Форум » Париж и окрестности » Noli me tangere. 24 июля 1627 года, поздний вечер » Ответить

Noli me tangere. 24 июля 1627 года, поздний вечер

Dominique:

Ответов - 16

Dominique: Дверь трактира беззвучно подалась под рукой, выпуская Шере и его спутника в опустившуюся на город ночь. Луна еще не взошла, но у входа тускло горел фонарь, и в его слабом свете переулок казался пустым – Роже благоразумно не торопился появляться, не зная расклад. Неглупый мальчишка – пусть иначе и не стал бы Шере давать ему такое поручение. Но тот ничего не спрашивал и все сделал правильно. Нащупав в прорези подкладки мелкую монету, Шере сунул в рот два пальца, пронзительно свистнул и, скорее почувствовав чем услышав за спиной какое-то движение, обернулся. – Тута я, – кудлатая голова Роже высунулась из-за соседского палисадника. Капитан с абсолютным спокойствием встретил взгляд Шере и с таким же спокойствием, увидев мальчишку - или, вернее, не увидев никого, кроме мальчишки, - точным движением убрал кинжал в ножны под правой рукой. В первое мгновение Шере не поверил своим глазам, а движение было столь быстрым, что впору было сомневаться, было ли оно вообще. – Вы… – он едва не сказал «боитесь», – вы думали, что я?.. Следующий вопрос – зачем?! – он тоже сумел не произнести. Это надо было обдумать, и он повернулся к Роланду. – За факелом сбегай. Лови! Медный отблеск сверкнул в свете фонаря, Роже выбросил руку в воздух и просиял победной улыбкой, поймав монету. – Сию минуту, сударь! Взгляд Шере возвратился к капитану, и написанный на его лице вопрос сделался отчетливее. Да, сделать вид, что уступаешь и сдаешься, чтобы затем – но не свистеть же! – Я сделал бы наоборот, – предложил он. – Подал бы сигнал не трогать. В соавторстве

Луи де Кавуа: - Я мало знаю вас с этой стороны, - едва заметно улыбнулся Кавуа. Казалось, что бывший бретер не испытывает ни малейшего напряжения как при мысли о том, что на него могли напасть, так и о том, что продемонстрировал спутнику такое недоверие. – Но не считаете же вы меня дураком? Хотя только дурак мог поступить так, как поступил он. В голову не приходило, что кто-то, тем паче господин капитан, может его опасаться – а ведь сам показал ему, на что способен, предавая Охотника и избавляясь от Валетты. Можно и было не стараться так, выбирая квартал, трактир и место встречи – если господин капитан и обратил на все это внимание, то только предположил, должно быть, что его бдительность пытаются усыпить. Роже вынырнул откуда-то из-за угла с горящим факелом в руке, и Шере потянулся за ним. – Лови! – вторая монета отправилась в тот же полет. – Вернись в «Белую лань» и жди, не спросит ли тебя кто-нибудь другой. Если спросит, проводи до Нового моста, но в руки не давайся. Понял? Мальчишка ответил кивком, и Шере поднял перед собой сжатый кулак. Роже проделал то же, два кулака на миг соприкоснулись, и он побежал прочь. – Чтоб не следил, – пояснил Шере своему спутнику, направляясь в сторону, противоположную выходу из проходного дома. – Нам во дворец? Или к вам? - Во дворец, - отозвался Кавуа, предполагая, что предыдущий вопрос Доминика был риторическим. Дураком он его, конечно, не считал. Просто во всех сомнительных ситуациях предпочитал держать оружие под рукой. А лучше в руке. Трудно было считать дураком человека, который на каждом шагу демонстрировал редкую предусмотрительность, которую телохранитель не мог не оценить. Капитан был любопытен. Шере - интересен. С такими талантами - как мог он быть когда-то мелким мошенником? В крупного Кавуа готов был поверить. - Расскажите мне о черной ткани, - попросил капитан. - Что это за обрывки и почему они разрезаны? Совместно

