Форум » Париж и окрестности » Аудиенция на ходу, или сбылась мечта... » Ответить
Аудиенция на ходу, или сбылась мечта...
Бутвиль:
Ответов - 45, стр:
1 2 3 All
Людовик XIII: - А второй? - перебил Людовик, жаждавший поскорее услышать свежие факты, а не оценку, которую давал им Бутвиль. - Кто второй?
Бутвиль: - Второй... - протянул Бутвиль, как бы старательно припоминая то, что он и так отлично помнил. Грубость Людовика все-таки выводила его из равновесия, и пагубное желание надерзить приходилось сдерживать изо всех сил. - Скажу сейчас и про второго, ваше величество, однако я еще не все доложил вам о несчастном виконте. Дело в том, что к моменту моего прихода в часовню он уже не мог участвовать в собрании. Потому что лежал на полу в ризнице - совершенно мертвый.
Людовик XIII: Людовик понимал, что ему придется запастись терпением, ежели он желает разузнать все о преступном собрании. Сбить спесь с графа де Люз, как, впрочем, со всех дворян, отчего-то считавших себя равных королям, было труднее, чем заставить гугенотов почитать власть Парижа. Его Величество это понимал так же ясно, как и то, что рано или поздно всем придется признать, что только порядок и дисциплина восстановят благоденствие утраченного Золотого века, и он, Людовик, Божьей милостью тринадцатый король этого имени, сделает все, что в его силах, чтобы избавить вверенные ему Господом земли от ереси и бесчинства. Но до торжества закона и всеобщего послушания было еще очень далеко, и венценосец запасся терпением добродетелью, которой никогда не бывает в избытке, когда речь идет о делах государственных. - Вот как, - промолвил король, не удержавшийся от мрачной усмешки - И кто же был настолько не согласен с его постулатами?
Бутвиль: - К сожалению, я не знаю, что случилось, - виновато развел руками Бутвиль. - В момент, когда я заглянул в ризницу, рассчитывая там укрыться, несчастный виконт был уже мертв, но, судя по всему, смерть наступила всего за несколько минут до того. В помещении никого не было. Следов драки я не заметил. Позволю себе предположить, ваше величество, что, скорее, это Труа-Роше оказался с кем-то несогласен. Иначе кому понадобилось бы убивать верного слугу его высочества Гастона... при том, что сам принц... Луи-Франсуа умолк, потер рукою горло, восстанавливая в памяти все подробности того, что наблюдал в аббатстве. Очень не хотелось оказаться клеветником, но и опускать мелочи, кажущиеся неважными, нельзя было... - Ваше величество, - решился он все-таки, - я не поручусь, что все разглядел достоверно... Фигура, весьма напоминающая графе де Монтрезора, постоянно маячила за спиной у некоего господина, старавшегося казаться незаметным, и я мог судить лишь по таким приметам, как рост, осанка и походка... и все же... мне кажется, что его высочество также присутствовал там. Кроме того, тот второй человек, которого я опознал без всяких сомнений, был маркиз... маркиз де Мирабель, ваше величество.
Людовик XIII: Все обстояло куда серьезней, чем думалось Людовику, хотя, казалось, что может быть неприятнее заговора. Гастон вошел во вкус и жаждал лавров Франсуа Анжуйского - или кто-то внушил ему, что он их жаждет. Вместе с короной Франции и Наварры - иначе и не стоило менять попойку в обществе доступных красоток на сомнительную прогулку в мрачное аббатство. По последней полувековой моде, без деятельного участия испанцев уже давно не принято составлять заговоров, и потому присутствие Мирабеля на тайном сборище не удивило короля, как, впрочем, и не добавило ему радости. - Продолжайте, граф.
Бутвиль: Бутвиль вздохнул: запас сведений подходил к концу, и хватит ли этого, чтобы Людовик осознал полезность некоего графа де Люза в своем сложном политическом хозяйстве? - Я не мог поднимать шум из-за убитого, чтобы меня не обнаружили. В часовне разговоры шли уже по кругу, ничего нового, и я направился к выходу. Мне хотелось как можно скорее сообщить все это вашему величеству. Не успел я выйти во двор, как компания стала расходиться, шумя и не скрываясь - по-видимому, братия аббатства обо всем осведомлена. В воротах я столкнулся с господином де Мирабелем, он заговорил со мною, как если бы я ему зачем-то был нужен. Тут я сообразил, что у посла имеется карета, и попросил подвезти меня в Лувр. Мы проехали полпути, приятно беседуя, но потом вдруг какие-то мои слова рассердили маркиза, и он довольно грубо выставил меня прямо на мостовую. Честно говоря, я так и не понял, чем его обозлил. Лошадь моя осталась в гостинице, пришлось идти пешком, и так получилось, что я только сейчас добрался до театра, ваше величество. Вот и все. Должен добавить только, что не знаю, зачем господин де Мирабель являлся в аббатство. В часовне я его не видел и не слышал...
