Форум » Люксембургский дворец » Смотрите под ноги, господа!.. 17 июля, без четверти одиннадцать утра. » Ответить
Смотрите под ноги, господа!.. 17 июля, без четверти одиннадцать утра.
Монтрезор:
Ответов - 42, стр:
1 2 3 All
Монтрезор: Монтрезор спешил. Принц наверняка давно уже дожидался его, а всем известно, насколько сильные мира сего ненавидят ожидание. После визита в дом де Тревилей граф решил ненадолго зайти к себе и переодеться, и за этим занятием несколько замешкался. Зато теперь он был доволен своим внешним видом. Стальной оттенок бархата, из которого был сшит его новый колет, выгодно подчеркивал цвет глаз юноши, великолепные белые перья на серой фетровой шляпе чудесно гармонировали с белизной широкого воротника, но главное… главное – настоящее генуэзское кружево, шелковое, с серебряной нитью, украшающее воротник и манжеты. Да, Клод питал слабость к красивым вещам. Однако теперь приходилось спешить, и он почти бежал по дворцовым коридорам. Вывернув из-за угла, Монтрезор буквально врезался во что-то… кого-то, издавшего слабый писк. Едва удержавшись на ногах, он глянул вниз. Прямо у его ног сидела… лежала женщина. - О Господи, да я вас сшиб! – граф нагнулся поднять незнакомку, не успев даже разглядеть, кто перед ним. – Вы ударились? Обопритесь на меня. Вы можете встать?
Жанна Экуан: - Спасибо, сударь! - слабо пролепетала женщина, пытаясь навести порядок в собственном гардеробе: поправить неприлично задравшиеся юбки, предательски обнажившие ноги почти до колен, нащупать пяткой слетевшую туфлю. Платье, в которое она была одета, явственно показывало: дама не принадлежит к знати. Более того - и к штату старших лакеев не принадлежит. То, что Монтрезор сшиб ее, подобно порыву ураганного ветра, тоже было вполне объяснимо: незнакомка, похоже, весила не больше птички-коноплянки. Что касается внешности, то в иное время и в иных обстоятельствах молодой человек просто не обратил бы на эту даму ни малейшего внимания. Единственным более-менее запоминающимся признаком был маленький рост. И все. Ни цвета глаз, ни черт лица, ни оттенка волос запомнить не представлялось возможным. Нечто блеклое, невыразительное. Она с одинаковым успехом могла сойти и за девочку-подростка, и за взрослую женщину. - Благодарю вас, сударь! - еще более слабым голоском повторила женщина. С помощью Монтрезора ей удалось встать.
Монтрезор: Это была всего лишь служанка. Лицо вроде бы знакомое, но Монтрезор никогда бы не смог ответить, где ее видел. Да и не в его привычках было обращать внимание на служанок (разве что девица обладала хорошеньким личиком и стройной фигуркой…), равно как и поднимать их с пола. Ну да не бросать же ее обратно… - Я скажу кому-нибудь, чтобы о вас позаботились, - небрежно бросил граф, скользнув взглядом по своему рукаву и… С губ его сорвался стон отчаянья. Полоска драгоценного кружева повисла неопрятной тряпочкой! - Вот черт! – рявкнул Монтрезор, с досадой смерив взглядом жалкую фигурку. - И какого дьявола вы болтаетесь под ногами?! Молодой человек снова посмотрел на испорченную манжету. За что только он мог зацепиться? И что теперь делать? Снова идти переодеваться, когда принц уже ждет его? На лице графа ясно отразилось горячее желание прихлопнуть на месте несчастное препятствие.
Жанна Экуан: Незнакомка страшно побледнела и, казалось, вновь готова упасть - на этот раз по причине обморока. Она даже прислонилась к стене и на какое-то время прикрыла глаза. Затем выпрямилась и прежним тихим, слабым голоском сказала, поглядывая на манжетку Монтрезора: - Если вам, сударь, будет угодно, то я смогу помочь вашей беде. Если у вас есть четверть часа времени, я берусь привести ваше кружево в приличный вид. Поверьте, никто даже не заметит, что вы его повредили. Монтрезор изумленно посмотрел на женщину. Та чуть порозовела и несколько более громким и уверенным голосом продолжила: - Не верите? Но я работаю в штате у ее величества Марии Медичи, а там просто так никого не держат. Ее величество не раз бывала довольна моей работой.
