Форум » Лувр » Интриги испанского посла или О том, что можно случайно услышать. » Ответить
Интриги испанского посла или О том, что можно случайно услышать.
Сесиль де Венсен: После возвращения в Лувр Сесиль осторожно пробиралась по коридору, надеясь дойти до своей комнаты незамеченной. Настроение юной фрейлины нельзя было назвать хорошим-беседа с де Брешвилем изрядно его подпортила. Единственым светлым воспоминанием за сегодня можно считать встречу с месье Шере. Он был так добр, так учтив. Кажется, я только сейчас начинаю понимать, как я одинока... Внезапно с противоположной стороны коридора раздался стук каблучков. Мадемуазель де Венсен поняла, что это либо одна из фрейлин Её Величества, либо мадам де Ланнуа, с которой девушке меньше всего хотелось встретиться. На счастье Сесиль в стене были ниши, в которых можно было подождать, пока кто-либо пройдёт мимо и поразмышлять над сегодняшними событиями. Юная графиня встала в импровизированное укрытие и задёрнула занавеску.
Ответов - 35, стр:
1 2 All
Селена: из «Галерея Лувра. 15 июля;около пяти» Глаза Селены были полны слез, и она только чудом ни на кого и ни на что не натолкнулась, спеша прочь от злополучной галереи. Даже мысль о том, что теперь ей уж точно не быть шпионкой, не могла побороть угрызений совести, вызванных пониманием, какую боль она причинила совершенно незнакомой женщине. Наконец главные залы остались позади, и она оказалась в каком-то коридоре, полутемном несмотря на то, что до поздних летних сумерек еще оставалось немало времени. Селена замедлила шаг. Уезжая из Испании, она уже совсем решила отказаться от своей чести ради чести рода. Утренняя встреча с королевой, хоть и заронила в ее душу сомнения, не поколебала ее решения. Почему же теперь одна мысль о шпионаже наполняла ее ужасом и отвращением? Что же произошло, что могло толкнуть ее на действия, ей совсем не свойственные? Как бы то ни было, теперь для нее в Париже все кончено. Даже если королева не отошлет ее обратно в Испанию на следующий же день, она сама больше никогда не решится показаться в свете, никогда больше. Ей остается лишь дождаться, пока весть о ее ужасном поведении дойдет до испанского посла, заявить ему, что она не смогла сдержаться при виде развратницы, и надеяться, что он поймет насколько она для него теперь бесполезна. Несмотря на столь оптимистичные мысли, Селена всхлипнула. Никто никогда не поймет, почему она вела себя настолько неподобающе, если даже она сама не понимала, почему она так внезапно решила так поступить. Но раз решила, выбора нет, и теперь никто уже ничего не изменит. Она была так погружена в свои мысли, что даже не заметила, что она больше была не одна.
Mirabel: >>> Место встречи изменить нельзя… >>> Несмотря на желание дона Диего покинуть Лувр как можно скорее, судьба не была к нему столь благосклонна. Впрочем, жаловаться на нее тоже не следовало, ибо по дороге к выходу маркиз столкнулся с доньей Эстефанией, которая только и мечтала рассказать ему во всех подробностях о невероятных происшествиях в покоях ее величества. А посему дон Диего последовал за пожилой испанкой в менее оживленную часть Лувра, и, выслушав во всех деталях описание утренних и дневных событий, включая внезапную перемену настроения королевы, сумел составить себе некое, как выяснилось в будущем, правильное представление о том, когда именно и каким образом Анна Австрийская получила известия об изчезновении своей ближайшей подруги. Ничего удивительного, что она была расстроена, несмотря на примирение с мужем! Как многие дамы ее возраста, донья Эстефания редко ограничивалась одним словом там, где можно было использовать два, а то и три, в результате чего беседа с ней заняла около часа, но дон Диего не жалел о потраченном времени. Хотя донья Эстефания и не понимала, как правило, важности того, что она ему рассказывала, в двух или трех случаях, ее сведения оказывались решающими. Тем не менее, едва дон Диего простился с почтенной дамой, в движениях его тут же появилась стремительность, граничащая со спешкой, а потому, проходя по полутемной галерее, он заметил сеньориту Эскано, только оказавшись в двух шагах от нее. Вспомнив ее полные ненависти взгляды, дон Диего снял шляпу. – Позвольте вновь поприветствовать вас, сеньорита. ООС: Дорогие дамы, в Лувре нет коридоров, только анфилады и галереи. В европейской архитектуре, коридоры появились только в восемнадцатом веке, если мне не изменяет память. Мне также было бы очень интересно знать, какую роль играли ниши, скрытые занавесками, тогда, когда за ними никто не прятался. Может, сеньорита де Венсен предпочтет амбразуру какого-нибудь окна? Тогда задернутые портьеры объяснили бы также, почему в галерее темно, несмотря на то, что еще рано.
