Форум » Пале Кардиналь » "Ловите нам лис и лисенят" - 17 июля, около полудня » Ответить
"Ловите нам лис и лисенят" - 17 июля, около полудня
Жан-Марк де Каюзак:
Ответов - 69, стр:
1 2 3 4 All
Dominique: Сердце Шере билось так сильно, что он чувствовал его биение даже в самых кончиках пальцев, и он не решался поднять глаза, словно один взгляд мог привлечь в галерею Шарпантье, Рошфора или Кавуа. – Прошу прощения, ваша милость, – произнес он привычным шепотом, – его высокопреосвященство желает видеть господина де Кюиня. Очередная бессонная ночь и утренняя беседа с Рошфором не способствовали изобретательности, и Шере оставалось лишь надеяться, что ни один из англичан не знает, что к полудню кардинал обычно уезжает в Лувр.
Эдуард Монтегю: Первой мыслью Монтегю, достойной произнесения в приличном обществе, было, что за этот вызов «Кюиня» к его высокопреосвященству следует сказать отдельное спасибо Кавуа, что виконт тотчас же и неоднократно проделал, про себя пожелав капитану гвардии, а заодно и Давенпорту всяческих благ и долгих лет жизни на максимально возможном от него, Монтегю, удалении. – Что ж, в таком случае, надеюсь увидеть вас завтра во второй половине дня, – скрипнув зубами, процедил виконт, чья любезная улыбка приобрела оттенок ироничности. – Удачи, шевалье. – И Эдуард, откланявшись, направился прочь, погруженный в не самые приятные размышления, в которых имена Давенпорта, «Кюиня», Кавуа, Ришелье и Бэкингема складывались то в одной, то в другой последовательности.
Эмили-Франсуаза де К: Пока ошеломленная неожиданным приглашением мадемуазель де Кюинь отчаянным усилием воли пыталась закрыть открывшийся от изумления рот и побороть желание осесть у стеночки, виконт уже простился. Растерянно поклонившись ему вслед, Эмили круглыми глазами воззрилась на «посланца Ришелье» и изумленно выдохнула: - В-высокопреосвященство?.. Кардинал, что ли?.. Меня?... Вы, сударь, верно, ошиблись!
Dominique: C трудом подавив желание приложить палец к губам, Шере быстро огляделся по сторонам и чуть наклонился вперед, понижая голос до еле слышного шелеста: – Мадемуазель, тише. Вас ищут очень, очень опасные люди, которых наняли, чтобы забрать у вас бумаги, которые вы везете, и убить вас.
Эмили-Франсуаза де К: Несколько секунд Эмили только и могла, что открывать и закрывать рот, как пойманная рыба, не в силах произнести ни звука. Кое-как собравшись с мыслями, она ответила также шепотом: - А я ничего не везу… Вы кто? Закусив губу, она прямо глянула в лицо Шере, приходя к выводу, что безголосый молодой человек какой-то… странный...
Dominique: Девушка казалась – да и была, пожалуй – такой невыносимо юной, что сердце Шере сжалось от жалости. О, она носила свой мужской наряд половчее него в те же шестнадцать лет, могла скрывать неуверенность за бессознательным высокомерием женщины благородного происхождения и не шарахалась от собственной тени, но за всем этим она была точно таким же ребенком, не верящим, что умрет, и даже не подозревающим, на что способны некоторые люди. – Меня зовут Шере, я секретарь его высокопреосвященства. – Шере огляделся еще раз, но и галерея и внутренний дворик по-прежнему были пусты. – Вам нельзя выходить через главный вход, держу пари, что вас там ждут. Он сделал паузу и глубоко вздохнул, пытаясь собрать разбегавшиеся мысли. Сейчас она спросит, откуда он все это знает, и не говорить же ей, что Охотник сам рассказал ему вчера о юной англичанке в мужской одежде! И ведь прав он был, она действительно явилась в Пале-Кардиналь, и Шере ни на миг не сомневался, что за воротами кто-то ждет, двое-трое попрошаек или полудюжина мальчишек, которые незаметно проводят ее до самого дома.
Эмили-Франсуаза де К: - Ждут?.. Кому я нужен-то… По крайней мере, не кардиналу, это вы солгали, ведь так? По спине Эмили пробежал холодок. Монтегю был прав, кое-что она знала. Она точно знала, что игры, в которые играет ее дядя, отнюдь не невинны. И она волей-неволей в них втянута. И кто-то заинтересованный мог предположить, что кроме письма у нее есть еще что-нибудь. Пристально глядя на Шере, девушка рассуждала: «О письме знают Давенпорт, Тревиль, д’Артаньян, Атос, Кавуа, Каюзак и его слуга, Монтегю и… Бог весть кто еще. О том, что я – мадемуазель, опять-таки Давенпорт, д’Артаньян, Монтегю и… этот вот». Бледнея, Эмили отодвинулась подальше к стене. Вот такие бледные и тихие, как этот Шере, и бывают самыми страшными убийцами... - Кто вас послал? – девушка не сумела справиться с голосом, и он прозвучал более звонко, чем ей бы хотелось. – С чего вы взяли, что я – именно тот, кого вы имеете ввиду?
