Форум » Люксембургский дворец » "Пожалеешь розгу - испортишь ребенка" - 17 июля, три часа дня » Ответить
"Пожалеешь розгу - испортишь ребенка" - 17 июля, три часа дня
Мария Медичи:
Ответов - 50, стр:
1 2 3 All
Людовик XIII: - Да-а? - с деланым сочувствием потянул король. - Какой благородный, самоотверженный человек... Как жаль, что я нее успел в полной мере оценить его безграничные достоинства. наверняка он смог бы послужить во благо Франции. Как думаете, матушка? "Злой мальчишка" из пророчества покойного государя не мог удержаться от ехидства. Флорентийцы, едва ли не все, кроме матушки, защищенной ореолом родственной любви, были сродни англичанам, сиречь хитрыми бестиями, готовыми нанести коварный удар из-за угла. Так что, вероятнее всего, безымянный убийца барона сослужил королевству лучшую службу, избавив правительство от занозы, а казну - от очередной пиявки. - Впрочем, что теперь говорить, господин де Сорди теперь на небесах. А мы здесь, на грешной земле, и приходится прикладывать все усилия, дабы не угодить в силки, которые на каждом шагу расставляет нам Враг рода человеческого... Мадам, понимаю, что вы нынче не в состоянии оценить прелести лицедейства и музыки, но даже мне, всецело разделяющему вашу скорбь, приходится прятать от глаз людских свои чувства и являть миру незыблемость королевской власти... Какая дивная тирада, не без иронии подумал Людовик, следует немедленно приказать высечь ее в граните и поставить на всеобщее обозрение. - ...А потому сегодня мы с Ее Величеством королевой Анной отправимся в Бургонский отель. Говорят, там будет едва ли не весь двор. Гастон, брат мой, вы заядлый любитель сценических забав, все об этом знают, но нынче вечером, прошу вас, распорядитесь, чтобы ваша свита расположилась подальше от наших мест. Их улюлюканье и пошлые замечания мне совершенно не по нраву.
Gaston d'Orleans: - Как, - не сумел сдержаться Гастон, - неужели вы сегодня решили почтить своим присутствием Бургонский отель? Его глаза воровато забегали - подобного развития событий Месье никак не ожидал. Покойный барон был немедленно забыт, а у самого принца появилась теперь иная забота - любым способом отговорить августейшего брата от его намерения. - Мы счастливы будем видеть вас, - сейчас наследник престола напоминал испуганного мальчишку, который к своему ужасу понял, что его шкода вот-вот будет обнаружена, - но сегодняшнее представление, право, не самое лучшее. В поисках поддержки Месье повернулся к Марии Медичи и, моментально сменив рожки на нимб, пропел: - Да и разве не жестоко в столь скорбный час предаваться увеселениям? Видимо, горе самого Гастона было не настолько велико, он-то как раз собирался на спектакль.
Мария Медичи: - Сын мой, ваше участие для меня чрезвычайно ценно, однако же я никогда не прощу себе, если стану причиной вашей меланхолии, - королева-мать смотрела на любимое чадо с таким умилением, будто оно только что сделало первый шаг на подгибающихся ножках. Мария не позволила бы тосковать Гастону и по более значительным поводам, не стоило далеко ходить за примером - если бы герцог был безутешен в своем вдовстве, Ее Величество изыскала бы даже способ заставить усопшую невестку неутно ощутить себя в гробу. К счастью, Орлеан, как и его матушка, был восхитительно эгоистичен, а потому прах принцессы остался непотревоженным. - Вам вовсе не обязательно отказываться от развлечений, хотя я умоляю вас - вас обоих, дети мои - быть осторожными, выходя в город. Вспомните о том, что совсем недавно приключилось с вами - с вами, сир - когда вы так опрометчиво покинули дворец, ограничив сопровождением Сен-Симоном и Монморанси!
Людовик XIII: Конечно, он будет осторожен. Он обязан быть осторожным, если не желает, чтобы надушенный завитой молодец, нынче старательно изображавший тревогу, не спустил ко всем чертям то, что с таким тщанием делал его отец и что пытался восстановить он сам, после неспокойных лет Регентства и опрометчивого доверия людям несведущим и нечистым на руку, вроде Люиня или Лавьевиля. - Не беспокойтесь, мадам, я буду осмотрителен как никогда, - ободряюще улыбнулся флорентийке Людовик. - Тех злоумышленников, к слову, скоро обнаружат... А что до ваших переживаний, брат мой, то барон ди Сорди не являлся членом королевской фамилии, а потому не понимаю, отчего я должен объявлять траур. Вам также следует явиться на спектакль, дабы утвердить всех в мысли о том, что никакие треволнения не способны внести разлад в наше семейство. Полагаю, наша матушка меня одобрит. Одобрит Мария Медичи решение, а лучше сказать, приказ своего первенца или же не одобрит, для короля это не имело никакого значения, но что может лучше потешить властолюбивую натуру бывшей регентши, чем иллюзия влияния, в которую Людовик, тринадцатый король этого имени, постепенно превращал истинное могущество этой неутомимой женщины.
