Форум » Лувр » Дама для дона Диего. 16 июля, около пяти » Ответить
Дама для дона Диего. 16 июля, около пяти
Провидение:
Ответов - 44, стр:
1 2 3 All
Анна-Мария д'Эне: Опять тот же самый вопрос. Пусть не все придворные дамы были невинны и чисты, но Анна-Мария просто не могла так подставлять своих хоть и не подруг, но все же... - Месье, но вы же не думаете, что чистое восхищение может повредить репутации девушки? Это же вполне невинно, - сказала Анна и посмотрела на посла своими большими глазами, в которых читалось искреннее недоумение.
Mirabel: Первая мысль дона Диего при безыскусном удивлении юной фрейлины была совершенно непроизносимой. Вторая – что никто не может быть так глуп. А третья – что за вчерашнюю встречу с сеньоритой де Венсен он должен был бы исчерпать свою долю человеческой наивности, но, в то время как сеньорита де Венсен была известна своей совершенно неземной невинностью, о сеньорите д’Эне он никогда ничего подобного не слышал. Дон Диего улыбнулся, надеясь, что годы опыта на дипломатическом поприще скроют его мысли так же надежно, как всегда. – Помилуйте, сеньорита, – возразил он, – не вы ли уверяли меня, что и моих скромных визитов достанет, чтобы привлечь подозрение к ее величеству королеве? А ведь чем чище и невиннее девушка, тем скорей ей поставят в вину даже самый что ни на есть случайный взгляд… Живая изгородь оборвалась на подходах к Лувру, и, глянув на десятки окон, которыми дворец таращился в сад, дон Диего не без легкого злорадства подумал, что если сеньорите д’Эне не предстоит беседа с подругами об этой прогулке, то либо он совсем не знает человеческую природу, либо ей везет сверх всякой меры.
Анна-Мария д'Эне: Сложно сказать почему, но у Анны-Марии появилось чувство, что сейчас с нею играют, словно кошка с мышью. В который раз она проклинала про себя свою неопытность в отношениях с людьми. Ей очень не нравилось чувствовать себя ребенком, с которым разговаривают, как с взрослым, но посмеиваются изнутри. Однако, глядя на открытую улыбку испанского посла, девушка смогла хоть немного подавить в себе эти чувства. - Господин маркиз, но я совсем не королева, было бы самонадеянностью полагать, что за моей жизнью так же пристально следят... К тому же, - добавила она с горечью, - я уже достаточно скомпрометировала себя, желая помочь королеве и уединившись с вами... Так что все было бы логично...
Mirabel: Дон Диего с трудом удержался от усмешки. Девушка была не так проста, как хотела казаться, пусть даже и разница в возрасте давала себя знать. Даже жаль, что вот-вот эта забавная прогулка должна была завершиться, и он не мог потратить оставшиеся ему несколько минут на то, чтобы объяснить ей, что королевский двор это не монастырь и так просто ему ее не скопрометировать. Или это то, чего она и хотела? На что только не пойдут жаждущие жениха юные девы! – Увы, сеньорита, – вздохнул он, – что прощается замужней даме, далеко не всегда прощается юной фрейлине. Одна краткая прогулка не привлечет излишнего внимания, но постоянные встречи могут и впрямь бросить на вас тень. Прошу вас, ваша преданность королеве не заслуживает такого вознаграждения, тем более, что сам я полагаю, что ей ничего не грозит. Если вы просите меня обратить мои взоры на другую даму, позвольте мне не подменять сомнительный вред, который я могу причинить королеве, вредом несомненным, который я могу причинить вам. Разумеется, идея с ширмой была его собственной, но после того, как девушка согласилась на нее, проводить столь тонкие различия было бы смешно или глупо – а дон Диего уже не думал, что сеньорита д’Эне глупа.
Анна-Мария д'Эне: - Месье, не кажется ли вам, что наша беседа имеет странную направленность? Вы сами можете выбрать даму, достойную вашего внимания, мои советы тут совсем излишни. К тому же я слишком недавно при дворе, чтобы давать такого рода рекомендации, не боясь попасть впросак. Я предоставляю выбор вам, маркиз, - слегка присев и улыбнувшись ответила девушка. Стены Лувра были уже совсем рядом, а Анна-Мария еще не добилась приемлемого результата. Видимо то, что она делала, было сделано напрасно или недостаточно хорошо...
Mirabel: Дон Диего ответил на реверанс фрейлины глубоким церемонным поклоном. Похоже, этот раунд остается за девушкой – или все же нет? – Если бы я делал выбор сам, я бы выбрал вас, – улыбаясь, отозвался он, – но я потому и прошу вас мне помочь, что опасаюсь причинить кому-нибудь зло своим вниманием. Он остановился и удержал ее руку, оставаясь пока вне пределов слышимости для заинтересованно глазевших на них швейцарских гвардейцев, охранявших вход в Лувр.