Монтрезор: Монтрезор снова смерил женщину взглядом. Со злости он не сразу понял, что она говорит. «Эта жалкая курица сама вся целиком не стоит этого кружева», - едва не скрежеща зубами, думал юноша. И дело было вовсе не в цене. Граф был уверен (или хотел быть уверен), что второго такого образца искусства генуэзских мастериц нет ни у кого при дворе. Однако слова женщины все же пробились к его сознанию сквозь окутавшую его ярость. - Да работайте вы в штате хоть у самого дьявола! – воскликнул он, - Можете это исправить, так исправляйте, что толку стоять?!
Жанна Экуан: "Жалкая курица" выпрямилась, нечленораздельно хмыкнула и покачала головой. В ее взгляде Монтрезор без труда смог бы прочитать снисходительную жалость - так смотрят на нашкодивших детей, которые злятся на то, что их наказали и оставили без сладкого. - Здесь, в таких условиях и при таком освещении я ничего исправить не смогу, - с неожиданной мягкостью сказала она. - Не угодно ли вам будет последовать за мной? Поверьте, сударь, это займет совсем немного времени. Чтобы сделать свои слова более весомыми и заставить молодого человека принять решение, она потянула его за рукав - очень деликатно, но в жесте чувствовалась настойчивость и желание загладить свою вину (бедная служанка всегда будет виновата в том, что произошло с вельможей). Она действительно могла помочь - и быстро. У Жанны Экуан были ловкие руки и огромная практика в исправлении подобного рода неприятных неожиданностей. И вряд ли Монтрезор догадывался, что "жалкой курицей" руководит вовсе не сочувствие к нему - нет, сухонькая старая дева испытывала ко всем мужчинам лишь чувство презрения! - а не лишенное тщеславия желание очередной раз показать свое умение совершать чудеса с помощью иглы. Может быть, ее добрый порыв будет вознагражден не только восторгом, но и парой монет: Жанна терпеливо откладывала деньги для того, чтобы, наконец, покончить со службой и зажить в свое удовольствие. Тем более, что нынешнее чудо было сотворить совсем легко. Она мигом разглядела: требуется лишь заменить серебряную нить, лопнувшую от резкого движения. То, что Монтрезору казалось непоправимой катастрофой, с помощью новой нитки и иголки можно было исправить от силы за пять-семь минут.
Монтрезор: - Так идемте туда, где вы сможете это сделать, - ворчливо отозвался граф, позволяя себя увести. Эта скромная женщина неуловимо напомнила ему его няню Беату – существо наидобрейшее и наипреданнейшее, старую деву, отдавшую всю свою любовь маленькому Клоду, прощавшую ему шалости и утешавшую его в горестях. Когда год назад няня умерла, блестящий придворный герцога Орлеанского граф де Монтрезор плакал горькими слезами, будто снова превратившись в маленького мальчика. Няня Беата была одной из немногих людей, которых Клод искренне любил. Может быть, поэтому при звуке тихого голоса незнакомки ему расхотелось кричать и топать ногами
Жанна Экуан: Жанна задумалась. Если она поведет вельможу в гардеробную - их могут застать. Это будет неприятно, хотя граф де Монтрезор и принадлежит к свите его высочества герцога Орлеанского, любимчика королевы-матери. Это даст повод для ненужных насмешек и сплетен - а Жанна предпочитала оставаться особой с незапятнанной репутацией. После нескольких секунд размышлений безопасное место было найдено: как ни странно, таковым оказалась собственные апартаменты м-ль Экуан. Разумеется, не жилая комната - Боже упаси приводить мужчину в святая святых! Примерно год назад Жанна пожаловалась, что ей часто приходится работать и по ночам тоже. Королева-мать была в настроении в тот момент, когда Жанна набралась решимости попросить лично ее величество о неслыханной милости, а именно - возможности использовать небольшой закуток, примыкающий к комнатке, в качестве собственной мастерской. Мария Медичи отдала приказание, и теперь Жанна Экуан наслаждалась покоем и отсутствием какого-либо общества. Она без помех могла колдовать над кружевами и вышивками, кроить, чинить прохудившуюся или порванную одежду... да мало ли дел у женщины, которая занимается сохранностью королевского гардероба! Поклонившись Монтрезору и окончательно справившись с непокорной туфлей (приподнять юбку и поправить чулок при мужчине - бесстыдство, потому пришлось кое-как приспособиться к валику, наехавшему на пятку), м-ль Экуан повела его за собой по лестнице. К счастью, пришлось всего лишь подняться на этаж и немного пройти по коридору. - Заходите! - сказала она, открывая нужную дверь ключиком, пропуская гостя и снова запираясь на ключ. - И снимайте свой камзол. Мне нужна свобода движений, а вам самому будет неудобно стоять с вытянутой рукой.