Gaston d'Orleans: Пожалуй, в первый раз Месье пожалел, что барон ди Сорди не принадлежал к королевской фамилии. Решение Людовика посетить Бургонский отель было не только неожиданным, но и весьма неприятным. - И все-таки, мне кажется, сейчас не время... - решился все-таки Гастон на еще одну попытку, но, услышав упрямые нотки в голосе брата, замолчал - излишнее рвение лишь привлекло бы ненужное внимание. Увы, сейчас даже Мария Медичи не смогла бы помочь, приказ в голосе Его Величества был недвусмысленен... Тем более, что флорентийка и не догадывалась, что речь не об обычном капризе ненаглядного чада.
Мария Медичи: - Я думаю, сын мой, что развлечения - при соблюдении некоторых предосторожностей, конечно - пойдут на пользу и вам, и Его Величеству, - Мария умиленно посмотрела на короля и герцога, будто они просили у нее разрешения поиграть в мячик. - И если вы, Джаннино, полагаете, что в этом есть что-то дурное, то я готова отправиться на представление вместе с вами. Никто не скажет, что вдова Генриха Четвертого, - здесь королева-мать еще сильнее выпрямила спину и горделиво поджала губы, - может почтить своим присутствием недостойное зрелище. Ее Величество торжествующе оглядела сыновей, будто была полководцем, выстроившим войска для триумфального шествия. Мария не сомневалась, что ее возможное присутствие немедленно отобьет у Людовика всякое желание идти в театр, а Гастон, конечно же, не будет против, если матушка немного развеется после пережитых треволнений.
Людовик XIII: - Конечно же, появление Вашего Величества в Бургонском отеле будет добрым знаком, - Людовик нисколько не желал оправдывать материнские надежды и отнюдь не спешил отказываться от визита в театр. - И мы все будем с нетерпением ждать вашего мнения о нынешних пьесах. Засим король, сочтя свой сыновний долг выполненным и даже перевыполненным, поднялся и, коснувшись губами руки Марии Медичи, поспешил удалиться, сославшись на неотложные дела, разумеется, государственной важности. Других у короля быть не могло, даже если он кормил собак или беседовал с духовником о бренности всего сущего...
Gaston d'Orleans: Да уж... Час от часу не легче. Гастон поморщился: судя по всему, сегодня в Бургонском отеле самое интересное будет разворачиваться не на сцене, а в королевской ложе. - Что ж, раз вы так считаете, - произнес он, обращаясь к стремительно удаляющейся спине Людовика, и, повернувшись к Марии Медичи, уже другим тоном добавил. - Я только заботился о вашем здоровье. Мне показалось, что вы чересчур бледны, - с каждым словом Месье лгал все вдохновенней, - и эти трагические события могут повлиять на ваше самочувствие. Он склонился и, припав к руке матери в самом нежном поцелуе, прошептал: - И с этим не могут сравниться никакие государственные дела.
Мария Медичи: Король покинул покои матушки слишком быстро для того, чтобы Мария могла должным образом попрощаться с Людовиком и сказать что-нибудь торжественно-напутственное, поэтому она могла, не мешкая, обратить полный нежности взгляд на Гастона. - Ах, Джаннино, мое сокровище, никто так не беспокоится обо мне, - почти восторженно заметила королева-мать, погладив склоненную над ее холеной рукой макушку принца. - Радость разделять общество моего любимого сына действует на меня лучше какого-либо целительного средства и, уверена, побывав вместе с вами в театре, я почувствую себя такой же юной и беззаботной, как девица семнадцати лет.
Gaston d'Orleans: - Никакая семнадцатилетняя девица не сможет сравниться с вами в жизнелюбии, - привычно отозвался Гастон и, тяжело вздохнув, словно в безмерном горе, - впрочем, сейчас настроение герцога Орлеанского действительно оставляло желать лучшего, - добавил. - Увы, я тоже вынужден вас покинуть. Конечно, я не король Франции, - горечь в голосе Месье была совсем не наигранной, - и не могу сослаться на государственные дела, - не удержался он от шпильки в адрес ушедшего брата, - но... Молодой человек с самым сокрушенным видом развел руками, показывая, что только страшная необходимость заставляет его оставить августейшую матушку. Эпизод завершен
полная версия страницы