Форум » Париж и окрестности » Кража чужой свободы. 17 июля, около полудня » Ответить
Кража чужой свободы. 17 июля, около полудня
Миледи:
Ответов - 28, стр:
1 2 All
Миледи: Поправляя и без того идеальную причёску, миледи удовлетворённо кивнула своему отражению. Служанка потратила больше двух часов и получила пару пощёчин, пока сделала и переделала всё так, как было угодно госпоже. Миледи уже предвкушала тот момент, когда приказ об освобождении Керубино перейдёт из её рук в руки тюремщиков, и смущённый, растерянный юноша появится на пороге своего узилища. Когда он увидит свою спасительницу, благодарность его будет тем больше, чем раньше он подумает о том, что герцог не поспешил позаботиться о его судьбе первым. Памятуя о случае с корсетом, миледи уместила в лифе платья крохотный кинжал, который обычно использовала для чистки ногтей и вскрытия писем, не предназначенных для посторонних глаз. Шифровка де Кавуа, для вскрытия которой кинжала и твёрдой руки – увы! – было мало, нашла временное пристанище на двойном дне одной из многочисленных шкатулок миледи. Зато бумага за подписью кардинала отправилась туда же, куда и кинжал. Нет надёжнее тайника, чем тот, что у всех на виду. Миледи последний раз провела кончиками пальцев по волосам, оправила платье и покинула будуар. Уже в холле она позвала служанку, и та прибежала, держа на вытянутых руках тончайший шёлковый плащ. Запряжённая карета уже ждала у входа. - Сперва поедешь на рыночную площадь, - велела миледи кучеру, - а потом, как и было приказано. - Миледи села в карету, служанка забралась следом, умостившись напротив, и кучер хлестнул лошадей. Рыночная площадь пестрела множеством лотков и лавок и издавала гул огромного пчелиного улья. Упиваясь предвкушением своего триумфа, миледи решила проявить доброту и обратилась к служанке, вздрогнувшей при звуке её голоса: - Ступай-ка вон к тому лотку со свежими фруктами и принеси мне груш. А себе можешь купить лент на платье, или чего ещё вздумается. – И она вложила в ладонь служанке золотую монету. К кнуту иногда просто необходимо добавлять пряник.
Serviteur: - Сей же час, леди Винтер, - улыбнулась девушка и присела в книксене, прежде, чем броситься исполнять поручение: - Благодарю вас. На золотой можно было купить не только полдюжины груш, бокастых, ароматных, но и изрядную часть всего товара. Кэти понимала, что не стоит заставлять хозяйку ждать слишком долго, но, во-первых, должна была тщательно выбрать фрукты для госпожи, а во-вторых, хотя бы немного поторговаться с лотошником. Наконец, покупку завернули в два лопуховых листа, чуть привядших от жары, и девушка, лавируя между прохожими, тележками и лошадями, стала пробираться обратно к экипажу. Сдачу она частью ссыпала в свой тощий кошелек, частью - упрятала за вырез, казавшийся более надежным местом для хранения ценностей. Купить что-нибудь для себя она решила после, желая без спешки, вдумчиво, покопаться в галантерейных сокровищах. До кареты оставалось совсем немного, когда какой-то чумазый мальчишка-оборванец с силой толкнул Кэти, прокладывая себе дорогу среди рыночной суеты. Поскольку же девушка в это самое время засмотрелась на бравого мушкетера в форменном плаще, груши оказались на мостовой. Кэти поспешно принялась подбирать их и вытирать собственным подолом, сожалея, что под рукой нет передника.
