Форум » Париж и окрестности » Мантия для красавицы. 17 июля, в третьем часу дня. » Ответить
Мантия для красавицы. 17 июля, в третьем часу дня.
Монтрезор:
Ответов - 30, стр:
1 2 All
Монтрезор: Граф де Монтрезор, наконец-то покинувший Пале Люксембург после встречи с лейтенантом, замешкался у входа во дворец. Слуга уже был послан за конем его светлости, но молодой человек остановился, морщась от ярких солнечных лучей и раздумывая, не лучше ли воспользоваться портшезом, или вовсе отказаться от поездки? Было жарко, не просто жарко, а жарко, как в пекле, воздух, казалось, растекался и дрожал, как будто испарялись раскаленные камни мостовой. Если бы вчера Клод не обещал матушке, что непременно посетит ее сегодня, он бы вернулся, не задумываясь. Взгляд графа остановился на проезжающей мимо карете. «Интересно, в карете сейчас прохладнее или, наоборот, еще более душно?» - лениво подумал он.
Мари де Лон: Выйдя наконец из лавки мадам Пикар, Марион оказалась перед выбором - желание найти костюм для Бэкингема требовало встречи с графом Монтрезором, в то время как известие о смерти барона предполагало немедленный визит в дом покойного. Остановиться на визите в дом барона было бы очень правильно - войти туда было проще, чем в Пале Люксембург, в которой проникнуть накануне уже не удалось, да и дела собственные всегда кажутся более важными. Вероятно, именно поэтому куртизанка и приняла решение прямо противоположное, и кучеру было приказано ехать к Люксембургскому дворцу. На что можно рассчитывать, подъезжая к месту, куда тебя могут не пустить, и в котором запросто может не оказаться того, кто тебе нужен? Только на то, что удача к тебе в этот день благосклонна, а к мадемуазель Делорм она определенно решила повернуться лицом. Подъезжая к Пале Люксембург, куртизанка выглянула в окно кареты, чтобы увидеть сад перед дворцом, который подарил ей вчера приятную встречу, и неожиданно увидела того, на встречу с кем так рассчитывала сегодня. - Месье, - по знаку Марион карета остановилась, и она улыбнулась графу, - я умею угадывать желания. И пределом ваших мечтаний в настоящий момент является прохлада кареты, не правда ли? Дверца экипажа распахнулась, выпуская служанку, которой предстояло теперь добираться до дома барона самостоятельно.
Монтрезор: Монтрезор вздрогнул от удивления, увидев в окошке кареты очаровательное личико женщины, о которой мечтали многие - саму Марион Делорм. - Сударыня, - поклонился он, - воистину, вы читаете мысли. Дверца кареты призывно распахнулась, выпуская служанку, и граф тотчас воспользовался невысказанным приглашением. - Вы столь же добры, сколь и прелестны, - проговорил юноша, располагаясь напротив красавицы и позабыв о своих недавних раздумьях. Но разве можно пренебречь такой занятной неожиданностью?
Мари де Лон: Дверца кареты захлопнулась, и стало очевидно, что слова о ее прохладе были не более чем заманивающим преувеличением, впрочем, Марион это не смутило - она была уверена, что никто на нее за эту хитрость злиться не будет. - Надеюсь на это, - Марион быстрым движением коснулась щеки, подумала с досадой, что никакая пудра уже не может скрыть румянец, вызванный жарой, - и ... не примите за излишнее любопытство, но куда вы намеревались отправиться в тот момент, когда я увидела вас?
Монтрезор: - Это вовсе не секрет, - улыбнулся Монтрезор, - я раздумывал, каким образом быстрее и удобнее попасть на Правый Берег. Внутри кареты было, пожалуй, еще более душно, чем снаружи, однако сейчас графа больше интересовало, зачем он понадобился Марион. Ведь неспроста же прелестница его окликнула и, что там говорить, буквально заманила в карету. До сих пор они не были близко знакомы с мадемуазель Делорм.