Монтрезор: Расстегивая пуговицы колета и путаясь в тесных петлях, граф с любопытством разглядывал маленькую комнатушку, раздумывая, что если кто-нибудь из свиты герцога узнал бы о том, что Монтрезор при запертых дверях раздевается в комнате этой женщины, насмешкам не было бы конца. Да он сам, случись это с кем-нибудь другим, умер бы со смеху, сочиняя историю внезапно вспыхнувшей страсти благородного графа. Интересно, она что, в самом деле опасается за свою репутацию? С невольной усмешкой юноша снова окинул взглядом хрупкую фигурку, небрежно протягивая женщине колет . - Возьмите. Я могу где-нибудь сесть?
Жанна Экуан: Жанна мигом придвинула молодому человеку стул - один из трех, которые можно было увидеть в комнате. Еще один стул явно был исключительно достоянием самой хозяйки, на другом возвышалась горка воротничков и манжет. - Накиньте-ка на себя вот это! - маленькая мастерица взяла колет и взамен протянула Монтрезору какой-то плащ. - У вас тонкая рубашка, а у меня прохладно. Что верно, то верно: в комнатке было неожиданно свежо.
Монтрезор: Машинально взяв плащ, граф опустился на стул, разглядывая немудреную обстановку. Похоже, это была мастерская, а значит, маленькая женщина, вероятно, на самом деле могла починить кружево. - По нынешней жаре это даже приятно, - благожелательно улыбнулся Монтрезор. Будучи человеком отходчивым, он не умел долго злиться по пустякам. - Кто вы, я что-то не припомню?
Жанна Экуан: - Я слежу за гардеробом ее величества королевы-матери, - с достоинством ответила Жанна, принимаясь за дело. Она живо нашла подходящую иголку и вытащила из ящика столика несколько мотков серебряных ниток. - Меня зовут Экуан. Жанна Экуан, к вашим услугам. Не переживайте, сударь. Ваша беда - вовсе не беда. Через четверть часа вы отправитесь по своим делам, и никто даже не заметит, что ваш туалет был не в порядке. Она неожиданно улыбнулась. Улыбка была девичьи застенчивой, неловкой: так улыбаются люди, которые не слишком часто позволяют себе открытые проявления любых чувств, будь то радость или печаль. Может быть, на м-ль Экуан благотворно подействовала утренняя проповедь: аббат рассказывал о необходимости отдавать людям свою любовь и расположение.
Монтрезор: - Очевидно, вы очень хорошая мастерица, мадам, - проговорил Монтрезор, неожиданно тронутый застенчивой улыбкой немолодой уже женщины. – А я, наверное, вас напугал. Вы не ушиблись? Скуки ради юноша разглядывал лежащий на его коленях плащ, поглаживая ладонью ткань, и скуки же ради решил завести разговор: - И вы так целыми днями тут сидите?
Жанна Экуан: - Почему же, сударь! Нет, не целыми днями! - мастерица занялась делом и иголка сноровисто засновала туда-сюда, продевая новую серебряную канитель в нужные ячейки и восстанавливая четкий рисунок кружева. - У меня много дел, которые нельзя делать в этой комнате. Есть вещи настолько ценные, что я привожу их в порядок только под наблюдением ее светлости хранительницы гардероба. Ее величество королева-мать знает толк в моде. Она часто тратит деньги на действительно прекрасные кружева и шитье. Но случается всякое... вы, ваша светлость, ведь тоже не собирались сегодня посещать эту комнату, да? Знатный собеседник, кажется, продолжал внимательно слушать, и Жанна добавила: - Иногда мне приносят частные заказы. Я их беру немного, но беру. Бывает, отдают в переделку вещи. Самим не нужно, а ткань хорошая... чего добру пропадать? Из-под стола донеслось сиплое неуверенное "мяу". Затем, умильно муркая и недоверчиво поглядывая на незваного гостя, оттуда выкатился пестрый комок шерсти: толстый, очень ухоженный кот. Он уставился на Монтрезора яркими глазами цвета неспелого крыжовника.