Шарль д`Артаньян: Покинув Лувр, гасконец направил коня к дому. Д’Артаньяну так и не удалось поговорить с друзьями, и, что было досаднее всего, он так и не узнал, кто такая леди Винтер. Казалось, это имя было знакомо всему Парижу, но никто не собирался брать на себя труд просветить молодого гвардейца. Изнывая от жары, д’Артаньян размеренно покачивался в седле, пытался отделаться от мысли, что смертельно хочет спать, думал о том, где теперь искать Портоса и Арамиса и не навестить ли их прямо сейчас – вдруг кто-нибудь из друзей окажется дома? У рынка размышления гасконца были прерваны весьма неожиданным образом. Сделал это нежный женский голосок, пропевший над самым ухом то имя, обладательницу которого д’Артаньян искал вторые сутки... Гасконец вскинул голову, мигом выныривая из глубин подступающей дремоты. От кареты куда-то в толпу уходила девушка-служанка. Неведомая «леди Винтер» могла находиться только в карете... Удержаться от гасконады было невозможно. Д’Артаньян вытащил ноги из стремян и, поравнявшись с экипажем, перепрыгнул на козлы. Паренек, сжимавший в руках поводья, удивленно отшатнулся, но гасконец попросту сбросил его с сиденья и подхлестнул лошадей. Упряжные кони от неожиданности сорвались в галоп. Карета затряслась, подпрыгивая на выбоинах и неровностях парижской мостовой, а д’Артаньян впервые задумался о том, куда ему, собственно, править. Вокруг слышались крики, прохожие и всадники жались к стенам домов, пытаясь не попасть под копыта. Ясно было только одно – держать путь следовало на окраину города, куда-нибудь в безлюдное и тихое место....
Миледи: Оставшись в одиночестве, миледи испытала мимолётное сожаление о том, что в порыве щедрости отрядила служанке целый золотой. Серебряной монеты было бы более, чем достаточно. Ну да дьявол с ней! Заполучив в своё распоряжение поверенного герцога Орлеанского, шпионка кардинала обогатится. И не только деньгами. Женщина опустила пальцы за корсаж, нащупала шершавый лист бумаги и любовно погладила его. Погрузившись в размышления, миледи не обратила внимания на то, как резко качнулась карета. Кучер Жан был молод, имел смазливое личико и длинный, хорошо подвешенный язык, который не раз убеждал хорошеньких цветочниц, молочниц и помощниц портних насладиться поэтической романтикой на сеновале конюшни глухой ночью. Но ловкостью парень при этом не отличался. Взгромоздиться на козлы было для него целой проблемой. О том, что заставило Жана покинуть своё место, миледи подумала вскользь. Лошади требуют ухода: той узду подтянуть, этой шоры поправить… Когда карета резко рванула с места и понеслась, собирая колёсами все неровности и подпрыгивая на выбитых камнях парижских улиц, миледи едва не порезала пальцы о кинжал в корсаже. Что, забери дьявол его душу, задумал этот идиот кучер, несясь так, будто следом разверзается геенна огненная?! Карету сопровождали крики и ругань. Люди едва успели отскакивать, чтобы не оказаться затоптанными копытами и раздавленными колёсами. Миледи высунулась из окна и закричала: - Что ты себе позволяешь, болван?! Немедленно останови карету и поворачивай назад!
Шарль д`Артаньян: Даже если бы д’Артаньян собирался выполнить требование похищенной дамы, он бы не смог этого сделать – попытка развернуть карету означала бы полную остановку всяческого движения по этой улице по причине стихийно возникшей баррикады из отдельно взятого экипажа. Поэтому гасконец просто еще раз подхлестнул лошадей. - Не кричите так, сударыня. Это просто неприлично, - довольно зло посоветовал д’Артаньян хозяйке кареты, пытаясь удержаться на узком и жестком сиденье. Опытный дуэлянт, несомненно, догадался бы, куда гасконец держит путь, ибо колокольня Сен-Жермен де Пре неуклонно приближалась. Пре-о-Клер, пристанище всех парижских бретеров. Иногда – последнее пристанище. Но лушего места, чтобы побеседовать с дамой, д’Артаньян вот так, навскидку, сейчас припомнить не мог.
