Форум » Лувр » Королевская аудиенция. Встреча королевы Анны с испанским посланником. 15 июля, вторая половина дня » Ответить
Королевская аудиенция. Встреча королевы Анны с испанским посланником. 15 июля, вторая половина дня
Анна Австрийская: Вернувшись из часовни, Анна, посмотрев на часы, увидела, что прошло действительно довольно много времени с тех пор как она, покинув апартаменты, отправилась молиться. Было уже половина четвертого. В это время королева по обыкновению принимала испанского посла. Мысль о том, что она, должно быть, заставила маркиза ждать, омрачила лицо Анны. «Как неосмотрительно с моей стороны». - Укорила себя Анна-Мария. Но вошедшая служанка, развеяв мрачные мысли королевы, доложила: - Маркиз де Мирабель, Ваше Величество. - Да, да. - С живостью сказала королева. - Пусть войдет. Бегло окинув себя взглядом в зеркале и убедившись, что с ее туалетом все в порядке, Анна пошла на встречу, появившемуся в дверях послу. - Маркиз, я рада приветствовать вас. - Как всегда любезно сказала королева, протягивая испанскому посланнику руку.
Ответов - 27, стр:
1 2 All
Mirabel: >>> Кабинет Ришелье >>> – Ваше величество, умоляю простить мое опоздание. Дон Диего склонился к очаровательной ручке королевы. Выпрямившись, он постарался выразить в своем взгляде как восхищение прекрасной женщиной, так и преклонение перед величеством – его обычная тактика с царственной испанкой. – Воистину, сегодня ваша красота вновь напоминает всем, что вы владычица не только Франции, но и сердец. Будь они не в Лувре, а в Эскуриале, дон Диего вел бы себя совсем иначе, но репутация его была такова, что даже королева-мать ждала от него комплиментов. А потому он приветствовал королеву привычным дождем любезностей, отмечая про себя, что веки ее чуть покраснели, как будто она недавно плакала, а тонкие пальцы непрерывно теребили тяжелую ткань платья. Совсем не похоже на ту счастливую супругу, которую описывали утренние донесения... Не проведи он столько времени за беседой с кардиналом, маркиз пришел бы как раз к тому моменту, когда Анна Австрийская отправлялась на свою обычную молитву, и смог бы беспрепятственно переговорить с доньей Эстефанией. Но кто знает, может, сегодня королева подарит его своим доверием... Он завершил последнюю витиеватую фразу и снова поклонился.
Анна Австрийская: Комплименты маркиза заставили королеву улыбнуться. Дон Диего всегда при встречах осыпал ее комплиментами, как впрочем и все другие придворные, но получалось это у него намного естественней чем у других. За время своего пребывания при французском дворе Анне давно уже надо было привыкнуть ко всякого рода комплиментам, и тем не менее какая то часть ее души все же радовалась им, подобно ребенку, радующемуся небольшим подаркам. Анне всегда было приятно слышать восхищенные возгласы о своей персоне. Это был небольшой способ потешить свое самолюбие, а заодно и хоть ненадолго отвлечься от мрачных мыслей, терзающих ее. - Благодарю вас, дон Диего. - Сказала королева. - Вы как всегда сама любезность. Надеюсь, сегодня вы меня чем-то порадуете. «Потому что переживаний на сегодня и так достаточно». - Огорченно подумала Анна-Мария. - Прошу вас, присаживайтесь. - Королева жестом любезной хозяйки указала маркизу на кресло, сама садясь в кресло напротив.
Mirabel: Дон Диего занял свое место напротив королевы, бросил быстрый взгляд на придворных дам, навостривших уши за своим вышиванием, и не стал понижать голос. – Увы, ваше величество. Та новая пьеса нашего великого Феникса, о которой мне говорили, все еще не напечатана, а без искусства нам остаются лишь сплетни. Но вам, наверно, уже известно о неприятностях его высокопреосвященства.
