Форум » Пале Кардиналь » И снова о предосудительных знакомствах. 16 июля, начало шестого » Ответить
И снова о предосудительных знакомствах. 16 июля, начало шестого
Dominique:
Ответов - 40, стр:
1 2 All
Dominique: Шере вскочил на ноги, но недостаточно быстро, чтобы избежать потока воды, хлынувшей из разбитой вазы. Впрочем, мокрые колени не отвлекли его внимания и на секунду. – Вы не хотите мне говорить? Звук открывшейся двери заставил его оглянуться, и в глазах его потемнело.
Richelieu: Особое поручение Ришелье в одно мгновенье пересек небольшое пространство от своего стола до двери в библиотеку, отдернул бархатную портьеру и распахнул дверь настежь. На первый взгляд его подозрение оказалось правильным – выражение лица Шере явно было виноватым – но кардинал, уже начавший было гневно хмуриться, тотчас же отказался от своих предположений, заметив у камина г-жу де Комбале. То, что он прочитал на ее лице – растерянность, смущение и даже, кажется, следы слез – ясно указывало на какое-то происшествие, и снова она предпочла довериться этому мошеннику! – Оставьте нас, сударь, – распорядился кардинал, опуская за собой портьеру и подходя ко второму креслу у камина. Краем глаза он заметил, как закрылась дверь, ведущая в кабинет Ламаля.
Madame de Combalet: Мадам де Комбале, равно как и Шере, вскочила на ноги. Подол платья безбожно промок, однако сейчас это ее не трогало. - Нет, дело не в этом! - Воскликнула девушка. - Я просто... понимаете... Я... - Договорить Мари-Мадлен не успела. Дверь, ведущая в кабинет Ришелье, неожиданно распахнулась и на пороге появился сам кардинал. Лицо герцогини и без того бледное, стало напоминать погребальный саван. Она широко раскрытыми глазами уставилась на дядюшку. От ледяного тона его высокопреосвященства, которым он обратился к Шере, Мари стало больно. Она обернувшись, печально посмотрела на секретаря.
Dominique: Ужас, охвативший Шере при виде кардинала, только усилился от отданного ему приказа, к которому он мысленно добавил «С вами мы разберемся попозже». Он бросил быстрый взгляд на явно перепуганную г-жу де Комбале, прочитал в ее прекрасных глазах грусть (неужели из-за него? Да нет же, она просто испугалась, также как и он сам), попытался выразить взглядом все свое сочувствие и послушно направился к выходу из библиотеки. Первой мыслью его было «Бежать!», но, стоило ему прикрыть за собой дверь, предательская слабость в коленях вынудила его усесться прямо на пол.
Richelieu: Грустный взгляд, которым Мари-Мадлен проводила секретаря, не ускользнул от внимания кардинала и только усугубил его раздражение. Однако, и возмущаясь тем, что его племянница решила довериться какому-то мошеннику, Ришелье не мог не заметить, что его чувство весьма напоминает ревность, и приложил все усилия, чтобы взять себя в руки. В конце концов, важно не то, что она доверилась не ему, важно то, что она доверилась человеку, который совершенно не стоит ее доверия! – Я напугал вас, дитя мое? – мягко спросил он.
Madame de Combalet: От дядюшки так и веяло раздражением. Мари украдкой вздохнула. После всех ужасов этого дня еще и недовольство дяди? Господи, за что? - Взмолилась она. - Как бы то ни было, - успокоила себя девушка, - нравится ему или нет, но я не могла молчать. В какой то момент девушка задалась вопросом отчего же она не рассказала все дяде? Но ответ и так был на лицо. Дела. Кардинал опять был занят, а тревожить его... Но сейчас, когда он был здесь, видел ее лицо скрывать всё было абсолютно бесполезно и не нужно. Более того, - решила мадам де Кобмале, - мне обязательно надо сказать всё самой и... посмотреть как он отреагирует. Кардинал без сомнения обладал невероятной выдержкой, но Мари сильно сомневалась, что он, планируя убийство девушки, мог предполагать, что его племянница в этот момент окажется рядом и, более того, навлечет на себя подозрения, а стало быть хоть какие то эмоции на его лице должны были отразиться. Дядя не мог так со мной поступить! - Думала герцогиня, решительно глядя в темные глаза кардинала. - Не мог! Да и кроме того он не мог знать, что я поеду в ателье, это было абсолютно спонтанное решение. Естественно, спланировать такое Ришелье не мог, а вот организовать убийство вполне. От этой мысли у Мари мурашки побежали по коже. - Нет. - Собираясь с мыслями наконец ответила мадам де Комбале. - Нет, дядя. Не вы. Хотя, если это вы организовали покушение, то тогда выходит, что и вы. - Мысленно обратилась к нему девушка. - Но вы правы. Меня напугали. Сильно. И это не месье Шере! Прошу вас его ни в чем не подозревать! - Поспешила прибавить герцогиня д`Эгийон. - Нам надо поговорить. Сейчас же. И более того, я хочу, чтобы вы позаботились о том, что нас никто не слышит. - Решительно потребовала Мари-Мадлен.