Миледи: Сквозь крики парижан и грохот колёс миледи не могла разобрать, кому принадлежит голос. Однако его обладателем точно не был её непутёвый кучер Жан. На секунду женщину обуял страх. Она вжалась в обитое бархатом сидение и обхватила себя руками. Кому могло понадобиться среди бела дня, в огромной толпе, на глазах сотен свидетелей угонять её карету? Врагов у шпионки кардинала, несомненно, хватало. Но глупцы давно уже отправились на тот свет к праотцам, а умные пока – о, ненадолго! - избежали этой печальной участи. Они понимали, что близкое к идеальному убийство может свершиться лишь тогда, когда тщательную подготовку сопровождает изменница-фортуна. Те, кто полагались лишь на что-то одно, в большинстве своём, тоже уже покинули этот бренный мир. Безумец! Эта мысль заставила миледи вздрогнуть. Безумец или человек, отчаявшийся до предела. Её карету гонит сейчас по улицам Парижа сумасшедший! Никто другой в здравом уме не посмел бы совершить такое. Дьяволы преисподней! В любом человеке можно найти слабость, нащупать тайный порок и использовать его себе во благо. Но безумцы блуждают в собственном тёмном мире, где добродетель и грех спутаны, поменяны местами, вплетены одна в другой, выведены за рамки понимания! Миледи снова высунулась из окна, на этот раз попытавшись разглядеть хотя бы спину сумасшедшего возницы, развевающийся плащ, руку в перчатке... Бесполезно. Угол кареты закрывал обзор. Миледи снова хотела закричать, дабы привлечь к себе внимание патруля гвардейцев, но ни одного патруля в пределах видимости не оказалось. Зато оказалось быстро приближающееся кладбище… - Остановитесь же, сударь, прошу Вас! – вскричала леди Винтер самым испуганным голосом, на какой только была способна. Одному Богу известно, куда намерен завести её похититель. В том, чтобы выпрыгивать из кареты на полном ходу, женщина не видела решительно никакого удовольствия. Но и отдавать свою судьбу в руки неизвестного не собиралась.
Шарль д`Артаньян: Гасконец остановил карету только тогда, когда уверился, что вокруг совершенно безлюдно, а кусты скроют от посторонних глаз возможные перипетии грядущей беседы. Его конь, чьи поводья д’Артаньян так и не бросил, перепрыгивая на карету леди Винтер, выглядел куда лучше, чем упряжные лошадки, и гасконец тихо порадовался, что вовсе не забыл о четвероногом товарище. Соскочив с козел, д’Артаньян рывком отворил дверь кареты: - Выходите! Он пока не знал, какие вопросы задаст леди Винтер, но был уверен, что вопросов будет очень много.
Миледи: Карета остановилась так резко, что миледи бросило вперёд. Коленопреклонённая, в изнеможении опирающаяся на мягкий бархат сидения - такой она предстала перед человеком, распахнувшим дверцу кареты. - Вы, сударь!.. - поражённо произнесла миледи, узнав своего похитителя. Этот молодой человек был жестоко осмеян графом Рошфором тогда, в Менге. И уже в тот момент шпионка кардинала смутно предчувствовала: ретивый гасконец не в последний раз появляется на её пути. Но если бы эта встреча была первым появлением задиристого юнца в жизни миледи с того памятного дня... Нет же! Этот человек расстроил её блестящий замысел с алмазными подвесками, ради которых она подверглась стольким опасностям! Миледи совладала с выражением своего лица, дабы на нём не отразилась ярость, клокочущая в её душе. Гордо подняв голову, она окинула д'Артаньяна холодным взглядом и протянула ему руку. - Полагаю, сударь, Вы не настолько дурно воспитаны, чтобы не помочь даме подняться.
Шарль д`Артаньян: - Черт возьми, - изумленно протянул гасконец. – Черт возьми... О, с этой дамой они были давно знакомы. Славный город Менг, незнакомец со шрамом, пропажа письма к де Тревилю. Полон ли этот список? Не полон.... Д’Артаньян отступил на несколько шагов от кареты. Он был бледен, как статуя, но взгляд его был внимателен и предельно сосредоточен, словно гасконец ждал внезапного нападения. Пожалуй, только Атос мог бы понять, какую боль сейчас испытывает его друг. - Выходите, - повторил он. – Выходите сами. Я помог бы женщине, но вы – убийца. За что вы убили Констанцию, леди Винтер?
Миледи: - Вижу, и Вы меня помните, сударь. Но тем оскорбительнее Ваши слова. Как смеете Вы, похитив меня во время прогулки, завезти неизвестно куда и обвинять в том, за что душа человеческая обречена вечно гореть в аду?! - Негодующе воскликнула миледи, старательно скрывая изумление. Впервые в жизни её обвинили в убийстве, которого она не совершала! Сложив ладони в молитвенном жесте, леди Винтер вознесла краткую молитву Господу, из-под опущенных ресниц искоса взглянув на гасконца. Закончив, она уже открыто посмотрела в разгневанное лицо д'Артаньяна и очень тихо произнесла: - Кто донёс эту гнусную ложь до Ваших ушей, шевалье?
