Форум » Пале Кардиналь » Допрос Планше, 15 июля, около двух часов дня » Ответить
Допрос Планше, 15 июля, около двух часов дня
Матье де Брешвиль:
Ответов - 24, стр:
1 2 All
Матье де Брешвиль: Уже на подходе к Пале-Кардиналь взгляд Матье наткнулся на весьма примечательную сценку. Несколько гвардейцев из отряда де Жюссака конвоировали человека, чье лицо показалось лейтенанту де Брешвилю на удивление знакомым. Минута напряженных раздумий, и… «Черт побери, да ведь это тот самый проныра, что предлагал моему драгоценному «шевалье де Брэ» провести его в Лувр. Бог шельму метит. Не даром я собирался арестовать этого прохвоста: видно, ему на роду было написано быть сегодня арестованным». – Ну-ка, господа, что у вас за улов? – Окликнул де Брешвиль сержанта и сопровождающих его солдат. Он решил позволить себе это маленькое нарушение субординации. В крайнем случае, придется угостить де Жюссака хорошим ужином. Но не пропадать же столь очаровательному стечению обстоятельств всуе! – Господин лейтенант… Сержант, в свою очередь обрадованный, что кто-то готов взять на себя дальнейшее беспокойство об участи арестованного, тут же у ворот Пале-Кардиналь ввел де Брешвиля в курс дела. Имя д’Артаньяна заставило офицера нахмуриться. К добру ли, к худу ли гасконец уже успел «прославиться» среди гвардейцев кардинала как остротой своей шпаги, так и умением впутываться в интриги. Значит, слуга д’Артаньяна обещал содействие де Брэ. Что это должно означать? Что он знал, с кем имеет дело и для чего ряженная в мужское платье дама направляется в Лувр? Однако, как быстро запутываются на первый взгляд простые истории! – Ведите его в караулку, - распорядился Матье, кивнув на Планше. И зашагал вперед, на ходу размышляя, стоит ли пригласить графа де Рошфора на грядущую занимательную беседу.
Планше: Планше старался не отставать, ведомый столь многочисленным караулом. Увидев лейтенанта де Бреншвиля, слуга не узнал его, а лишь почувствовал сильное беспокойство. К добру ли появление офицера в такой ситуации? Планше напряженно думал, но никаких успокоительных мыслей не приходило в его бедовую голову. Он винил своего хозяина за то, что тот нажил себе столько врагов, винил себя за глупость и несообразительность и бога за то, что тот всегда оставлял его в самые опасные моменты. Подобные богохульные и недостойные мысли посещали его обычно нечасто, но в последнее время они заполняли почти весь его досуг, и росли, и укреплялись в своих правах с каждым днем все больше.
Матье де Брешвиль: Арестованного довели, наконец, до караульного помещения гвардии, и сержант, сообщив, что отправляется с отчетом к де Жюссаку, исчез, оставив Планше под ответственность де Брешвиля. Матье, в свою очередь, отправил одного из своих людей разыскать графа Рошфора и попросить его наведаться в караулку. И лишь закончив с этим поручением, удосужился заняться созерцанием хмурого Планше. – Сдается мне, любезный, я тебя где-то видел. - Многозначительно подытожил лейтенант результаты осмотра. – Разумеется, я знаю, кто ты такой. Но знать и встречать – разные вещи, не так ли? Раз дворянин умудрился запомнить лицо простолюдина, не может быть, чтобы простолюдин позабыл, где встречал дворянина. Не напомнишь мне?
Планше: - Не напомлю ли я вам? Ей-богу, не знаю, сударь... - Планше сделал усилие над собой и пригляделся к лейтенанту. - Хотя... Стойте, кажется, вспоминаю! Не мог ли я видеть вас сегодня? Неужели, в трактире "Сосновая шишка"?.. - простодушно спросил он, решив отвечать, по возможности, правдиво, полагая, что это может помочь в подобной ситуации.
Матье де Брешвиль: - Именно там, приятель, - поощряюще улыбнулся де Брешвиль.- Ты имел нахальство вмешаться в беседу трех достойных господ, одним из которых был я. Не думай, арестовали тебя не за это. Мне просто любопытно. Ты, выходит, знаком с моим знакомцем шевалье де Брэ? Матье свободно откинулся на спинку стула и многозначительно добавил: - Хорошо бы, если так. Потому что иначе некому будет замолвить словечко за твою непутевую голову. Поговаривают, ты со своим хозяином-гасконцем весело провел сегодняшнюю ночку…
Планше: - О, сударь! Всю эту ночь я провел в своей постели... Увы, не знаю, чем был в это время занят господин шевалье. - "Время для правды прошло!" - рассудил Планше. - Но уверяю вас, я спал крепче сурка этой ночью. Тут слугу парализовал страх, - а вдруг ему не удастся выпутаться? Если они приведут того монаха... - люди кардинала на все способны - если они приведут монаха... о... тогда все пропало! И он, Планше, попадет в тюрьму или того хуже - на виселицу! Он, тот, кто всегда попадал в передряги только из-за своего хозяина. "Говорили тебе - наймись рабочим! Дурак ты, Планше... Какой же ты дурак! Как тебе теперь разговаривать с этим гвардейцем? Ты заврался, ты уже заврался! Как ты теперь выпутаешься из этого? Дурья же ты голова..."
