Форум » Пале Кардиналь » Выход из сложного положения может вести куда угодно. Ночь с 17 на 18 июля 1627 года » Ответить
Выход из сложного положения может вести куда угодно. Ночь с 17 на 18 июля 1627 года
Dominique:
Ответов - 24, стр:
1 2 All
Луи де Кавуа: ...На пороге появился Кавуа, с ходу положил на свободный край стола аккуратно свернутую рясу и поманил к себе Жюссака, бросив Доминику: - Одевайтесь, сударь. И повернулся к лейтенанту: - Смените дежурного, сделайте то, о чем я вас просил, и возвращайтесь. ... Капитан задержался по неотложному делу. С помощью одного из гвардейцев он все-таки сменил повязку, с трудом отмочив намертво присохшие бинты. Какого-нибудь лекаря вроде Эруара хватил бы удар при виде такой перевязки, но капитан знал, что делал. Основная задача лекаря - вылечить больного, военного - вернуть его в строй. Свежая повязка туго сжимала плечо, но при этом не перекрывала кровоток и не ограничивала подвижность офицера. Боль тоже утихла. Грубоватая и деловитая забота унимает ее лучше сочувственных вздохов. Хотя несколько добрых слов в адрес Портоса капитан все-таки произнес.
Dominique: Шере, поднявшийся на ноги при появлении Кавуа, не сдвинулся с места. И лишь когда Жюссак исчез за закрывшейся дверью, еле слышно кашлянул. – Господин капитан… Прошу вас, позвольте мне остаться. Я не умею драться… и до дрожи, если честно, боюсь. Какая вам там от меня польза? Я рассказал, что знаю… и я никуда не сбегу. Напуган он был по-настоящему, но помимо того, что он сказал – ни единого слова лжи, им руководили еще два соображения. Во-первых, его могли узнать. Во-вторых, Кавуа мог не вернуться, а тогда он унесет тайну подземного хода с собой в могилу – если Шере хоть что-то понимал в людях, делиться не терпит ни один из них.
Луи де Кавуа: - Вам не нужно драться, - спокойно отрезал Кавуа, проверяя пистолеты. - С нами ездит монсеньор и ничего не боится... И вам не следует... Он бросил взгляд на Доминика поверх направленного в потолок ствола. - Одевайтесь же, или, клянусь честью, Жюссак вам поможет. Он не угрожал, он информировал. Был капитан жесток или нет, предстояло судить другим, но добрым он точно не был, особенно когда речь заходила о жизнях его людей. Разжалобить пикардийца не вышло, а может быть, Доминик подобрал не те слова?.. Пожалуй, у секретаря был единственный шанс остаться в эту ночь в Пале... Из тех, что сродни попытке в аду выбрать котел попрохладнее. Пистолеты вернулись на свое место. Кавуа проверил, как выходит из ножен шпага, и вместо парной к ней даги прикрепил ножны с удобным кинжалом туда, куда не крепят холодное оружие парижские дворяне. Жест вышел полузабытым, но привычным как разношенные домашние туфли. Рукоять кинжала, закрепленного на внешней стороне левой ноги, таким образом, что ножны оказывались почти полностью утопленными в сапог, при необходимости удобно ложилась в левую руку. Достаточно было только опустить ладонь. Жест выходил малозаметным. Особенно при плохом освещении. Дагу обычно носили справа и на поясе. Но капитан не стал брать ее. Он носил кинжал таким образом почти полтора года... Это было много лет назад, когда он еще ездил по родной Пикардии, напрашиваясь на неприятности со шпагой в руке, пока репутация не обернулась против него. Наступил момент, когда ему все реже бросали вызовы на дуэль и все чаще пытались убить. Просто и незатейливо, в попытках отомстить за унижение или чужую смерть. На дуэлях он дрался честно, в засадах - так же незатейливо и только насмерть. Кажется, именно тогда отец выставил его в Лангедок. А может, причина была другой... Он уже и не помнил толком.
Dominique: Шере многое мог бы сказать в ответ на сравнение с кардиналом, и было бы это не только сотрясением воздуха - но тогда, пожалуй, капитан вряд ли удержался бы от рукоприкладства. Поэтому он промолчал и после короткого, еле заметного колебания принялся натягивать рясу - прямо поверх наглухо застегнутого серого камзола. Несмотря на пышные, не по рангу кружева, тотчас отвлекающие любое внимание, и на надетый под плотной рубашкой корсет, полностью менявший его фигуру, раздеваться до рубашки он не рискнул. Казалось бы, глупо, Кавуа был занят сейчас собой - но ведь и по Шере никто не сказал бы, что он заметил исчезнувший в сапоге капитана кинжал, и уж тем более, что сделал из этого свои выводы: многие известные ему наемные убийцы поступали так же. Капюшон опустился почти на самые глаза, обтрепанный длинный подол скрыл башмаки, и, чуть помедлив, Шере завернул все же манжеты. Недостаточно, чтобы открыть свои ножи, но только чтобы спрятать кружево. В широких рукавах любые запястья покажутся одинаково тонкими. Темное дерево четок казалось еще теплым, как если бы сохранило жар чужой молитвы, и Шере прерывисто вздохнул, коснувшись губами свисавшего между бусин распятия. По крайней мере, Александру от этого всего хуже не будет.
полная версия страницы