Форум » Пале Кардиналь » О необдуманных пари, 16 июля, около шести вечера » Ответить
О необдуманных пари, 16 июля, около шести вечера
Dominique:
Ответов - 33, стр:
1 2 All
Жан-Марк де Каюзак: Где проще всего поймать мышь? Разумеется, в буфете. Где проще всего застать писаря? Само собой, в канцелярии. Туда - то и направил свои стопы Каюзак, причем по пути ему удалось принять почти нормальное выражение лица, от которого не шарахались бы окружающие. Ему повезло - у входа Жан-Марк поймал за локоть мелкого клерка: -Если месье Шере там, попросите его немедленно выйти - у меня к нему срочное дело от капитана де Кавуа. Паренек что - то согласно пискнул - возможно, Жан-Марк немного переусердствовал - и торопливо нырнул за массивную дверь, оставив Каюзака дожидаться снаружи.
Dominique: /И снова о предосудительных знакомствах/ => Скользнув в дверь канцелярии, Шере обнаружил, что Шарпантье там не было, и мысленно вздохнул с облегчением. Конечно, тот не замедлит к нему придраться по возвращении, по мнению личного секретаря его высокопреосвященства жулики бывшими не бывают, но по крайней мере теперь у него будет возможность сделать вид, что он всецело поглощен работой. Шере потянулся за пером и одновременно взял верхнее письмо с лежавшей на его конторке стопки. Что мы имеем? Просьбу осчастливить младшего сына хоть каким-нибудь аббатством, четверо сыновей, три дочери, больная старуха-мать, полуразрушенный замок. Кто-то из тех, кто знал его высокопреосвященство еще епископом Люсонским? Иначе почему бы отвечать на эту просьбу «лично», своей рукой? Перо еле слышно заскрипело, выводя буквы бисерным почерком, который от долгого использования едва ли не стал его собственным. «Дорогой шевалье…» – Вас ждет лейтенант де Каюзак, – буркнул, проходя к своему месту, мэтр По несколько писем спустя. – С поручением от своего капитана. Изумление Шере никак не отразилось на его лице, когда он отложил перо в сторону и поспешил к двери. Зачем, спрашивается, капитану гвардейцев Ришелье понадобился какой-то секретаришка? Или ему был нужен не секретарь, а бывший ростовщик? Или… Нет, что толку гадать, когда через минуту все станет ясно? Заметив подпиравшего стенку гвардейца, Шере неловко поклонился. – Я к вашим услугам, сударь.
Жан-Марк де Каюзак: -Давайте немного пройдемся, Шере, - вполне миролюбиво предложил Жан-Марк, - хотя бы свернем вот за этот угол - зачем нам лишние вопросы, не так ли? Каюзак вообще был небольшим любителем телесных вразумлений, поскольку, во - первых, они требовали лишних физических усилий, которые, во - вторых, частенько пропадали даром. В детстве папенька драл его самого пряжкой ремня за рискованное развлечение - лазание по подвальным помещениям полуобрушившегося донжона, но это не помогало до тех пор, пока мальчишку едва не привалило там. Испуг вылечил Жана - Марка от страсти к подобным приключениям вернее, чем отцовское назидание, после которого он с трудом сидел. Каюзак намеревался проделать нечто подобное и с Шере - надо научить мерзавца бояться гвардии...
Dominique: Шере быстро поднял глаза на гвардейца. Имя Каюзака ничего ему не сказало, вся кардинальская охрана была для него на одно лицо, но предложение пройтись куда-нибудь за угол было настолько непохоже на поручение от капитана де Кавуа, что он не мог не насторожиться. – Лишние вопросы, сударь? – прошептал он, невольно покосившись в сторону канцелярии и уже начиная жалеть, что так аккуратно прикрыл за собой дверь.
Жан-Марк де Каюзак: -Именно, - кивнул Жан-Марк, - ведь наверняка найдутся те, кому до звона в ушах захочется узнать, что гвардеец его высокопреосвященства может обсуждать с неприметным бумагомаракой, - он простодушно улыбнулся. - А знаете, Шере, я тоже не лишен азарта, и когда узнал о вашем чуднОм пари, решил, что мы с вами поладим. Со стороны Каюзак снова казался простачком, однако глаза у него блестели очень и очень недобро.