Матье де Брешвиль: - Сон…, - Матье мечтательно закатил глаза. – Как раз то, чего мне давно не хватает. Завидую тебе, приятель. И даже готов поверить, что ты всю ночь провел в своей постели… Хотя, - лейтенант задумчиво понизил голос, - хозяин галантерейной лавки утверждает нечто совсем иное… И с чего, спрашивается, ему лгать? Подперев подбородок кулаком, де Брешвиль в упор уставился на Планше. – Но о показаниях галантерейщика можно и запамятовать, мало ли что болтают люди, когда их будят в пять утра вооруженные солдаты. Расскажи лучше о том, как ты намеревался провести шевалье де Брэ в Лувр? С помощью своего хозяина? Матье спрашивал пока вовсе не о том, что хотелось бы знать, например, графу Рошфору. Но в вопросах присутствовал личный интерес лейтенанта, а к своему личному интересу де Брешвиль всегда относился серьезно.
Рошфор: Ночные события, утренняя встреча с кардиналом, разговор с мадам де Комбале, непонятная просьба Шере... Всё это смешалось в огромный ком... Рошфор не любил неопределённости, не любил когда ситуация выходила из-под контроля, а именно это и происходило с ним, начиная с того, что его подняли посреди ночи. Решив выместить своё скверное настроение на ком-нибудь из учеников в фехтовальном зале он отправился туда. К обеду, изрядно уставший, и ещё более рассерженный из-за неловкости одного молодого дворянчика из провинции, граф направился к себе. У дверей дома его ждал гвардейский ординарец с коротким донесением от де Жюссака. Был арестован слуга гасконца, которого уже успел перехватить лейтенант де Брешвиль. - Я буду там немедленно, - коротко ответил Рошфор и отпустил ординарца. Граф обладал едва ли не маниакальной страстью к чистоплотности, но времени не было, поэтому он наскоро умыл лицо и выбрил щеки, переодел свой изрядно помятый камзол и отправился обратно в Пале-Кардиналь. После короткого приветствия де Жюссаку, Рошфор без дальнейших церемоний вошёл в комнату, где содержался арестованный.
Матье де Брешвиль: Рошфор казался заметно не в духе. Да и выглядел неважно, не спасала даже вызывающая бледность свежевыбритых щек. Не удивительно, тяжелый денек выдался не только лейтенанту. – Мы как раз беседуем о христианском милосердии, граф. Как ни старался Матье выглядеть беспристрастным, улыбка лейтенанта вышла откровенно ироничной. – Возможно, не самая подходящая тема на допросе, но, увидите, насколько она бывает порой интересной. Итак, друг мой, - еще одна улыбка, на этот раз адресованная арестованному пикардийцу, - я буквально изнываю от любопытства и нетерпения: какой же добрый самаритянин выписывает для бедных провинциалов пропуска в Лувр?
Планше: "Граф де Рошфор!" - Нет-нет, сударь, что вы!.. ничего подобного никогда!.. - Все мысли в голове Планше смешались, и он говорил лишь для того, чтобы не молчать, но потом взял себя в руки. - Пропуска? Пропуска... Я, бывает, прохожу в Лувр по делам своего господина. Его ведь днем не запирают. А привратник там добрый малый, и меня знает уже давно. Главное ведь - знать пароль, а его-то я всегда знаю. - Планше замолк, не зная, что еще ему можно сказать.
Рошфор: Слуга д'Артаньяна выглядел испуганным, но по его лукавым глазам было видно, что разговором о пропуске в Лувр он надеялся отвлечь внимание от чего-то более интересного. Рошфор обратил внимание на улыбку де Брешвиля, с которой тот любезно расспрашивал арестованного. - Ну-с, месье, и кому же понадобилась ваша помощь? Кузену вашего дорогого господина или сыну свояченицы вашего крёстного? - Рошфор не позаботился о том, чтобы хоть как-то смягчить свой тон и завуалировать недовольство, явно сквозившее в его взгляде. Его чёрные глаза отливали фиолетовым блеском из-за тёмно-фиолетового сукна его камзола и горели недобрым огнём, - А что, простите, мог делать столь послушный слуга в трактире утром вместо того, чтобы служить своему господину? М-ммм... или месье д'Артаньян изволил отлучиться? Могу я узнать, как поживает ваш господин?
Планше: - Конечно... Можете, конечно! Надеюсь, что господин шевалье в порядке. Я не видел его со вчерашнего дня, не представилось случая. Но господин шевалье известил меня о том, что отправится по делам в... Крей. Так что я и пошел в трактир... Господа, прошу вас, не говорите об этом моему хозяину! Господину д'Артаньяну это не понравится...