Мари де Лон: - Прекрасно, - в глазах Марион зажегся огонек удовольствия, и она расслабленно облокотилась на горку подушек, возвышающуюся справа. - Мне тоже, представьте, нужно на Правый берег. Не знаю, самый ли это быстрый и удобный для вас способ попасть туда... - куртизанка улыбнулась, - но я вас уже не отпущу. Карета тронулась с места, и мадемуазель Делорм замолчала, предоставив графу возможность самому придумать миллион причин, побудивших куртизанку настоять на его обществе, прежде чем озвучить собственную. - Надеюсь, ваш приезд в моей карете не смутит никакое женское сердце? - заботливая улыбка Марион сменилась лукавой, - следите за дорогой, граф, чтобы не покинуть экипаж несколько позже, чем это следует сделать.
Монтрезор: - Ах, нет, моя матушка способна понять многое, - рассмеялся Монтрезор. – Даже если я немного опоздаю. Сказать по правде, он не был уверен, что его матушка настолько терпима, что обрадуется его приезду в карете знаменитой куртизанки, но сейчас это было совершенно неважно. В конце концов, любящая родительница всегда прощала любые шалости «своего милого мальчика». Что же касалось «смущенного женского сердца», то ведь Мартина его сейчас не видела… - Не знаю, самый ли это быстрый и удобный для меня способ попасть на Правый Берег, - повторил он слова Марион, - но готов поручиться, что самый неожиданный и приятный. И все же, какому вашему капризу я обязан честью оказаться вашим пленником?
Мари де Лон: - Если ваша матушка прощает опоздания, то беспокоиться и правда не о чем, - Марион была уверена, что никто не простит прибытия в карете куртизанки охотнее, нежели это сделает материнское сердце, у которого в данной пикантной ситуации нет причин ни завидовать, как это мог бы сделать мужчина, ни досадовать, как у претендующей на мужское внимание женщины. - Это не каприз, это просьба о помощи, - лицо куртизанки осенила очередная улыбка, на этот раз чуть смущенная. - Обещайте, что не откажете мне, а я обещаю, что вам совсем не сложно будет ее выполнить.
Монтрезор: - Бог, мой, сударыня! – горячо воскликнул Монтрезор. – Еще ни разу в своей жизни я не отказал в помощи женщине. Тем более, такой прекрасной… - добавил он. В глубоком голосе графа появились бархатные нотки, а серые глаза потемнели, приобретая синий оттенок. В голове его не было ни одной предосудительной мысли, просто подействовало очарование чуть смущенной улыбки Марион. - Я буду рад служить вам, - улыбнулся Клод, про себя надеясь, что от него потребуется не слишком многое.
Мари де Лон: Заверения графа были весьма многообещающими - оставалось только надеяться, что в них нет никакой лазейки, через которую может ускользнуть говорящий. Поза Марион оставалась безмятежной, улыбка покидать ее лицо не собиралась, но взгляд стал чуть внимательнее и отрываться от лица собеседника даже не думал. - Сегодня одна портниха, мадемуазель Экуан, отдала вам кусок красной ткани. Марион сделала паузу, чтобы увидеть, какое впечатление произвели ее слова на Монтрезора. Конечно, она помнила о своем обещании, данном маленькой портнихе, не раскрывать ее имени и, конечно же, она ни минуты не собиралась его выполнять. Было бы глупо придумывать окольные пути, якобы проделанные к ней этими сведениями, в которые граф вряд ли бы поверил. - Знали бы вы, как я разозлилась, - куртизанка наклонилась ближе к Монтрезору и доверительно зашептала. - Ведь она знала, что мне нужна именно такая материя и что в Париже сейчас ее нет.