Селена: Селена подняла глаза к лицу Мирабеля и сердце ее сжалось, когда внезапно ей стало до боли ясно, почему она приняла свое роковое решение, так пугал ее этот человек. – Добрый день, сеньор, – шопотом ответила она.
Mirabel: Нескрываемый страх в глазах девушки и намек на слезы в ее голосе заставили дона Диего чуть поморщиться. Если дон Гаспар и впрямь думал, что запугиванием можно чего-то добиться, то его посол этого мнения не разделял. Впрочем, вполне могло быть, что тем самым граф-герцог всего лишь предоставлял ему самому возможность войти в доверие к своей будущей шпионке, это было бы вполне в его духе… – Мне горько видеть, – промурлыкал он, – что встреча со мной вызывает у вас столь неприятные чувства.
Селена: Мягкий голос посла заставил Селену затрепетать, сама не зная отчего, так что на время она даже забыла о своем отчаянии. – Я… какие чувства, ваша светлость? – прошептала она.
Mirabel: Дон Диего сделал шаг к вздрогнувшей девушке. – Я вижу, что нам следует прояснить некоторые детали, сеньорита. Он огляделся, проверяя, что галерея и впрямь была пуста, когда край светло-зеленого платья, выглядывавший из-под портьеры, привлек его внимание, и глаза его чуть сузились. Приняв мгновенное решение, маркиз легко взял юную испанку под локоть и подвел ее к окну напротив, выходящему в Квадратный Двор. По тому, какими деревянными тотчас сделались ее движения, нетрудно было догадаться, что его прикосновение было ей небезразлично, но взгляд девушки упрямо оставался опущенным, не позволяя ему судить о ее чувствах. – Итак, – сказал дон Диего, непринужденно опираясь на все еще теплую от солнца оконную раму, – вы приехали сюда с твердым намерением следить за вашей крестной матерью для вящей пользы испанской короны? Легкая ирония в его голосе не могла ускользнуть ни от его собеседницы, ни от таинственного наблюдателя за занавеской, но маркиз тщательно воздержался от того, чтобы глянуть в том направлении.
Селена: Самоуверенное прикосновение посла смутило юную испанку еще больше, но услышав издевку в его голосе, она тут же подняла голову. – Вы прекрасно знаете, почему я вынуждена была согласиться! Ее пылающие гневом глаза встретились с насмешливым взглядом Мирабеля, и Селена залилась краской.
Mirabel: – Потому что вам угрожали, – согласился дон Диего. Право, если бы его хоть как-то интересовали настолько юные особы, он готов бы был прозакладывать свое состояние, что ему не составило бы труда уложить ее в свою постель еще до конца дня. Интересно, кого она могла позвать в свидетели? Королеву? – Так вот, сеньорита, забудьте ваши страхи. На что бы вы ни согласились там, в Мадриде, здесь роли не играет. Согласитесь, что как для вас было бы недостойно шпионить за вашей крестной матерью, так и для меня было бы низко требовать от вас подобных услуг.
Селена: – Потому что угрожали моей семье! – воскликнула возмущенная Селена. – А вы… легко вам говорить… Тут взгляды их снова встретились, и девушка вновь отвела глаза, настолько сконфуженная, что она даже не сразу вникла в смысл столь небрежно брошенных слов посла. Забыв про все на свете, Селена уставилась на Мирабеля. Свободна? Это было немыслимо, невозможно… – Вы шутите, сеньор? – пробормотала она. Может, он и вправду не позволит мне так унизиться… О боже, сделай так, чтобы это было правдой!