Монтрезор: - Честно говоря, я и не подозревал о существовании этой комнаты, - рассмеялся Монтрезор. Он не стал уточнять, что до совсем недавнего времени не подозревал и о существовании самой Жанны. Граф только хотел поинтересоваться, каким мастерица находит то кружево, которое сейчас восстанавливает, как появление кота отвлекло его от тщеславных мыслей. - Ух ты, какой! – воскликнул юноша. – Это ваш? Иди сюда, - позвал он, похлопывая себя по колену. Животных Клод любил. Конечно, на первом месте были лошади, на втором – охотничьи собаки, а потом уж все прочие Божьи твари. Но этот кот был хорош… - Глазищи-то какие! – восхитился Монтрезор.
Жанна Экуан: По улыбке, вторично ответившей лицо Жанны Экуан, было видно: молодой граф избрал один из немногих прямых путей к приобретению расположения хозяйки комнатки. Жанна просто расцвела. - Вы, ваша светлость, любите кошек? Да, это мой. Подобрала на улице - десять лет уж прошло с тех пор. Такой заморыш был! Не нужно божьих тварей обижать. Мы с ним большие приятели. Иногда мне кажется, что он лучше многих из людей. У него один недостаток - очень уж любит вкусно поесть. Но я ему это прощаю. Зато, ваша светлость, как он мурлычет громко! И шерсть! Шелк! Чистый шелк! Заметим: за время произнесения этой речи Жанна успела подобрать не менее десятка петель... Она говорила, а руки продолжали восстанавливать кружево.
Монтрезор: - И впрямь шелк, - рассеянно отозвался Монтрезор, взяв на руки кота и усадив его на постеленный на коленях плащ. Животное довольно заурчало. «Может, подарить Мартине котенка», - подумал он. – «Женщины это любят. Миленький, хорошенький, и все такое… Или нет, подарок для баронессы должен быть более существенным…» Граф представил себе сегодняшний вечер. «Интересно, какое на ней будет платье? Что-нибудь яркое, радостное… Ах нет, она же вдова». - Юноша невольно поморщился. Южная красота госпожи де Ланселла требовала достойного обрамления. «Может, подарить ей украшение? Достойный подарок – достойная награда. И может быть… может быть, для меня откроется если не дверь, то окно?..» – замечтался Монтрезор, следя за ловко мелькающей иглой в руках мастерицы. - Так вы берете частные заказы?
Жанна Экуан: - Случается, - Жанна перекусила зубами нитку и тут же принялась вставлять в иглу следующую. - Это не возбраняется никакими правилами. Свое свободное время я трачу так, как мне это угодно. Только не так его много, свободного времени. Может, у бездельницы бы оно и завелось... да только у ее величества в услужении бездельница не задержалась бы... Булот, негодник, не докучай его светлости! Сейчас ты всю шерсть на его одежде оставишь! Кот действительно умильно муркал и терся головой о колено молодого вельможи.
Монтрезор: - Да пусть его, - отмахнулся Монтрезор, почесывая шейку мурлыкающего зверька. – Он не мешает. - И многие придворные пользуются вашими услугами? – продолжил юноша. Не то, чтобы его это действительно интересовало, но просто сидеть и молчать было совсем скучно.
Жанна Экуан: - Пользуются! - Жанна продолжала проявлять неожиданную словоохотливость: ведь такой поворот разговора был ей весьма выгоден. Глядишь, она приобретет нового постоянного заказчика. - Вот, посмотрите, ваша светлость. Как раз вчера к ночи закончила. Этот орнамент я придумала сама, и вышила впервые. Уж точно ни у кого такого не будет! Мастерица встала и с поклоном подала молодому вельможе воротник, вышитый на флорентийский лад: нежно-розовые затейливые завитки на снежно-белом шелке.