Бутвиль: Бутвиль вздохнул: запас сведений подходил к концу, и хватит ли этого, чтобы Людовик осознал полезность некоего графа де Люза в своем сложном политическом хозяйстве? - Я не мог поднимать шум из-за убитого, чтобы меня не обнаружили. В часовне разговоры шли уже по кругу, ничего нового, и я направился к выходу. Мне хотелось как можно скорее сообщить все это вашему величеству. Не успел я выйти во двор, как компания стала расходиться, шумя и не скрываясь - по-видимому, братия аббатства обо всем осведомлена. В воротах я столкнулся с господином де Мирабелем, он заговорил со мною, как если бы я ему зачем-то был нужен. Тут я сообразил, что у посла имеется карета, и попросил подвезти меня в Лувр. Мы проехали полпути, приятно беседуя, но потом вдруг какие-то мои слова рассердили маркиза, и он довольно грубо выставил меня прямо на мостовую. Честно говоря, я так и не понял, чем его обозлил. Лошадь моя осталась в гостинице, пришлось идти пешком, и так получилось, что я только сейчас добрался до театра, ваше величество. Вот и все. Должен добавить только, что не знаю, зачем господин де Мирабель являлся в аббатство. В часовне я его не видел и не слышал...
Людовик XIII: - О чем вы говорили с маркизом? - стиснув зубы, продолжал свои расспросы король. Ему чудилось, что Бутвиль нарочно мучает его ненужными подробностями и неспешностью своей речи, но приходилось признать, что граф оказывал Людовику неоценимую услугу, ответить на которую грубостью было бы сущей неблагодарностью. - Прошу вас вспомнить все, месье, это важно. Воистину это было так. Посол был тем человеком, каждое слово которого имело значимость. Слово же испанского посла имело значимость вдвойне, а то и втройне. Пускай два Филиппа не могли сравниться талантами с великим эскориальским молчальником и личным врагом Генриха Великого, кастильские терции до сих были непобедимы, а золото с перуанских приисков могло послужить против Франции. И, похоже, уже вовсю перетекало в карманы ее врагов.
Бутвиль: Просьба короля - приказ, и Луи-Франсуа обрадовался, что может задуматься на законном основании. Главное - никак не упомянуть Эмили, а остального не переврать - ведь Мирабель мог уже пустить в ход свою версию их встречи и разговора, или вот-вот пустит, если ему, конечно, это понадобится... Значит, нужно выразиться покороче и в самых общих словах, хотя Людовик жаждет точных деталей, и это его желание совершенно справедливо... - Это был странный разговор, ваше величество, - осторожно сказал граф. - Одни намеки и осторожные подходы. Я успел поделиться с господином де Мирабелем новостью об убийстве Труа-Роше, но это его совершенно не взволновало и не заинтересовало, во всяком случае, внешне. Потом маркиз то ли притворился, то ли и впрямь порезался о грань камня, вставленного в брошь на его камзоле - в экипаже было полутемно, и рассмотреть все как следует я не сумел. Возможно, брошь была условным знаком, которого я знать не мог. Мне показалось , что маркиз хотел меня к чему-то приспособить, но, видимо, счел непригодным и высадил на полпути, как я уже упоминал. Что сам маркиз делал в аббатстве, выведать не удалось. Вот и все, увы...
Людовик XIII: - Какие намеки он делал? Граф, постарайтесь вспомнить все. Чуть стиснув зубы, король вполголоса добавил: - Прошу вас. Людовик зашел за кресло, в котором любил восседать директор театра, и теперь полностью оказался скрытым в тени, только его темные предгрозовые глаза недобро поблескивали, будто у кота, затаившегося в ожидании мыши.