Dominique: Глаза Шере невольно расширились – сочетание слова «пари» с гвардейской формой не могло иметь другого эффекта, даже если бы он понимал, при чем здесь капитан де Кавуа – и он сделал маленький, почти незаметный шажок назад. – На самом деле, я совсем не азартен, сударь, – почти беззвучно отозвался он, лихорадочно прикидывая, под каким предлогом он мог ускользнуть. Не то, чтобы в коридоре перед канцелярией он был в большей безопасности, чем в любом другом месте дворца, но если для того, что задумал этот Каюзак, нужно было другое место, лучше было оставаться здесь.
Жан-Марк де Каюзак: Жан-Марк самым фамильярным и дружелюбным образом подхватил его под руку, лишая возможности тихо сбежать, не привлекая ничьего внимания, и доверительно сообщил: -Не надо делать вид, будто вам это совсем не интересно, я далек от мысли испытывать ваши нравственные устои - для меня совершенно очевидно, многоуважаемый месье Шере, их полное отсутствие, каким бы агнцем вы сейчас не прикидывались. Я хотел бы заключить с вами пари, сударь. Крайне любопытное и очень для вас выгодное.
Dominique: Тяжелая мужская рука, подхватившая его под локоть, вызывала у Шере почти физическое отвращение, как и всякое непрошенное прикосновение, и на какое-то мгновенье, пытаясь справиться с подступившей к горлу тошнотой, он даже забыл о своем намерении сбежать. – Пари? – повторил он механически, чувствуя себя таким же идиотом, каким, без сомнения, казался. Одновременно в нем пробудилось любопытство, и он снова поднял глаза на гвардейца, пытаясь прочитать хоть что-нибудь на его простодушной физиономии.
Жан-Марк де Каюзак: -Пари, - с поощряющей улыбкой подтвердил Каюзак, - вот видите, вам уже любопытно, а вы так торопитесь от него откреститься, еще не зная толком, в чем дело. Жан-Марк смотрел на Шере так, будто тот был крынкой сливок, а сам он - самодовольным котищей, предвкушающим сытную трапезу. -До меня дошел слух, что нынче ночью вы предприняли одно рискованное мероприятие, которое могло вам очень дорого обойтись - интересно, что могло соблазнить вас на такую авантюру?
Dominique: Шере осторожно попытался высвободить свою руку, лихорадочно соображая, мог ли он ответить, не нарушая распоряжений, переданных ему Брешвилем. – Приказ его высокопреосвященства? – предположил он наконец, напоминая себе, что никто не приказывал ему не отвечать на гипотетические вопросы. Теперь у него не оставалось ни малейших сомнений, что лейтенанту не нужен секретарь и не нужен бывший мошенник. Оставалось надеяться, что тот всего лишь пытается узнать у него побольше об условиях его пари с кардиналом или о том, как ему якобы удалось его выиграть – но Шере никак не мог забыть, что его выманили из канцелярии под предлогом приказа от Кавуа, и надеяться было совсем непросто.
Жан-Марк де Каюзак: Страх Шере, его робкие попытки вырваться и округлившиеся глаза определенно льстили тщеславию Каюзака, однако поставленная им цель достигнута еще не была, так что отпускать проходимца Жан-Марк в ближайшее время не собирался. Пусть Шере ссылается хоть на самого Господа, а не на монсеньора. -Да ну? Вы заключили пари с его высокопреосвященством, и были так глупы, что его выиграли? Тогда вас следует не поздравить, а пожалеть, потому что вы не только не сумели польстить господину, а и нажили себе множество недругов - я говорю сейчас о господах гвардейцах, которые были минувшей ночью на дежурстве.
Dominique: Как ни странно, слова Каюзака вселили в Шере новую надежду: лейтенант к числу дежуривших прошлой ночью гвардейцев никак не относился, а стало быть, вряд ли имел на него зуб… хотя черт их разберет, этих дворян. Будь у гвардейцев его высокопреосвященства хоть толика здравого смысла, в отсутствии которого у любых военных сомневаться не приходилось, они злились бы не на него, а на себя. Но разве такое можно объяснить? – Ох, ваша светлость, – пробормотал он с самым тупым видом, – мы же люди маленькие, что сказали, то и делаем. В этот момент в дальнем конце коридора возникли две фигуры в гвардейских плащах, и у Шере потемнело в глазах.
Жан-Марк де Каюзак: Вид у секретаря сделался такой жалкий, что можно было ожидать, будто он сейчас рухнет в обморок, как чувствительная девица. Каюзак подождал, пока гвардейцы пройдут мимо, обменявшись с ними приветствиями, и, по - прежнему сжимая руку Шере, продолжал: -Какая исполнительность, Шере. Ну да меня не волнует, ваша это была идея или чья - нибудь еще. Просто вы совершенно напрасно были столь усердны, выставляя гвардию его высокопреосвященства - пусть и по приказу монсеньора - сворой безмозглых шавок, способных только поднимать шум, но не защитить хозяина.