Mirabel: Растерянность девушки позабавила дона Диего ничуть не меньше чем минуту назад, ее гнев. – Как можно шутить в вопросах чести? – Следует ли ему заявить, что позорно следить за сестрой его монарха, или намекнуть, что в осведомителях у него недостатка нет? Или может даже, позволить ей понять, насколько она для него бесполезна? Неизвестная за занавеской не оставляла ему особого выбора. – Вы должны очень дурно думать обо мне, сеньорита, чтобы полагать, что я стану добиваться чего-либо угрозами – и уж тем более, от вас.
Селена: Яркий румянец залил щеки девушки, когда Мирабель сказал «И уж тем более от вас». Господи, неужели? Не помня себя от счастья, Селена схватила руку посла и прижала ее к губам. – Благослови вас бог, сеньор!
Mirabel: Дон Диего отдернул руку, и – Бог весть, что девушка смогла прочитать на его лице – овечье выражение признательности изчезло из ее глаз. Мгновением позже он снова овладел собой, в голосе его не прозвучало ничего кроме изумления: – Господь с вами, сеньорита, чего еще вы могли бы ожидать от дворянина? К этому моменту у него начало возникать подозрение, что сеньорита Эскано была недостаточно умна, чтобы сообразить, что, расскажи она всю правду своей крестной матери, та смогла бы защитить ее семью от дона Гаспара. Более того, дон Гаспар не мог этого не знать – но с какой целью он затеял эту невразумительную историю с угрозами? Вряд ли он всерьез предполагал, что от особы одновременно столь недалекой и столь чистой сердцем можно было ожидать какой-то пользы… Хотя маркиз и дал себе слово поразмыслить на досуге об этой загадке, он не жалел о содеянном. К угрозам прибегнуть можно всегда, а после его «благородного поступка» у юной сеньориты появится хоть какой-то шанс (да и желание) завоевать доверие королевы… По-прежнему не глядя в сторону задернутой портьеры, дон Диего сделал шаг к выходу. – Я рад, что это маленькое недоразумение разрешилось.
Селена: Когда Мирабель так грубо отдернул руку, Селена невольно вскинула голову, сама не зная, оскорблена она была или смущена. Да что же с ней сегодня делается? Тут она вспомнила ужасную сцену в галерее, и в глазах у нее потемнело. Что она натворила, сама того не зная? Рыдания, столь долго сдерживаемые, сотрясли ее хрупкое тело, и Селена разразилась безутешными слезами.
Mirabel: Когда его собеседница внезапно разрыдалась, первым порывом дона Диего было немедленно изчезнуть, но не иначе как чутье опытного интригана подсказало ему, что дело может оказаться нешуточным. – Сеньорита, да что с вами? – Он протянул ей свою платок, но она, кажется, даже не заметила, и после секундного колебания он положил руку ей на плечо, едва прикрытое кружевом придворного платья. – Что случилось?
Селена: Селена даже не услышала вопросов Мирабеля, но когда дружеская рука легла ей на плечо, слезы потекли с новой силой. Разве могло ей прийти в голову, что тот, кого она так боялась, окажется на поверку столь благородным? Постепенно врожденная гордость и воспитание взяли верх, и Селена наконец смогла взять себя в руки. Все еще всхлипывая, она приняла предложенный ей платок. – Умоляю… простите меня… Я, право, не знаю… – Тут она снова заплакала навзрыд, комкая в руке мокрый кусок батиста.