Анна Австрийская: - О, - улыбаясь сказала королева, - конечно очень прискорбно, что пьеса не увидела свет так скоро как мы бы этого хотели, но согласитесь, маркиз, что эта небольшая задержка дает нам возможность предвкушать удовольствие от того, что мы в конце концов будем иметь возможность лицезреть ее. Быть может вы желаете что-то перекусить или выпить? - Любезно поинтересовалась Анна-Мария. И не дожидаясь согласия сделала служанке знак. Та с почтительным поклоном удалилась и явилась через какое то время с подносом, полным фруктов и графином вина. - Прошу вас, дон Диего, - сказала Анна, - угощайтесь. Сама же королева с удовольствием отщипнула маленькую веточку винограда. Следующие слова маркиза заставили королеву насторожиться. - Неприятностях его высокопреосвященства? - Обеспокоенно спросила Анна. - Нет. Я ничего не слышала и прошу вас, маркиз, без промедления поведать мне о них.
Селена: Спрятавшись за опостылевшим вышиванием, Селена с ненавистью смотрела на испанского посланника. Именно с ним ей было приказано увидеться сразу после приезда. Именно он должен был превратить наследницу старинного рода в жалкую шпионку, крестную дочь королевы – в предательницу. И хотя Анна Австрийская и не уделила крестнице утром избыточного внимании, мысль о том, чтобы доносить на нее уже сейчас была ненавистна Селене.
Mirabel: С благодарным наклоном головы маркиз взял кисть винограда, притронуться к которой ему все равно не позволил бы придворный этикет. – Как всегда, ваше величество, никто не знает, что произошло, но у каждого есть что рассказать. В самой неинтересной версии этой сплетни, вчерашней ночью в кабинете его высокопреосвященства в Пале-Кардиналь сам собой случился небольшой пожар, который, впрочем, тут же потушили. В наиболее же загадочной версии, – дон Диего сделал драматическую паузу, – и она, право, представляется мне почти такой же маловероятной как и предыдущая, в кабинет проникли какие-то злоумышленники, вынесли самые важные бумаги и сожгли все остальные. А истина, надо полагать, лежит где-то посередине. Дон Диего бросил беглый взгляд на придворных дам и неожиданно заметил среди них незнакомую. Судя по плохо скрываемой ненависти, с которой на него уставилась эта еще совсем юная девушка, она не только знала его, но почему-то и не любила.
мадам де Ланнуа: Франсуаза не ожидала, что традиционная четверговая аудиенция окажется такой…познавательной. Нынешний день заметно отличался от вялотекущих, праздных и скучных придворных будней, в этой круговерти не нашлось момента, чтобы поведать королеве свежую сплетню. Зато испанский посланник, с тщательно скрываемым удовольствием, посвятил её величество в подробности. Итак, ночное происшествие уже перестало быть секретом Полишенеля. Маркиз де Мирабель слыл удивительным человеком: несмотря на некоторую внешнюю неприглядность, маркиз излучал какие-то особенные флюиды, заставляющие добрую половину придворных дам и фрейлин тайком поглядывать в его сторону, порой неумело маскируя игривость во взгляде. Вслед за королевой, графиня изобразила на лице обеспокоенность, одновременно как будто показывая, что ей нет дела до неприятностей кардинала, если эти неприятности не касаются её госпожи.
Анна Австрийская: - Вы как всегда правы, дон Диего. - Покачала головой королева. - В независимости от того что известно, двор всегда полон слухами. «И большей части весьма неправдивыми» Королева сделала плавное движение рукой, как бы показывая, что двор - это двор и его уже ничто не сможет изменить. - Согласитесь, это часть людской натуры - придумать то, чего не знаешь. Анна-Мария задумчиво отщипнула еще немного винограда: - У кардинала слишком много недругов. - Едва слышно сказала она, стараясь, чтобы ее слова не долетели до слуха фрейлин. - Поэтому не похоже, что пожар мог вспыхнуть сам по себе. Я была бы более склонна ко второй версии. Взгляд маркиза, направленный в процессе разговора восновном на королеву, переместился куда то немного в сторону и Анна, слегка обернувшись, заметила свою юную крестницу. - Вы знаете донью Эскано, маркиз? - Негромко поинтересовалась королева.
