Форум » Пале Кардиналь » "Ловите нам лис и лисенят" - 17 июля, около полудня » Ответить
"Ловите нам лис и лисенят" - 17 июля, около полудня
Жан-Марк де Каюзак:
Ответов - 69, стр:
1 2 3 4 All
Жан-Марк де Каюзак: Ликованию Каюзака не было предела - в ту минуту, когда он уже окончательно отчаялся в успехе своих поисков (надо сказать, довольно-таки бесцельных), Господь явил ему милость. Лейтенант то и дело украдкой поглядывал на паренька, будто опасался, что Кюинь сейчас истает в воздухе, как облачко на небе в полуденную жару. Хотя в появлении Франсуа в Пале-Кардиналь не было ни малейшей заслуги со стороны Каюзака, он уже предвкушал похвалу от капитана де Кавуа. Мечтать о денежном поощрении лейтенант запретил себе настрого. Разыскать капитана во дворце было делом нелегким, ибо тот не задерживался подолгу нигде, и Каюзак с Кюинем то и дело слышали "недавно прошел мимо" или "только что был здесь". В конце концов, Кавуа обнаружился в галерее - той самой, где накануне состоялось трогательное знакомство Каюзака с Марион Делорм.
Эмили-Франсуаза де К: От обилия коридоров, комнат дворца и находящихся там людей у Эмили закружилась голова. Идя за лейтенантом, она боялась отстать и потеряться, и все время боролась с желанием схватиться за его рукав. Голова девушки кружилась также от обуревающих ее мыслей. Что следует рассказать капитану? Нужно ли что-то утаивать? Раньше, выполняя поручения Давенпорта, ей не приходилось думать и рассуждать, от нее требовалось как можно точнее и добросовестнее выполнить приказ. Что она сделала бы и в этот раз, не попадись ей на пути де Тревиль. Явилась бы вчера с письмом, спокойно его отдала, и: «Вот я, Эмили-Франсуаза, прошу любить и жаловать». И в голову бы не пришло, что не с чего ее кому-то любить и жаловать. И черт его знает, что там, в этом письме. Сейчас идея объявить капитану, кто она на самом деле, Эмили совершенно не нравилась. Всем известно, что этот мир принадлежит мужчинам, и мальчику в любом случае больше позволено, чем юной девице. Если сам догадается, тогда и видно будет… Когда Каюзак наконец-то остановился на галерее, девушка уже решила для себя, что расскажет капитану все предельно честно, но… по возможности только то, что касается письма.
Луи де Кавуа: Кавуа был настолько погружен в свои мысли, что едва не пропустил приближение лейтенанта и его юного спутника. Невесть отчего капитан решил, что с Каюзаком пришел один из тех молодых дворян, что жаждут зачисления в роту, и оттого несколько придирчиво скользнул взглядом по фигуре незнакомого юноши. Не то, чтобы Кавуа сейчас был расположен к длительным разговорам на отвлеченные темы, но с лейтенантом он все равно собирался побеседовать, правда, свидетели этого разговора капитану были совершенно не нужны. И все же на лице Кавуа не читалось сейчас ничего, кроме вежливого интереса.
Жан-Марк де Каюзак: Каюзак снова исполнил свою индейскую пляску со шляпой, повторно приветствуя начальство, и незаметно подтолкнул к Кавуа мальчонку. -Позвольте вам представить, месье капитан. Шевалье Франсуа де Кюинь, - тон лейтенанта предполагал, что в это самое мгновение разверзнутся небеса и грянут ангельские хоры, знаменуя полное и окончательное свершение Господнего чуда.
