Форум » Люксембургский дворец » Каждый выживает, как умеет. 17 июля, около семи вечера » Ответить
Каждый выживает, как умеет. 17 июля, около семи вечера
Louise Mirelli:
Ответов - 30, стр:
1 2 All
Louise Mirelli: Открыто выраженное недоумение графа не стало для Луизы неожиданностью. Говоря по чести, она сама была немало удивлена тем обстоятельством, что имя куртизанки оказалось так неприятно (для камеристки) вплетено в спутанный клубок ниточек, неосмотрительно оставленных после вчерашнего «маскарада». – Мадмуазель Делорм имеет к этой истории лишь косвенное отношение, – откровенно признала мадам Мирелли. – И связана она с этим делом исключительно потому, что ей удалось неким загадочным для меня образом завладеть мантией после завершения вечернего «спектакля». Однако мантия это та самая, будьте покойны. Рассказ мадемуазель Делорм наверняка это подтвердит. Луиза говорила уверенно, но это не мешало ей испытывать определенные сомнения. Подтвердит ли Марион и в самом деле ее слова? С одной стороны, после их тяжелого разговора это было бы вполне естественно. С другой, если куртизанка догадается... Впрочем, вряд ли она захочет оказаться соучастницей такого опасного действа, как то, свидетелем которого минувшим вечером стал его величество.
Рошфор: Граф де Рошфор вполне разделял сомнения Луизы, хотя по несколько иным причинам. Если куртизанка впуталась в историю с «маскарадом» всего лишь по случайности, то беседа с ней ничего не прибавит к рассказу камеристки королевы-матери. – Тогда единственным доказательством, которое не будет… гм, немым, становитесь вы, мадам, – вкрадчиво проговорил Рошфор, – что ставит вас в особое положение, как вы понимаете. Чего вы хотите взамен? В самом вопросе заключался скрытый подвох. Забывчивость и избирательная память в политических интригах иной раз весомее любой благодарности, и уж точно намного безопаснее. Лучшее, что можно сделать для мадам Мирелли – это позабыть о ее участии в заговоре, воспользовавшись преподнесенной информацией. Однако граф совсем не был уверен в том, что ему представится возможность так поступить, а главное – стоило ли это делать.
Louise Mirelli: Вот ради этого-то момента, можно сказать, и был затеян весь этот разговор, а это означало, что впереди по-прежнему простиралось зыбкое море неопределенности, и решающие слова камеристке Марии Медичи еще только предстояло произнести. – Я всего лишь хочу, чтобы все оставалось по-прежнему, – она провела языком по пересохшим от волнения губам. – Почти. Видите ли, господин граф, мне до смешного дорога моя жизнь, равно как и мое место при ее величестве, и мне бы очень хотелось сохранить их для себя. С другой стороны, в стенах Люксембургского дворца и его ближайших окрестностях подчас происходит немало интересного, и я не нахожу ничего зазорного в том, чтобы время от времени делиться заслуживающими внимания новостями с тем, кто сумеет достойно ими распорядиться. Мадам Мирелли, как нетрудно убедиться, придерживалась мнения, что в сложившейся ситуации предлагать что-то взамен надлежит именно ей, и сделано это было вполне сознательно: Луиза была уверена в том, что просто так ей участия в «маскараде» не простят. Более того, чувствуя некоторое охлаждение со стороны своей госпожи, она не оставляла надежды обеспечить себе запасной вариант, а призрачная возможность оказаться не прощенной, но забытой к нему совершенно не подходила. Правда, проблемы доверия (или, вернее, недоверия) ее предложение не снимало, но... нельзя получить все сразу.
Рошфор: Губы Рошфора медленно раздвинулись в понимающей улыбке. Сделав себя необходимой в будущем, мадам Мирелли заручалась отпущением грехов прошлого. – Вы на редкость умны, мадам. Клянусь честью, мне было бы искренне жаль, если бы с вами что-то случилось, – произнес он, целуя тонкие пальчики Луизы. Учтивый жест и комплимент вместо твердого обещания вряд ли удовлетворят камеристку королевы-матери, однако если она действительно неглупа, то оценит щепетильность, с какой граф отказался связывать себя словом, которое, возможно, не в силах будет сдержать, и тем самым внушить ей ложную надежду. Тем весомее должны прозвучать его последующие слова. – Думаю, Его Высокопреосвященство согласится со мной, когда я передам ему наш с вами разговор. Пастырь пестует каждую овцу своего стада, особой радостью встречая возвращение заблудшей.