Mirabel: Дон Диего всем видом выразил согласие со своей августейшей собеседницей в то время, как в мыслях его царила неразбериха. Неужели отношение королевы к Ришелье изменилось? В словах ее звучало сочувствие, но тихий голос и опущенный взгляд не давали маркизу возможности понять, насколько оно было искренним. Могло это быть связано с утренним визитом короля? Или с чем-то другим, что уже успело расстроить королеву? – Не могу не согласиться с вами, ваше величество, у пожаров обычно бывают причины. Но все-таки странно, что злоумышленникам удалось добраться до таких важных документов... кто знает, какие государственные тайны перестали таковыми быть... Конечно, дон Диего не рассчитывал, что королева продолжит его мысль до ее логического завершения, но некоторые дамы ее свиты, например, известная своим острым умом сеньора де Ланнуа, были вполне способны оценить иронию ситуации. В очередной раз он пожалел, что его положение не позволяло ему сойтись поближе с этой чересчур проницательной дамой – но дон Диего слишком хорошо знал, как много можно рассказать красивой женщине. Имя сеньориты Эскано заставило брови маркиза приподняться. Когда их предупредили об ее приезде и поручении месяц назад, и посол и его секретарь перешли на сицилийский диалект, как язык наиболее подходящий для площадной брани. Можно подумать, мало им было молодых идиотов, от которых хотели избавиться в столице! Можно подумать, что запугиванием можно получить хорошего шпиона! Или что девятнадцатилетняя девчонка на что-то способна! – Ваша крестница, ваше величество? – Он вежливо наклонил голову, делая вид, что не замечает ненависти на лице девушки. – Надеюсь, что у вас найдется время посетить посольство, сеньорита. И чем скорее, тем лучше.
Селена: Когда королева назвала ее имя, Селена присела в глубоком реверансе, пряча глаза от чересчур проницательного взгляда посла, но обыденность, с которой он произнес слова приглашения, заставила ее невольно взглянуть на его смуглое лицо, и в сердце ее закралась надежда. Он не выглядит злым... И он даже не так похож на дьявола, как мне сначала показалось... Кто знает...
Анна Австрийская: При словах "государственные тайны" королеву передернуло. Быстро овладев собой, она мило улыбнулась маркизу, в душе надеясь, что он не заметил ее минутной слабости. - Да... у кардинала много тайн. - Медленно произнесла Анна-Мария. В ее голосе зазвучало едва уловимое недовольство и даже затаенный страх. - Что ж, если это действительно поджог, значит кому то очень надо было, чтобы эти тайны никогда не были раскрыты. И, признаться, эти люди весьма преуспели. Хотя и мне очень удивительно, что им это удалось. Ведь кардинала охраняют бравые гвардейцы. - Королева позволила ехидным ноткам появиться ее голосе. - Этот случай может заставить усомниться в их профессионализме. Вопрос маркиза изрядно удивил Анну: - Странно, дон Диего. Я была уверена, что вы знаете, что донья Эскано моя крестница. И, признаться, удивлена тем, что для вас это новость.
Mirabel: Ответ королевы, а главное, тон ее голоса, убедили дона Диего, что кардинал по-прежнему не входил в число ее друзей. Если бы только она не выказывала этого с такой очевидностью! Право, годы, прожитые во Франции, не пошли на пользу ее самообладанию… – Совершенно с вами согласен, ваше величество, – промурлыкал он, надеясь, что придворные дамы сидели слишком далеко, чтобы услышать злорадство в тихом голосе своей повелительницы. – Это действительно хорошая причина усомниться в этой истории… хотя трудно понять, зачем такое выдумывать. Маркиз ломал себе голову, как перевести беседу на утренние события, когда вопрос королевы позволил ему сделать шаг в правильном направлении: – Прошу прощения, ваше величество. Новостью было появление сеньориты в Париже. – Он доброжелательно улыбнулся девушке, но обратился к королеве, – Вы разве ожидали ее уже сегодня? ООС: Но вообще-то вопрос был риторический, Ваше величество :) Я, кстати, поправил свой первый пост, дабы извиниться за то, что не пришел раньше Вас.