Эмили-Франсуаза де К: Вот оно… Эмили заставила себя не пялиться на настоящего капитана де Кавуа и опустить глаза. Сердце ее бешено забилось, девушке показалось, что оно сначала подскочило куда-то в горло, лишив ее речи, а потом стремительно ухнуло вниз, заставив похолодеть. Она почтительно поклонилась капитану, молясь о том, чтобы ей не пришлось говорить прямо сейчас, и понимая, что этого не избежать. И все же… Выпрямившись, она хрипло переспросила Каюзака: - В самом деле капитан де Кавуа? Слово дворянина? Всю бестактность своего вопроса она сознавала, но лучше показаться невежей, чем снова ошибиться…
Луи де Кавуа: Небеса действительно разверзлись, столь неожиданной была эта встреча, но первые же слова юноши заставили капитана закашляться. Продолжая кашлять, морщась от боли в раненом плече, он знаком велел Каюзаку не отвечать. - Слово чести, капитан де Кавуа, - представился пажу командир гвардии Ришелье. – Рад вас видеть невредимым, шевалье. Наслышан про ваши приключения. Вдруг что-то вспомнив, капитан протянул Каюзаку кошелек, изначально предназначавшийся для Россиньоля. - Лейтенант, вы опять оставляете у меня на столе свои вещи, ну сколько можно...
Жан-Марк де Каюзак: Теперь была очередь Каюзака поперхнуться. Разумно было бы предположить, что два чуда подряд произойти не могут, а значит, капитан вручил ему кошелек с неким умыслом, подчеркнув, что вещица должна быть во всеуслышанье объявлена собственностью Жана-Марка. Продолжение истории со шпионами? Тем не менее, лейтенант принял кошелек и мимоходом помечтал о том, что содержимое оного может стать премией за проявленное служебное рвение. Из этих денег можно было бы купить Дениз какое-нибудь колечко, да и самому приобрести что-нибудь щегольское, раз уж он вступил в переписку с герцогиней де Комбале... Лицо у Каюзака сделалось донельзя благостное, как морда у кота, любующегося рождественским гусем.
Эмили-Франсуаза де К: Эмили перевела дыхание. - Я тоже… рад, что наконец добрался… Вот только… Она никак не могла собраться с мыслями. О каких ее приключениях мог знать капитан? Она с тревогой оглянулась на Каюзака и немного опешила, удивившись растекающемуся по его лицу выражению довольства. Но что можно и чего нельзя говорить при гвардейце? Про письмо он знает, а про Давенпорта?
Луи де Кавуа: Не совсем понимая, чем вызвано замешательство юноши, Кавуа глазами попросил своего лейтенанта найти себе неотложное занятие. Правда, выражение лица Каюзака ясно говорило о том, что на особую проницательность он сейчас не способен, и Кавуа продублировал просьбу голосом: - Шевалье, думаю, де Жюссак будет благодарен вам, если вы сообщите ему о том, что пропажа найдена...
Жан-Марк де Каюзак: Все с тем же неприлично-мечтательным видом лейтенант откланялся и направился в караулку, рассеянно прижимая к груди кошелек, пока еще окончательно не обретший хозяина. Королевские часы старательно тикали, напоминая о том, что не мешало бы поторопиться в Лувр на зов Его Величества, однако Каюзак не слишком-то жаждал этой странной встречи.
Эмили-Франсуаза де К: - Но… послание, которое я вез… оно у господина де Каюзака… Я объясню, почему. – проговорила девушка, провожая лейтенанта взглядом. «Дьявол, блеешь, как коза, да возьми же себя в руки»,- злилась про себя Эмили, мимоходом подумав, что приличные девушки так не ругаются, и едва сдержав нервный смешок. «Дама»! - Сударь, знакомо ли вам имя Давенпорта? – начала она снова все ту же историю.
Луи де Кавуа: - Знакомо, - Кавуа обозначил улыбку. Юноша выглядел взъерошенным, и это было неудивительно, учитывая его вчерашние приключения. Но что означал его вопрос - "Правда ли, что это капитан де Кавуа"? С кем мальчик боялся его перепутать?.. - Скажите мне, молодой человек, где та дама, то сопровождала вас вчера вечером, и как звучит ее имя? И куда пропал сам Давенпорт? Мне до крайности интересно было бы это узнать.