Сесиль де Венсен: Сесиль, всё это время стоявшая за портьерой, ломала тонкие бледные руки, даже не зная, что делать. На её глазах разворачивалась история, к которой она не имела отношения, но свидетельницей которой случайно стала. Двое людей-мужчина средних лет и юная девушка, почти ровесница мадемуазель де Венсен вели беседу на испанском. Фрейлина хорошо знала этот язык, поэтому ей не составило труда понять разговор. Но смысл беседы остался неясным. Шпионаж...Крёстная мать...Испания... Вероятно, эта девушка должна следить за кем-то при дворе. Но среди статс-дам Её Величества, если я не ошиблась, нет испанок. Впрочем, это не моё дело. Внезапно говорившая с послом девушка разрыдалась. Сесиль, от природы жалостливая, была готова утешить незнакомку, но появиться означало быть заподозренной в подслушивании. Собственно, доля правды в этом была-но юная фрейлина оказалась случайной, а вовсе не преднамеренной слушательницей.
Mirabel: – Сеньорита… Дон Диего огляделся, сам не зная, что ищет. В присутствии наблюдательницы за портьерой прибегать к сильнодействующим средствам не хотелось, а кувшина с водой нигде поблизости не наблюдалось. Потому он неохотно опустился на одно колено, так что со стороны его можно было бы принять за пылкого влюбленного, и негромко проговорил в оказавашееся перед ним маленькое ушко: – Сеньорита, либо вы сию минуту успокоитесь и расскажете мне в чем дело, либо я буду иметь честь вас покинуть.
Селена: – Не уходите, прошу вас, – взмолилась несчастная девушка. Мысль о том, что она может остаться одна со всеми ужасающими последствиями своей ошибки, так напугала ее, что слезы ее почти высохли. – Я… Боже, что я натворила… На секунду она подняла глаза, но тут же снова опустила их. – Я думала… – прошептала она, – что у меня нет выбора… Сдерживая готовые прорваться рыдания, Селена рассказала Мирабелю о том, что произошло несколько минут тому назад в галерее.
Сесиль де Венсен: Если я поняла правильно, эта девушка нарвалась на конфликт с самой мадам де Комбале. Камер-юнгфера, конечно, строга, но если её не выводить из себя, то она никого не доведёт до слёз. Странно, что я не помню эту юную испанку-видимо, она недавно при дворе. Надо будет с ней поговорить. Сесиль отчего-то решила, что испанка тоже стала жертвой дворцовых интриг, как и сама мадемуазель де Венсен, причём неоднократно. Для юной графини это был шанс приобрести во дворце подругу, пусть и по несчастью.
Mirabel: Слушая сбивчивый рассказ незадачливой девицы, дон Диего и сам не смог бы определить, какое чувство он испытывал в первую очередь – изумление, презрение или жалость. И если жалость, что было ее предметом – юная дурочка, смотревшая на него с таким доверием, сеньора де Комбале, которой предстояло стать темой для великосветских сплетен на ближайшую пару месяцев, или он сам, пропустивший такую сцену? Несколько осторожных вопросов – как бы глупышка опять не взялась поливать луврские полы! – и она покорно повторила каждую свою оскорбительную фразу, дабы дон Диего сохранил их в памяти как величайшее сокровище. Впрочем, всякое желание засмеяться в голос оставило маркиза при мысли о королеве. Не будет ли поступок этой Эскано истолкован как мнение ее величества? И даже если нет, теперь, волей-неволей, она стала частью двора Анны Австрийской – кто знает, как поступит король, когда до него дойдут сплетни об этом скандале? Да и дядюшку сеньоры де Комбале отнюдь не следовало списывать со счетов, и он вряд ли ограничится одной лишь виновницей… На мгновение дона Диего посетило желание перерезать девице горло прямо на месте, но присутствие неизвестной за занавеской и понимание, что в Лувре избавиться от мертвого тела будет непросто, тут же направило его мысли по другому руслу. В глубокой задумчивости маркиз поднялся на ноги и заходил взад-вперед по галерее. Конечно, если общеизвестные сплетни о Ришелье и его племяннице хоть в какой-то мере отражали истину, задача решалась в высшей степени просто – надо было всего лишь найти доказательства. Даже если сплетни были необоснованы, это лишь означало, что доказательства требовалось создать. Но был ли он достаточно в этом заинтересован и стоила ли игра свеч? Да и от возможной мести кардинала ни королеву ни ее крестницу такая тактика ничуть не спасала…
Селена: Комкая в руках мокрый платок, Селена молча следила за каждым движением Мирабеля широко раскрытыми карими глазами. Отчаяние постепенно отступало, и в сердце ее забрезжила надежда. Ну конечно же он что-нибудь придумает!