Анна Австрийская: Королева пожала плечами, всем своим видом показывая, что причины, побудишие преступников к действию, вполне предсказуемы. - Думаю, не сложно было бы предположить зачем это могло им понадобиться. Быть может они хотели, чтобы кого то в чем то не обвинили, или не имели доказательств вины этого человека. По крайней мере те, кто шел на такой риск точно знали чего хотят и, может быть, в какой то мере, им было нечего терять. Это, конечно, всего лишь мое предположение, но такой ход мыслей преступников кажется мне вполне логичным. «Может они просто не смогли подкупить людей кардинала и пришлось рисковать своей головой». - Подумала Анна. Но этим своим предположением предпочла с маркизом не делиться. Тем более что вокруг сидело и так много народа, она королева так уже сказала много. Даже слишком много. И была уверена, что рано или поздно ее слова дойдут до ушей его преосвященства. «Ну и пусть». - Неожиданно рассердилась Анна-Мария. Правда непонятно было на кого она сердилась больше - на себя, потому что позволила себе сказать лишнее или на кардинала, который все еще олицетворял для королевы если не все ее беды, то их львиную долю. Анна-Мария перевела взгляд на Селену, потом снова на дона Диего. - Честно скажу, маркиз, что точных сроков прибытия доньи Эскано я не знала, но предполагала, что она должна прибыть очень и очень скоро.
Селена: Больше всего Селене хотелось бы, чтобы разговор перешел на какую-нибудь другую тему, подальше от нее. Мягкая доброжелательность королевы наполняла ее отчаянным чувством вины, а любезные улыбки посла вызывали ужас, смешанный с надеждой. Может, он не станет меня мучать? Ведь недостойно дворянина требовать от дамы, чтобы она шла против своей совести… И тут Селена приняла решение. Будь что будет, но шпионкой гордой испанке не бывать. О, она не станет говорить послу, что отказывается. Она просто сделает так, что никто не будет ей доверять. Все возненавидят ее, и ей придется вернуться в Испанию, пусть даже потеряв расположение своей кресной матери, но сохранив свою честь. Селена решила, что отныне она будет ссориться со всеми.
мадам де Ланнуа: Ах, ваше величество, как же вы опрометчивы! Ваши слова опережают мысли, - злорадствовала Франсуаза, не пропустившая ни одного высказывания королевы, ни единого её смешка - торопитесь с выводами и вдобавок высказываете их в такой категоричной форме. -Отчего же, выдумать могут что-угодно, лишь бы это было выгодно автору. А происшествие возможно списать на нерадивого дворецкого, который выпил да заснул, забыв вовремя погасить ночник. По-моему нет ничего прозаичнее, и вся эта шумиха выеденного яйца не стоит, - с невозмутимым видом произнесла графиня, словно беспокоясь о словах, в порыве чувств оброненных королевой, и предлагая свернуть тему. Она налила в бокал вина и подала королеве. -Ваше величество, у Вас такой взволнованный вид... Иронизировать и язвить по поводу злоключений кардинала в силу определённых обстоятельств было как- то не с руки. Вообще, несмотря на видимую ( хоть и показную) преданность королеве, графиня не скрывала лояльности по отношению к первому-министру и королеве-матери, которых не особо жаловали в покоях Анны Австрийской. И с этим духом противоречия окружение давно свыклось, считая его некой причудой. Франсуазе, конечно же, не терпелось дознаться, что произошло на самом деле в Пале-Кардиналь, и утолить тягу к знаниям мадам намеревалась в ближайшее время. Графиня, стоявшая за спиной королевы, отметила про себя интерес, появившийся в пронзительных глазах сеньора посланника. Франсуазе были известны имена фрейлин, шпионящих за королевой для кардинала, она догадывалась, что мадам ла Буасьер исполняла то же, но в пользу его величества, но была ли в штате Анны Австрийской шпионка от Испании- это для мадам де Ланнуа оставалось секретом.
