Форум » Люксембургский дворец » Свежие новости из третьих рук - 17 июля, около двух часов дня » Ответить
Свежие новости из третьих рук - 17 июля, около двух часов дня
Жан-Марк де Каюзак:
Ответов - 34, стр:
1 2 All
Жан-Марк де Каюзак: - Не думайте, месье граф, что сержанту де Отриву было в удовольствие отправить парнишку за решетку, - на всякий случай уточнил Каюзак, чтобы у Монтрезора не осталось слишком уж нелицеприятного впечатления о кардинальской гвардии. - Всякое приключается, уж лучше быть уверенным, что завтра никто не наткнется на труп шевалье д’Исси. В Консьержери ему побезопасней будет, пусть горячая голова пока подостынет.
Монтрезор: - Господи, да кому нужно убивать д’Исси! – воскликнул Монтрезор, в недоумении пожимая плечами. – Хотя, ума не приложу, кому могли помешать и все эти девицы в Лувре… Лицо графа омрачилось. Что за день такой, что ни разговор – все о трупах!.. Тем не менее, было интересно узнать, что по этому поводу думает военный, призванный, между прочим, охранять покой честных граждан, и уж конечно, прежде всего, покой королевской резиденции. - Вы ведь, верно, слышали, сударь? Что за напасть на бедных девушек? И травят их, и режут, и в самом Лувре, и за его стенами…
Жан-Марк де Каюзак: - Нет, - был вынужден признать Каюзак, - не имею ни малейшего понятия, что это за история. Лувр - это Лувр, новости оттуда до Пале-Кардиналь долетают не сразу. А что стряслось? Лейтенанту хватало хлопот, связанных с заботой о безопасности Его Высокопреосвященства, однако он счел нелишним узнать, что творится в сопредельных, так сказать, землях, ибо эхо луврских происшествий то и дело отзывалось во дворце Ришелье.
Монтрезор: - Вы ничего не знаете? – удивился Клод, почувствовав некоторое… воодушевление. Конечно, в страстной любви к разного рода сплетням и умении их приукрасить ему было далеко до виконта де Труа-Роше, но граф был бы плохим придворным, если бы сплетни не интересовали его вовсе. - А ведь новости поистине ужасны! Можете себе представить, кто-то, похоже, задался целью уничтожить придворных дам Ее Величества. Такая странная и жуткая цепочка смертей… Две или три девушки умерли, несколько дам больны. Все кругом говорят о яде, и, кажется, кого-то еще и зарезали…
Жан-Марк де Каюзак: Каюзак озадачился. Даже если разделить сказанное Монтезором на три - а это непременно следовало делать с любыми сплетнями, исходившими из уст свитских - и учесть суровые придворные нравы, картинка вырисовывалась жутковатая. - Может, у всех дамочек был общий любовник, который испугался, что они расскажут друг другу о славном-замечательном шевалье, который по четным ночам лазает в окна к Мари, а по нечетным - к Луизон? Вот он и решил предупредить возможный скандал. Махом, - лейтенант рубанул ладонью воздух.
Монтрезор: - И всех потравил? – хохотнул Монтрезор. – А ту, на которую яда не хватило, прирезал? Какие-то варварские идеи приходят вам в голову, лейтенант. Кстати, что- то еще говорили о гвардейце… Или мушкетере? То ли гвардейца видели рядом с жертвой. То ли, наоборот, нашли мертвым. То ли это был вовсе не гвардеец, а один из мушкетеров де Тревиля… Я, честно говоря, так и не понял. Граф снова хмыкнул. - Следуя вашей теории, сударь, по-видимому, бедняга, увидев дело рук своих, покончил самоубийством.
Жан-Марк де Каюзак: - Конечно, вам проще предположить, будто речь идет о заговоре, - добродушно промолвил Жан-Марк. - Стоит кому-то умереть от удара или маяться расстройством желудка, как сразу же ползут слухи о злоумышляющих на жизнь Его Величества и его близких. Выражение лица Каюзака выдавало глубочайшую работу мысли - то есть, со стороны лейтенант выглядел, как деревенский пастух, потерявший самую упитанную корову из стада. На самом деле бретонец тут же увязал загадочные смерти с тем поручением, которое дал ему кардинал в аббатство Святой Женевьевы. А неизвестный в приметном плаще был самым главным доказательством того, что кто-то пытается пустить поиски убийцы по ложному следу. То ли гвардейский, то ли мушкетерский плащ, сказал Монтрезор, но помилуйте, милостивые государи, спутать их так же сложно, как луну с солнцем...