Dominique: Когда гвардейцы, обменявшись приветствиями с Каюзаком, продолжили свой путь по коридору, Шере испытал такое облегчение, что он едва не пропустил мимо ушей упрек летенанта. Значит, у Каюзака не было сообщников, он был один. Один человек это не толпа и куда менее опасен. Один человек, как правило, сохраняет толику здравого смысла и не переходит беспричинно от разговоров к побоям. Что, впрочем, отнюдь не означает, что ему можно выразить свое мнение о, скажем, породистых гончих с родословной в два локтя, уже вторую ночь пропускавших в Пале-Кардиналь посторонних. – Но, ваша светлость, – растерянно пробормотал Шере, – я не мог отказаться и не мог попасться. Если бы господа гвардейцы поймали меня за таким занятием, разве они бы меня не убили на месте? Он поднял на лейтенанта умоляющий взгляд, мысленно еще раз проверяя то, что сказал. Ни слова лжи, как обычно: ни отказаться ни попасться он не мог, никто не предлагал ему такого пари. Конечно же, соглашаться при таких обстоятельствах мог только идиот, но репутация идиота ему еще никогда не мешала.
Жан-Марк де Каюзак: -А почему выдумаете, что меня волнует ваша судьба, Шере? - округлил глаза Каюзак. - Что вы есть? Никто, и звать никак, пришли из ниоткуда и уйдете в никуда, прах к праху, как говорится. Так как насчет пари? - тон лейтенанта неожиданно приобрел почти прежнюю доброжелательность. - Хотите со мной поспорить? Обещаю, приз будет почти так же ценен, как одобрение его высокопреосвященства. Он подпихнул Шере к стене, уперся свободной рукой над его макушкой, угрожающе нависнув на секретарем кардинала и мило улыбаясь.
Dominique: Пальцы Шере сами собой дернулись в сторону спрятанного в рукаве ножа, но воспользоваться им было безумием, даже если бы ему это удалось – ни малейших шансов сбежать, все имеющиеся у него деньги спрятаны в его комнатушке, кровь на одежде… Каюзак наклонился к нему так близко, что Шере мутило, а сердце его, казалось, готово было разорвать еле сдерживавшую его плоть. – Как вам будет угодно, сударь, – чуть слышно ответил он.
Жан-Марк де Каюзак: -Так вот, Шере, - продолжал Жан-Марк с тем же небрежным дружелюбием, - я готов держать с вами пари, что если вы снова проявите чрезмерное служебное рвение, задев при этом интересы моих сослуживцев, которые понесут незаслуженное наказание из-за ваших проделок, так вот, я держу пари, что в этом случае я без сожаления отхлещу вас ножнами шпаги. Может быть, вы после этого и сможете ворочать пером, но бегать по крыше вам уже не придется - у меня тяжелая рука. Как вам мои условия?
Dominique: Шере заметно побледнел, но глаз поднимать не стал. Брешвиль тоже обещал ему нечто похожее… помимо заверения, что гвардейцы его не тронут. Впрочем, мы всегда знали, что дворянское слово это точно такой же горячий воздух, что и слово простолюдина. – Как вам будет угодно, сударь, – повторил он. Ни уточнять, на что они якобы спорят, ни заверять Каюзака, что тот уже выиграл, ему не хотелось… а вот найти себе защитника, похоже, придется. Кто бы подумал, что двор кардинала настолько похож на Двор Чудес?
Жан-Марк де Каюзак: -Боже мой, Шере, у вас точно нет за спиной крыльев? Вы образец кротости. А если мне угодно прямо сейчас размазать вас по стенке за то, что вы уже натворили, наверное, вы и на помощь не кликнете? Все будете твердить свое "как вам будет угодно"? Жан-Марк отпустил, наконец, руку Шере и взамен сгреб его за ворот, прижимая к стене так, что секретарь чувствительно приложился о нее затылком.
Dominique: От удара об стену глаза Шере наполнились слезами, и на мгновенье пальцы, уже нащупавшие рукоятку ножа, сомкнулись на ней до боли. Будь они где-нибудь в темном переулке, может, он и попытался бы выпустить лейтенанту кишки, тот явно не ожидал ничего подобного, а расстояния между ними было всего ничего, но здесь и сейчас это было бы безумием. – Прошу прощения, ваша милость, – прошептал он, с трудом разжимая зубы. На некстати всплывшем в памяти лице отца выразилось явное неодобрение, но тот был дворянином, а Шере, по меткому замечанию Каюзака, был никем.