Mirabel: Рассуждения королевы только подтвердили подозрения дона Диего – мысли ее были заняты отнюдь не светской беседой. Даже если она слышала, что он сказал, внимания она не обратила. А если судить по выбору слов, то она чувствовала себя виноватой и, возможно, в безвыходном положении – почему? Самым разумным было бы оставить ночное происшествие в покое, раз даже проницательнейшая сеньора де Ланнуа, казалось, не заметила, насколько невпопад ответила королева. Поэтому маркиз только приподнял брови и учтиво согласился: – Конечно же, сеньора, дворецкий может быть нерадивым не хуже гвардейца. Показная забота придворной дамы позволяла ему наконец перевести разговор на нужную ему тему, и дон Диего понизил голос, не беспокоясь более о сеньорите Эскано: – Вас что-то беспокоит, ваше величество? Смею вас заверить, что и брат ваш и другие родственники в полном здравии.
Анна Австрийская: Королева полуобернулась к стоящей сзади мадам де Ланнуа и внимательно на нее посмотрела. «Интересно, интересно». - Подумала она, беря из рук графини бокал с вином и отпивая маленький глоточек. - Вы считаете, что его преосвященство держит таких нерадивых дворецких? Тем более допускает их в свой кабинет ночью? - Спросила Анна, тоном, в котором явно прослеживась легкая ирония над словами графини. - Очень сомневаюсь. Это было бы весьма легкомысленно с его стороны, а кардинал человек серьезный. - Смягчила свои слова королева. - Но, оставим эту печальную тему. - Сказала Анна-Мария. Слова герцога заставили Анну удивленно приподнять брови. - Вы ошибаетесь, маркиз. - Сухо сказала она. - Меня ничего не беспокоит. С чего вы взяли? «Ну как же, дон Диего. Неужели вы думаете, что я буду рассказывать о моих проблемах вам, тем более, что тут столько народа? Да даже если бы мы говорили наедине, вы явно не тот человек с кем бы я могла поделиться своими бедами». - Мысленно ответила королева маркизу Мирабелю. - Вы радуете мое сердце, дон Диего. - Позволив себе улыбнуться, сказала Анна-Мария. - Не было и дня, чтобы я не молилась о здравии моих родных. Но расскажите же мне подробнее как у них дела? Анна была рада, что разговор наконец перешел в более спокойное русло.
Mirabel: Будь на месте королевы любая другая дама, это желание расставить все точки над «и» только порадовало бы дона Диего, ибо, в конце концов, никто не повторяет шутку так часто, как те, кому нужно было ее объяснять. Но, право, разве пристало дочери Габсбургов унижаться до подобного злорадства? Посему дон Диего даже не очень расстроился, когда его вопрос был встречен столь холодно – главное, что королева, кажется, взяла себя в руки и ведет себя в соответствии со своим положением, о чем свидетельствовал и недвусмысленный приказ сменить тему разговора. Последние депеши из Мадрида содержали больше политики чем новостей, но воображения и знания света маркизу было не занимать, и он с легкостью перешел от двух-трех слов об августейших особах к одному из тех подробных описаний недавнего бала в испанской столице, благодаря которым его так любили в салонах. Не забыты были ни платья дам, ни их кавалеры, и если самого маркиза и тянуло зевнуть посреди собственного оживленного рассказа, краем глаза он видел, что даже крестница королевы слушала, как завороженная, хоть ей и следовало бы знать, что, переезжая в Париж, в светских развлечениях она в чем-то выигрывает – на маскарады, вроде того, что устраивался через пару дней в Ратуше и для коего у дона Диего уже был готов костюм левантийского султана, в чопорном Мадриде рассчитывать не приходилось.
мадам де Ланнуа: Франсуаза передёрнула плечами. -Это всего лишь предположение, ваше величество, Что произошло на самом деле, известно одному лишь Господу Богу. - Графиня возвела очи горе.- Если имело место преступление, безусловно, преступники будут пойманы и наказаны. Вернувшись на своё место, мадам откровенно заскучала. День медленно, но верно приближался к завершению, и ей уже не терпелось поскорее покинуть дворец. При мысли о романтическом вечере она не удержалась и улыбнулась. Взгляд её блуждал по комнате, и тот пространный рассказ, в который ударился испанский посланник, графиня слышала издалека. Она перевела взгляд на маркиза и поняла, что он также скучает, пытаясь развлечь королеву пустыми разговорами.
