Форум » Пале Кардиналь » Добровольно и с песней. 17 июля, начало деcятого утра » Ответить

Добровольно и с песней. 17 июля, начало деcятого утра

Dominique:

Ответов - 45, стр: 1 2 3 All

Dominique: Граф, казалось, не склонен был продолжать разговоры о скромности, и Шере с трудом подавил вздох облегчения, а также желание ответить «Мари-Незабудка» на заданный ему вопрос – Рошфор не походил на человека, способного улыбнуться шутке, особенно если шутка эта – на его счет. – Мне не называли ее имени, – деревянным голосом произнес он, не слишком надеясь, что ему поверят. – Но… ваша милость, это Левый Берег. Тамошний народ на нашу сторону не очень суется и нас не жалует. То же самое он уже говорил вчера, но и тогда еще было понятно, что Рошфор не представлял себе, как мало связаны между собой различные шайки.

Рошфор: Честного ответа от Шере об имени шлюхи он не ждал. Не ждал – и не дождался. – Нас? – приподнял бровь Рошфор. – Вы до сих пор причисляете себя к парижским висельникам, господин Шере, хотя давеча уверяли, что порвали со своим прошлым? Напрасно, скажу я вам, напрасно. Разумнее обеспокоиться будущим своим и своего юного родственника, чем постоянно оглядываться назад. Граф улыбнулся с видом сытого кота, которому ни к чему сейчас еще один маленький испуганный мышонок, но он все же не спешит разжимать когти. – Как высоко вы цените предоставленную вам возможность начать новую жизнь, господин Шере? – настойчиво вопросил Рошфор. – Как широко простирается ваша благодарность? Достигнет ли она Левого берега Сены и названного вами «Приюта брадобрея»? Вопросы эти были отнюдь не праздными. Разговаривать на языке крыс способен лишь их сородич, а никак не кот, ряженый в серую шкурку. Граф де Рошфор умел признавать очевидные вещи.

Dominique: На какое-то мгновенье ненависть захлестнула его с головой, и Шере до боли закусил губу, справляясь с подступившей к горлу тошнотой. Нет, господин граф, ноги моей в «Приюте» не будет! – Я и рад бы «порвать со своим прошлым», ваша милость, – сказал он сквозь зубы, – но ведь вам не то от меня нужно. Если вы хотите, чтобы я нашел этого ко-… этого человека, мне нужно время, свободное от моей «новой жизни». Если вы хотите, чтобы я нашел его быстро, рассскажите мне, во что он замешан. Как бы ему ни хотелось добавить, что ему несложно повторить то же самое и в третий раз, остатки чувства самосохранения остановили его.


Рошфор: – Вы дерзите мне, сударь, – изумленно констатировал Рошфор, одновременно и разозленный, и позабавленный маленьким бунтом этого существа, какое граф был склонен причислять скорее к предметам меблировки, нежели к людям. Однако в словах Шере содержалось некое рациональное зерно, которое сложно было отбросить просто так. К тому же существование юного шевалье дю Роше, а главное – то, что о существовании этого шевалье было известно графу де Рошфору, в определенной степени гарантировало преданность его сводного брата. Преданность довольно условную, но все же… Побарабанив в задумчивости пальцами по колену, граф помолчал, дабы до секретаря дошла вся опасная опрометчивость его поступка. – То бишь сам факт, что вы в состоянии разузнать о своднике, вы не отрицаете, – с удовлетворением резюмировал Рошфор и продолжил, тщательно взвешивая каждое свое слово и меру необходимых сведений. – Хорошо, пусть будет по-вашему, господин Шере. Девицы, о которых идет речь, сопровождали неких лиц высокого положения и звания, и именно эти лица подверглись нападению, в котором была убита одна из них. Нападение случайным не было, равно как и общество девиц.