Шарль д`Артаньян: Гасконец задохнулся от возмущения. Атос и гнусная ложь – взаимоисключающе, невозможно, невероятно. Следовательно, слова миледи в свою очередь были гнуснейшей клеветой на честного и благородного человека… - Вам лучше замолчать, пока мое терпение не исчерпалось, - хрипло посоветовал д’Артаньян. – И отвечать только на мои вопросы. Санлис. Монастырь. Вы были там?
Миледи: - Надеюсь, Вы не столь низко пали, чтобы угрожать беззащитной женщине? - холодно произнесла миледи. - Я не была в монастыре, о котором Вы говорите, шевалье. И ещё раз повторяю: я не убивала ту женщину. Моя совесть чиста. Миледи выпрямилась, так и не поднявшись, впрочем, на ноги. Покидать карету она не собиралась. А если гасконец вздумает выволакивать её силой, мужлана ожидает очень неприятный сюрприз. Но пока стоит попытаться пустить в ход то, чем с лихвой одарила её природа. - Признаюсь Вам, сударь, у меня есть враги на этом свете. - Страстно заговорила миледи, открыто глядя в глаза Д'Артаньяну. - Но у кого их нет, скажите на милость? И опозорить в наш век честную женщину проще, чем поправить перо на шляпе. Заклинаю Вас, назовите мне того человека, который так бесстыдно оклеветал меня, и клянусь, что расскажу Вам всю правду о том злосчастном дне!
Шарль д`Артаньян: - Я не угрожал вам, - возразил гасконец, сохраняя видимое спокойствие, но спокойствие это было страшным – за ним крылось жуткое по своей силе, невероятное желание здесь и сейчас расправиться с той, которая послужила причиной смерти его любимой, и только неуверенность в том, что леди Винтер действительно убийца, сдерживала д'Артаньяна. - Я полагаю, вы не знаете этого человека, сударыня. Поэтому расскажите мне всю правду, и я отпущу вас… Если вы действительно невиновны. «И можете это доказать», вертелось на языке у гасконца, но он не стал продолжать.
Миледи: - Я вижу в Ваших глазах жажду мщения, сударь. Для Вас я останусь виновной, даже если поклянусь собственным спасением! - горько произнесла миледи, глядя на гасконца. - Как я могу убедить человека, который скрывает имя того, кто обвиняет меня в деянии, противном Богу? Знайте же, сударь, если Вы причините мне вред, то будете прокляты, ибо небеса не терпят несправедливости! Ваша Констанция умерла на моих руках, но жизнь моя тому порукой - не я тому виной! Миледи могла бы лгать с тем же пылом и убедительностью, даже если бы действительно была причастна к смерти камеристки королевы. Но сейчас главным для неё было узнать имя того, кто осмелился сделать шпионку кардинала пешкой в своей игре. Возможно ли, что именно та женщина, прикрывшаяся именем леди Винтер для убийства Констанции, нашептала д'Артаньяну план похищения?..
Шарль д`Артаньян: - Тогда кто? Кто? - Шарль редко ощущал себя таким беспомощным, как в этот момент. - Мадам, если я скрываю имя обвинителя, то вы покрываете преступника! Если бы перед ним был мужчина, было бы куда проще, он уже вытряс бы из мерзавца правду, невзирая на чины и титулы. Речь миледи была гладка и лилась как щебетание, и д'Артаньян в который раз молчаливо проклял женскую манеру говорить о чем угодно, только не по существу. Впрочем, леди Винтер принадлежала к людям кардинала, и за этой гладкой ее речью могло скрываться что угодно - и попытка скрыть свою собственную вину, и честные оправдания... Честные?.. Гасконец вовсе не был уверен в том, что честность бывает настолько витиеватой.
