Форум » Пале Кардиналь » "У актера всегда должно быть что сказать, даже если роль у него без слов". 17 июля, около семи утра » Ответить
"У актера всегда должно быть что сказать, даже если роль у него без слов". 17 июля, около семи утра
Лапен: Вы полагаете, господа, что мелкое поручение - это минутное дело? Передал письмо - и пшел вон, так?.. Не знаете вы Лапена...
Ответов - 13
Лапен: Да, на поручениях де Каюзака не разбогатеешь! С одной из его монеток пришлось расстаться уже для того, чтобы Лапена привели в этот дурацкий полутемный коридорчик за кухней, оставили тут с пожеланием не спереть чего (как будто тут есть что спереть!) и пообещали прислать к нему Дениз Кальве! А де Каюзак еще собирался послать его с письмом бесплатно! Не-ет, пусть следующий раз сам таскает письма своей неведомой красавице, выдавая себя за собственного слугу! Да чтоб Лапен еще хоть раз... Позади простучали легкие каблучки. Лапен обернулся - и обомлел... Полутемный коридорчик, да? А разве нужен свет, чтобы разглядеть ту, которая изнутри светится обаянием и прелестью? Разве нужен свет, чтобы разглядеть сияние этих глаз, матовое свечение этой нежной кожи, нежный огонек рыжеватых пушистых волос? Лапен стоял на грани жизни и смерти, душа его забыла прошлое и будущее... Душа - да. А вот язык привычно замолотил: - Сударыня, умоляю, скажите, что вы - Дениз Кальве! Потому что если вы просто идете мимо... если вы сейчас исчезнете навсегда... так я ж прямо на этом месте упаду и умру! А потом всю жизнь буду глубоко несчастен!
Дениз: Мало того, что ее отвлекли ровно в тот момент, когда она примеряла изумрудные серьги мадам де Комбале - а что такого, хозяйка все равно их никогда не надевает! - так еще того, ради которого ей пришлось спешно снимать украшение и бежать на кухню, представили ей сущим оборванцем. Но не успела Дениз надуть губки и напустить на себя вид крайнего недовольства, как водопад комплиментов, причудливых, как и их автор, обрушился на нее, проникая в раскрасневшие ушки и вызывая на губах улыбку, которую девушка старательно сдерживала, впрочем, недолго. - Неужели, сударь? - насмешливо спросила она. - Сдается мне, очень скоро вы оживете. Когда появится еще одна сударыня, которой вы будете говорить те же слова. Приглядевшись к говорливому посланцу - кого? к кому? не к ней же... - мадемуазель Кальве нашла его вполне интересным. Вот был бы он почище и понаряднее, не стыдно было бы показаться с таким на людях, ведь Дениз привыкла к обществу гвардейских офицеров, старавших прифрантиться, насколько позволяло им жалованье. - Да, я Дениз Кальве. Чем могу помочь? И все-таки что-то, помимо старой одежды, было не то в этом человеке, и внимательный взгляд девушки уперся в бурое пятно на плече у незнакомца. - Вы что, ранены? - брови Дениз нахмурились, а в голосе зазвучало нескрываемое беспокойство. Она живо ухватила визитера за плечи и развернула к свету. - Где это вас так угораздило?.. Давайте, я вас перевяжу!
Лапен: Лапен скосил глаза на свое плечо - и благословил жару в коридорчике. Ну да, из-за этой жары он снял куртку - и очаровательные глазки углядели кровь на рубахе. Зашить-то хозяйка ее зашила, а вот отстирывать было некогда. - Перевязать? Вы ангел! Вообще-то плечо и без того было перевязано, но... - Как вы угадали, сударыня, что повязка наложена кое-как? Это след от некоего удивительного приключения, которое стряслось этой ночью. Рассказать - так не поверят... Но будь у меня вся шкура в дырах, я все равно пришел бы сюда - нет, прилетел бы! - чтобы увидеть вас... ну, и чтобы передать некое письмо для вашей госпожи, - добавил Лапен, вспомнив о поручении. Впрочем, отдавать письмо Хитрюга не спешил. Успеется.
Дениз: - Для госпожи? - переспросила Дениз, уже было повернувшаяся к небольшому шкафу, где обычно лежали поварские передники, новые и совсем старые, которые не жаль было отправить на бинты. Все, что касалось мадам герцогини, было для нее первоочередным, и теперь она не знала, передать ли сперва послание хозяйке или же помочь раненому. Да и заиграло в ней никогда не дремавшее любопытство, страшнейший порок камеристки, впрочем, позволявший ей быть в курсе многих таких вещей, о которых людям маленьким знать было не положено вовсе. - А что за письмо, от кого? Вот же загадка: что за человек мог прислать такого "нарочного" с посланием для племянницы самого первого министра?..