Dominique: Шере не поднял глаз, не изменил позы, но если бы не привычка сохранять на лице туповатое выражение, он вздохнул бы с облегчением. Его дерзкая выходка не только сошла ему с рук, но и принесла плоды – пока еще почти неощутимые, но… Похоже, граф относился к числу людей, которые замечают очевидное, только когда оно бьет их дубинкой по голове. – Эти лица высокого звания, – начал он, тщательно подбирая слова, – где они познакомились с девушками? На самом деле, ему хотелось спросить совсем не это, но название кабака надо было узнать в первую очередь и скрывать его Рошфору не было никакого смысла – хотя, конечно, эти высокие особы могли напиться до такой степени, чтобы напрочь позабыть, где их подобрали…

Рошфор: – В трактире «Старая подкова» там же, на улице Старой Голубятни, – пожал плечами Рошфор, действительно не видевший тайны в названии заведения. Улицу он уже упоминал, а в этом квартале кабаки не на каждом углу, несмотря на близость резиденции капитана королевских мушкетеров. – Интересует меня не сам сводник и род его деятельности, – напомнил граф слегка брезгливо, принимая как само собой разумеющееся, что Шере перестал увиливать и отнекиваться, – а тот человек, кто поручил ему и девицам обратить особое внимание на этих дворян. Не следовало, впрочем, забывать о ничтожной возможности, что девицы оказались замешаны в дело случайно, о чем в один голос уверяли и королевский фаворит, и королевский же мушкетер. Но Рошфор был склонен не учитывать пока мнений герцога Сен-Симона и господина Арамиса: вряд ли шлюх предупредили о запланированном финале ночной забавы. И, скорее всего, распоряжения получила только одна из них, потому головорезы пощадили другую. Однако граф не стал отягощать плодами своих размышлений Доминика Шере, поставив перед ним вместо этого ясную и простую цель. То есть ясной и простой она выглядела в стенах Пале Кардиналь, заботы же по ее достижению Рошфор всецело оставлял бывшему мошеннику, нимало не беспокоясь о подстерегавших его на этом пути терниях и опасностях.

Dominique: Шере ответил не сразу. Вчера Рошфор пытался убедить его, что сводник был нужен ему только для расспросов, сегодня прямо намекнул на пытку. Если речь и вправду шла о покушении на Месье, то произошло оно не ранее чем позапрошлой ночью… и похоже, время, отпущенное графу, уже кончалось, недаром он не забыл жалкого секретаря, вернулся, даже про Александра разузнал, мерзавец. Что ж, если он не захотел сам прогуляться до «Приюта», придется «Приюту» разыскать его – и побыстрее. – Мне нужны деньги, – сказал он. – И свободное время. Рошфор ни словом не обмолвился о вознаграждении в случае успеха, но весь опыт Шере подсказывал ему, что торговаться, уже узнав что-то, может быть только опаснее. И пусть вопреки самому себе он начал заинтересовываться покушением, а тревога за Александра бросала его в холодный пот, если не корысть, то ненависть подсказывала ему, что продаваться следует подороже.

Рошфор: Граф ухмыльнулся по-волчьи, на мгновение обнажив под полоской усов острые белые зубы. Omnia vincit Avaritia. Алчность! Любимый порок кардинальского шпиона. Усмиряет гордыню заносчивых, внушает благоразумие неосторожным и придает мужества трусам. Разговор о деньгах и условиях, что завел Шере, означал полновесное принятие им на себя всех обязательств. – У вас будет и то, и другое. В разумных пределах, – непроницаемо отозвался Рошфор, вспомнив об увесистом мешочке, полученном от кардинала на текущие расходы. С того дня кошель похудел, но приятной тяжести и округлости еще не утратил. – Во времени я ограничиваю вас больше, чем в деньгах, господин Шере. До утра следующего дня. "Omnia vincit Avaritia" – Алчность побеждает все (лат.) Парафраз известной цитаты. Общение со священнослужителями расширяет кругозор.

Dominique: Несмотря на опущенные глаза, усмешка Рошфора не ускользнула от взгляда Шере, но обуревавшие его чувства никак не отразились на его лице. «В разумных пределах», господин граф? Вы бросите мне пару пистолей, еще раз напомните мне про Александра и презрительно отвернетесь – да что взять с бывшего ростовщика? Шере и сам не смог бы сказать, за что он ненавидел графа больше – за угрозы или за скупердяйство. – Вы меня не поняли, ваша милость, – тихо сказал он. – Я говорил не о своем вознаграждении, его определит ваше великодушие. Мне нужны деньги на текущие расходы.

Рошфор: – Я не имел в виду ничего иного, сударь, – ухмылка Рошфора стала еще шире, словно сама мысль, что Шере мог претендовать на вознаграждение, показалась графу чрезвычайно остроумной. Однако торговаться, подобно лавочнику, о цене ему и в голову не приходило. Другое дело, если бы секретарь начал возражать против назначенного срока. – Но ближе к делу, – тон Рошфора вновь стал сухим и деловитым. – Сколько вам понадобится? Рошфор взглядом поискал в комнатушке бумагу и перо, но не найдя искомого, хотя канцелярия была всего в двух шагах, пока отложил письменное скрепление разрешения господину Шере отлучиться из Пале Кардиналь до следующего утра. В конце концов, Шере может выписать пресловутое разрешение сам, с мрачным юмором подумал граф. Лучше позже сказать пару слов Шарпантье.