Монтрезор: Монтрезор взял воротник в руки, разглядывая его. Он действительно любил красивые вещи и, пожалуй, действительно в них разбирался. А вышивка и в самом деле была весьма искусна. Клод взглянул на мастерицу с неожиданным интересом. - Это и правда очень красиво. Итальянский узор, не так ли? И кому предназначено это произведение?
Жанна Экуан: - На итальянский манер, сударь! - с легкой ноткой превосходства в голосе поправила Жанна. - Среди узоров, которые так любит ее величество, есть подобные, но такого - нет. А вышивала я его по заказу барона де Сорди. У него имеется камзол, к которому этот воротник великолепно подходит.
Монтрезор: Клод заметно вздрогнул. Барон ди Сорди… Бледная нагота того, что уже не было человеком… Того, кому уже все равно, подходит ли воротник к камзолу… - Боюсь, мадам, - криво усмехнулся Монтрезор, ощущая между лопатками неприятный холодок, - бедный барон уже не сможет оценить ваше искусство. Предвосхищая естественный вопрос Жанны, он добавил: - Сегодня ночью его убили.
Жанна Экуан: Жанна захлопала белесыми ресницами. На ее лице отразилась довольно сложная гамма эмоций, и всякий, кто мог проявить интерес к скромной вышивальщице, догадался бы, что м-ль Экуан лишь старательно изображает из себя святую простоту. За блеклой внешностью и заученно смиренным, даже постным видом она скрывала достаточно самых разных чувств. - К..как убили? - запинаясь, выдавила она. - Когда? Внимательный наблюдатель не обошел бы вниманием и тот факт, что рука м-ль Экуан не спешила взлететь в крестном знамении. Хотя именно этот жест был бы совершенно естественным в данной ситуации.
Монтрезор: Вот только граф де Монтрезор не был внимательным наблюдателем, особенно, когда дело касалось прислуги. Воспоминание об утренней находке моментально испортило ему настроение. - Обычным образом, ударом в сердце, - язвительно отозвался юноша, досадуя на то, что взялся обсуждать эту тему. – Ночью, мадам, ночью. А когда – не знаю. - Он нервно пожал плечами. - Меня там не было. Спустив на пол кота, Клод резко встал, желая пройтись, но ходить в крошечной комнатушке было негде, и пришлось усесться на стул снова. - Долго вы еще? – Он кивнул на манжету в руках мастерицы.
Жанна Экуан: - Сию секунду, ваша светлость! - Жанна спохватилась и вернулась к рабочему столику. Рассеянным взглядом посмотрела на манжету. Нитку перекусывать не стала - обрезала ножницами. По всему было заметно, что она хотела бы расспросить Монтрезора о произошедшем, но не решается. Однако, желание узнать подробности все же оказалось сильнее деликатности. - Монсеньор, - тихо спросила она, прилаживая манжет на место, - откуда вы знаете, что барона убили? Об этом уже говорят?
Монтрезор: - Говорят… Уж наверное, говорят… У нас вечно обо всем говорят, - раздраженно хмурясь, пробормотал Монтрезор. – Поверьте, знаю из первых рук. Он снова посмотрел на маленькую женщину, такую тихую и домашнюю, так похожую на его добрую Беату, и неожиданно для себя начал рассказывать об утренней находке, начав с того, как конь Керубино почуял покойника, и за циничной формой изложения пряча свою утреннюю растерянность. Как бы не старался юноша это скрыть, страшная находка не оставила его равнодушным. - Вот так, мадам. – закончил он свой рассказ. – Барон был совершенно гол, и цеплять воротник ему было не к чему.
Жанна Экуан: Жанна еле слышно вздохнула: и на нее рассказ произвел должное впечатление. - Если назначат расследование убийства, - она осмелилась высказать свою точку зрения, - то можно сделать вот что. Сходить к скупщикам краденого или старьевщикам. Понимаете, ваша светлость, если одежду барона не уничтожили сразу, то ее наверняка подобрали какие-нибудь бродяги. Ведь господин барон одевался со вкусом и имел средства. Значит, все, что можно, попадет к старьевщикам или перекупщикам. Шитье, кружева... это имеет ценность. За это могут дать хорошие деньги. Вы усмехаетесь, ваша светлость? А мне приходилось с таким сталкиваться. Те модники, которые не имеют возможности покупать вещи на заказ, порой охотно пользуются услугами всяких скупщиков краденого. Монтрезор не перебивал, и Жанна продолжила чуть смелее: - Фасон, размер - вы их узнаете, когда камзол находится на владельце. Но стоит снять с него эту вещь, отдать перешить то, перелицевать это - и камзол будет выглядеть совсем иначе. Когда к портнихе приносят подержанный плащ и просят переделать, она не знает, при каких обстоятельствах была приобретена эта вещь и берется за дело... Да чего далеко за примером ходить! Вот этот плащ, который ваша светлость на коленях держали - мне ж его только нынче утром принесли...