Анна Лотарингская: «Дорогая Камилла, - продолжила писать письмо Анна. – Мне кажется, Вас должен заинтересовать новый сонет месье Вуатюра. Он обещал прочесть его сегодня вечером у мадам Рамбуйе, но был так любезен, прислать мне отрывок. Думаю, Вам будет интересно прочесть его, посему - прилагаю его к этому письму. «Voicy mon amour sur la touche : Jugez s'il marque nettement, Et si sa pointe se rebouche, Dans la peine et dans le tourment. Mais en l'estat oщ je me treuve, Qu'est-il besoin de cette preuve, Pour vous montrer que ma langueur Et que ma constance est extrйme? Ne le sзavez-vous pas vous-mesme Si vous m'avez touchй le coeur?..» Анна, отложила перо в сторону, встала и подошла к окну с видом на сад. Сонет был лишь предлогом, пригласить графиню в салон к мадам Рамбуйе. Теперь надо найти кого-нибудь, кто сможет передать послание Камилле. «-очаровательно, просто очаровательно, - подумала она, увидев прогуливавшегося по аллее испанского посланника с одной из фрейлин королевы. – Интересно, это девчонка думает о своей репутации? И что маркиз желает узнать у нашего невинного цветочка? Какие песни предпочитает Ее Величество? Сколь романтичная сцена…» Как раз в тот момент, когда маркиз де Мирабель остановился, продолжая удерживать руку Анны-Марии, герцогиня решила вмешаться в беседу, пока фрейлина окончательно не испортила себе репутацию. - Рада Вас видеть, Ваша Светлость, - улыбнулась она маркизу. Вы позволите ненадолго отвлечь Вашу спутницу? -Анна-Мария, простите, Вы не могли бы отнести письмо? Мне надо, чтобы его передали Камилле де Буа-Траси. Я ведь могу Вас просить об этой небольшой услуге?
Mirabel: Дону Диего так и не привелось узнать, какую же из придворных дам его юная собеседница считала наиболее развращенной – мягкий, но оттого ничуть не менее повелительный голос внезапно вмешался в их беседу. Дон Диего обнажил голову и поклонился, но сеньорита д’Эне, явно смущенная подобным вниманием со стороны столь знатной придворной дамы, присела в смущенном реверансе, прошептала что-то почтительное, приняла письмо из рук герцогини и поспешила прочь. Маркиз проводил ее чуть насмешливым взглядом и вернул все свое внимание герцогине д’Омаль. Во время своего пребывания в Брюсселе восемь лет тому назад он провел не один веселый вечер с ее отцом и стал свидетелем не одного гневного излияния в адрес Людовика и его отца, но, судя по тому, что рассказывали в свете, сама герцогиня этих чувств не разделяла – или по меньшей мере не выказывала. – Сеньорите д’Эне стало дурно от жары, – сказал он с легкой улыбкой, – и я позволил себе сопроводить ее в сад.
Анна Лотарингская: -Ваша светлость, приятно видеть сколь Вас заботит здоровье фрейлин Ее Величества, - не смогла удержаться Анна от нейкой доли сарказма в голосе, передавая через окно письмо Анне-Марии и отпуская ее кивком. -Да, для бедной девочки после монастыря при дворе, наверное, жарко и дурно, - мило улыбнулась она вслед удалившейся фрейлине. -А Вам, маркиз, как дышится под небом Парижа? Герцогиня облокотилась на подоконник, чтобы удобнее было разговаривать с маркизом. -Интересно, что же он хотел выведать у нее? - подумала она. Анне не верилось, что дон Хуан мог чем-то интересоваться из праздного интереса. Тем более фрейлиной королевы.
Mirabel: Дон Диего отвесил своей белокурой собеседнице еще один поклон, даже не пытаясь стереть с губ чуть насмешливую улыбку. Зная женщин, он не сомневался, что в этот момент герцогиня д’Омаль ломала голову над возможной темой беседы, которую она прервала. – Христианское милосердие, ваша светлость, – промурлыкал он, – несчастная сеньорита была близка к обмороку. Так душно обычно бывает перед грозой, но на небе, как вы можете судить, ни облачка.
Анна Лотарингская: -Да, Ваша Светлость, как пелось в одной песне "перед грозой так пахнут розы". Думаете, все же будет дождь? Который может пагубно сказаться на чьей-нибудь репутации? - не удержалась от шпильки Анна. Пикировки с маркизом доставляли ей поистине немалое удовольствие. Поэтому Анна все свое внимание переключила на испанского посланника
Mirabel: «Перед грозой так пахнут розы»? Дон Диего не знал ни одного стихотворения с такой строкой, и оставалось лишь предполагать, что герцогиня цитировала какое-то еще неизвестное творение Вуатюра или Гомбо. К чему – кто поймет женщину? – Вам лучше знать, донья Ана, – отозвался он с улыбкой. – Из нас двоих вы более склонны трактовать невинную прогулку как угрозу репутации, а стало быть, от вас и зависит, будет ли гроза и, если да, на чью голову она обрушится. Трудно было предположить, что герцогиня д’Омаль отослала юную фрейлину лишь для того, чтобы затем посплетничать о ней с другими, но, еще раз, кто поймет женщину?