Louise Mirelli: Луиза, хотя и понимавшая, что ничего еще не решено окончательно, с трудом сдержала вздох облегчения. Что ни говори, подобные разговоры требовали от камеристки вдовствующей королевы немалого напряжения сил, поэтому хоть на минуту ощутить под ногами твердую почву ей было просто жизненно необходимо – и именно сейчас такая возможность впервые ей представилась. Конечно, мадам Мирелли не могла не заметить, что Рошфор ничего ей не обещал, и однако именно в этом ей виделось подтверждение серьезности намерений графа. Разумеется, в том случае, если его обходительность не являлась для нее предвестием близкого крушения. – Благодарю вас, господин граф, с вами до крайности приятно иметь дело, – промурлыкала Луиза, отвечая разом на щедрый комплимент и на кристально прозрачный намек Рошфора. – И я от всей души надеюсь, что со временем мы сможем развить и упрочить наше сотрудничество. Каким-либо образом лично упоминать в разговоре Его Высокопреосвященство камеристка не решилась, дабы не искушать судьбу, и ограничилась выражением признательности графу, подкрепленным красноречивым взглядом, в котором неприкрытое, но наигранное смущение соседствовало с тщательно скрываемым, но искренним смятением.
Рошфор: Граф не успел ничего ответить, когда невдалеке послышались легкие шаги и щебетанье, предваряющие появление двух придворных дам, чей путь лежал мимо ниши, где укрылись мадам Мирелли с Рошфором. Увы, убежище было ненадежно против прямого попадания. Не прерывая разговора, дамы бросили рассеянно-любопытный взор в сторону пары, но граф оказался быстрее. Он резко притянул камеристку к себе, левой рукой крепко обхватив за талию. – Надеюсь, мадам, вы дорожите добродетельной репутацией меньше, чем жизнью, – тихо проговорил он в теплую макушку черных волос, сузившимися глазами следя, как две женщины неторопливо удаляются от них прочь, не забыв пару раз обернуться.
Louise Mirelli: В отличие от Рошфора, мадам Мирелли наблюдать приближавшихся к ним дам не могла, поэтому стремительные и уверенные действия графа явились для нее полной неожиданностью. На миг глаза Луизы расширились от изумления, однако побороть первую волну эмоций ей все же не составило труда, особенно когда причина этого порыва стала очевидна. Замечание же о добродетельной репутации вызвало на губах камеристки неподдельную улыбку, которую Рошфор, впрочем, едва ли мог разглядеть, потому что Луиза подняла к нему лицо лишь несколькими мгновениями позже. – Если вы непременно хотите помочь мне избавиться от одной из них, забирайте первую, – негромко произнесла мадам Мирелли, глядя на графа снизу вверх, и положила ладонь левой руки ему на грудь в двусмысленном жесте, который мог с равным успехом сойти как за ненавязчивую ласку, так и за осторожную попытку сохранить дистанцию.
Рошфор: В вопросах запутанных интриг и недоговоренностей, вкупе именуемых тонкой дипломатией, граф де Рошфор знал толк, но в переменчивом и ускользающем тумане, что со времен Саваофа связывает и разделяет сыновей Адама и дочерей Евы, он был типичным представителем сильной половины человечества. Жесту Луизы он дал толкование простое и однозначное. – Я служу духовному лицу, мадам, и мне не пристало покушаться на первое, но как дворянину… – граф легко усмехнулся, выразительно посмотрев вниз, ибо вид, открывшийся ему в этой позиции, заслуживал самого пристального внимания. – Как дворянину, мне зазорно посягать на второе. Помедлив ровно столько, чтобы не оскорбить даму ни грубой навязчивостью, ни излишней поспешностью, Рошфор разжал руки.
Louise Mirelli: Освободившись от объятий графа и выслушав его замечание, Луиза опустила взгляд, чтобы через мгновение поднять его на Рошфора снова. – Второе меня, определенно, радует. А первое… – камеристка Марии Медичи улыбнулась и неопределенно повела плечами. Заканчивать фразу в ее намерения явно не входило: в таких вопросах мадам Мирелли предпочитала недосказанность четкости формулировок, а призрачный намек – свету однозначности. Кроме того, вопреки возможному внешнему впечатлению, в тот момент она отнюдь не стремилась продлить беседу с человеком, от одного взгляда которого у нее мурашки шли по коже, и была вполне готова до времени удовольствоваться тем, чего ей уже удалось достигнуть. – Буду рада увидеть вас снова, господин граф, – мягко уверила собеседника Луиза, позабыв уточнить, что радость эта будет искренней лишь в том случае, если Рошфор принесет ей добрые вести. А до тех пор оставалось только ждать, пока все прояснится – и надеяться, что ей не придется в скором времени пожалеть об этом разговоре.
Рошфор: Эпизод завершен
полная версия страницы