Монтрезор: - Кусок красной ткани?! Подумать только, какая малость… - глаза графа заблестели уже от любопытства. Можно было придумать самые фантастические предположения о том, как кардинальская мантия оказалась на парижской улице (если, конечно, верить рассказу Жанны, а Монтрезор, как истинный придворный, не привык принимать все на веру), но еще фантастичней было то, как скоро его невольное приобретение заинтересовало… и кого! В душной атмосфере кареты повеяло интригой, и друг Месье позабыл о жаре. - Но мне показалось, - вкрадчиво проговорил он, - что мадемуазель Экуан была счастлива отдать эту ткань хоть кому-нибудь
Мари де Лон: - Разумеется, малость, - Марион с облегчением заметила, что графа разговор не встревожил и не разозлил. - Я же обещала, что мою просьбу выполнить несложно. Увы, Монтрезор не спешил и с заверениями в том, что выполнит ее пожелание сразу же, как только у него появится на то возможность. Куртизанка увидела блеск в глазах собеседника и чуть слышно вздохнула - ее вопрос пробудил интерес, и простым "да" друг Месье не ограничится. - Она хотела избавиться от материи? - на лице куртизанки отразилось неподдельное удивление. - В таком случае я прощу ей то, что она даже не вспомнила о том, что ткань нужна мне. Но что же так напугало ее? - мадемуазель Делорм, предчувствуя нечто интересное, вновь перешла на шепот, словно кто-то и впрямь мог бежать рядом с каретой и подслушивать.
Монтрезор: - Понятия не имею, - тихо и загадочно, в тон Марион, отозвался граф. – Признаюсь, меня тоже это удивило. Конечно, парижские улицы, не вымощены… красной материей, но, в конце концов, что может быть пугающего в какой-то тряпке? С легкой улыбкой Монтрезор разглядывал хорошенькое личико куртизанки. Ей было любопытно. Не менее любопытно, чем ему самому. - Правда, мадемуазель Экуан довольно сбивчиво рассказывала мне истории о том, как одежду снимают с трупов, перешивают или что-то в этом роде, я не слишком понял, - Клод пристально взглянул на собеседницу. – Может, все дело в этом, как вы полагаете?
Мари де Лон: - Может, ей не нравится красный цвет? - усмехнулась Марион, и любопытство заиграло в ее глазах еще большим блеском. - Но это было бы довольно странной причудой для портнихи. "Похоже, подарок мадемуазель Экуан заинтриговал вас", - думала куртизанка, не отворачиваясь и не отводя глаза от пристального взгляда Монтрезора, - "но вы настолько ничего о нем не знаете, что обращаетесь ко мне, как к свидетельнице". К сожалению, было совершенно непонятно, хорошо или плохо незнание собеседника. Последнее его предположение заставило губки Марион чуть скривиться - что может быть отвратительнее мысли о трупах и снимаемой с них одежде? - Нет, не думаю, - ответила мадемуазель Делорм после некоторой паузы. - Тогда бы портниха испугалась еще раньше, и вы бы эту ткань даже не увидели. - тут на лицо куртизанки набежала тень не то сомнения, не то догадки, и она добавила. - Если, конечно, вы не сказали что-нибудь такое, что навело бы бедную женщину на подобную мысль.
Монтрезор: - А ведь пожалуй, что и сказал… - задумчиво отозвался граф, с удовольствием наблюдая за сменой эмоций, отражающихся на личике молодой женщины. Он был доволен происходящим. Разгадывание загадок в компании красавицы было таким волнующим… Да и сама загадка заслуживала внимания. - Впрочем, вряд ли ее напугали мои слова… Мадемуазель испугалась тогда, когда поняла, что именно у нее в руках. И кстати, сударыня, вы уверены, что не совершили ошибку, и вам нужна именно эта ткань?
Мари де Лон: - Ну разумеется, я уверена, - как можно беззаботнее произнесла Марион, - ткань добротная, по утверждению мадемуазель Экуан даже достойная мантии для его высокопреосвященства. Куртизанка замолчала и посмотрела на Монтрезора таким невинным взглядом, словно определять достоинство ткани по ее соответствию какой-либо из высокопоставленных особ было делом самым обычным. - Она сказала мне это, и я могу утверждать, что в этот момент на ее лице не было и тени страха, - Марион вновь провела рукой по лбу и встряхнула волосы, словно это могло помочь справиться с духотой. - Так что напугали ее все же вы. Что вы сказали бедняжке, ваша светлость? Можете рассказать мне, я не столь пуглива, - куртизанка кокетливо улыбнулась и наклонилась к графу еще ближе, как бы призывая к большей откровенности.