Dominique: Шере не без усилия оторвался от своих раздумий – понимание, сколь неожиданно осторожен оказался человек, который лишь несколько дней назад без колебаний отправился с небольшим отрядом штурмовать Нельскую башню, требовало осмысления. – Ткань? Это… Он меня связывал, прежде чем уйти. Чтобы я не поднял тревогу. Мне объяснили, что то, как она сделана… Это ткань откуда-то из Леванта. Она еще пахла… странно. Я писал, в архивах есть упоминание об истории господина ди Валетта. Он был связан с берберийскими пиратами. Ваши люди же находили обрывки той ночью? Учитывая, что он сам их выбросил из окна – вряд ли они могли остаться незамеченными. - Да, сержант принес их в караулку, - несколько отстраненно отозвался капитан, тоже занятый своими мыслями. - Кто вас освободил? Зачем потребовалось выбрасывать остатки, он спрашивать не стал. Предполагал, что знал ответ. Но как занятно могло выйти, если помогал Шере лейтенант де Брешвиль. Этим могло объясняться и его молчание, черт возьми... Могло?.. – Я сам, – с нескрываемым удивлением отозвался Шере. Не мог же господин капитан не понимать, что любой другой не стал бы держать это в тайне! В соавторстве


Луи де Кавуа: - Недурно, - мурлыкнул пикардиец, продолжая что-то обдумывать. Трудно ли освободиться, если связывал тебя кто-то, имеющий отношение к берберийским пиратам?.. Должно быть непросто. Это нужно учесть. Немного ловкости, нож в комнате, и секретарь на свободе. Взгляд Кавуа в который раз скользнул по невысокой фигуре. – Мне повезло. Это тоже было правдой. Повезло – и повезло просто невероятно, что итальянец не обнаружил спрятанный в рукаве нож. Повезло, что, обрывая манжет, он тем самым высвободил из-под веревки край рукава. Повезло, что пружинный механизм, удерживавший клинок в ножнах, не подвел. – Здесь можно пройти короче, – не сбавляя шага, Шере свернул в проулок между домами. – Берегите голову. Предупреждение было нелишним – первые этажи ушли в землю, а балконы второго щетинились шипами, предназначенными для того, чтобы отпугивать воров. - Вовремя, - пробормотал Кавуа, увернувшись от внезапно выросшего перед лицом заточенного железного штыря. Если бы Шере вздумал напакостить спутнику, у него был недурной шанс. Но секретарь предпочел предупредить. Он знал этот квартал так, как не знал его капитан. Это не удивляло, учитывая привычку Кавуа ездить верхом почти куда угодно. Далеко не каждый переулок в Париже доступен для конного. Он запоминал дорогу, щурясь от неяркого света факела. Факелы, фонари и свечи пикардиец не любил, чувствуя себя в темноте как рыба в воде. В помещениях приходилось ими пользоваться, но под открытым небом он неплохо видел ночью. Достаточно для того, чтобы не слепить чувствительные глаза огнем, при котором видишь только освещенный пятачок под ногами и ничего вокруг. - Трогательная забота, - в насмешливом голосе бывшего бретера слышался намек на благодарность. - Откуда вы родом, Шере? В соавторстве

Dominique: – Перш, – кратко отозвался Шере, стараясь дышать пореже, так невыносимо воняло в узком пространстве между склоненными друг навстречу другу стенами. Крыши едва ли не соприкасались, и в прогулке даже днем было темно. Из-под самых ног с писком метнулась огромная, с кошку, крыса. Шере невольно шарахнулся в другую сторону, поскользнулся, и земля ушла у него из-под ног. Лодыжку пронзила резкая боль, от которой у него на миг потемнело в глазах. Он выронил факел и устоял лишь потому, что успел схватиться за свисавший с чьего-то балкона горшок с поникшим от жары базиликом. В другом обществе Шере бы выругался. Но сейчас, попытавшись наступить на больную ногу, он только зашипел сквозь зубы.

Луи де Кавуа: Капитан начал с того, что подобрал факел, пока тот не погас в грязи, и осветил побледневшее лицо спутника. - Шере, вы... Шипение прервало гвардейца на полуслове и тот, почти понимающе хмыкнув, опустил факел пониже. Ушибся? "О, черт". В игре света и теней видно было так себе, но и то, что удалось заметить, не обнадеживало. - Подержите факел и дайте посмотреть, - это не было просьбой. Как несвоевременно. Ночь, какой-то подозрительный переулок и двое раненых. Крови не видно, но это еще ничего не значит. Сломал, нет?..