Richelieu: – Месье Шере, – гневно начал кардинал, но осекся. Нет, нападать на человека, которого мадам де Комбале защищает, не лучшее начало для разговора по душам. Он окинул библиотеку слегка рассеянным взглядом, невольно ища вдохновения в бережно расставленных книгах, и снова повернулся к племяннице. Судя по ее тону, произошло что-то и впрямь из ряда вон выходящее. – Мы можем пойти в кабинет, дитя мое, – предложил он. – Там нас никто не подслушает. Зная миледи, он почти что не сомневался, что, стоило ему опустить за собой портьеру, и она не замедлила подойти к двери. А значит, еще мгновенье и кабинет опустеет – как хорошо знали его подчиненные, Ришелье ценил результат превыше средств.
Madame de Combalet: Вспышка гнева кардинала заставила девушку отпрянуть. Однако уже через мгновение Ришелье взял себя в руки и Мари заметно успокоилась. За что он его так ненавидит?! - Огорчилась мадам де Комбале. - Бедный месье Шере! Он совсем не кажется злым человеком. Мари вспомнила доброе лицо Доминика. Нет, дядя явно ошибается на его счет! Как бы там ни было, при всей симпатии Мари-Мадлен к секретарю обсуждать его сейчас с дядей не было времени. И все же герцогиня решила позже, когда все уладится, поговорить с кардиналом насчет Шере. - Да, конечно, дядюшка. - Охотно согласилась мадам де Комбале, направляясь в кабинет кардинала.
Dominique: Кровь шумела в ушах Шере настолько громко, что даже если бы он и желал подслушать разговор Ришелье с племянницей, он бы все равно ничего не услышал. Однако, несколько минут спустя сердце его стало биться ровнее, и он поднялся на ноги, приняв, наконец, решение. Хотя пережитый ужас властно требовал собраться и немедленно бежать, здравый смысл взял верх – если Ришелье вызовет его к себе и его не найдут во дворце, поиски начнутся немедленно и шансов на изчезновение у него станет намного меньше. Если у него и не было трех дней, на которые он дал себе отсрочку при встрече с Александром, то какое-то время у него еще оставалось, и лучший способ его использовать был не привлекать к себе излишнего внимания. Шере поспешил в канцелярию, мысленно репетируя объяснения своего отсутствия. => /О необдуманных пари/
Richelieu: Как Ришелье и ожидал, в кабинете не оказалось ни души, лишь еле заметно колыхнулась портьера, скрывавшая дверь в кабинет Ламаля. Кардинал огляделся, с сожалением отмечая, что кресел в кабинете было немного: одно позади стола, два – перед ним. Но не разговаривать же с племянницей как с просительницей или, того хуже, усесться рядом с ней перед пустым столом? Ришелье вздохнул и, взявшись за одно из кресел, не без труда повернул его от стола. Та же участь постигла и второе, уставившееся теперь на дверь в библиотеку. Вынужденная необходимость применять грубую силу, а точнее, тот факт, что это применение не давалось ему с той легкостью, которую можно было бы ожидать от человека, которому еще не исполнилось сорока двух, только подлила масла в огонь его раздражения, и кардиналу пришлось сделать усилие, чтобы его голос, несмотря на некоторые перебои в дыхании, прозвучал мягко. – Что случилось, дитя мое? Говорите смело, здесь Вас никто не услышит. Последние слова были, строго говоря, неправдой, но Ришелье не думал, что, услышав подобное предупреждение Ламаль решится чересчур напрягать слух – ну а миледи никогда не решится приложить ухо к замочной скважине в присутствии посторонних.