Эмили-Франсуаза де К: - Дама осталась во дворце, она меня оставила в коридоре у кухни и ушла. Она не представилась. – Эмили пожала плечами, рассудив, что о ее спасительнице капитан мог узнать от Каюзака. – Наверное, у нее была причина не откровенничать, раз она изображала мужчину. Я даже не уверен, что узнаю ее при свете дня. «Странно, что такое незначительное событие привлекло внимание такого значительного лица, как капитан», - думала девушка, - «Неужели дело все в том же письме? Или в «Жане»?» - А сэр Джордж был арестован в Кале. Но еще на корабле он велел мне выучить ваш адрес и передал для вас письмо. Вот только, - Эмили поморщилась и, подняв голову, открыто посмотрела в лицо Кавуа, - я с этим не справился.
Луи де Кавуа: - Итак, вы с этим не справились, - спокойно согласился капитан. Если бы Каюзак не подобрал письмо, шифровка сгинула бы на парижских мостовых, так что в данном случае переубеждать Кюиня не хотелось. Особенно, если учесть то, о чем говорилось в письме... И все же, что это за переодетая мужчиной дама, которая сопровождала юношу, и о которой он так упорно пытается умолчать? Ему не представилась женщина, с которой он, похоже, путешествовал и попал в уличную драку – да полно, это что-то вовсе невероятное. - Почему вы не справились, шевалье?
Эмили-Франсуаза де К: - Вероятно, потому, что я дурак и мне в самом деле нельзя поручить серьезное дело, - пожала плечами Эмили, сознавая что ее слова еще не передавали в должной мере сути случившегося. Совсем некстати снова подступили слезы, и она их мужественно сглотнула. - То, что письмо едва не пропало, еще не самое худшее. Если вы позволите, я расскажу по порядку… Коротко и четко, как до того Атосу, девушка рассказала, как добралась до Парижа и отыскала улицу Сент-Оноре, где и встретила его, капитана де Кавуа. - Я был уверен, что это вы, - горько усмехнулась она, - потому что кто же еще может выйти из вашего дома и откликаться на «Господин капитан!». Еще и настаивал, что письмо именно «вам».
Луи де Кавуа: - Настаивал? – изумился Кавуа. Это неслыханно. Кто мог отозваться на оклик «господин капитан»?.. Перебрав в памяти знакомых офицеров, пикардиец пришел к выводу, что юный гонец столкнулся ни с кем иным, как с Тревилем. Любопытно, зачем этому гасконцу чужие письма... Содержание шифровки никак не могло быть известно Тревилю заранее. Ну что за манеры у этих мушкетеров, на мгновение отвернуться нельзя! - И вы показали ему письмо. Что последовало за этим? Расспросы про переодетую женщину капитан отложил на потом. Сначала следовало разобраться, с чего это Тревиль проявил вдруг такую заинтересованность.