Монтрезор: Разумеется, ни в каких расследованиях Монтрезор участвовать не собирался, но рассказ Жанны, относящийся к тем сферам парижской жизни, о которых он не имел ни малейшего понятия, выслушал с любопытством. Обычно граф дарил надоевшее платье кому-нибудь из слуг и дальнейшей судьбой наряда не интересовался. Разве что… - Надо же… - произнес он, разглядывая плащ, небрежно брошенный им на спинку стула, - а если, скажем, он с убитого снят? И, кстати, а шляпы вам, случайно, не приносят?
Жанна Экуан: - Приносят! - невесело усмехнулась Жанна. - Только я не беру. Я не старьевщица. Я свой кусок хлеба и так имею. А перелицовкой пусть другие занимаются... Она спохватилась и густо покраснела. - Извините, монсеньор. Не слушайте моих глупых речей. Вот. Извольте посмотреть. Сами увидите, где было порвано? И она робко указала на манжету молодого человека.
Монтрезор: - Не берете? – рассеянно произнес Монтрезор, занятый воспоминаниями о пропавшей и чудным образом воскресшей на голове у художника шляпе. – А жаль… Право, жаль... А плащ вам тогда зачем принесли? – удивленно хмыкнул он. – И надо же, красный… И кто такое носит… Юноша отвлекся на разглядывание собственной манжеты, повернувшись к свету. Действительно, отыскать место разрыва было невозможно. - А вы и впрямь волшебница, мадам! Алый плащ, нечаянно задетый небрежным движением графа, беззвучно сполз со спинки стула на пол.
Жанна Экуан: Жанна охнула и поднесла обе руки к лицу. В глазах плескался неподдельный ужас. - Господи Иисусе! - вырвалось у нее. - Это ж... Она торопливо нагнулась и расправила то, что еще минутой раньше оба участника этой сцены считали обычным плащом. Только теперь и Монтрезор, и Жанна ясно видели - обычной потерянную вещь назвать было никак нельзя.
Монтрезор: - Надо же!.. – Монтрезор не смог сдержать изумленный возглас. «Кто такое носит»… Уж известно, кто… - Что же, сударыня, вы и подобные вещи перешиваете? - внезапно графа разобрал смех. – И что из этого можно скроить? Юбку? О Боже, неужели у вас тут переодеваются кардиналы? Клод продолжал посмеиваться, а в голове его забрезжила идея… Завтрашний маскарад, кардинальская мантия, под которой можно спрятать любой костюм, а потом, в укромном уголке, снять ее и передать другому… Все это давало такой простор для фантазии, что стоило обдумать возникшие возможности…
Жанна Экуан: Жанна, казалось, потеряла дар речи. Она машинально теребила пальцами кусочек ткани и не могла оторвать взгляд от кардинальской мантии. - Здесь кардиналу делать нечего! - наконец, выдавила она с запинкой. - А это мне принесла моя племянница. Сказала, что нашла. Она девочка честная - стало быть, действительно нашла. Обрадовалась и принесла мне. Ей через неделю шестнадцать исполнится... попросила сделать ей накидку с капюшоном... Ткань хорошая, добротная... я и не посмотрела... Ах, монсеньор, что же делать теперь? Мне это у себя никак оставлять нельзя... и проклята я буду, если к этому хоть еще раз прикоснусь!
Монтрезор: - Интересно, где можно найти кардинальскую мантию? – удивился Клод. Он действительно не мог себе представить, где подобная вещь могла валяться, и кто ее мог потерять. Даже в Париже не так уж много кардиналов… « И при каких обстоятельствах потерять?» - хмыкнул юноша про себя, живо представив себе возможные ( и достаточно фривольные) обстоятельства. - Занятная история, сударыня. Да только чего вы так испугались?