Dominique: Шере отшатнулся, едва не потеряв равновесие и лишь чудом не подпалив отчаянно метнувшимся в его руке факелом перья на шляпе капитана. Лодыжку снова обожгло резкой болью, но от одной мысли о чужом прикосновении во рту становилось кисло, а к горлу подкатывала тошнота. – Сударь, не нужно. Здесь совсем близко. Я разберусь. Потом. Если понадобится. Ничему похожему на палку или, на худой конец, ветку в проулке взяться было неоткуда. Прыгать до дворца на одной ножке… Он снова отчаянно огляделся. Плющ… Дождевая бочка… Прохудившийся деревянный навес на балконе…

Луи де Кавуа: Кавуа проследил его взгляд. - Не вздумайте драпать на крышу, - пикардийский уличный жаргон в сердце Парижа прозвучал иронично и непривычно, но гвардеец тут же вернулся к обычному своему тону: - И сами вы с этим не справитесь. Кавуа случалось видеть раненых, бьющихся в руках товарищей и не позволяющих даже прикоснуться к ране. Случалось и успокаивать, коротким ударом отправляя в беспамятство, чтобы можно было хотя бы остановить кровь, вытекающую из несчастного. Но и ранения там были - не чета этому. "Как же трудно с мирными людьми..." - мысленно посетовал Кавуа. А вслух добавил: - Я не сделаю вам больнее, чем уже есть. Посмотрите сами, только внимательно. Все опухает.

Dominique: Шере попытался последовать этому совету и, чуть не упав, снова вцепился в спасительный горшок. На крышу? Можно подумать, господин капитан беседует с покойным итальянцем! – Я смотрел, нельзя ли выломать доску, – почти обычным своим шепотом объяснил он. «Сами вы с этим не справитесь…» Видит бог, надо было думать, а не размахивать руками и впадать в истерику. Это только лодыжка, что бы это ни было. Все равно кому-то придется помогать – какому-нибудь костоправу… И все равно, от одной лишь мысли, что мужская рука дотронется до его кожи, ему чуть не стало дурно. Кому-то придется… На лбу выступил холодный пот, но Шере сумел уже до некоторой степени взять себя в руки и даже осознать, что господин капитан ведет себя… странно. Как будто имеет дело с равным. Пусть он и раньше так говорил, это было странно, но в какой-то мере понятно: сперва они оказались почти союзниками, потом – сообщниками… Но он и сейчас никак не выказывал того раздражения, которого естественно было ожидать от дворянина, которого простолюдин поставил в затруднительное положение. – Прошу прощения, сударь, – выдохнул Шере, в очередной раз чувствуя себя на грани слез. И проверяя.

Луи де Кавуа: - Перед хозяином дома извинитесь, если доску все-таки придется выломать, - отмахнулся капитан, уже не слушая возражений. Он сдержал слово, новой боли не последовало - он и не прикасался толком. Барнье много времени потратил, объясняя жадному до знаний военному, как устроен человек. Как убивать и калечить, Кавуа знал прекрасно, и теперь пополнял запас иных сведений. К его удивлению, добрый мэтр делал упор не на то, что можно делать с раной, а на то, чего с ней делать категорически нельзя. Поначалу это обескураживало, но и Барнье сперва не принял его всерьез - взбрела в голову блажь руки марать... Натешится - небось успокоится. Он еще плохо знал пикардийца. Кожа под чулком - и чулок вместе с ней - казалась натянутой как барабан. На кончиках пальцев он чувствовал это напряжение. Лишних изломов не было видно, да и не с чего, в самом деле - на ровном месте, и не упав толком... Но положение лодыжки было довольно красноречивым. - У меня для вас две новости, одна хорошая, другая плохая, - капитан выпрямился, чтобы иметь возможность смотреть секретарю в лицо.

Dominique: Шере заставил себя улыбнуться в ответ. – Хорошая новость, сударь, это что плохая новость только одна? С его точки зрения, плохо было почти все – начиная с того, что господину капитану придется, как ни крути, оказывать помощь бывшему мошеннику. А самому этому мошеннику остается лишь держать язык за зубами, потому что любое предложение прозвучит оскорбительно для дворянина, и так принужденного с ним возиться. По крайней мере, боль в подвернутой ноге, пока он не пробовал ей воспользоваться, была терпимой, и прикосновения господина капитана он едва ощутил. Но не мог же тот не убедиться, что его не пытаются обвести вокруг пальца! В доме у господина капитана был врач. Из трактира можно было послать за носилками. Да что там – ближайший ощетинившийся шипами балкон принадлежал службам чьего-то особняка. Шере мог представить себе множество способов выйти из положения, но ни один из них не мог предложить вслух, и добрая половина включала в себя касающиеся его мужские руки. К горлу вновь подкатила тошнота, и факел снова покачнулся.