Dominique: Пальцы Шере снова коснулись кольца, но его взгляд ни на миг не оторвался от лежавшего на полу сияющего солнечного квадрата, пересеченного крестом тени. Убийцу можно нанять и за сотню ливров, шлюха не стоит и десятой доли того, но любые сведения, даже о бретерах и гулящих девках, могут обойтись куда дороже – а могут достаться даром, как повезет. – Пятьдесят пистолей, – сказал он и затаил дыхание. Конечно, всей суммы он не получит, да и половину вряд ли, но просить меньше было глупо, особенно если рассчитываешь потратить эти деньги совсем иначе.

Рошфор: – Пятнадцать, – жестко произнес граф. Ему вовсе не улыбалось финансировать бегство кардинальского секретаря из Парижа, буде то задумано. Пятьдесят пистолей – слишком большая сумма, дабы отдать их в руки, которым не вполне доверяешь. Он развязал мелодично звякнувший кошель и, вытянув руку, выложил на стоящий неподалеку стол два столбика монет. В луче солнечного света металл матово блеснул. Монеты находились прямо перед Шере, но чтобы дотянуться до денег, ему пришлось бы встать. – Пятнадцать пистолей, – повторил граф, – и позже пятьдесят лично для вас, если добытые вами сведения помогут правосудию. В своем арсенале средств влияния граф де Рошфор держал не только кнут.

Dominique: Шере чуть наклонился вперед, находя взглядом выложенные на стол монеты. Теплое мерцание металла, холодок во рту при укусе, тот особый ласковый звон, с которым золотые ударялись друг о друга – когда-то каждый пистоль, дублон или дукат, прикасавшийся к его ладони, напоминал ему об Александре, еще один шаг к достойной жизни для мальчика, ступенька в той лестнице, поднимаясь по которой юный шевалье дю Роше сможет занять положение, принадлежащее ему по праву рождения. Теперь же он смотрел на два составленных Рошфором столбца и видел за ними холодный блеск стали. – А синьор ди Валетта? – спросил он, не двигаясь с места.

Рошфор: – Кто? – переспросил Рошфор. За всеми перипетиями этого утра он не сразу вспомнил о неприятностях Шере, хотя о любопытствующем конфиданте Марильяка забывать не стоило. Итальянцев, имеющих наглость совать нос в дела Его Высокопреосвященства, следует держать в уме. Однако довлеет дневи злоба его… – Тем больше причин для вас управиться как можно быстрее, – решительно заключил Рошфор, не колеблясь сделав выбор в данную минуту в пользу интересов Его Величества, поскольку такова была воля монсеньора. – Помнится, срок, назначенный вам синьором ди Валеттой, еще не истек.

Dominique: Взгляд Шере снова опустился к его тесно переплетенным пальцам, на сей раз зацепившись за кольцо кардинала, предполагаемый выигрыш в выдуманном пари. В памяти его всплыл вчерашний разговор с Рошфором, искаженное яростью лицо Брешвиля, сброшенный на пол бокал… «кажется, я опять в долгу перед вами». Как подбить дебет и кредит, подсчитать проценты, свести сальдо, когда угроза нависла не над тобой, но над твоим – не-братом? – Как прикажете, ваша милость. Шере поднялся и смахнул монеты в ладонь.

Рошфор: Мгновение – и приготовленные деньги исчезли, словно сами по себе. «Ну, наконец-то, – Рошфор удержал нетерпеливый жест. – Долго же ты раздумывал, дружок». Сам стремительный в оценке ситуации и принятии решений, он высоко ценил ту же быстроту мышления в других. – В канцелярию не возвращайтесь, – отрывисто сказал граф. – Я дам знать господину Шарпантье, что вы выполняете мое поручение. Жду вас завтра утром в… – он задумался, не зная точно, не подбросит ли завтрашнее утро новых сюрпризов. – Я найду вас в Пале Кардиналь сам или пошлю за вами, просто будьте на своем месте. Можете… Граф резко оборвал фразу, оставив при себе слово «идти», и опустил руку, поднятую, чтобы взмахом кисти отпустить Шере восвояси. Неожиданная мысль посетила его. – Еще кое-что, господин Шере, – небрежно произнес он. – Вам знаком некий Венсан Ромбо? Он служит в аптеке мэтра Серро возле рынка Святого Мартина. Это Правый берег, – любезно уточнил граф.