Madame de Combalet: Вынужденная перестановка мебели, которая далась кардиналу не без труда, казалось еще больше усилила его раздражение, но Мари не обратила на это внимания. Гораздо больше ее сейчас занимало состояние Ришелье. Он побледнел и дыхание его участилось, хотя он и пытался это скрывать. Но от обеспокоенной племянницы ему это было не утаить. - Дядюшка, вам не следовало так напрягаться! - Обеспокоенно сказала мадам де Комбале, ухватившись за спинку одного из кресел и по мере своих скромных сил помогая его высокопреосвященству. Когда с расстановкой было покончено, герцогиня присела на краешек одного из кресел. - Я право не знаю с чего начать. Поверьте мне, дядя, я бы ни в коем разе не осмелилась вас так огорчать, но о данном происшествии просто нельзя не рассказать. Наверное, мне стоит начать с того, что сегодня днем ко мне пожаловала мадам Пикар, моя портниха, с моим платьем. Мы с ней немного поспорили насчет лент, которые должны его украшать. Потом явился паж ее величества королевы Анны и сказал, что хозяйка ателье должна явиться к королеве, чтобы обсудить ее наряд. С этого все и началось. - Не удержалась Мари-Мадлен от горестного вздоха. - Конечно же, медлить мадам Пикар не могла. Ей надо было отправляться к ее величеству, но перед этим она должна была заехать к себе в ателье. Вот тогда то она предложила мне поехать с ней, чтобы я выбрала ленты для моего наряда по моему вкусу. Я согласилась. Лучше бы я этого не делала! - В отчаянии заломила руки девушка. - Когда мы прибыли я как раз начала выбирать ленты, а мадам Пикар отправилась по своим делам. Я выбрала ленты и уже было собиралась уходить, когда заметила фигуру, которая показалась мне очень знакомой. Я увидела эту девушку, вы, конечно же о ней уже знаете. Это та девушка, которая меня оскорбила накануне в галерее Лувра. Уж не знаю, что я собиралась ей сказать и что меня подвигло на такой поступок, но направилась за ней. - Тут герцогиня д`Эгийон судорожно вздохнула и собравшись с силами продолжила. - Когда я вошла, я увидела, что эта девушка лежит на полу и... и... там было полно крови. Я, естественно, бросилась к ней, но помочь уже ничем не смогла. Я сняла с нее маску, в которой она была, и увидела, что была права. Это была действительно та самая особа, которая наговорила мне ужасные вещи. Господи, там было столько крови... Это было так ужасно! - Наконец силы мадам де Комбале иссякли и она опять расплакалась.
Richelieu: Сказать, что Ришелье был поражен кратким рассказом племянницы, означало ничего не сказать. Если его взгляд и стал чуть рассеянным, когда мадам де Комбале заговорила о портнихе, то стоило ей упомянуть оскорбившую ее вчера девушку, и он напряженно наклонлся вперед, ловя каждое ее слово, пока рассказ не прервался рыданиями. Весь ужас, который Ришелье обыкновенно испытывал перед женскими слезами, отступил перед потрясенным пониманием, что ловушка захлопнулась, что весь мир обвинит его в убийстве испанки и что ему никогда не удастся доказать обратного. Что же до присутствия мадам де Комбале, оно не убедит злопыхателей, скорее уж они решат, что она была орудием в его руках… да мало ли что придет в голову парижским сплетникам? В этот момент, когда чувство бессильного гнева заставило Ришелье невольно сжать губы в тонкую полоску, тихое всхлипывание в соседнем кресле напомнило ему, что если он и станет в будущем жертвой этой интриги, то мадам де Комбале уже пострадала от нее. Торопливо поднявшись, он склонился над ней, вкладывая ей в руку платок. – Дитя мое, – прошептал он, – право… Он замолчал, тщетно пытаясь найти правильные слова. Что он мог ей сказать? Что смерть, невольной свидетельницей которой она стала, настигла клеветницу по заслугам? Или, может, что все суета сует? Так хорошо знавший, как разговаривать с негодяями самых разных сословий, взглядов и убеждений, Ришелье не в первый и, без сомнения, не в последний раз терялся перед чистотой и искренностью своей племянницы.