Mirabel: Забыв на время размышления о том, как свести на нет последствия глупости незадачливой шпионки, дон Диего повернулся на каблуке и вновь направился в ее сторону. Судя по тому, как сеньорита Эскано себя вела сейчас, кто бы не прятался за занавеской не выступал для нее в роли конфидантки. Могла она вообще не знать, что их кто-то подслушивал? Маловероятно, но допустимо – вряд ли она стала бы исповедоваться ему, если бы под рукой была какая-нибудь подруга, да и откуда бы было ей взять подругу во Франции, если она только приехала? Значит, слушала их либо сама королева либо какая-то совсем посторонняя дама – и не так важно, знала ли о ее присутствии его собеседница. Дон Диего остановился перед укрытием неизвестной и несколько мгновений напряженно раздумывал. Приняв решение, он протянул руку и отдернул портьеру. – Ай-яй-яй, сеньорита. Разве ваш духовник не говорил вам, что подслушивать нехорошо?
Сесиль де Венсен: Сесиль вспыхнула, залившись краской до самых ключиц, почти скрытых платьем. Её положение было сложным-фактически незнакомец был прав, но на самом деле девушка не собиралась намеренно слушать разговор испанских подданных. Кто виноват, что всё так сложилось??? -Я... Эскьюзе муа, сеньор... Но я не подслушивала, клянусь всем святым, что я не подслушивала!!! На глаза готовы были навернуться слёзы-таким обидным было подозрение в том, что казалось мадемуазель де Венсен одним из главных пороков дворцовой жизни. Но как оправдаться, когда всё равно не поверят?
Селена: Когда Мирабель отдернул занавеску, Селена тихо ахнула. Невозможно было бы провести лишь одно утро в свите ее величества и со всеми перезнакомиться, но девушка, оказавшаяся за портьерой, была ей известна – юная испанка была так поражена неуклюжестью фрейлины, едва не опрокинувшей на Анну Австрийскую стакан воды, что даже спросила у какой-то соседки ее имя. И вот теперь, нате вам – она еще и подслушивает! Селена, возмущенная до глубины души, вскочила на ноги и сделала шаг к мадмуазель де Венсенн.
Mirabel: Говоря откровенно, главной причиной, побудившей дона Диего заглянуть за занавеску, было простейшее любопытство. Отказаться от бесполезных услуг юной крестницы королевы он собирался изначально, и кто бы это ни услышал, повредить ему это никак не могло. Безумная история с племянницей кардинала представляла собой не более чем интересную сплетню, которую и так будут повторять во всех гостиных, так что и здесь личность подслушивающей не играла роли. Так что дон Диего, полагая, что утро вечера мудренее, а с королевой до завтра он все равно не увидится, уже искал путей тактично покинуть сеньориту Эскано, когда в голову ему пришла новая мысль, позволявшая решить несколько задач одновременно. Но перепуганное личико фрейлины и ее сбивчивые объяснения так позабавили его, что он не мог не засмеяться, давая тем самым выход веселью, обуревавшему его с того момента, как незадачливая шпионка рассказала ему о своем поступке. – Прошу прощения, сеньорита, как я мог так ошибиться? – Маркиз склонился перед испуганной девушкой в изящном поклоне и сделал несколько шагов назад. – Вы несомненно здесь по приглашению. Позвольте же мне оставить вас наедине с вашей подругой. Хоть дон Диего и не помнил имени фрейлины, об ее личности он имел весьма точное представление, ибо придворные дамы ее величества уже успели просветить своего неизменного кавалера на ее тему. Недавно из провинции, очень религиозна, никто ее не любит и, самое главное, совсем ребенок. Как раз то, что ему нужно – и когда он встретит ее в следующий раз, бедняжка вполне может так смутиться, что выполнит любую его просьбу. А сейчас – пусть даже и одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, что свою испанскую сверстницу она видит в первый раз – у него на нее были куда менее амбициозные планы. Он отвесил еще один поклон, на сей раз ошеломленной сеньорите Эскано, и ретировался, прежде чем она успела возразить. Несколько минут спустя он спешил уже вниз по главной лестнице, когда неожиданно на ум ему пришел такой простой способ заткнуть рот любому, кто попробовал бы обвинить Анну Австрийскую в возмутительном поведении ее юной крестницы, что он расхохотался во весь голос, заслужив возмущенный взгляд от проходившей мимо пожилой придворной дамы и изумленный – от стоящего на часах мушкетера. >>> Люксембургский дворец >>>
Сесиль де Венсен: Проводив взглядом испанца, Сесиль замерла перед незнакомой ей фрейлиной, боясь что-либо сказать. Мадемуазель де Венсен знала, что её ожидает-упрёки, возможно даже жалоба на неё, поданная кому-либо из статс-дам, а так же очередная недоброжелательница при дворе. Попытаться оправдаться-бессмысленно, я сама себя скомпрометировала. Уйти? Нет, мне не хватит духу так поступить. Остаётся только молчать и ждать, что скажет эта юная испанка. Сесиль опустила глаза и еле слышно вздохнула. Ей было мучительно стыдно за свой поступок, хотя, по большому счёту, он был всего лишь неудачным для неё стечением обстоятельств.
Селена: Пораженная до глубины души, Селена проводила удаляющегося Мирабеля растерянным взглядом. Как он мог так ошибиться? Неужели он думал, что я сама попросила эту нахалку… Все горести были позабыты и испанка круто повернулась к француженке. – Да как вы могли, – возмущенно начала она, но слова застряли у нее в горле при виде немого отчаяния фрейлины, и в сердце ее шевельнулась жалость. А кто ее знает? Может, она и вправду… Селена не могла себе представить, как эта Венсенн могла случайно оказаться за портьерой, но какая разница? Как я могу кого-то в чем-то упрекать после моего поведения в галерее? Девушка потерянно махнула рукой. – Я вам верю, сеньорита. Это неважно.
Сесиль де Венсен: -Я шла по дворцу и спряталась, когда услышала Ваши шаги. Мне показалось, что это идёт мадам де Ланнуа, которую я так боюсь,-лихорадочно заговорила Сесиль, сбитая с толку мирным и даже дружелюбным тоном испанки. Странно... Я ожидала гнева-это была бы реакция любой из прочих фрейлин на месте этой девушки. Или испанцы смотрят на вещи совсем не так, как мы? -Понимаете,-после небольшой паузы продолжила мадемуазель де Венсен,-я состою в весьма натянутых отношениях со многими из придворных дам и девиц, поэтому я стараюсь избегать встреч с ними вне приёмов и балов. На дворцовых мероприятиях, увы, я вынуждена быть рядом с так называемыми «подругами». А они, в свою очередь, недолюбливают меня и не упускают случая поддеть.
Селена: Селена слушала фрейлину вполуха, отчаянно пытаясь сообразить, как же ей вновь завоевать доверие Мирабеля. При имени мадам де Ланнуа она механически кивнула головой, но мысли ее были всецело заняты другим. Господи, что же мне делать? Если бы не эта… Больше всего ей хотелось схватить мадмуазель за узкие плечи и как следует потрясти. Теперь он не станет мне помогать! Если бы не воспитание, полученное ею в одном из самых суровых арагонских монастырей, может, Селена так бы и поступила. Но к тому моменту она уже взяла себя в руки и немогла не понимать, что криками делу не поможешь. – Я понимаю, – пробормотала она. – Ах мадмуазель, неужто вы не знаете, что при дворе дружбы не бывает? Конечно, не злоключения фрейлины беспокоили ее в настоящий момент, хотя она не могла не испытать сочувствия при бесхитростных словах француженки.