Анна Австрийская: К радости королевы ее намек был понят абсолютно правильно и тема была закрыта. По крайней мере пока. Анна, конечно, догадывалась, что настоящая дискуссия еще развернется. Потом. У кардинала. «Будь, что будет». - Решила Анна-Мария и закрыла тему в том числе для себя. Слушая маркиза, королева позволяла себе изредка улыбаться слегка холодноватой королевской улыбкой. Самое хорошее в рассказе дона Диего было то, что ничего серьезного с родственниками не случилось, жизнь текла своим чередом и Анне было приятно, слушая рассказ, окунуться в воспоминания. Маркиз Мирабель был отличным рассказчиком, и в какой то момент Анна-Мария мысленно вернулась в сумрак мадридских дворцов с его холодной чопорностью.
Mirabel: Сколько бы он ни уверял себя в обратном, внимание и интерес слушателей не могли не доставить дону Диего удовольствия, и когда он перехватил мечтательную улыбку сеньоры де Ланнуа, уголки его губ невольно дернулись в ответ. Завершая свое описание, он вскользь упомянул двух-трех меценатов, присутствовавших на последнем балу, и перешел к истинной цели сегодняшнего визита: – И кстати, раз уж мы заговорили о поэзии. Вы жаловались, ваше величество, что со смерти дона Луиса в мае нечего читать – но герцогиня де Сесса мне твердо обещала прислать на днях список этой таинственной «Девушки из Кабры» нашего Феникса, так что, быть может, мы скоро ее увидим. – Он кивнул в сторону часов, украшавших собой каминную полку. – Как сказал бы сам покойный дон Луис, «Las horas ya de números vestidas».1 Так как все знали, что несравненный Феликс Лопе де Вега написал уже более полутора тысяч пьес и не собирался останавливаться, маркиз не беспокоился, что незнакомое название привлечет чье-либо пристальное внимание. Ее величество, со своей стороны, вряд ли пропустила бы эту завуалированную ссылку на прозвище своей ближайшей подруги, герцогини де Шеврез, известной также как Козочка или Шевретта. Тем самым маркиз, несколько днями ранее получивший уведомление о скором приезде очаровательницы, одновременно ставил королеву в известность о сем факте и спрашивал, не получила ли та известий. 1 Время уже оделось в числа. (Луис Гонгора и Арготе, исп.)
Анна Австрийская: Несмотря на увлекательный рассказ маркиза и изящные словесные обороты, к которым в процессе рассказа прибегал дон Диего, королева никак не могла избавиться от чувства, что самое главное еще впереди. И ее ожидания подтвердились. - Как это мило со стороны герцогини! Право же она очень добра, радуя нас своим обещанием, которое, уверена, сдержит. При случае обязательно поблагодарите ее от меня. Мы слышали об этом произведении и очень рады, что будем иметь возможность ознакомиться с ним лично. - Мило улыбнувшись сказала королева, давая понять, что получала известия о присутствии своей подруги в столице и будет рада с ней встретиться.
Mirabel: – А, так вы что-то уже знаете об этой пьесе, ваше величество? Ее светлость словно дразнит нас, пользуясь тем, что даже сам Феникс, с тех пор как он оставил свою должность, не имеет более доступа к собственным бумагам. Умоляю вас, хоть намек. Несмотря на шутливый тон и легкую улыбку, маркизу едва удавалось скрыть изумление. Если королева знала о приезде Шевретты, то та должна была уже быть в Париже – но тогда почему он сам ничего не знал?
Анна Австрийская: Маркиз явно понял намек королевы, но даже если и был удивлен ее осведомленностью, то вида не подал, имея невероятное самообладание. Анна-Мария про себя подумала, что ей бы неплохо этому поучиться у испанского посланника. - Видите ли, дорогой маркиз, - ответила Анна, отпивая еще один маленький глоток вина, - если быть предельно честной, то про произведение я слышала. Я знаю, что оно существует, но, увы, мои познания на этом заканчиваются к моему превеликому сожалению. Анна едва удержалась, чтобы не вздохнуть. Мысли о Мари, пусть даже находящейся здесь, в Париже, все равно терзали ее. Как она? Что с ней? Где именно она может находиться? Не случилось ли беды? Все эти вопросы вот уже долгое время мучили ее величество. Но ответов не было ни на один из них. Королеве срочно нужен был человек, который бы смог помочь ей найти подругу и Анна решила, что дон Диего вполне может подойти для этой роли. Можно было сказать о Мари, но Анна-Мария ни в коем случае не хотела, чтобы испанский посланник проведал о ее планах относительно герцога Бэкингема. - К несчастью, список, посланный мне, затерялся в дороге. Однако же у меня есть небольшая радость. Я получила пьесу со сходным сюжетом от баронессы Алькитран. Королева посмотрела на лицо посланника, силясь угадать, понял ли он ее намек.