Жан-Марк де Каюзак: Жан-Марк брезгливо сморщился, будто взял в руки краснощекое, наливное яблочко, а стоило сжать чуть посильнее, как из-под глянцевой шкурки брызнула гнилая мякоть. -Запомните хорошенько, о чем я вам толковал, Шере. Каюзак отступил на шаг, продолжая держать его за пышный воротник и увлекая за собой. Чтобы закрепить урок, следовало бы ударить секретаришку, но тот и так показал себя совершенным слизняком - грех марать руки. Жан-Марк ограничился тем, что отшвырнул его от себя - хотя они были почти одного роста, силой Шере с ним тягаться не мог, и несмотря на свою далеко не хрупкую комплекцию, отлетел на изрядное расстояние и грохнулся навзничь.
Шарль д`Артаньян: ===/"Гаскони неизвестно слово "трус"/=== Шарль задумчиво бродил по приемной кардинала, от стены к стене, по-военному разворачиваясь и едва ли не чеканя шаг. Мысли в голове блуждали самые грустные. Судя по словам Брешвиля, гасконца ждал арест. Много чести для простого гвардейца, чтобы Ришелье лично писал ему письмо только для того, чтобы арестовать его не где-нибудь, а в Пале Кардиналь. Как там друзья? Ведь приказ об аресте Атоса уже отдан. Арамис в Консьержери... А Констанция? Моя бедная маленькая Констанция, как чертовски давно я тебя не видел. Несколько дней! О чем же хотел побеседовать Ришелье? Неужели о нашей ночной выходке? Да уж, д`Артаньян, в переделке опаснее этой ты еще не бывал. Лучше уж дуэль с пятью гвардейцами одновременно... Что это за шум? В коридоре за дверью что-то с грохотом упало. Послышался топот сапог. Шарля охватило природное, свойственное всем гасконцам любопытство. С почти детской непосредственностью он вышел из приемной и замер, пытаясь понять, что происходит. Под ногами королевского гвардейца лежал невысокий полноватый человек, очень похожий на какого-нибудь чиновника. При нем не было шпаги, и Шарль пришел к выводу, что это не дворянин. Скорее всего, кто-нибудь из служащих канцелярии - уж больно безобидно выглядел лежащий. По мнению гасконца, именно так и должен был выглядеть уважающий себя канцелярист. Судя по внешнему виду, незнакомец побывал в изрядной переделке - его воротник сбился, лицо покраснело, волосы растрепались. Д`Артаньян поднял глаза и увидел Каюзака, замершего в проходе. Вся его поза говорила о том, что это лейтенант бросил на пол безобидного служителя пера и чернил. Гасконец медленно двинулся вперед, заслоняя собой поверженного незнакомца. Тот явно не мог сам позаботиться о себе, и в Шарле вдруг взыграло благородство, возможно, несколько неуместное - учитывая положение самого королевского гвардейца. - Каюзак! Давно вы отыгрываетесь на тех, кто не может себя защитить?
Жан-Марк де Каюзак: -Давно ли, сударь, закончились ваши собственные неприятности, чтобы вы принялись совать свой нос в чужие? - подбоченился Жан-Марк. Гасконец был последним человеком, которого ему сейчас хотелось бы видеть. Попал в кардинальскую приемную - и сидел бы там, как мышь под веником, нет, ему непременно надо знать, за что злобный де Каюзак обижает бедненького Шере.
Шарль д`Артаньян: - Каюзак, признаюсь вам честно, сегодня моей главной неприятностью являетесь именно вы. - Шарль упер руку в бок, перекрывая собой коридор, где уже начал шевелиться незнакомец. - И я не вижу, почему бы шевалье не вступиться за слабого... Так говорили и действовали воины времен Карла Великого, а их примеру должен следовать всякий истинный дворянин... Цитируя Атоса, д`Артаньян подошел ближе к Каюзаку и посмотрел ему в глаза с той веселой злостью, с какой обычно вынимал шпагу из ножен.
Жан-Марк де Каюзак: -Почем вам знать, д`Артаньян, что я - не пострадавшая сторона? - ухмыльнулся ему в лицо Каюзак. - Может быть, этот милейший человек только что стащил у меня кошелек? Вы слишком скоры на суд, еще скорее, чем я - на расправу. Ступайте с Богом, шевалье, вы не знаете, о чем у нас вышел спор, а потому не вмешивайтесь. Уверяю вас, месье Шере вполне способен самостоятельно защитить свои интересы и не нуждается в ходатаях.