Сесиль де Венсен: -Я знаю, что дружба и двор-трудносовместимые понятия,-горько вздохнула Сесиль,-но разве люди-не братья и Господь-не один отец наш? Да, некоторые люди забыли священные заветы, но я не ропщу на судьбу. Даже когда мадам де Ланнуа обижает меня, я молчу, ибо наша кротость смягчает гнев противника. Но всё же мне иногда бывает грустно, когда не с кем перемолвиться словечком.
Селена: – Кротость никого никогда не смягчает, – фыркнула Селена, с удивлением разглядывая странную собеседницу. Если она всегда так разговаривает, то понятно, почему ее не любят – двор это все-таки не монастырь какой. Но если уж ей не с кем поговорить, наверно она никому и не расскажет о подслушанном разговоре… или она просто прикидывается? Селена подошла на несколько шагов, внимательно изучая фрейлину. На вид та казалась совсем безобидной, да и вряд ли другие придворные дамы вели бы себя с ней так пренебрежительно, если бы она могла защищаться… бедняжка… Тут мысли Селены снова вернулись к ее собственным проблемам. Как быть? Она была совершенно уверена, что, захоти Мирабель ей помочь, даже ее ужасная ошибка могла быть исправлена. Юная испанка решила как можно скорее посетить посольство и приложить все усилия к тому, чтобы убедить посла прийти к ней на выручку.
Сесиль де Венсен: -Ещё раз простите мне этот ужасный инцидент,-умоляюще просила Сесиль,-клянусь, никто не узнает о том, что я слышала Ваш разговор с этим человеком. Никто, поверьте! Даже если бы я собралась расказать то, что услышала, то мне бы никто не поверил-дамы не воспринимают меня всерьёз. Поняв, что очередная мольба о прощении прошла мимо собеседницы, мадемуазель де Венсен предприняла последнюю попытку. -Сударыня,-перевела фрейлина разговор в другую плоскость,-я видела, что Вы плакали. Скажите, Вас тоже обидел кто-то из придворных дам?
Селена: Мольбы француженки не могли оставить Селену равнодушной, и не будь ее мысли так заняты ее собственными бедами, может, она и взяла бы девушку за руку, присела бы с ней в той же самой оконной нише и… кто знает? Но главное, что она услышала, это клятвы ничего никому не рассказывать… а уверения в том, что ей все равно не поверят, настолько совпадали с впечатлениями самой Селены, что она даже нашла в себе силы криво улыбнуться фрейлине. Клятвы или не клятвы, меньше всего Селене хотелось задерживаться в этом ужасном дворце. Кто знает, две дамы, которые слышали оскорбления, брошенные ею мадам де Комбале, могли жить в самом Лувре и в любой момент… Только она собиралась спросить у новой знакомой дорогу к выходу, как та обратилась к ней с новым вопросом. – Плакала, я? Я никогда не плачу, – возмущенно заявила юная испанка. – Вам верно показалось, мадмуазель. Только воспоминание о бледном лице мадам де Комбале удержало Селену от того, чтобы не высказать в глаза нахалке, что она думала о подобной неуклюжей попытки влезть ей в душу.
Сесиль де Венсен: Она не хочет излить душу... Ну что же, испанцы-гордые люди. Бог тебе судья, сестра моя во Христе! Сесиль не обиделась на довольно резкий ответ Селены, за бытность фрейлиной юная графиня переживала и более неприятные моменты. Но горькое чувство, близкое к обиде всё-таки слегка коснулось души мадемуазель де Венсен. -Возможно, что мне показалось,-мягко сказала Сесиль,-но даже если мои глаза меня не обманули, не забывайте, что Господь никогда не оставит нас своей милостью. Будьте счастливы, сударыня! Девушка присела в реверансе и оставила свою испанскую сверстницу.
Селена: Селена проводила фрейлину изумленным взглядом. Ей-богу, неудивительно, что у той нет подруг – кому охота все время слушать проповеди? Забыв на секунду, что ей уже целых девятнадцать лет, монастырь давно позади, и никакие монахини не смеют ей командовать, Селена высунула вслед ушедшей язык, повернулась на каблуке и поспешила прочь. Первая же встреченная служанка послушно проводила ее до выхода.
полная версия страницы