Когда они снова остались втроем, Бутвиль подошел вплотную к пажу, внимательно посмотрел на него еще раз и, нагнувшись, тихо спросил: - Неужели вы не понимаете, что ваше поведение неестественно? Чего вы стесняетесь? Чего боитесь?

Эмили-Франсуаза де К: - Я… я просто не могу… - вздрогнув и отпрянув от нагнувшегося к ней графа, растерянно выговорила Эмили. Уж конечно, ее поведение неестественно… «Сказать, что ли, что я – пуританин», - с отчаяньем подумала она. – «Ага, и завраться вконец… Тем более, как только «господин Марсо» заговорит, придется выдумывать новое объяснение, а в голове, как назло, нет ни одной связной мысли…» Опять вести рассказ про письмо, Давенпорта и прочее? Чужому человеку, толком не зная, не скажешь ли чего лишнего? А если он, как там говорил д′Артаньян, «по другую сторону»? В глазах защипало… «Вот-вот, поплачь», - снова возник ехидный голосок, - «проверенный способ, и объяснять ничего не придется».

Бутвиль: У Бутвиля скопилось уже достаточно наблюдений относительно странного пажа, но окончательное суждение он пока откладывал. Мало ли какие странности бывают у подростков, вплоть до болезненной стыдливости... - Я вижу, что вам очень плохо, и не только из-за этих ссадин, - все так же тихо добавил он. - Не всякий паж становится среди бела дня жертвой похищения. Возможно, вы почувствуете себя спокойнее, если узнаете, что я не имею права находиться в Париже, и запросто могу оказаться где-нибудь в Консьержери, излишне положившись на какого-нибудь старого знакомого. Мой брат был совсем недавно казнен, и тень его падения накрыла и меня. Вот так... - он помолчал, чтобы не наговорить лишнего. - Теперь идите в тот самый угол за кроватью, мойтесь там, сколько захотите, а я пока побеседую с нашим грешным сыном "хм, матушки". Отвернувшись от мальчишки, Луи-Франсуа подошел к столу, на котором мулат Додо живописно расставил еду, налили себе полбокала воды, долил вином, выпил и лишь затем, подчеркнуто не обращая внимания на пажа, вошел в эркер и дал понять пленнику, что о нем вспомнили: - Итак, почтенный Марсо, в тишине и прохладе давайте-ка займемся наконец делом. Прежде всего я хочу знать: знакомы ли были вы или ваши покойные дружки с шевалье д'Артаньяном раньше?

Эмили-Франсуаза де К: Эмили окончательно растерялась, не зная, что ей делать дальше. Признание Бутвиля в том, что он, по сути, в Париже вне закона, ее ничуть не успокоило. Если она кому-то так нужна, что уж и красть ее решаются, и если граф узнает причину… Она отбросила эту мысль, решив подумать над этим позже, а пока гораздо важнее было узнать причину похищения ей самой. А значит, присутствовать при разговоре с бретером. И проигнорировать вполне конкретное распоряжение графа? Он был абсолютно прав, «в отсутствие господина» «старший по званию», и д'Артаньян оставил ее с Бутвилем… Настоящий паж никогда бы не осмелился ослушаться. И помыться хотелось, очень хотелось… Эмили тяжело вздохнула и решительно шагнула вслед за графом. - Прошу прощения, милорд, ваша светлость, - как всегда в минуты волнения акцент девушки становился более отчетливым, а голос звучал звонче, чем ей бы хотелось, - не хочу показаться навязчивым, но мне просто необходимо слышать, что вам ответит… господин Марсо.

Провидение: Разговоры между Бутвилем и «пажом» Волосатый пропустил мимо ушей, так занят он был, оглядываясь по сторонам. С исчезновением д’Артаньяна угрозы его жизни более, казалось, не существовало, а особняк, в котором он так неожиданно оказался, стоил и более пристального внимания. Кто бы подумал, что Марсо, сын мясника и деревенской шлюхи, окажется в гостях у самого герцога Ангулемского? Крутя головой наподобие флюгера и напрочь позабыв о необходимости сохранять покаянный вид, он прошествовал вслед за Бутвилем до избранной им комнатки, послушно уселся на навощенный пол и смущенно поджал под себя пострадавшую в схватке босую ногу. От мысленного подсчета, сколько дал бы старик Дюваль за серебряную вазу с цветами и кому можно было бы сбыть тяжелые подсвечники, его отвлекло появление сначала горничной с кувшином, который наверняка пришелся бы Дювалю по нраву, а вслед за ней – мальчишки с подносом. На цвет мальчишки Волосатый особого внимания не обратил, во Дворе Чудес не то что коричневые – зеленые бывают, а вот поднос… Бретер невольно сглотнул слюну. И поднос, надо же, тоже серебряный. Слово «Консьержери» отвлекло его от подсчетов, и он растерянно уставился на недавнего противника. Мыслительные процессы, вновь вызванные к жизни этим магическим словом, едва позволили ему сложить два и два, когда вопрос Бутвиля поверг его в полное недоумение. – Шевалье д’Артаньян, ваша милость, это друг ваш, который ушел пока? – на всякий случай уточнил он. – В первый раз его вижу, вот вам крест. Волосатый перекрестился столь истово, что едва не сорвал с окна занавеску, и зыркнул на последовавшую за Бутвилем девушку.