Монтрезор: - Тем не менее, все говорят именно о заговоре, - пожал плечами граф, про себя потешаясь над выражением лица Каюзака. Воистину, умственное напряжение тяжело для военных. Клод думал, сможет ли, передавая этот разговор принцу, состроить такую же физиономию. Лицо же самого придворного в этот момент выражало только вежливую заинтересованность и готовность поделиться с собеседником интересующими того сведениями... – Якобы королеве подали шоколад, который она пить не стала, и все дамы, сей напиток испробовавшие, отравились. Кроме, понятное дело, зарезанной. А так как шоколад – любимый напиток королевы… Далее и пояснять не нужно. Только вот гвардеец со всем этим как-то не вяжется. Даже если он раскаялся и покончил с собой. Кстати, кто-то, кажется, говорил, что его нашли в камине. Залез в камин и там зарезался? Впрочем, лейтенант, все это слухи, а слухи, как мы с вами знаем, имеют особенность обрастать самыми невероятными подробностями.
Жан-Марк де Каюзак: - В камине? Счастье, что на дворе не декабрь, - искренне порадовался Каюзак, способный представить состояние того несчастного, которому выпало дежурить во время этих волнующих событий и доложить о них начальству. - Неужто вместе с фрейлиной? Это бы многое объяснило. Жан-Марк никогда в жизни не то что не пробовал, но даже и не нюхал шоколада, более того, возможно, понимал под этим словом вовсе не то, что подразумевал Монтрезор, однако для него было очевидно главное - питье предназначалось Ее Величеству, а не дамам из ее свиты. Тот, кто подложил в него отраву, не мог знать, что королева откажется от угощенья.
Монтрезор: - Что бы это объяснило? – удивился Монтрезор. – Залезли в камин вдвоем и там друг друга порешили? Право, сударь, ваша фантазия безгранична. – Клод подумал, что, пожалуй, лейтенанту с подобными выдумками порадовались бы в свите Месье. - А если быть серьезным, все это печально и жутко, - граф снова поморщился. – Отвратительная тема…
Жан-Марк де Каюзак: - Да нет же. Вот смотрите - он изменял этой даме с целым выводком фрейлин, отравил их, потом пришел рассказать ей о том, как поборол в себе нездоровое влечение сразу к полудюжине женщин. Дама указала ему, что это не по-христиански, и, чувствуя долю своей вины в гибели фрейлин, предложила кавалеру искупить злодеяние кровью. Правда, почему нужно было зарезаться непременно в камине - этого я объяснить не могу, - по тону лейтеанта совершенно невозможно было определить, говорит ли он серьезно или это шутка не самого лучшего пошиба. - А впрочем, коль скоро эта тема вам неприятна, давайте не будем больше говорить об убийствах. Да упокоит Господь невинные души, - Каюзак по-деревенски размашисто перекрестился.
Монтрезор: Монтрезор смотрел на лейтенанта с все возрастающим изумлением – неужели он все это всерьез? На всякий случай Клод снова улыбнулся гвардейцу. - Как я уже говорил вам, я не питаю особого пристрастия к покойникам. Как и вы, я полагаю. Увы, эти грустные новости сегодня на первом месте среди светских разговоров. Но вы ведь торопились, сударь, а я вас отвлек.
Жан-Марк де Каюзак: - В самом деле, - спохватился Каюзак, - у меня довольно спешное дело. Благодарю вас за рассказ, месье граф, и обещаю напомнить капитану де Кавуа о бедняге д'Исси. Лейтенант проделал свои знаменитые па, явно перенятые у коровы на льду, и сходившие у Жана-Марка за элегантный придворный поклон. Как бы он ни торопился, но история, поведанная Монтрезором, все же стоила истраченного лейтенантом времени.
Монтрезор: Монтрезор искренне порадовался про себя, когда после исполненного акробатического этюда гвардеец остался стоять на ногах, понимая, что изобразить подобное не сможет никогда. Воистину, такие усилия стоили уважения. Кланяясь в ответ, он повторил: - Я буду вам весьма признателен, сударь. Глядя вслед уходящему лейтенанту, Клод думал, что, видимо, военная форма откладывает особый отпечаток на людей. Все гвардейцы, с которыми он встречался сегодня, были, безусловно, людьми воспитанными и неглупыми, но все же разительно отличались от его обычного окружения.
полная версия страницы