Madame de Combalet: Когда Мари-Мадлен смогла наконец хотя бы немного овладеть собой, она подняла заплаканные глаза на дядю, стоявшего возле нее. Девушке стало невероятно стыдно. Она прекрасно знала в какое неловкое положение опять ставит кардинала, не выносившего женских слез и не знавшего как утешать дам. - Простите, дядюшка. - Все еще дрожавшим от слез голосом сказала она, опуская глаза на платок, который взяла у Ришелье и сейчас от волнения сминала в руках. - Я не хотела... не хотела себя так вести, но я не могла более сдерживать свои чувства. Я надеюсь, что вы сможете понять и простить меня. - Покачала головой мадам де Комбале. - Я не должна была так себя вести! Да, я еще хотела сказать, что понимаю весь ужас ситуации. Я бросила тень на ваше имя. Знаете, я подбежала к этой девушке и дотронулась до нее. Поэтому когда за ширмой появилась хозяйка и ее помощницы, они увидели, что мои пальцы были в крови. Они, должно быть, подумали, что это я убила ее. Я ни в чем не уверена, но было бы логично предположить, что так они и могли подумать, глядя на меня. Герцогиня опять подняла на Ришелье глаза, всматриваясь в его лицо. Сразу было видно как сильно подействовал на его преосвященство ее рассказ. Но одного Мари не могла понять - он или не он отдал приказ об убийстве девушки? Сейчас за это знание она бы многое отдала.
Richelieu: – Дитя мое… В очередной раз Ришелье не знал, что сказать. Если Мари-Мадлен находила нужным извиняться за свои слезы, то ничего удивительного, что она предпочитала доверяться какому-то жалкому секретаришке. Перед месье Шере она могла вести себя естественно, а с родным дядей ей приходилось думать не о себе, а о нем… Усилием воли кардинал заставил себя забыть о сцене, свидетелем которой он стал, и сосредоточиться на заданном ею вопросе. Любому, кто хоть сколько-нибудь знал мадам де Комбале, одна мысль о том, что она могла быть убийцей, показалась бы безумной… но зачем ей потребовалось прикасаться к трупу? Или она пыталась помочь этой проклятой испанке? Как это похоже на нее! Также как и то, что даже сейчас она думала не о себе, а о том, не бросила ли она тень на его имя! – Глупости, – сказал он со всей решимостью, которую мог вложить в одно это слово. – Только не говорите мне, что никто не заметил настоящего убийцы. Самому себе Ришелье с содроганием вынужден был признать, что подобный слух, да еще от свидетельницы происшествия, мог распространиться со скоростью лесного пожара.
Madame de Combalet: - Нет. В этом то и дело. - Судорожно вздохнула Мари-Мадлен. - Даже я не видела настоящего убийцу и не знаю женщина ли это или мужчина. Ей Богу, даже не знаю как это возможно объяснить. Я вошла за ней буквально через мгновение, а она уже была мертва. Ума не приложу когда он или она успели это сделать! - Удивленно сказала девушка. - Убийца буквально испарился из примерочной. Странно это. Этот человек явно великолепный профессионал своего дела. - Предположила мадам де Комабле и тут же с горькой улыбкой добавила. - Если, конечно, можно называть существо, которое без зазрения совести занимается таким ужасным делом, человеком. Знаете дядя, чем больше я вспоминаю то, что там случилось, тем больше мне кажется, что эту девушку не могли убить, находясь в состоянии ярости и возбуждения, которое свойственно тем, кто пытается за что-то мстить. Если это и была месть, то очень хорошо спланированная. Поэтому эти женщины, конечно же, не могли не заподозрить меня. - Вынуждена была признать герцогиня.
Richelieu: Ришелье сочувственно кивнул. Разумеется, зная человеческую природу, он не мог не понимать, что «буквально через мгновенье» никак не могло соответствовать истине, но отражало лишь ощущения самой мадам де Комбале. Она могла не сразу последовать за заинтересовавшей ее испанкой или ее могли задержать толпящиеся на пути заказчицы или портнихи… Боже, не о том надо думать. Конечно, убийца не растаял в воздухе и не был вознесен живым на небеса, разумеется, кто-то должен был его заметить, но это забота для его людей. Ему же следует задуматься о том, кто мог быть истинным виновником происшедшего… да и о том, что сказать мадам де Комбале, чьи глаза все еще были полны слез. – Если они так и подумали, то очень быстро передумают, – ответил кардинал, не особо, впрочем, веря в свои слова и мысленно проклиная великодушие, которое толкнуло мадам де Комбале на то, чтобы отправиться вместе с портнихой вместо того, чтобы приказать ей прислать кого-нибудь с этими ее чертовыми лентами или вернуться позже. Сплетни редко следуют здравому смыслу, а сам он никак не мог положить им конец… и смерть наверняка придаст больший вес наветам проклятой испанки… Ришелье вздохнул, накрыл руку племянницы своей и, решив, что от утешений в конечном итоге большого толку не будет, продолжил уже более откровенно, – Но нам предстоят тяжелые дни, дитя мое.