Mirabel: Если судить по небрежному покачиванию кисти винограда в руке дона Диего, разговор о пьесе занимал его ничуть не больше (или, согласно правилам этикета, ничуть не меньше), чем сплетни о ночном происшествии, но впечатление это было бы обманчивым. Изумление маркиза при известии о том, что Анна Австрийская, невзирая на свое почти тюремное заключение, оказалась более осведомленной чем он, было столь велико, что он едва не пропустил тайный смысл ее ответа. Право, ей должны были служить не за страх, а за совесть! Как бы искушен ни был дон Диего в подобной словесной игре, ответить сразу он не сумел – и не только потому, что упоминание баронессы Алькитран1 ничего ему не говорило. Даже если эта фамилия должна была что-то передать – а иначе предположить было невозможно, поскольку слышал он ее впервые – догадаться, что хотела сказать королева было нелегко. Знала она о приезде герцогини заранее, или вся первая фраза была лишь способом показать, что она поняла вопрос? Где «в дороге» могла пропасть Шевретта? И что имелось в виду под «сходным сюжетом»? Прежде чем пауза затянулась до того, что это стало бы заметным, дон Диего вздохнул. – Право же, это огорчает меня сверх всякой меры, ваше величество. Можно подумать, сама судьба против нас. Мне остается только надеяться, что я получу ее в ближайшее время. Судьба, в данном случае, скорее всего носила красную мантию, и дон Диего тут же принял решение при случае спросить у графа де Марильяка, не слышал ли тот что-либо про опальную герцогиню. Даже если ее арестовали и препроводили обратно в изгнание, вряд ли это событие осталось неизвестным канцлеру – а в прошлом граф де Марильяк не всегда отказывался делиться подобного рода известиями. 1 alquitrán (исп.) – смола, деготь
Анна Австрийская: Вглядываясь в лицо маркиза, королева успела заметить, как что-то мелькнуло в его глазах. Что это? Удивление? Непонимание? А может наоборот? Анна неслышно вздохнула. Кажется, ее намеки не были поняты. «Наверное, я слишком накрутила». - Разочарованно подумала она. - «И он меня, конечно же, не понял. Какая жалость. Но я все равно не могу сказать более ясно. Слишком много свидетелей.» Анна-Мария едва сдержалась, чтобы при этих мыслях не повернуться и не посмотреть на мадам де Ланнуа. - Да, маркиз, - задумчиво сказала ее величество, - порой действительно кажется, что судьба ополчилась против нас. Ведь если бы нет, - поспешила добавить она, боясь как бы окружающие не поняли ее терзаний, - список никогда бы не затерялся. И все же будем надеяться на лучшее. - Анна одарила дона Диего милой улыбкой. - Что ж, - сказала она, - я уверена, что у вас очень много дел, маркиз, а я задерживаю вас со своими разговорами. Королева поднялась и протянула испанскому посланнику руку.