Dominique: Уже поворачиваясь к двери, Шере остановился так резко, что чуть не потерял равновесие. Соотнести Венсана Ромбо с Веснушкой было несложно, и первой его мыслью было проклятье – из всех обитателей парижского дна ему повезло выбрать того, кто работал на Рошфора! Мысль эта почти мгновенно сменилась осознанием, что молодой помощник аптекаря находился в куда лучшем положении для опасных расспросов – год отсутствия, если ты провел его не на галерах, объяснить трудно. Обещанные графом пятьдесят пистолей звучали теперь откровенной насмешкой. – Да, – сказал он, отнекиваться было бы нелепо. – Почему? Если Рошфор все это время знал о его разговоре с Веснушкой, его вопрос мог означать все, что угодно, но должен был быть риторическим. А если не знал… если не знал, то ему и вправду мог понадобиться бывший ростовщик, а Веснушка, надо полагать, не только пренебрег его предупреждением, но даже поступил наоборот, глупый мальчишка

Рошфор: Графа удивить было сложно, но не невозможно. Мимолетная проверка искренности помощника аптекаря принесла неожиданные плоды: мимика секретаря была весьма красноречива. – Не только знаете, но и знаете хорошо, – задумчиво протянул Рошфор, и это был не вопрос, а утверждение. – Занятно… Тонкая морщинка прорезала его лоб. Обхватив рукой подбородок, он закрыл глаза, мысленно выстраивая логическую цепочку умозаключений и предположений на основе только что озвученного факта, но вскоре оставил это занятие. Основа была слишком зыбкой. Даже если мэтр Ромбо был источником упомянутых Шере слухов, его знакомство с Шере могло ровным счетом ничего не значить. С другой же стороны… – Рошфор улыбнулся течению своих мыслей, – знакомство Шере с помощником аптекаря могло значить кое-что. – Почему? – почти весело ответил граф и щелкнул пальцами. – Считайте это удовлетворением моего личного любопытства, господин Шере. Поскольку вы будете в тех краях, вам наверняка захочется навестить старого знакомого. Не боритесь с этим желанием, не надо. Поинтересуйтесь ненароком у мэтра Ромбо: где он провел сегодняшнее утро и по какой причине? Просто так, – Рошфор улыбнулся еще раз. Не то что бы граф всерьез сомневался в истории, рассказанной ему молодым человеком, – граф сомневался во всем и никогда не упускал возможности проверить.

Dominique: Глаза Шере снова обратились к сапогам графа, словно одним взглядом он мог прожечь в них дырку или отправить их в ад, вместе с хозяином. Пояснять степень его знакомства с Веснушкой не имело смысла, но будь он проклят, в осведомители он так просто не запишется. – Господин граф, – негромко спросил он, – вы хотите, чтобы я побеседовал с мэтром Ромбо или занялся поисками вашего сводника? Даже зачатки здравого смысла подсказали бы Рошфору, что задавать вопросы такого рода означало рисковать жизнью, но свое безразличие к его жизни и смерти тот уже выказал, оставалось ссылаться на недостаток времени.

Рошфор: – Опять ставите условия, господин Шере? – темные глаза графа недобро сузились, а голос приобрел опасную вкрадчивую мягкость. Распрямившись, как пружина, он легко встал со своего места и теперь возвышался над секретарем, сверля того взглядом. Нежелание Шере связываться со своим знакомцем было очевидным, и графу пришло в голову, что знакомство это могло быть недружественным. Впрочем, частности взаимоотношений мошенника с Двором чудес волновали его мало. – Занимайтесь тем, за что вам уплачено, сударь. А мэтр Ромбо… при случае, – Рошфор пожал плечами, словно речь шла о совершеннейшем пустяке. – В вашей власти оказать мне услугу, если будет вам так угодно. Решайте сами. Рошфор не стал говорить, что ловкий человек сможет получить сведения, не задавая прямых вопросов, сочтя это излишним. Бывший род деятельности Шере уже предполагал наличие этой самой ловкости, что же до заключения в Шатле… Зарваться и превысить кредит, выданный Фортуной, может любой, – с несвойственной ему снисходительностью подумал граф.



полная версия страницы