Эмили-Франсуаза де К: - Я настаивал. Я же думал, что это вы. И просил помочь Давенпорту. Потому что никого в Париже не знаю… Охотнее всего Эмили сейчас бы провалилась сквозь землю. Или растворилась в воздухе. Или, на худой конец, спрыгнула бы с этой галереи… Нет ничего отвратительнее, чем оправдываться и каяться в грехах, особенно если ты вовсе не на исповеди. К слову, исповедоваться Эмили- Франсуазе де Кюинь в ее короткой жизни приходилось нечасто. Давенпорт не придавал этому значения, и вообще, как и во что он верил, девушка толком не знала. В Испании он посещал католический храм. Дома же, в Англии, ходил в местную приходскую церковь и брал с собой племянницу, хоть и знал прекрасно, что крещена Эмили по католическому обряду. «Не спорьте с дядюшкой, барышня», - говорила девочке няня-француженка, приехавшая с леди Джоанной из Кюиня, - «Господь наш милостив, он простит сироту». Девочка и не спорила. «Помолитесь со мной, как батюшка ваш молился»», - говорила все та же няня. Девочка и молилась, старательно заучивая латинские слова. Нет ничего отвратительнее, чем оправдываться, особенно когда знаешь свою вину. - Он прочитал и сказал, что не знает, чем мне помочь. Но знает, кто помочь может. И девушка рассказала, как понесла письмо к Атосу, его не застала, заблудилась и попала в лапы к грабителям, пропустив только услышанное в церкви, да и вовсе не упоминая Гримо. - Дальше вы знаете… - кусая губы, девушка старательно рассматривала перила галереи, лишь бы не встречаться взглядом с капитаном…
Луи де Кавуа: - Вы отправились к Атосу... – повторил Кавуа. Дело принимало все более интересный оборот. По мнению Тревиля выходило так, что Атос, которого давно пора было арестовать, все еще мог кому-то чем-то помочь. Похоже, капитан королевских мушкетеров вовсе не собирался принимать никаких мер по отношению к своим подчиненным. Любопытно. Кюинь сказал – «он прочитал». Это что же получается, Тревиль способен «на глаз» взломать шифр Виженера, который с трудом поддался самому Россиньолю? Или гасконцу был известен ключ к письму Давенпорта? Что-то невероятное. Нет, это невозможно. Но не надеялся же Тревиль, что Атос ему расшифрует это письмо. Похоже, творится нечто весьма странное, и опять в этом замешана неразлучная четверка во главе со своим гасконским капитаном. - В схватке с грабителями вам помог лейтенант де Каюзак. А куда вы отправились потом с вашей таинственной спутницей?
Эмили-Франсуаза де К: - Сначала появилась дама на коне, а потом уже господин де Каюзак со своим слугой. – уточнила девушка. – А когда… все кончилось, дама предложила мне сопроводить ее в Люксембургский дворец, потому что я все равно бы опять заблудился. Она ушла по своим делам, а я понял, что письмо потерялось. Капитан имел полное право ее допрашивать. И имел полное право знать подробности. Только вот все ли? Эмили подробно рассказала, как бежала и столкнулась с Атосом, как поняла, что это он, «потому что его товарищ так его назвал», как Атос обещал помочь, а она узнала, что на улице Сент-Оноре разговаривала с де Тревилем. Почему то девушке не хотелось упоминать д’Артаньяна в этом разговоре. Но, в конце концов, гасконца ее история вовсе не касалась… А еще она не стала говорить о лже-королеве. Потому что ее рассказ и так выглядел малоправдоподобным. Таинственные письма и дамы инкогнито, подставные капитаны и королевские мушкетеры, которые бросаются на помощь первым встречным мальчишкам и Бог весть где находящимся шпионам, грабители и доблестные рыцари… Прямо роман какой-то, только королевы не хватало… «И юная дева в роли главной героини…» - не смогла не съехидничать Эмили про себя.
Луи де Кавуа: Кавуа поневоле задался вопросом, что делал Атос в Люксембургском дворце. Отбив своего товарища у конвоя, мушкетер как ни в чем ни бывало явился на службу? Может быть, еще и прихватив с собой д’Артаньяна? - Итак, Атос пообещал вам помощь... Что же, он обещал лично отправиться в Кале за Давенпортом? – почти доброжелательно поинтересовался капитан, собирая мозаику происходящего. Если Тревиль отпустил Атоса за шпионом, значит, у капитана королевских мушкетеров есть в этом деле личная заинтересованность. Какие широкие связи у Давенпорта... Да еще учитывая содержание письма... Кавуа бы не удивился, если бы узнал, что Тревиль и его люди замешаны в некоем грядущем событии, на которое ненавязчиво намекала шифровка.
полная версия страницы