Mirabel: Когда королева начала прощаться, дон Диего поднялся. Заверять ее, что он приложит все усилия, чтобы найти пропавшую «пьесу», было как бесполезно, так и опасно, а потому он склонился к маленькой ручке Анны Австрийской с обычными выражениями преданности. К величайшему удивлению дона Диего первым, кого он увидел за пределами королевских покоев, был Мадариага. Впрочем, маркизу хватило одного взгляда на оживленное лицо секретаря, чтобы догадаться, что у того важные новости. Он тут же выбросил из головы загадочное поведение королевы и, сгорая от любопытства, сделал Манолито знак следовать за собой. Едва они оказались в анфиладе, ведущей к главной лестнице, он потребовал: – Итак? Несмотря на то, что рядом никого не было, дон Диего задал свой вопрос на баскском – языке, всосанном в свое время вместе с молоком кормилицы и заведомо непонятном никому во Лувре. – Итак, – отозвался Манолито, – некий господин в мушкетерском плаще и с инициалом А написал письмо одной нашей знакомой белошвейке. Маркиз взял из руки секретаря мелко исписанный лист бумаги, одновременно пытаясь припомнить имя золотых дел мастера с семьей во Фландрии и длинным языком, который (за немалое вознаграждение) охотно сообщал Манолито (а может, также и Ришелье), содержание всех писем, проходивших через его лавку. И хотя в распоряжении Манолито были все архивы посольства, а в его собственном – только хорошая память, дон Диего был почти уверен, что среди любовников герцогини де Шеврез имелся только один мушкетер. – А юный друг? – Лицо посланника выразило недоумение, затем понимание, когда еще один кусочек головоломки улегся на место. – Подожди, тот самый юный друг? Секретарь кивнул с хищной улыбкой. То, что их догадки подтвердились, не удивило маркиза, но оборот, который придавало событиям перехваченное письмо, заставил его нахмуриться. Некоторое время оба испанца шли молча, и дон Диего, знавший, что Манолито ему ничего не предложит, сосредоточенно обдумывал возможный план кампании, не обращая особого внимания ни на комнаты, по которым они проходили, ни на придворных, толпившихся в оных. Впрочем, вскоре главные залы остались позади и маркиз вновь вернул свое внимание секретарю. – Во-первых, человек, способный забраться в кабинет кардинала ради своей возлюбленной, мне интересен. Манолито кивнул. – Я предположил, что он может посетить одну прелестную сеньориту сегодня вечером. – Я там буду. – Привычка избегать имен, на каком бы языке они ни говорили, и в этот раз не позволила маркизу назвать Марион Делорм вслух. – Но пусть у него будет причина зайти дальше. Скептический взгляд Манолито заставил дона Диего нахмуриться, и он вновь тщательно обдумал свой план, прежде чем заговорить снова: – Помнишь ту очаровательную блондинку, что все время оказывается там, где не следует? Англичанку? Лицо Манолито, тоже не любившего вспоминать о своих, пусть даже и очень редких, неудачах, дернулось. – Ты найдешь мне женщину, не обязательно умную, которая поедет в город, указанный в этом письме, найдет доступ в нужный монастырь, назовется именем нашей блондинки и... – Маркиз нагнулся к самому уху своего секретаря и закончил свои указания так тихо, что подслушать его не удалось бы даже пролетавшей мимо мухе, завершив свои объяснения заботливым, – А потом ложись спать. Даже если сеньорита Эскано и решит посетить нас сегодня, спешки здесь нет. – Я немедленно пошлю кого-нибудь найти монастырь, – отозвался Манолито. На лбу его выступил пот, не имевший никакого отношения к жаре этого июльского вечера. – С женщиной будет сложнее – они редко на такое соглашаются. – Если на Дворе Чудес никого не найдется, – холодная улыбка скользнула по губам дона Диего, – я попрошу об этой услуге одну знакомую даму. Но право же, Манолито, я предпочел бы этого не делать. Он снял с шеи серебряную цепочку с ключом от шкатулки, о существовании и местонахождении коей знал, помимо его самого, только Мадариага. – Красный пузырек с порошком, наполовину пустой – и смотри не перепутай с каким-нибудь ядом. Манолито, который за время их пребывания на Сицилии успел возненавидеть это увлечение маркиза, качнул головой. – Мне сказали, что королева-мать заболела. Я еду в Люксембургский дворец, потом на Королевскую площадь. Если появится… белошвейка, дай мне знать. Секретарь уже сделал первый шаг к двери, когда дон Диего спохватился, что самого главного он так и не узнал. – Манолито! Как по-французски «деготь»? Тот только покачал головой. – Я выясню. Кивнув секретарю на прощание, дон Диего направился к выходу.
полная версия страницы