Лапен: Угу. Так Лапен и сказал!.. Может, еще и письмо сразу отдать? Чтобы эта восхитительная красавица побежала к своей госпоже, либо бросив Лапена на произвол судьбы, либо поручив его заботам кого-нибудь из прислуги. - О! - сделал бывший актер загадочное лицо. - Это удивительная и таинственная история. Для меня она как раз и обернулась вот этой раной, полученной под покровом ночи от подлого бандитского клинка. А письмо передал некий дворянин, который как раз бок о бок со мной дрался как лев против оравы негодяев, спасая двоих ни в чем не повинных людей, женщину и мальчика... Но это история, которую не хочется рассказывать кратко и между делом. Она стоит большего, уверяю вас!
Дениз: Тяжелый взгляд уперся прямо в лицо бродяге. Он еще вздумал с ней играть, как кот с мышкой, подумать только! Ну уж нет, господин хороший... - Таинственная, говорите? Как интересно. И я бы с удовольствием, несказанным и непередаваемым, послушала бы ее, если бы речь шла не о моей госпоже, а о ком-то другом. Если письмо важное, не хочется заставлять мадам ждать. Изумрудные глаза камеристки вновь скользнули на плечо мужчины, и Дениз устыдилась своего нетерпеливого порыва. - Хотя вы бы могли ее рассказать, пока я буду вас перевязывать. Девушка перепорхнула к шкафу с тряпками и, не успел Лапен моргнуть глазом, очутилась подле стола, на выщербленной ножами и тесаками поверхности которого разложила нехитрые принадлежности, требовавшиеся при столь простой процедуре. - Садитесь вот на этот табурет, - сказала она раненому говоруну, разрывая большую тряпку на куски помельче.
Лапен: - Сударыня, а вы не могли бы перевязывать меня как можно дольше... лучше бы вечно? - умильно спросил Лапен. И поспешно, пока не схлопотал оплеуху, принялся плести действительно захватывающую историю о том, как в предгрозовую ночь под окнами дома барона, которому он, Лапен, имеет честь служить, послышались крики и лязг клинков. Нельзя было не прийти на помощь - и Лапен ринулся на улицу с тем оружием, что подвернулось под руку... Грубое слово "кочерга" так и не оскорбило маленькие розовые ушки Дениз Кальве. К тому же из рассказа можно было сделать вывод, что дом, где проживает хозяин Лапена, ему же и принадлежит. Но вот чего из рассказа понять было совершенно невозможно, так это откуда взялся на ночной улице некий дворянин, который обнажил шпагу и встал рядом с Лапеном на защиту двоих прохожих, один из которых оказался мальчиком, а другой, как ни странно, переодетой женщиной. Зато в повествовании не было недостатка ни в звоне оружия, ни в свирепых проклятьях нападающих (которых оказалась целая банда), ни в груде трупов (для которых, судя по рассказу, понадобилось бы отдельное кладбище). При этом Лапен не скупился на похвалы доблести и воинскому мастерству своего союзника-дворянина. Разойдясь, Лапен начал вставлять цитаты из давних ролей и отчаянно жестикулировать - но тут же негромко охнул: от резких движений рана открылась и начала кровоточить. - Одним словом, сударыня, этот дворянин дал мне письмо и приказал наутро отнести его в Пале-Кардиналь и передать Дениз Кальве для ее несравненной госпожи. После чего загадочно исчез... Про себя Лапен закончил эту фразу так: "... Перед этим умяв котелок карасей в сметане!"
Дениз: Дениз страсть как любила красочные рассказы, и чем неправдоподобнее они казались, тем восторженнее делался ее взгляд, однако по завершении подобных удивительных историй, она живо приходила в чувство. - Кто бы мог подумать, месье, что вам выпадут такие удиви-и-ительные приключения, - негромко рассмеялась она. Убедившись, что повязка держится крепко, камеристка отошла в сторонку, давая Лапену возможность натянуть рубаху, а сама ухватила тряпки, оставшиеся лежать без дела и убрала их в шкаф, выплеснула в чан с отбросами воду, которой промывала рану молодого человека, за ней последовала и прежняя, кое-как наложенная повязка. - Вам бы пьесы для театра на Новом мосту писать, отбою бы от зрителей не было. Ходили бы не раз и не два, чтобы поглазеть на такое... Только вот любопытно мне, что за женщина осмелится переодеться в мужской наряд и станет разгуливать по ночным улицам, когда даже самый крепкий мясник со скотобойни старается там носу не показывать? И отчего, сударь мой, ваш господин не озаботился для вас ливреей, если живет в богатом доме? Дочка суконщика скрестила руки на груди и, склонив голову к плечу, наблюдала за Лапеном с насмешкой, впрочем, вполне беззлобной.