Анна Лотарингская: Анна удивленно приподняла брови. Похоже, маркиз придал ее словам слишком много значения, раз предположил, что она может устроить скандал по поводу увиденного. Меньше всего на данный момент Анну заботила репутация какой-то фрейлины. -Дон Диего, позвольте полюбопытствовать, Вы собираетесь присутствовать сегодня вечером на карточной игре у Ее Величества?
Mirabel: Герцогиня д’Омаль, похоже, либо и впрямь собиралась разбранить сеньориту д’Эне либо задалась целью сбить его с толку – трудно понять, как иначе объяснить столь внезапные перемены в теме. Со все той же легкой полу-улыбкой дон Диего пожал плечами. – Это зависит, очаровательная донья Ана, от того, пригласили ли меня. А вам, несомненно, предстоит сопровождать ее величество? Не могу не порадоваться, что не все дамы Лотарингского Дома были вынуждены покинуть Париж. Теперь он понимал, где король собирался его увидеть сегодня вечером. Судя по тому, что ни Домингес ни Манолито ничего подобного не упоминали, королева-мать решила устроить карточную игру только сегодня днем или утром. Теперь надо будет заехать в посольство, приглашение наверняка было отослано…
Анна Лотарингская: -Вы слегка ошиблись, дон Диего. - в глазах герцогини мелькнула едва заметная "хитринка". -Сегодня я буду сопровождать к Ее Величеству принцессу де Гонзага. Что же касается Парижа... Я не могу найти в себе силы его покинуть, - взгляд Анны приобрел слегка мечтательное выражение. -Я влюблена в этот город с первого мгновения. И была бы крайне огорчена, если бы мне пришлось его покинуть.
Mirabel: В черных глазах дона Диего мелькнуло легкое удивление: когда придворная дама королевы сопровождает на карточную игру не свою госпожу, а свою дальнюю родственницу, случайностью это быть не может. По какой-то причине герцогине д’Омаль было необходимо не только, чтобы ее юная кузина оказалась на карточной игре – трудно было предположить, что Мария Медичи не пригласила Екатерину де Гиз или что последняя не приняла приглашение, но и чтобы она появилась там под ее покровительством. Загадочно, более чем загадочно. – К сожалению, я еще не знаком с сеньоритой де Гонзага, но надеюсь, что она разделяет ваше мнение, – ответил он. – Самое прекрасное в Париже это женщины, а женщины зачастую не любят, когда вокруг них слишком много соперниц. О юной принцессе сплетничали, что она чудо как хороша собой, и дону Диего было крайне любопытно, что могло заставить герцогиню взять красавицу под свою опеку. Интересно, что она ответит? Что ей несвойственна зависть? Посол с трудом сдержал улыбку, вновь поднимая взгляд к лицу молодой женщины.
Анна Лотарингская: Какой женщине может понравится когда при ней говорят о соперницах? Пускай даже потенциальных. Пускай даже только намекают. Анне разумеется этот намек пришелся не по вкусу, но герцогиня была слишком умна, чтобы демонстрировать это. -Да, когда-нибудь Мария станет потрясающей красивой женщиной, но пока это лишь юное и очаровательное создание. А ее юность и неопытность нам пока только на руку. Главное, чтобы маркиз не догадался о наших целях. Надо быть осторожнее…- подумалось ей. Но вслух герцогиня произнесла совершенно иное: -Позвольте с Вами не согласиться, дон Диего, - с легкой улыбкой возразила Анна. - самое прекрасное в Париже - мечта. Этот город стоит мессы, как говаривал Его Величество. Этот город также стоит жизни и любви. А что касается красоты… В Париже не бывает некрасивых женщин или негалантных мужчин.
Mirabel: Дон Диего мысленно поаплодировал своей собеседнице, с такой небрежной непринужденностью она отмахнулась от успеха соперницы. – Позвольте с вами не согласиться, – эхом отозвался он, намеренно выбирая из несколько сумбурного высказывания герцогини ту его часть, которая наиболее подходила для его целей, – если все вокруг вас галантны, то в том следует винить не Париж, а вас. И он отвесил ей поклон, в котором даже под ювелирной лупой нельзя было разглядеть и тени насмешки.
Анна Лотарингская: Во многом маркиз прав. Мало только желать быть галантным, нужно еще и уметь проявлять галантность. Однозначно, маркизу это умение было присуще. А проявление уважения и восхищения - вот настоящий ключ к благосклонности любой дамы. -благодарю вас за комплимент, дон Диего. - Анна наклонила голову и кокетливо прищурилась, -приятно видеть, что галантные кавалеры есть не только в Париже.
Mirabel: На лице дона Диего изобразилась вся признательность кавалера, польщенного совершенно незаслуженным вниманием дамы. – Быть может, это влияние Парижа? – задумчиво предположил он. – Или его прекрасных дам? Или даже одной-единственной из оных? За все годы, что я провел здесь, я не припомню ни единого момента, когда бы мой комплимент оказался так близок к истине, что я не мог бы их различить. Разумеется, герцогиня могла иметь в виду вовсе не его, но дон Диего льстил себе мыслью, что его ответ был достаточно обтекаемым, чтобы и в этом случае не прозвучать нелепо.
полная версия страницы