Madame de Combalet: Фраза Ришелье заставила Мари Мадлен вздрогнуть всем телом. Опять угроза! - С ужасом подумала она. - Неужели он задумал ликвидировать все ателье как и эту несчастную?! Нет, нет, нет! Глупость какая! Такого просто быть не может! Да и невозможно убить всех, кто в этот момент присутствовал при этом ужасном инциденте. Да и потом как не стыдно думать, что эту особу приказал убить дядюшка? - Упрекнула себя герцогиня. Однако упреки в свой собственный адрес не развеяли сомнений в участии Ришелье в этом убийстве. Неприятный осадок все равно оставался в душе мадам де Комбале. Крепко сжав руку кардинала, она еще раз вздохнула и опустив голову тихо ответила: - Я знаю, дядюшка, знаю. Как глупо все вышло. И я во всем виновата. Простите меня.
Richelieu: Рука Ришелье по-прежнему лежала на маленькой ручке Мари-Мадлен, и он не мог не почувствовать, как она вздрогнула при его словах. На мгновенье некоторое недоумение отразилось в глазах кардинала, но почти сразу он напомнил себе, что его племянница пережила сильнейшее потрясение, что она никак еще не могла бы о нем забыть и что она нуждается, в первую очередь, в чьей-то дружеской заботе… а он, вместо того, чтобы сказать ей что-нибудь утешительное, только огорчил ее еще больше. – Дитя мое, о чем вы говорите? – возразил он. – Вы стали невольной жертвой чьих-то дьявольских планов, и, возможно, ваше вмешательство предотвратило что-нибудь худшее. Помните, главное это что вы невинны, а остальным я займусь сам. Господь не допустит, чтобы столь гнусное преступление осталось без наказания. Тон, которым он произнес эти слова, никак не позволил бы заметить, что сам он глубоко в них сомневается. Пути Господа, как известно, не наши пути.
Madame de Combalet: Как ни приятны были сердцу Мари-Мадлен утешения любимого дяди, но ощущения надвигающейся бури они не смогли устранить. - Худшее? Что же может быть хуже, чем убийство человека? - Простодушно спросила девушка. - Странно, разве в эти дьявольские планы входил мой визит в ателье? - удивилась герцогиня. - Я ведь могла и не поехать с мадам Пикар. Мадам де Комбале вытерла крем платочка глаза и поднялась на ноги. - Я тоже верю, что людей, которые делают такие жестокие вещи постигнет суровая кара. - Согласилась она с Ришелье, в душе еще раз похолодев от грозных слов кардинала. - Я пожалуй пойду, дядюшка. Мне надо немного прийти в себя и отдохнуть.
Richelieu: Ришелье еще раз ласково сжал руку племянницы и, отпустив ее, зашел за свой письменный стол, пытаясь осмысленными действиями скрыть невозможность хоть как-то ответить на печальные вопросы молодой женщины. К счастью, она и сама не ждала ответа, но, напротив, поднялась, ссылаясь на более чем понятную усталость, хотя скорее всего истинной причиной ее бегства было понимание, насколько он был беспомощен перед лицом происшедшего, и нежелание вынуждать его делать вид, что это не так. Поразительно, как бы хорошо он ни помнил, что даже в самых тяжелых обстоятельствах мадам де Комбале почти никогда не думала о себе. Вместе с тем он не мог не вспомнить про карточную игру, от которой никак нельзя было отказаться, и не задуматься, как бы невзначай напомнить ей об этом. – Разумеется, дитя мое. Нам, к сожалению, предстоит длинный вечер. Простившись с молодой женщиной, он несколько минут еще простоял подле своего стола, но водоворот мыслей, обуревавших его с того самого момента, когда он услышал об убийстве испанки, не успокаивался. Первым порывом его было тут же послать за Рошфором, но он тут же вспомнил, что граф занимается покушением на короля. Миледи? Нет, не в том ее таланты. Капитан де Кавуа? Нет, это только положит начало новым слухам. Граф де Вард? Чем длинней становился список тех, кому он не мог поручить это деликатное расследование, тем сильнее сжимались его губы. Наконец, он встряхнул головой и позвонил. Надо отвлечься на что-нибудь, и тогда решение придет само собой.
полная версия страницы