Лапен: Лапен коснулся кончиками пальцев своего плеча, на которое под тканью рубахи наложена была повязка. - Бесконечно признателен вам, сударыня... Почему та дама очутилась на улице ночью в мужской одежде - этого я сказать не могу. Она покинула мое общество, ничего не объяснив. А вот почему я не в ливрее моего господина - это пожалуйста, это я объясню. Я же здесь не по поручению его светлости! Господин барон вряд ли обрадовался бы, если бы я замешал его имя в какую-то непонятную историю. Тут Лапен презрительно глянул на свою куртку, которой еще вчера так гордился, и добавил, вспомнив красивую фразу из какой-то пьесы: - Я здесь в некотором роде инкогнито... А что мне выпало удивительное приключение, так это как раз для меня самое дело. У меня этих самых приключений - ух, сколько было! Я ведь, знаете ли, постранствовал, повидал всякого... и да, вы угадали - имел некоторое отношение к театру... где только меня не носило! Но никогда в жизни, ни в каких краях не видел я ничего прекраснее того, что вижу сейчас! И пусть бы меня каждый день протыкали шпагой, если бы после этого удавалось снова встречаться с вами...
Дениз: Покорить Дениз захватывающими дух рассказами было непросто. Она знала, что подобными словесами многие сыновья Адама потчевали дочерей Евы, рассчитывая на их благосклонность. Хотя нет, этот говорил складно и красиво, и впрямь, видимо, актером был. Даже Каюзак выражается менее витиевато. - А вы подумайте, господин хороший, будете вы меня видеть каждый день, а я окажусь совсем не такой, какой вам представляюсь. Стоит ли тогда калечиться? Прикусив губу - чтобы не показывать широкой улыбкой, как по душе, несмотря на всю странность и неправдоподобность истории Лапена, пришлись ей его слова, - девушка терзалась сомнениями: вытребовать у гостя письмо или же немного побыть в его обществе. Пока что долг пересиливал женское тщеславие и намек на симпатию, которую слабый пол питает к слабым, больным, раненым и прочим обделенным. - Сударь, вы обещали отдать мне письмо... Я бы с удовольствием побыла бы с вами еще и послушала о ваших странствиях, но если там что важное написано, мадам герцогиня мне не простит такой задержки...
Лапен: Лапен, тяжело вздохнув, вытащил сберегаемое на груди под рубахой письмо. - Надеюсь, вы понимаете, сударыня, - печально сказал он, - что вместе с письмом я отдаю вам и сердце. Его вашей госпоже можете не передавать, обойдется как-нибудь. Оставьте, пожалуйста, себе. На память о несчастном, утратившем с этого дня сон и аппетит... Лапен лихорадочно искал повод увидеть красотку еще раз... О, придумал! - Тот дворянин ничего не говорил об ответе. Но вдруг в письме что-то такое, на что требуется ответ? Когда я могу зайти еще раз и узнать, не нужно ли отнести куда-нибудь ответное послание?
Дениз: Приняв из рук посыльного письмо, Дениз немедленно спрятала его в широком кармане передника, словно боялась, что Лапен передумает и заберет его обратно. - Госпожа прочитает его очень быстро. Я так думаю. И может, даже сразу велит что-то передать в ответ... Девушка еще раз оглядела незнакомца - ведь она так и не узнала его имени - и, осененная внезапной мыслью, добавила: - Если ваш хозяин не заждался вас обратно, то я отнесу письмо мадам, попрошу, чтобы она тут же его прочитала, а после вернусь... А вы пока могли бы поесть. Если ваш хозяин, конечно, не кормит слуг лучше, чем наш, - улыбнулась камеристка.
Лапен: - Конечно, дождусь! - просиял Лапен. - Буду сидеть вот здесь и мечтать о вашем возвращении... А что касается угощения... я видел вашу красоту, а теперь вижу ваше доброе сердце. Интересно, у вас вообще есть недостатки? Хотя Лапен и клялся, что потерял аппетит в тот миг, когда увидел Дениз Кальве, но угощению, которое повара по просьбе Дениз щедро бухнули ему в миску, он отдал должное. А потом устроился в углу на лавке и принялся спокойно ждать, когда вернется его фея. Несите письмо, сударыня, я подожду
полная версия страницы