Монтрезор: - Я случайно вспомнил об одной преотвратительной находке, - Монтрезор как бы невзначай коснулся пальцем локона Марион, - но, право, я сомневаюсь, что вам это будет интересно. Есть темы, которые никак не могут понравиться прелестным дамам. Клод припомнил, как не далее, как утром Мартина и ее кузина проявляли едва ли не кровожадное любопытство, и усмехнулся. Поистине, прелестным дамам может понравиться любая тема, была бы она только нова и занятна. Но все же, зачем куртизанке кардинальская мантия? - Так вы говорите, эта ткань достойна мантии для его высокопреосвященства? Никогда бы не подумал…
Мари де Лон: - Мы ведь всегда можем поменять тему, не правда ли? - просяще улыбнулась Марион, чуть наклоняя голову так, чтобы до ее локонов было удобно дотронуться, если граф возжелал бы повторить свой трюк. Несомненно, куртизанка предпочитала разочароваться в услышанном, нежели так и не узнать, что же скрыл собеседник. - Вы сомневаетесь в достоинствах ткани? - ее брови чуть дрогнули. - Нестрашно, если она будет чуть хуже, чем та, из которой сшита кардинальская мантия, - глаза Марион хитро заблестели, - в конце концов, она же и не для его высокопреосвященства предназначена. Но что же вас так смутило?
Монтрезор: - Вы меня успокоили, сударыня, - рассмеялся Монтрезор, - мне было бы неловко заниматься гардеробом его высокопреосвященства. - Что же до моей находки… - граф поморщился. – Я столько раз сегодня это рассказывал, что, если вам это действительно интересно… Представьте себе, сударыня. Сегодня поутру мы с приятелем отправились на прогулку. И неподалеку от Люксембургского дворца нашли не что иное, как труп. Конечно, дело в Париже довольно частое… Но, к несчастью, тот человек был нам знаком…
Мари де Лон: При словах "утром" и "прогулка с приятелем" в глазах Марион отразилось понимание и любопытство, даже превышающее то, что она испытывала за мгновение до упоминания о променаде. Она уже собиралась спросить, часто ли граф прогуливаетя утром в парке в сопровождении одного друга, но вопрос, рвавшийся с губ, так и не был задан, потому что друг Месье произнес нечто еще более завораживающее. - Труп в Люксембургском саду? - в первый момент на лице куртизанки отразился положенный ужас и даже неприязнь, но уже в следующий момент глаза Марион потемнели, а дыхание участилось от восторга и предвкушения, которые она и не думала скрыть. - И вы его знали? - мадемуазель Делорм заговорщицки улыбнулась и хитро прищурила глаза. - И хотя вы утверждаете, что для Парижа подобное находка - не событие и не редкость, я все же решусь предположить, что это был барон ди Сорди? Марион в волнении затеребила локон и одарила Монтрезора самым признательным взглядом - ах! такие пикантные подробности безусловно стоили благодарности.
Монтрезор: - Ну что тут поделаешь, - с притворным огорчением произнес Монтрезор, - так хочется удивить прелестную женщину, но – увы! – юноша картинно вздохнул. - Нет, я, конечно, всегда знал, что сплетни в Париже распространяются быстро, но не настолько же! – посмеиваясь, продолжил граф. – Я просто теряюсь, мадемуазель – как вам удалось так точно угадать? Это я так популярен, или несчастный барон? На самом деле Монтрезору не так уж хотелось смеяться. «Что за злосчастный день такой», - думал он, - «кого ни встреть, разговор так или иначе сходится к ди Сорди. А уж интерес к нему мадемуазель Делорм более чем странен. И ведь какой жгучий интерес!» - Клод на всякий случай послал Марион самую очаровательную из своих улыбок.