Dominique: Усилием воли Шере не только не шагнул к испуганно отступившей девушке, но сделал шаг в сторону. Привычка оставаться в тени так въелась в него, что теперь он плохо представлял себе, как убедить ее последовать его совету. – Мадемуазель, я не знаю, кому вы нужны, но я не сомневаюсь, что рано или поздно люди отца Жозефа узнают и это. – За спиной пальцы Шере сомкнулись на серебряном кольце на его руке и механически начали его поворачивать. С трудом заставив себя не думать о вездесущих шпионах капуцина больше необходимого, он продолжил: – Если вы не хотите, чтобы вас узнали, хотя бы не называйтесь своим именем. Он мог бы добавить, что не так много в мире женщин, рядящихся в мужчин, но не стал.
Эмили-Франсуаза де К: Эмили растерянно сглотнула. Она действительно звалась своим собственным именем (Франсуа, Франсуаза – разница невелика), и тайком этим немного гордилась. Потому что не должно дворянину скрывать свое имя. Да никто никогда и не интересовался, как зовут молоденького спутника английского джентльмена. Кто интересуется мальчишками? Помявшись и решив, что хуже все равно не будет, девушка решилась спросить: - А что, очень сильно заметно, что я… не мужчина?... Вчерашние выводы д’Артаньяна она запомнила очень хорошо, и если еще и какой-то незнакомец запросто догадался… что тогда толку скрываться? - И… кто такой отец Жозеф, которому почему-то интересны мои дела?
Dominique: Шере окинул девушку пристальным взглядом. Мадо, уговаривая свою новую подругу и далее оставаться в мужском костюме, уверяла, что дальше одежды никто не смотрит, но двумя днями позже начала объяснять, что нужно делать иначе, то и дело ссылаясь на бывшую любовницу, ставшую, по ее словам, не просто моряком, но даже капитаном. Мадемуазель де Кюинь к штанам была явно привычнее, может даже привычнее чем к юбке – столь многие дворянки, переодеваясь в мужчин, по-прежнему семенили, словно боясь наступить на подол – и вместе с тем… нет, он не собирался раскрывать ей свои секреты. – Отец Жозеф это близкий друг его высокопреосвященства, человек, который знает все или почти все, что происходит во Франции, – ответил он, оставляя при себе надежду, что его скромная персона и его дела составляют часть этого «почти». – А зная, что в Пале-Кардиналь должна появиться переодетая девушка, узнать ее не составляет труда, даже если она так хорошо притворяется как вы.
Эмили-Франсуаза де К: - Вы правы, - задумчиво произнесла Эмили, - вот только о том, что я здесь появлюсь, знал лишь… Впрочем, это не важно. О том, что в Пале-Кардиналь появится переодетая девушка Эмили-Франсуаза де Кюинь, знал только Давенпорт. Да и тот не знал, он же послал ее в дом к капитану. А знал… совершенно точно знал… д’Артаньян! Девушка почувствовала, что пол поплыл у нее из-под ног. Вцепившись рукой в перила, она вдруг стала потерянно объяснять неожиданному собеседнику то, во что сама страстно хотела верить: - Нет, этого быть не может… Он никогда ни за что бы не смог… Он… он благородный человек… Конечно, Эмили знала, что люди бывают лживы, жестоки и злобны, однако подлость и предательство пока обходили ее стороной. Худо ли, хорошо ли, но Давенпорт оберегал ее маленький мир. И откуда ей было знать, что Охотника наняли гораздо раньше, чем она познакомилась с гасконцем.
Dominique: Шере вздохнул. Зачем лгать, когда можно недоговаривать? Теперь она знала, кто нанял Охотника – хотел ли он это знать? Пожалуй, что не хотел, и вместе с тем незнание всегда опаснее чем знание… – Благородство – вещь редкая, – согласился он, но, не желая показаться чересчур добросердечным, немотивированная доброта подозрительна, добавил: – однако не невозможная. Что могло заставить девушку благородного происхождения оказаться в чужой стране в мужском платье, с какими-то важными бумагами, да еще накануне войны? Дело пахло шпионажем и… полноте, да была ли мадемуазель де Кюинь так наивна, как казалась? Трогательная история, которую она поведала Кавуа, вовсе не обязана была соответствовать истине. Шере снова вздохнул. Если бы ему повезло подслушать начало разговора, все было бы гораздо проще.