Бутвиль: Бутвиль, забыв о всяких церемониях, закрыл лицо ладонями и крепко потер пальцами виски, отгоняя дурноту: то ли над Парижем собиралась новая ночная гроза, то ли сказывалось слишком длительное напряжение, но голова шла кругом и в глазах темнело. Король не отпускал, ему хотелось еще - но что еще можно было выудить из памяти о таком кратком разговоре? – Ваше величество, не гневайтесь, что отвечаю не сразу, - сказал он, надеясь, что не слишком долго думал, - но я очень стараюсь припомнить все, даже малейшие детали... Вот, пожалуй, что еще может вас заинтересовать... Маркиз спросил у меня "Вы уже слышали про недавнее покушение на его величество?" - и как раз в этот момент он небрежно теребил украшающие его особу цепи, и скривился от недовольства, уколовшись или порезавшись. Я ответил, что ничего такого не знаю - и это чистая правда, государь, ведь я ни с кем не общался в городе, а до того был в пути - и попросил посвятить меня в подробности. Вместо этого он принялся толковать об этом чертовом колючем рубине, беседа резко ушла в сторону, и еще минуть через пять я уже оказался на мостовой улицы Лагарп... Очень неудобно говорить с человеком, который прячется в тени, но монарха не попросишь выйти на свет. "Правильно я сказал? Неправильно? Э, будь что будет. Нужно не упустить свой шанс, пока король не вызвал де Тревиля, чтобы меня арестовать..." И Луи-Франсуа не упустил шанс - он дотянулся наконец до соблазнительной бутылки и поспешно отхлебнул по-солддатски прямо из горлышка. Два-три глотка, но мысли сразу прояснились и дышать стало легче.
Людовик XIII: - И что же было после? Даже человек с дурным слухом мог уловить, что король говорит через силу. В действительности, Его Величество задыхался от гнева, краткая вспышка которого пришла на смену хладнокровному желанию выяснить все обстоятельства темной истории, случившейся в аббатстве Святой Женевьевы. К чести Людовика, на сей раз он сдержал порыв огласить кабинет бранными выкриками или нанести урон театральному имуществу, а ограничился лишь тем, что уселся в кресло, уже изрядно продавленное массивным телом Бельроза. - Где вы были после, граф? Кто еще в курсе произошедшего?
Бутвиль: Бутвиль не был опытным царедворцем, но чтобы уловить нарастающую степень раздражения короля, особый опыт не требовался. Вот только на кого этот гнев направлен? На рассказчика или на тех, о ком рассказывают? Но гадать было некогда. Минута промедления могла оказаться роковой. И Бутвиль поспешно ответил: - Как я уже доложил вашему величеству, немедленно после того, как маркиз де Мирабель меня высадил, я направился в Лувр, чтобы каким-то образом повидать вас. Но вы уже уехали в театр, и тогда я пришел сюда, нашел госпожу принцессу Конде и попросил ее помощи, не объясняя в чем дело. Войти в театр мне помог господин де Кавуа, но он тоже от меня ничего не слышал. А вот привратник, да и вся братия аббатства, а также господин де Мирабель и его секретарь все, что было там, видели, притом больше, чем я. Чёрт! Может, не стоило упоминать капитана? Если король вздумает его расспросить, для уточнения, тут же всплывет "паж"... Ладно, исправлять поздно. Думай, думай, голова! Луи-Франсуа напрягся и вспомнил и хитрющую физиономию посольского секретаря, и его излишнее внимание к записке, оставленной для пропавшего неведомо куда гасконца... а! Ведь есть еще другая записка! - Ваше величество, важно это или нет, не смею судить, но я вспомнил вот еще что: перед тем, как уехать восвояси, маркиз де Мирабель дал мне записку для дежурного офицера лейтенанта де Фабре, уверяя, что это облегчит мне проход во дворец. Мне это показалось странным: неужели между испанцем, при всей его спеси, и отнюдь не знатным офицером имеется короткое знакомство? Вот, собственно, и все, государь... Он поклонился как можно ниже, выпрямился и стал ждать, что решит король.
Людовик XIII: Плюмаж Его Величества укрыл собой омерзительного вида бронзового ангелочка, служившего директору театра чернильницей. Король машинально провел ладонью по волосам, немного примятым шляпой, но по-прежнему непослушным. Губы его были искусаны в кровь, а в глазах застыло выражение, в котором поровну было озадаченности происходящим и решимости положить ему конец. - Где нынче этот Фабре? - последовал закономерный вопрос. - Вы передали ему письмо маркиза? Пребывая в тяжелых думах, Людовик не придал значения вопиющим нарушениям этикета, которые позволял себе его собеседник. Даже если бы граф вздумал осушить бутыль, усевшись в волной позе на стул, его бы это не возмутило. - Вы были одни, месье? Или вас кто-то сопровождал?
