Форум » Люксембургский дворец » Тайное становится явным, или О совмещении приятного с полезным. 17 июля, 11 утра » Ответить

Тайное становится явным, или О совмещении приятного с полезным. 17 июля, 11 утра

Louise Mirelli:

Ответов - 45, стр: 1 2 3 All

Louise Mirelli: Луиза не могла не улыбнуться ответу дона Диего, в очередной раз убедившему ее в том, что сотрудничество с испанским послом – предприятие весьма выгодное. – Об украшениях из мастерской мэтра Ван Дерека скромная камеристка может только мечтать, – с притворным вздохом отозвалась она, пропустив вопрос о происхождении собственных нарядов. – А у мадам Пикар вчера был страшный переполох. Вы, несомненно, слышали о том, что убитая потребовала себе платье герцогини де Шеврез? Очень занятное обстоятельство, вы не находите? – полувопросительно произнесла Луиза, заглядывая маркизу в глаза. – Но настоящий хаос, разумеется, начался тогда, когда несчастную обнаружили мертвой на полу перед герцогиней д'Эгийон, руки у которой были испачканы в крови. Не сомневаюсь, что большая часть присутствовавших при этом посетительниц и мастериц тут же уверовала, что это убийство – дело рук любимой племянницы его высокопреосвященства, – со скептической усмешкой закончила мадам Мирелли, попутно занявшись приведением в порядок своих растрепавшихся волос.

Mirabel: Слушая рассказ камеристки, маркиз слегка нахмурился: ничего нового он не услышал, а понять, была ли она связана с Марильяком, не мог. – Такая очаровательная женщина как вы достойна и лучших драгоценностей, – промурлыкал он, подбирая с пола шпильки, – исполнить мечту самой мечты – что может быть заманчивее? С еле заметной улыбкой дон Диего протянул ей раскрытую ладонь.

Louise Mirelli: С улыбкой принимая комплимент и помощь дона Диего, Луиза раздумывала, не стоит ли ей упомянуть в этом разговоре имя почившего барона ди Сорди, и в конце концов пришла к мнению, что склоняется к отрицательному ответу на этот вопрос. Разве что маркиз сам упомянет о печальной судьбе итальянца – если он о ней уже наслышан, а это представлялось камеристке более чем вероятным. Развивать тему совершенного в ателье преступления тоже не хотелось: здесь она ничего стоящего сообщить не могла, если бы и хотела, а сам испанец, даже если ему было что-то известно, едва ли стал бы делиться с ней своими познаниями. Впрочем, Луиза и без того чувствовала себя не в убытке, и щедрые подарки дона Диего были самым весомым тому подтверждением. – Полагаю, только соединить это с исполнением собственных желаний, – рассмеялась камеристка в ответ на красивые слова маркиза. – Поверьте, дон Диего, если я узнаю что-нибудь, достойное вашего внимания, это очень скоро станет известно и вам лично, – проникновенным тоном уверила Луиза испанского посла, заглядывая ему в глаза и попутно закрепляя прическу последней шпилькой.


Mirabel: Дон Диего не преминул заверить молодую женщину как в своем восхищении, так и в своей благодарности, но мысли его уже были с ее госпожой. Рассказанное камеристкой было слишком серьезно, чтобы покинуть Люксембургский дворец не проверив ее слов. Хотя маркиз не собирался задавать королеве-матери неприятных вопросов, он льстил себе мыслью, что сумеет многое понять по ее поведению и по атмосфере ее двора, а потом кто знает? Придворные дамы вдовствующей королевы не отличались спартанскими добродетелями, среди слуг было двое неаполитанцев, да и Марильяк, получив вести о своих письмах, может нечаянно разговориться… Посему, распрощавшись с доньей Луиcой со всей учтивостью придворного и всем пылом любовника, дон Диего покинул комнатушку и продолжил свой путь к покоям королевы-матери. Однако не прошел он и нескольких шагов, как впереди, словно чертик из табакерки, возникла хорошо знакомая фигура канцлера. – Сеньор граф! Надеясь, что Марильяк появился из тайного хода, а не из прозаической двери, дон Диего запечатлел в памяти гобелен, украшавший стену рядом с канцлером, и приблизился, рассыпаясь в приветствиях и комплиментах. Мрачное выражение, с которым граф встретил его, уступило место напряженному вниманию, едва маркиз произнес имя герцогини. Полчаса спустя, если и не вполне довольные друг другом, то по крайней мере не испытывая взаимной неприязни, они расстались, и маркиз вновь направил свои стопы к покоям королевы-матери.

Louise Mirelli: В полном соответствии с догадками маркиза де Мирабеля, тайные ходы в этой части Люксембургского дворца имелись, однако очень немногим было известно, как причудливо переплетались некоторые из них и сколько скрытых от посторонних глаз укромных комнатушек они связывали между собой. По крайней мере часть этих секретов была известна камеристке вдовствующей королевы, и сейчас это знание сослужило ей добрую службу: простившись с доном Диего, Луиза собиралась воспользоваться одним из знакомых переходов, как раз начинавшимся в месте их бурного свидания с маркизом, чтобы незаметно оказаться поближе к покоям ее величества и, возможно, даже услышать, о чем пойдет речь между Марией Медичи и испанским послом, однако голос Мирабеля она услышала много раньше, чем ожидала, а вместе с ним и другой, тоже знакомый, принадлежавший Марильяку. Не видя ни единой причины, которая могла бы ей помешать, Луиза задержалась, чтобы невидимкой поприсутствовать при этой беседе – и, как и следовало ожидать, не пожалела: сведения, почерпнутые из этого разговора, были весьма занимательными, и мадам Мирелли тотчас же привычно задумалась, каким образом можно обратить их себе на пользу, и какие действия для этого необходимо предпринять.



полная версия страницы