Мари де Лон: - Простите, я разочаровала вас, - огорчение Марион было не менее искусным, нежели разыгранное графом, - но беседа с вами столь занимательна, что это удивление было бы уже сущей мелочью. Она замолчала, чтобы подумать, каким же должен быть ее следующий шаг и на какую откровенность с ее стороны друг Месье может расчитывать. В затянувшейся паузе она послала Монтрезору ответную улыбку, показав, что его принята и оценена по достоинству. - О, угадать было несложно, и постаралась в этом, должна признаться, не я, а мадемуазель Экуан, - Марион звонко засмеялась, чуть откинувшись на подушки. - В потоке сплетен иногда так сложно найти что-нибудь действительно интересное. Но что за прелесть эти набожные особы, - по губам куртизанки скользнула улыбка превосходства. - Они так боятся сказать что-нибудь, могущее принести в этот мир лишнее злословие, так прячут узнанное, что поневоле заподозришь подвох. Марион вновь наклонилась ближе к собеседнику: - Бедняжка так долго не хотела называть имя умершего, так расстраивалась, что проговорилась о чьей-то смерти, что сложно было решить, что барон умер в своей постели. Но, - лицо куртизанки стало неожиданно жестким, - вряд ли это кого-нибудь удивит. Взгляд мадемуазель Делорм стал задумчивым и смотрела она как будто не на графа, а сквозь него. Впрочем, эту оплошность дама быстро исправила, посмотрев Монтрезору прямо в глаза: - И про ткань она тоже не хотела говорить, эта скрытница, - обволакивающе прошептал нежный голосок куртизанки.
Монтрезор: - Однако сказала… - поймав взгляд собеседницы, в тон ответил Монтрезор, как бы невзначай накрывая руку Марион своей. – Вам ведь невозможно отказать… Вы не должны расстраиваться из-за этой ткани, сударыня. Она, конечно же, ваша. Как только я буду иметь возможность послать слугу… Ткань прислать к вам домой? - И, кстати, - все так же невзначай продолжил граф, улыбаясь и почти незаметно поглаживая нежные пальчики, - отчего вас не удивило, что барон умер не в своей постели? Он ведь был немолод…
Мари де Лон: - Надеюсь, для вас невозможность отказать мне более приятна, нежели была для мадемуазель Экуан? - прошептала Марион, нежно глядя на графа и даже не думая убирать руку. - Я так благодарна вам за то, что вы согласились. Мне бы хотелось, чтобы этот кусок материи оказался у меня как можно скорее. И не пропал по дороге. Если для этого достаточно прислать слугу, то ... в доме Марион Делорм его будут ждать. История с тканью, кажется, имела много шансов завершиться для куртизанки так, как ей желалось, во всяком случае для этого нельзя уже было сделать большего. А барон, вернее, то, что барона больше не было, как раз продолжало волновать. - Немолод, - согласилась Марион, поглаживая свои локоны, - но вокруг него было столько слухов, которые, - куртизанка сделала паузу, подбирая подходящее слово, - очень шли ему ... но как же он умер? Про себя мадемуазель Делорм молилась, чтобы это было не ограбление.
Монтрезор: - Для меня одинаково приятны и невозможность отказать вам, и возможность не отказать, - проникновенно выговорил Монтрезор, - и, быть может, самому не услышать отказа… - шепнул он прямо в находящиеся так близко шелковистые локоны. - Однако до чего же все-таки дамы любят жуткие истории! - Откинувшись на сиденье и пряча за по-девичьи длинными ресницами озорной блеск глаз, граф сменил и тему, и тон разговора. – Поверьте, сударыня, нет ничего привлекательного в обнаженном теле, ежели оно принадлежит трупу. Барона закололи прямо в сердце. А какие слухи, по-вашему, так необыкновенно шли бедняге?