Dominique: Шере осторожно подтянул ноги и, стараясь не привлекать к себе внимания, поднялся. Собеседники были настолько заняты друг другом, что вряд ли замечали его действия, а задерживаться рядом с двумя вооруженными людьми ему ничуть не хотелось. Несколько осторожных шагов, и, нащупав позади себя какую-то ручку, Шере нажал на нее и беззвучно изчез. => /Шпага и перо/
Шарль д`Артаньян: Месье Шере... Нужно запомнить это имя. - Каюзак, я был о вас лучшего мнения. Придумайте что-нибудь по-достовернее. Ну кто будет воровать кошельки у гвардии кардинала в его же дворце? Этот месье, с которым вы так нелюбезно обошлись, достаточно хорошо одет и не похож на вора. - Гасконец обернулся, и вежливо поинтересовался у мэтра Шере: - Сударь, только скажите, что я тут лишний, и я немедленно оставлю вас с лейтенантом. Ответом королевскому гвардейцу была тишина. Коридор был пуст. Шарль, нацепив на лицо улыбку, снова повернулся к Каюзаку. - Ах, какая жалость... Кажется, он предпочел покинуть ваше общество.
Жан-Марк де Каюзак: Жан-Марк пожал плечами - пустяки, даже если Шере уполз в канцелярию зализывать душевные раны (плотских не было, как бы этого не хотелось гасконцу, чтобы иметь основания для праведного гнева), его ретирада не имела значения, Каюзак сказал все, что требовалось. Кажется, даже был услышан и правильно понят. -Очевидно, потому, что его сильно смутило ваше появление - до того мы самым светским и мирным образом беседовали.
Шарль д`Артаньян: - Ах вот как выглядит светская беседа в представлении гвардейцев Его высокопреосвященства... Надеюсь, с дамами вы беседуете иначе, - усмехнулся гасконец, откровенно провоцируя Каюзака. Он помнил об осторожности, но никак не мог удержаться. Помолчав секунду, Шарль продолжил заговорщицким тоном: - Ах, если бы вы были столь же храбры против человека, умеющего держать шпагу...
Жан-Марк де Каюзак: Каюзак не первый день служил у его высокопреосвященства и наизусть знал весь набор подначек, которым принято было медленно, но верно доводить противника до вызова. И так же хорошо он знал, что закон не писан только дуракам, а себя он к таковым не относил. -Судя по вашим сетованиям, из вас такой же фехтовальщик, как из месье Шере. Давайте подождем - вдруг мимо будет проходить кто-нибудь, отличающий эфес от клинка, и вступится за вас обоих сразу?
Шарль д`Артаньян: - Лейтенант, а вы не отличаете эфес шпаги от ее клинка? - очень натурально изумился д`Артаньян. - Хотите, я вам покажу? Гасконец поправил плащ, чтобы была видна рукоять клинка и вычурная гарда. - Впрочем, я всегда готов дать урок фехтования любому желающему... Даже гвардейцу кардинала. Должны же вы как-то нести службу и хранить покой Его высокопреосвященства... Хотя и последнее у вас, очевидно, получается с трудом. Шарль усмехнулся, глядя Каюзаку в глаза.
Жан-Марк де Каюзак: -Монсеньор пренебрегает собственной безопасностью, превращая все наши усилия в ничто, - скорчил огорченную мину Каюзак. - Например, взять хоть ваше появление в Пале-Кардиналь - я бы на порог не пустил такого... Узнать просвещенное мнение лйтенанта по поводу гасконских проходимцев д`Артаньяну, к сожалению, не удалось, ибо появился месье Ламаль - д`Артаньяна приглашали на аудиенцию к его высокопреосвященству.
Шарль д`Артаньян: Издевательски помахав Каюзаку шляпой и пообещав что-то вроде "Мы еще встретимся", гасконец проследовал за Ламалем, приобретая на ходу вид степенный, смиренный, и где-то даже раскаявшийся. Перед дверью приемной Шарль поправил плащ, скрывая шпагу, поправил перевязь, приведя себя таким образом в порядок и потихоньку собираясь с мыслями. Он не признался бы в этом даже самому себе, но в душе гасконца вдруг возник вполне понятный трепет перед Первым министром Франции. Причем не перед должностью этого незаурядного человека, а перед ним самим...
полная версия страницы