Миледи: - О чём Вы, шевалье? - вскричала миледи, в отчаянии всплеснув руками. - Подумайте сами, какая корысть мне в убийстве Вашей Констанции? Она не враг мне! - В этом миледи, конечно, лукавила. Камеристке королевы уже не единожды удавалось вызвать неудовольствие Его Высокопреосвященства своим умением выполнять тайные поручения Её Величества. Однако приказа лишить жизни супругу галантерейщика кардинал своей шпионке пока не давал. На краткий миг миледи подумала о том, не мог ли кто-то другой стать исполнителем, но тут же выбросила это из головы. Неизвестный убийца был подослан нарочно, дабы сделать своё чёрное дело, оставив умирающую женщину с нужным именем на холодеющих устах. Проделано, несомненно, с определённым изяществом. Свидетели есть, способных опровергнуть - нет. Ришелье не мог поступить так со своим верным агентом. Да, она потерпела поражение в истории с подвесками, но все предыдущие задания выполнялись безукоризненно! Появление неизвестного врага тревожило миледи.
Шарль д`Артаньян: - Вы лжете! – резко бросил гасконец. – Почему вы не хотите мне все рассказать? Невиновному нечего бояться! Теряясь в потоках лжи, д'Артаньян окончательно переставал понимать, где он, что делает и что происходит вокруг. Миледи знала что-то, что касалось смерти Констанции, настойчиво отрицала всякое участие в этом деле и вместе с тем утверждала, что Констанция умерла у нее на руках… - Да что же это такое… - себе под нос пробормотал гасконец. Взгляд его блуждал, переходя с лица миледи на карету, лошадей, кусты, снова возвращался к женщине… Сухо звякнула шпага, выходя из ножен, и мгновением спустя шпионка Его Высокопреосвященства могла любоваться полосой острой стали, направленной точно ей в горло. Кончик шпаги касался нежной кожи, не оставляя сомнений в намерениях гасконца. - Не двигайтесь, - предупредил он. – Если вы не ответите на мои вопросы, клянусь Богом, я убью вас.
Провидение: Четверо гвардейцев его высокопреосвященства, чей путь завершился в этот миг на Пре-о-Клер, скорее всего стали бы утверждать, что просто прогуливались. Может, если рассказы шевалье де Отрива и его сотоварищей достигли их ушей, они сказали бы, что целью их было проверить, не появились ли на пустыре противники графа де Монтрезора и шевалье д’Исси. Впрочем, их никто не спрашивал, а сами они напрочь забыли о своих планах, обнаружив стоявшую посреди пустыря карету. Недоуменно переглянувшись, они не сговариваясь обошли громоздкое сооружение и оцепенели при виде открывшейся им картины. – Э! – вскричал один из них, направляя указательный палец на мужчину. – Что это вы затеяли, сударь мой? Солнце, светившее прямо в глаза, помешало достойным служителям порядка узнать гасконца, иначе они не стали бы тратить время на разговоры. "Pежьте, братцы, режьте, режьте осторожно..."
Шарль д`Артаньян: - Ни шагу дальше, я здесь с дамой! – рявкнул гасконец, не успевший рассмотреть, кто это прервал их уединение. Впрочем, его сомнения рассеялись быстро – тот же закон природы, что заставляет падать со стола исключительно наполненные кружки, привел сюда именно тех, кого д'Артаньян менее всего хотел видеть. - О, черт! Уходить следовало не просто быстро, а очень быстро – гасконцу грозила даже не Бастилия со сроком заключения в сто лет, но что-то вроде повешения через усекновение головы с последующим сожжением и утоплением праха, чтобы другим неповадно было. Весьма живо представив себе эту картину, д'Артаньян даже покрутил головой, чтобы избавиться от назойливого кошмара. - Еще шаг, и мне придется ее убить, - предупредил гасконец, сдвигаясь поближе к своей лошади и не убирая шпаги от груди миледи. – Отойдите назад, господа.
Провидение: По извечной подлости человеческой природы гвардейцы, вместо того, чтобы ретироваться, оставив д’Артаньяна наедине с его жертвой, все как один взялись за шпаги. – Какая очаровательная гасконада, – протянул один из них, силясь разглядеть даму. Два года жизни в Париже не лишили молодого человека его характерного произношения, но к счастью для его инкогнито, то же самое можно было сказать о доброй половине мушкетеров его величества. – Угрожает женщинам тот, кто не решается скрестить шпагу с мужчинами, – согласился другой гвардеец, взглядом прикидывая отделявшее его от противника расстояние. Двое оставшихся, не произнеся ни слова, отступили за карету – не обращаясь в бегство, но намереваясь зайти с фланга.
полная версия страницы