Бутвиль: Так. Дело становилось все занятнее. Юнец ни с того ни с сего обозвал его "милордом", чего ни один нормальный паж не позволил бы себе сказать французскому дворянину, из опасения получить изрядную трепку. И интонации прорезались какие-то островные... кстати об интонациях: то ли у мальчишки голос до сих пор не начал ломаться, то ли он... не совсем мальчишка? Вывод, сложившийся из множества мелочей, напросился наконец сам собой. Значит, придется порасспросить и "пажа". Но внимание сейчас следовало уделить бретеру. - Хорошо, - кивнул Луи Франсуа, отдернув занавеску подальше во избежание ущерба имуществу кузины. - Верю. Значит, вы проделали ваш фокус с похищением не ради того, чтобы насолить ему. Теперь зайдем с другой стороны. А сей... скажем так, сие юное существо? С ним вы ранее знакомы были?

Провидение: Не удержавшись, бретер презрительно фыркнул. – Скажете тоже, «существо». Баба она баба и есть, даже когда брыкается, что твоя лошадь. Или в штанах ходит. – Обернувшись к девушке, Марсо наставительно пояснил, – Вот носи ты юбку, как нормальные девки, и не было бы тебе ничего. Не знаешь будто, грех это. Девчонка на взгляд бретера была неказиста, он предпочитал пофигуристей, а потому малопристойное зрелище вызывало у него одно лишь раздражение – это ж надо же было так влипнуть!

Бутвиль: Откровение бретера уже не удивило Бутвиля, а только подтвердило оформившееся пять минут назад мнение. Так вот почему гасконец, откровенно скажем, удрал: не хотел выдавать девушку... - Пре-лест-но, - сквозь зубы процедил Луи-Франсуа и, резко развернувшись на каблуках, смерил злосчастного "пажа" по-новому оценивающим взглядом. - Наш общий знакомец выражается несколько неизящно, однако я готов с ним согласиться: грех, мадемуазель, заключается не в том, чтобы надеть одежду как таковую, а в неумении ей соответствовать. Нижайше вас прошу - займитесь все-таки своей внешностью, потом придумаем, во что вас переодеть. И поговорим... намного откровеннее, чем до сих пор. Скрываться от меня вам не имеет смысла. А пока, если хотите слышать нашу беседу, мы с милейшим Марсо переберемся за стол. Подглядывать не будем, даю честное слово. - Он выразительно покосился на бретера, давая понять, что обещание касается и его.

Эмили-Франсуаза де К: Щеки Эмили вспыхнули, и даже уши стали горячими… Хорошо хоть, что под покрывающей лицо маской грязи это было не очень заметно. Почему-то более всего девушку задело замечание Бутвиля о ее неумении соответствовать надетой одежде. Закусив губу, она дерзко глянула ему в лицо, изобразив изящный полупоклон. Мужской. Уж это она умела. Смерив презрительным взглядом Волосатого, Эмили исчезла в указанном углу, намереваясь как можно лучше использовать предоставленную возможность. Вскоре оттуда раздался плеск воды.

Бутвиль: Бутвиль почувствовал, что без еще одного бокала вина явно не усвоит всего того, что принес ему этот очень длинный - и еще не кончившийся - день. Но останавливаться на полдороге было не в его привычках. Отрезав ломоть хлеба, кусок сыра и заодно уж ломтик ветчины, он сложил все это в три слоя, присел на край стола, съел эту вкусную конструкцию, не слишком торопясь, и только после этого продолжил общение с бретером: - Закусить не хотите? Если да - отвечайте: первое - откуда вы знали, что имеете дело с барышней, второе - зачем так сильно понадобилось ее похищать, что вы рискнули среди бела дня ворваться в квартиру дворянина, гвардейца его величества?

Провидение: Голод, как известно, не тетка и уж тем более не «хм, матушка». Волосатый от голода не страдал, но мало что пробуждает аппетит так, как зрелище поглощения пищи ближним своим – или даже не очень ближним своим. Особенно, когда этот ближний – воплощение твоих юношеских мечтаний... Впрочем, оставим тонкие движения человеческой души, несвойственные ни бретерам в целом, ни Волосатому в частности. Довольно будет сказать, что Марсо следил за каждым куском так, словно тот был последним, и невольно облизнулся, когда от ветчинно-сырного бастиона остались одни лишь ру… крошки. Вопросы, заданные Бутвилем, однако привели его в замешательство, заставив полностью забыть о еде. Если бы его и в самом деле нанял какой-нибудь дворянин, Волосатый недолго колебался бы, но сдавать своих… даже таких сомнительных своих, как скупщик краденого, которого он и не видел-то никогда… Бретер снова мысленно помянул дурным словом Дичка. – Нужна она была, – неохотно сказал он. – Вот нам ее и показали. Тут, надо признаться, бретер несколько отклонился от истины, но поскольку сам он того не заметил, назвать его лжецом было бы сложно.

Бутвиль: Бутвиль одобрительно кивнул головой, взял с блюда яблоко и кинул бретеру: - Это задаток. Заработаете - получите что-нибудь еще. "Нужна была" - этого мало. Вы не могли бы выразиться несколько более пространно? Кому нужна была сия неведомая девушка? (Тут он сделал паузу, прислушался к звукам хлюпающей воды и постарался о девушке пока не думать.) Для чего? Если вам этого не сказали прямо - что вы сами подумали на этот счет? И что вам за это обещали?



полная версия страницы