Мари де Лон: Марион звонко рассмеялась, почувствовав, как дыхание от слов графа коснулось ее щеки, подняла руку, словно и впрямь хотела погрозить Монтрезору за его фривольное поведение и даже уже собиралась ответить в тон, как вдруг смех замер, а глаза стали настороженными. - Обнаженное тело? - по растерянному взгляду куртизанки было видно, что эта новость показалась ей какой угодно, но только не пикантной. - Вы хотите сказать, что барона ди Сорди убили только для того, чтобы ограбить? - куртизанка в волнении облокотилась о подушку и сжала ее тесемки. - Тогда слухи здесь не при чем... Про себя мадемуазель Делорм подумала, что раз уж это ограбление, то теперь стоит помолиться о том, что у барона никогда не возникало желания прогуливаться с ее бумагами в кармане. Впрочем, делать это было уже решительно поздно.
Монтрезор: - Да не огорчайтесь так, сударыня! – В свою очередь растерялся Монтрезор. – Я не имею никакого понятия о том, для чего убили барона, но уже жалею, что затеял этот разговор. Вы простите мне бесцеремонность, - как оказалось, иногда молодой придворный мог быть серьезным, - но мне показалось, что внезапная смерть ди Сорди повлекла за собой неприятности для вас… Могу ли я помочь? Клод не смог бы объяснить, зачем он это сказал. Конечно, молодая женщина была очень привлекательна, но, сказать по правде, на данный момент баронесса де Ланселла казалась графу куда красивее… Монтрезор выглянул в окно. - Похоже, сударыня, мы подъезжаем…
Мари де Лон: - Помочь? - задумчиво протянула Марион и почувствовала, что от некоторой растерянности не может ответить на простой вопрос. Смерть барона вполне позволяла ждать волны каких-нибудь неприятностей. Все зависело от того, кто и зачем убил барона и к кому попадет то, что ему принадлежало. Сейчас мадемуазель Делорм направится в дом ди Сорди где, как бы хотелось думать, все может быстро и просто разрешиться, но куртизанке в это не верилось. И, если ее худшие опасения оправдаются, то знать, откуда ждать дурных вестей, было бы совсем не лишним. - Впрочем, если вы что-то вдруг случайно узнаете о бароне ди Сорди, - Марион вновь чуть подалась вперед и внимательно посмотрела в глаза Монтрезору, как бы убеждая его в серьезности просьбы, - пожалуйста, не позволяйте мне оставаться в неведении. А на сейчас, - куртизанка сменила тон с молящего на веселый и вновь непринужденно облокотилась о подушку, - мой пленник, я выполнила свое обещание - вы свободны. Надеюсь, ваше появление из моей кареты не смутит ни одно сердце.
Монтрезор: Про себя граф искренне надеялся, что, по крайней мере, сегодня ничего нового о бароне ди Сорди не узнает, потому что есть же, в конце концов, куда более веселые темы! - Конечно же, сударыня, я тотчас извещу вас, - не дожидаясь слуги, Монтрезор распахнул дверцу кареты, думая о том, что так и не узнал, зачем понадобилась красавице мантия, а ведь уже обещал ее отдать. «Ловко она меня провела», - усмехнулся юноша про себя, уже стоя на мостовой, галантно кланяясь и поднося к губам ручку Марион. Однако забава с переодеванием в кардинальскую мантию на завтрашнем маскараде уже не казалась ему удачной идеей. Пожалуй, все оказалось к лучшему. - Всего вам доброго…
Мари де Лон: - Я верю вашим обещаниям, - Марион махнула ручкой. - До встречи. Дверца захлопнулась, карета покатилась дальше, и куртизанка вздохнула с облегчением - вероятно, по крайней мере одно важное предприятие можно считать завершенным. Она с нежностью подумала о графе де Монтрезоре, который не стал задавать ей лишних вопросов. За ними с неизбежностью последовала бы череда витиеватых, находящихся в сложных взаимоотношениях с реальностью, ответов, которые иногда могут завести в неприятности даже дальше, нежели правда. Ненадолго пришедшее облегчение вновь уступало место неприятному предчувствию - впереди было объяснение с неведомыми пока родственницами барона ди Сорди. Эпизод завершен.
полная версия страницы