Матье де Брешвиль: – Ужасный человек ваш д’Артаньян, - пробормотал Матье сочувственно. – Не позволяет слуге ходить в трактир… Появление Рошфора сбило разговор на личность гасконца, которая де Брешвиля интересовала мало (увы, того же нельзя было сказать о графе де Рошфоре) с личности шевалье де Брэ, которая, наоборот, интересовала чрезвычайно. – Мы ему не скажем, не волнуйтесь. Значит… д’Артаньян – в Крей, вы в трактир, а там… Вы когда-нибудь раньше встречали того молодого человека, которому столь внезапно предложили помощь?
Планше: - Никогда, сударь. Это было совершено по... порыву, если вы понимаете. Мне очень жаль, если я совершил что-то противозаконное, предложив тому господину помощь. Я и предположить не мог, что это может вызвать в вас такой интерес, господин лейтенант... - Планше в смятении ухватился за последнюю соломинку.
Матье де Брешвиль: - По порыву? Ну, разумеется. – Нахмурился лейтенант. – Хорошо, что тебе жаль, приятель. Потому что Лувр, если запамятовал, охраняют несколько отрядов королевской гвардии. В которой, между прочим, состоит и твой господин. И все их старания пропадут впустую, если ловкач, вроде тебя, начнет проводить в королевский дворец незнакомцев «по порыву». Таки порывы стоят визита к Трагуарскому кресту. Или, если мы с графом окажемся сегодня добры, - плетей и королевских галер. И что ответил тебе шевалье? На твое щедрое предложение? Согласился?
Планше: Планше залился краской от смятения. - Нет, сударь. Он отказался. Но неужели галеры?.. И неужели вы могли сидеть за одним столом с человеком, который настолько не заслуживает доверия, что его нельзя впустить в Лувр? Насколько я мог видеть, вы и сами были близки к тому, чтобы дать этому молодому человеку пропуск! - выпалил Планше и мысленно дал себе пощечину. Страх его куда-то исчез, дав на время дорогу самой безрассудной смелости.
Матье де Брешвиль: – Да ты совсем ума лишился, - беззлобно восхитился де Брешвиль. – Я дворянин и офицер гвардии, как тебе в голову только пришло ровнять мои намерения и свои сомнительные делишки?! Значит, шевалье от предложения этого пройдохи отказался. Что ж, хоть в чем-то де Брэ можно верить. Хотя, не исключено что эти двое просто сговорились о своей лжи заранее. – Ну, что скажете, граф? Матье обернулся ко мрачно-невозмутимому Рошфору. - Думаете, стоит расспросить капитана Дезессара, брал ли господин д’Артаньян у него отпуск для поездки в Крей? Для себя лейтенант был уверен, ни в какой Крей д’Артаньян не ездил. Гасконец и его приятели опять впутались в какую-то историю, идущую вразрез с планами кардинала. Не в первый раз, но, черт возьми, когда же этот раз станет последним? В данном случае попустительство его высокопреосвященства откровенно удивляло гвардейца.
Рошфор: - Я думаю, что этот месье сам хочет рассказать нам, как провёл отпуск его господин, - Рошфор метнул немигающий взгляд в сторону слуги гасконца. Он был уверен если не на все сто, то минимум на 90 процентов, что ДАртаньян и его трое друзей были ночными визитёрами в Пале-Кардинале и особняке де Сюлли. Хотя, и мадам де Комбале, и Отец Жозеф в один голос утверждали, что взломщиков было трое. Неважно. Четвёртый мог караулить на улице. - Итак, месье, я предлагаю вам рассказать нам по порядку, где ваш господин изволил быть этой ночью, - обратив внимание на испуганно забегавшие глаза простолюдина, Рошфор ухмыльнулся своей непредвещавшей ничего хорошего улыбкой и добавил, - Собственно, нам всё известно. Не хватает лишь нескольких деталей. Вы ведь прогуливались по улице Сент-Оноре этой ночью? Вопрос был поставлен так, что по реакции допрашиваемого можно было увидеть, требовалось ли занимать время на дальнейшие распросы. Внезапное обвинение чаще всего приводило к желаемой цели, нежели долгие уговоры и угрозы.
Матье де Брешвиль: Глаза де Брешвиля заинтересованно блеснули. Он и граф, судя по всему, расспрашивали беднягу пикардийца о совершенно разных вещах. Но в целом картина вырисовывалась презанятная. А лейтенант любил головоломки. Не на похмельную голову, конечно, и не после бессонной ночи, но все же любил.
Планше: - По улице Сент-Оноре? Я всю ночь... спал... у себя дома... Или, простите, не совсем... Я ужасный слуга, господа... Я перебрал вчера... И не помню ничего из того, что было ночью... Простите, господа! Это моя вина, что я не могу дать вам более точных показаний, но, клянусь вам, как только я вспомню хоть что-то, я вам сообщу! Простите меня, но я действительно ничего не помню...
полная версия страницы