Бутвиль: Сердце у Луи-Франсуа оборвалось: а он-то надеялся, что ловко обошел вопрос об Эмили! Опять врать. До чего противно, и ведь если де Кавуа потом что-то расскажет... его, как мальчишку, уличат в обмане, и веры его словам не будет, и... Да ладно, - оборвал он сам себя. - Делай что должен, а там будь что будет. Слава богу, насчет Фабре ничего выдумывать не нужно! - Ваше величество, я почти не знаком с Фабре, и не считал возможным обращаться к нему за помощью при входе во дворец. Соответственно, я его и не искал, и не видел. (Так, а теперь осторожно, выбираем слова - как бы не поскользнуться...) Я в таком виде даже не рискнул сам подойти к караульным у ворот. Словил пробегавшего по набережной юнца, послал расспросить мушкетеров и так узнал, что вы уехали. Потом развернулся и ушел. И записка осталась при мне... Бутвиль вытащил из-за обшлага почти не смявшуюся записку и протянул королю. - Вот она. Возможно, вас заинтересует...
Людовик XIII: Гастон, Мирабель, Труа-Роше, Фабре, безвестный шевалье де Мец, настоятель Сен-Женевьев и сам Бутвиль - вот те люди, чьи имена фигурировали в рассказе о новоявленной Лиге. Труа-Роше, увы, теперь было невозможно допросить, кто скрывался под именем Меца, было неизвестно. О допросе Фабре и аббата король намеревался распорядиться сразу же после беседы с графом-доброхотом. Что до герцога Орлеанского, тому было не избежать малоприятного выяснения отношений с братом, которое последний намеревался с самого начала превратить в обвинительный акт. Сложнее всего обстояли дела с испанским посланником, к огромному сожалению Людовика, пользовавшегося привилегиями дипломата и, что еще хуже, обладавшего непостижимой изворотливостью. - Прочтите вслух, месье, - угрюмо промолвил король.
Бутвиль: Бутвиль так надеялся, что король его прямо сейчас отпустит, и можно будет наконец идти домой... к Эмили! Но деваться некуда - пожав плечами, он развернул листок: - Собственно, здесь всего пара строк, ваше величество. Вот, читаю все как есть: «Дорогой лейтенант! Прошу Вас оказать содействие шевалье де Бутвилю и проводить его в Лувре туда, куда ему необходимо попасть. Насколько я могу судить, его дело не терпит отлагательств. С уважением, маркиз де Мирабель» Только сейчас Луи-Франсуа сообразил, что испанец назвал его "шевалье", игнорируя новый титул - то ли случайно, то ли намеренно хотел унизить, кто его разберет? Но уж эта подробность точно ничего не значила для короля Франции. А все остальное?
Людовик XIII: Ничего крамольного в записке не содержалось, никаких очевидных зацепок, с помощью которых можно было бы поставить маркиза в неловкое положение. Приходилось признать, что Мирабель умел ловко уничтожать все следы, подобно лисице, заметающей хвостом свои следы на снегу. - Дайте мне это, граф. Эта записка вам уже ни к чему...
Бутвиль: - Разумеется, ваше величество, - Бутвиль сложил записку вдвое и с поклоном подал королю. - Буду рад, если этот листок еще пригодится для чего-нибудь полезного. Кстати... мне вот только сейчас пришло в голову... Очень любопытная фигура - человечек, сопровождавший маркиза. Секретарь. Скользковатый такой человечек и очень любознательный. Я уверен, что знает он достаточно много. Возможно, за ним имеет смысл проследить...
Людовик XIII: При упоминании секретаря испанца в глазах короля полыхнуло еще большее недоверие, чем прежде, хотя относилось оно вовсе не к словам Бутвиля - по мнению Его Величества, спутники Мирабеля, от самого последнего лакея до личного секретаря дона Диего, были одним миром мазаны, и неудивительно, что все они причастны к заговору. - Граф, благодарю вас за проявленную бдительность. Ваша преданность не останется без внимания. Несмотря на сухость тона, король был искренен, говоря о признательности. Бутвиль, пускай дерзкий забияка, не торопился нарушить верность присяге, что после десятилетий смуты воспринималось не как должное, но как настоящий подвиг. - Если вы узнаете что-нибудь еще в связи с этим... делом, - губы Людовика сложились в брезгливую улыбку, - докладывайте мне немедленно, в любое время дня и ночи. И секретарь... Задумчивость короля, неожиданно нарушившая плавность его речи, объяснялась сомнениями в том, что знатному вельможе следует поручать слежку за писарем. Однако граф де Люз, по его мнению, сам предлагал свои услуги, чем его сюзерен в конце концов не преминул воспользоваться. - Если вы узнаете что-то и о нем, вы окажете Короне большую услугу.
полная версия страницы