Жанна Экуан: На вопрос Жанна не ответила. Она подошла к столику и совершенно бесцельно несколько раз щелкнула ножницами. Переложила какие-то лоскутки. Воткнула в специальную подушечку две иголки, которыми пользовалась, когда реставрировала Монтрезору манжету. Когда она оглянулась, на ее лице вновь появилось подобие румянца. - Монсеньор, могу ли я попросить вас об одном одолжении - совсем маленьком? Поверьте, это пустяк, который не отнимет у вас много времени...
Монтрезор: Монтрезор уставился на женщину с еще большим удивлением. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь кто-нибудь из слуг осмеливался просить его об одолжении. - Я слушаю, - наконец проговорил он. Минуту назад граф собирался приказать Жанне отослать мантию в его покои, но чем черт не шутит, вдруг эта тряпка и впрямь снята с покойника? Розыгрыш розыгрышем, но предложить принцу… Клода внутренне передернуло. Хотя, чушь, конечно… В сегодняшних страшных утренних новостях убиенных кардиналов не упоминалось…
Жанна Экуан: - Вы бы не могли забрать... эту вещь... с собой? - запинаясь, пролепетала маленькая мастерица. Она съежилась и опустила голову, точно пытаясь избежать заслуженной оплеухи. Удара не последовало, и Жанна осмелилась на дальнейшие пояснения своего неслыханно дерзкого поступка. - Скоро маскарад... вдруг кто из ваших знатных знакомых решится нарядиться духовной особой? Она готова была поклясться кем угодно - святыми угодниками, небесами... да хоть своей бессмертной душой - эта злополучная мантия изначально была сделана как маскарадная. И не дай Боже кто-то увидит кардинальский пурпур в этой комнатке! Начался день; к ней могут зайти по делу. Комнаты слуг регулярно осматривают. Она сама сейчас побежит по делам - у нее и так руки будут заняты. А оставлять здесь мантию... найдутся доброжелатели, донесут кому надо - и - прощай, место! Ведь придумают же невесть что: Жанна Экуан тайком мастерит наряды для его высокопреосвященства! От этой мысли у Жанны слезы брызнули из глаз. Она не смогла сдержаться - как ни пыталась.
Монтрезор: - Да что с вами, в самом деле? – опешил Монтрезор. Такой реакции на свои слова он не ожидал. И ведь не был, вроде, груб… - Я собирался ее у вас купить, - проговорил граф, доставая из кошелька несколько монет и кладя их на столик. – Из тех соображений, что вы только что высказали. Если вы уверены, что эта мантия не снята с трупа, заверните ее и отошлите в мои комнаты.
Жанна Экуан: - Будет исполнено, ваша светлость! - Жанна шмыгнула носом и торопливо поклонилась. - Только не надо мне никаких денег! Спасибо вам за вашу доброту! Действительно: за ЭТУ вещь она не желала получить ничего. Ничего! Лишь бы проклятая красная мантия исчезла.
Монтрезор: - Отчего бы вам не принять вознаграждение за ваш труд? – пожал плечами юноша. Он счел возможным доброжелательно улыбнуться испуганной женщине, в конце концов, искусная мастерица могла пригодиться. Однако Монтрезора ждал принц, а он и так изрядно задержался. Небрежно кивнув Жанне, граф шагнул к выходу.
Жанна Экуан: Жанна проводила его низким поклоном, бормоча какие-то благословления за доброту монсеньора графа. Едва дверь за молодым вельможей закрылась, м-ль Экуан брезгливо, кончиками пальцев взяла кардинальскую мантию. Еще раз осмотрела. Хмыкнула - видимо, ей в голову пришла какая-то мысль. Мантия была в целости и сохранности. А если что-то не так - небось, у графа найдутся слуги, которые это "не так" приведут в должный вид. Она же ничем более графу не обязана. Деньги... будем считать, что она их заработала тем, что починила манжету. Работа действительно была только для сноровистых рук - иные только испортили бы дело. Жанна аккуратно сложила мантию, сверху завернула ее в кусок темной материи, перевязала лентой (этого добра у нее было предостаточно!) и вышла в коридор. Ждать пришлось недолго - первый же попавшийся слуга вызвался отнести посылочку в покои его светлости графа Монтрезора.
полная версия страницы