Эмили-Франсуаза де К: - Вы снова, наверное, правы, - усилием воли девушке удалось выдавить улыбку, только улыбка вышла невеселой. – Я предпочту не думать дурно о человеке, пока не узнаю наверняка… «Если когда-нибудь узнаешь…» Но все же со всей горячностью шестнадцати лет Эмили хотелось верить в доброту и благородство, иначе… иначе она пока не умела жить. - Вам ведь, сударь, тоже нельзя верить. Не обижайтесь, но… что вам за резон меня предупреждать? Честное слово, и у вас, и у ваших хозяев будет гораздо меньше хлопот, если вы поймете, что я уже отдала все, что при мне было, и больше ничего не знаю. Ну, судите сами, стал бы тот, кто меня послал, доверять слабой девчонке тайны, которые можно из нее вытрясти тем или иным способом.
Dominique: Шере не удержавшись фыркнул. – Никому нельзя верить, – сказал он презрительно и тотчас же, опомнившись, опустил взгляд. Да, она была девушкой в мужском платье, но это еще не делало его ровней ей, о нет! – Я всего лишь секретарь, – продолжил он после неловкой паузы, – и не могу знать, кому вы важны и почему. Мне дали поручение, я его выполняю. Могу лишь ответить вам так же: какой резон мне вам лгать? И даже если я вам лгу, чем может вам повредить, если вы покинете Пале-Кардиналь через боковой вход? Как бы ему ни хотелось задавать совсем другие вопросы, он сдержался и даже не стал добавлять, чем грозила ей возможность, что он не лгал.
Эмили-Франсуаза де К: «Никому нельзя верить». Именно эти слова она слышала совсем недавно от совсем другого человека при совсем других обстоятельствах. Наверное, ей стоило начать привыкать к этой, похоже, истине. - Например тем, что указанные вами люди ждут именно там, - в улыбке девушки отразилась даже некоторая бесшабашность человека, которому нечего терять. – Нет-нет, это глупая шутка! – Эмили совсем не хотелось обижать человека, который, может быть, и в самом деле ее спасал. - Я буду очень признательна вам, сударь, если вы укажете мне, где этот боковой вход. Видите ли, меня вчера уже пытались убить… Это совсем не то, что хочется повторить…
Dominique: Шере снова огляделся. – Ввиду ваших сомнений… давайте выйдем с той стороны, с которой хочется вам. Направо, налево, куда вы хотите пойти? Он секунду поколебался и все же спросил, – А кто вас пытался убить? По целому ряду причин Шере предпочел бы провести ее через черный ход, но сейчас гораздо важнее было, чтобы она ему поверила, несмотря на уверения обоих, что никому верить нельзя.
Эмили-Франсуаза де К: - Не знаю… Наверное, это были просто грабители… Никаких бумаг они не хотели. И… - Эмили хмыкнула, - я не знаю, в которую сторону хотела бы пойти, потому что боюсь, что не найду и той стороны, с которой пришла. Девушка подумала, что «не знаю» стало основной ее фразой в последние дни. Наверное, в ее положении глупо было смеяться, но разве же это не смешно: девица, которая постоянно теряется и на все вопросы отвечает «не знаю».
Dominique: Грабители. Неужели за ней уже следили… и потеряли? Несомненно потеряли, если она еще жива, а судя по краткому упоминанию о Каюзаке, его и следовало за это благодарить. Шере с трудом удержался от злорадной усмешки – подданные Охотника любили платить по таким долгам. – Тогда махните рукой наугад, – с улыбкой предложил он. Если мадемуазель де Кюинь не знала, откуда она пришла, то она не заметит, и откуда они выйдут. – А разве капитан не предложил вам остаться?
Эмили-Франсуаза де К: - Раз так, тогда идемте туда… - Эмили махнула рукой прямо. – Нет, не предложил, да и зачем? – она нахмурилась. Еще вчера она и сама предполагала, что стоит встретиться с капитаном, как тот возьмет на себя все дальнейшие заботы. - Он меня передал лорду Монтегю, но и тому тоже, видимо, нет никакой охоты со мной возиться… - девушка прикусила губу, глянув на Шере. – Я снова болтаю лишнее… Впрочем, если это секрет, то мало кому интересный.
Dominique: Шере кивнул и повел девушку по галерее, на выходе из которой им пришлось тут же свернуть. Непривычный человек быстро заплутал бы в полутемных залах и переходах служебной части дворца, даже если бы его не отвлекали разговорами. – Здесь вы были бы в безопасности до прибытия лорда Давенпорта, недаром он вас сюда послал. – Пока что все, что рассказывала девушка, совпадало с тем, что ему удалось подслушать… что не означало, что она говорила правду. Впрочем, что ему за дело до того? – К сожалению, его особа занимает всех или почти всех куда больше вашей. В этот момент Шере сообразил наконец, что даже выдумывая предлог, чтобы увести девушку, он не лгал: его высокопреосвященство без сомнения пожелал бы видеть месье де Кюиня, если бы знал о неком англичанине, переславшем капитану де Кавуа письмо. Кто-то в этой истории явно был шпионом, и вмешательство в нее внезапно стало выглядеть еще более опасным. О да, кардинал хотел видеть Кюиня, он просто не знал, что он этого хочет! Как скоро он об этом узнает?
полная версия страницы