Луи де Кавуа: - Хорошая новость в том, что это можно вправить и вы сможете идти самостоятельно. Плохая - будет очень больно. Но недолго. Капитан покосился на факел. Оставить Шере здесь, сходить за помощью, и не найти его по возвращении? Сам он далеко не уйдет, но мало ли. Не так плохо он одет, чтобы кто-нибудь не польстился на беспомощного горожанина. - Оставлять вас я не хочу по ряду причин... - Кавуа колебался. По-хорошему, секретаря нужно было отдать в руки Барнье, который был еще и ротным хирургом. Это было бы правильно. - А прыгать в темноте - хороший способ сломать вторую ногу и добить первую, если вы случайно на нее наступите как следует, - хмуро закончил он. - Но если вы постоите здесь несколько минут, я найду, кого послать за помощью.

Dominique: Шере послушно кивнул, но, оставшись один, первым делом ткнул факел в грязь под ногами. На улице он попробовал бы добраться до дверной ниши и присесть на ступеньку, но здесь… Ни ползти, ни прыгать он, разумеется, не хотел – но стоять столбом посреди проулка, куда мог заглянуть кто угодно… Вправить. Значит, вывих. Значит, чьи-то руки… Откуда-то издали долетел привычный клич ночного сторожа, и Шере сглотнул. Слюна вновь стала кислой. Нельзя было здесь оставаться. Он попытался осторожно наступить на правую ногу, но лучше не стало, только хуже. Падать было нельзя – одними снятыми чулками после такого не ограничится. Он подергал цветочный горшок, уже послуживший ему опорой. Привыкшие к темноте глаза различили на некотором отдалении второй, а затем третий, висевший уже со стороны балкона, а не спереди. Когда, несколько минут спустя, он прижал разгоряченный лоб к холодной каменной кладке стены, сил у него оставалось только надеяться, что господин капитан не задержится.

Луи де Кавуа: Кавуа вернулся быстро - и в одиночестве. Только третья по счету дверь отозвалась мрачным вопросом, кого принесла нелегкая, но дальнейшие объяснения много времени не заняли. Осел, груженный золотом, открывает ворота крепостей, гвардейский капитан при деньгах способен послать почти кого угодно... И куда угодно. Несмотря на неплохое ночное зрение, совой Кавуа не был. И, не найдя Доминика на прежнем месте, что-то негромко произнес на северном диалекте. Куда он мог деться за такой короткий срок? За ними никто не следил, но много ли нужно времени, чтобы утащить невысокого секретаря? Даже если тот пытался сопротивляться? На том месте, где Кавуа оставил спутника, одиноко валялся факел. - Шере? - окликнул гвардеец. - Шере?!. Выдать себя капитан не боялся. Не в состоянии тревоги и закипающей злобы на кого-то, кто осмелился посягнуть на нужного монсеньору человека и занятного собеседника, способного не испортить своим присутствием даже ночной штурм.

Dominique: – Я здесь, – извиняющимся тоном тихо отозвался Шере. – Прошу прощения, сударь. Не столько опыт, сколько оброненные кем-то когда-то слова и здравый смысл подсказали ему, что в темноте бледное человеческое лицо не может остаться незаметным, и он отвернулся от стены, лишь услышав знакомый голос. Кавуа выдохнул, сбрасывая напряжение. Мгновенное желание нарычать на секретаря за самоуправство уравновесилось простым соображением - проулок узкий, торчать посреди дороги глупо. Капитан сделал пару шагов на голос. - Вы думаете, что еще один ушиб избавит вас от общения с монсеньором? - усмехнулся он, оценив пропрыганное Домиником расстояние. Не слишком большое, но учитывая торчащие вокруг шипы, могло хватить. Для чего угодно. - Какого черта. Шере, никак не ожидавший, что так легко отделается, невольно тоже вздохнул с облегчением. – Прошу прощения, сударь, – повторил он. Господин капитан вернулся один, и это могло значить – все что угодно. А спрашивать он опять не решился. В соавторстве

Луи де Кавуа: Объяснять Кавуа не счел нужным. Он мог бы попытаться вправить сустав на месте, но только не одной рукой. И потом, что он мог понять, не рассмотрев ничего толком?.. Гвардеец молчал, пока в переулке не послышались голоса. - Где они?.. - Господин капитан сказал, сюда... В мятущемся свете факелов Кавуа разглядел знакомые лица и пошел навстречу. Эпизод завершен



полная версия страницы