Форум » Лувр » Фигаро здесь, Фигаро там, 17 июля, около четырех часов дня. » Ответить
Фигаро здесь, Фигаро там, 17 июля, около четырех часов дня.
Камилла:
Ответов - 32, стр:
1 2 All
Анна Австрийская: После визита Людовика Анне пришлось долго приходить в себя. Много времени потратила инфанта, чтобы успокоиться до такой степени, чтобы можно было снова позвать фрейлин в покои. Но и по прошествии нескольких часов ее величество все еще с трудом могла сдерживать гнев, вызванный черствостью и недальновидностью своего супруга. С каждым часом уверенность в том, что она просто обязана послать письмо своему брату, крепла все больше. В последнее время стараниями Ришелье вокруг Анны-Марии стала образовываться пустота, которая в этот момент ощущалась особенно остро. Не с кем было посоветоваться, некому было довериться в столь деликатном деле. Испанка небезосновательно опасалась, что узнай кардинал о том, что она задумала писать своему брату, ее ждут большие неприятности. Но кому можно было доверить письмо? Размышления ее величества были прерваны камердинером, объявившем о прибытии графини де Буа-Траси. Анна с легким удивлением поглядела на Камиллу, ощущая, как страх огромной волной начинает накатывать на нее. - Рада снова вас приветствовать, графиня. - Натянуто улыбнулась королева, с опаской глядя на даму.
Камилла: - Ваше Величество, - Камилла присела в глубоком реверансе. Конечно, ей было невдомек, что именно случилось за время ее отсутствия, но натужность улыбки королевы говорила о многом. Графиня кинула недовольный взгляд в сторону притихших фрейлин и с мольбой посмотрела на инфанту, давая понять, что ее приезд в Лувр в таком болезненном состоянии (и кто докажет, что это не так?) совсем не случаен, но говорить, когда вокруг столько заинтересованны глаз и (что гораздо важнее) ушей, нет никакой возможности.
Анна Австрийская: Красноречивого обращения и еще более красноречивого взгляда графини де Буа-Траси не понять было просто невозможно. Инфанта внутренне попыталась подготовить себя к новой порции не менее ужасающих новостей. - Прошу оставить нас, - снова приказала Анна фрейлинам, которые, недоуменно перешептываясь, поспешили исполнить приказ своей королевы. Впрочем, ее величеству послышались и недовольные нотки в голосах девушек. Им испанка ничуть не удивилась. Юных сплетниц уже во второй раз оставили без пищи для обсуждений, оставив им лишь возможность строить многочисленные догадки и домыслы. - Итак, графиня, я вас слушаю, - ровным голосом спросила королева графиню. - Присаживайтесь, - поспешила добавить она, указывая на соседнее кресло.
Камилла: Проводив взглядом стайку недовольных фрейлин, Камилла тихонько хмыкнула. Ей было крайне любопытно, как скоро известие об этой беседе дойдет до Его Высокопреосвященства. Впрочем, решать проблемы лучше по мере их появления, а переживать заранее... Какой смысл? - Благодарю вас, Ваше Величество. Графиня дотронулась рукой до подлокотника, но, вместо того, чтобы воспользоваться приглашением, подошла к королеве настолько близко, насколько только то позволял этикет, и одними губами (в Лувре уши растут прямо из стен) произнесла: - Я сегодня встречалась с Его Светлостью. Он в Париже. О том, как именно проходила эта встреча мадам де Буа-Траси, само собой, рассказывать не собиралась.
Анна Австрийская: Инфанта вздогнула. Сколь много сейчас было в словах графини. С эмоциями ее величеству было совладать слишком трудно, практически невозможно. Встреча с Джорджем казалась чем то несбыточным, далеким, нереальным. Как мираж озера для страждущего от жажды в пустыне странника. Все тяжелые мысли, одолевавшие королеву с самого утра, отступили на задний план. - Бог мой! - Выдохнула затрепетавшая Анна. - Как он? Что с ним? В здравии ли он? Надежно ли место, где он сейчас находится? - Забросала взволнованная испанка Камиллу.
Камилла: Камилла едва заметно кивнула и легким движением руки дотронулась до рукава платья королевы. - С ним все в порядке, Ваше Величество, - голос придворной дамы был не громче шелеста листвы. Она немного поколебалась, но, вспомнив, что в Лувре и стены имеют уши, а самая надежная тайна - та, о которой молчат даже наедине с собой, решила не упоминать мадам Бланшар. Осторожность графини частенько была темой для шуток ее кузины, и зачастую Камилле не хватало бесшабашной храбрости мадам де Шеврез... Но, если подумать, герцогиня в ссылке, а Камилла в Лувре. У монеты две стороны. Но тому, кто пугается собственной тени - не место при дворе. И можно сказать многое, не говоря ничего. Камилла наконец воспользовалась приглашением Анны Австрийской и, присев, светским тоном заметила: - Наверное, Ваше Величество с нетерпением ждет маскарада? - короткий взгляд из-под ресниц. - Мне кажется, что на балу будет нечто особенное.
Анна Австрийская: Ее величество украдкой перевела дух. Короткий ответ и взгляд Камиллы помог королеве немного успокоиться. Безусловно, сейчас важнее всего было соблюдать невозмутимость, дабы не давать вездесущим людям кардинала повод для размышлений и возможных действий. Испанка почти не сомневалась, что об этом неожиданном визите ее фрейлины будет незамедлительно доложено Ришелье. Теперь же все старания следовало направить на то, чтобы ему не стал известен сам предмет разговора. Но как сохранить равнодушие, когда в груди бушует пламя? - Вы правы, графиня, - стараясь говорить как можно более спокойным голосом, ответствовала Анна-Мария. - Хотя, думаю, не только я одна нахожусь в нетерпении. Уверена, что каждый из приглашенных испытывает в не меньшее волнение, чем я. И каждый ожидает от этого празднества приятных сюрпризов и неожиданностей. Вот, например, я часто задумываюсь о костюмах. Должно быть, невероятно сложно будет угадать, кто именно кроется под маской, как вы полагаете?
Камилла: Камилла на мгновение прикрыла глаза. Ни пьянящее вино, ни самый искусный любовник, ничто не могло сравниться с этим головокружительным ощущением причастности. - Вы правы, Ваше Величество, ведь для того и существует маскарад, - голос графини оставался таким же ровным, но глаза горели лихорадочным огнем. - И, какое совпадение, буквально сегодня я вела беседу с... - она закашлялось, и имя собеседника осталось не названным... исключительно потому, что у придворной дамы так невовремя запершило в горле. Деликатно промокнув уголки губ батистовым платочком, мадам де Буа-Траси продолжила: - Это человек очень тонкого вкуса, и привык заранее ко всему готовиться. Но вот ведь какая незадача: с его костюмом случилась... неприятность, и теперь, несмотря на то, что у него есть билет, он не может попасть на бал. Камилла минуту помолчала и самым рассеянным видом произнесла: - Что-то мне подсказывает, что мой христианский долг исправить эту несправедливость, - после чего, с трудом подавив смешок, добавила. - Ведь где, как не на маскараде, может свершиться чудо.
Анна Австрийская: Тонкие пальцы королевы против ее воли с силой сжали веер. Следовало ли говорить о том, что неожиданное известие графини повергло инфанту в глубокий шок. Встреча с Джорджем была подобна последнему глотку воздуха. После событий предшествующих дней, после черствости и вопиющего равнодушия Людовика лишиться надежды на встречу с возлюбленным - воистину провидение было слишком жестоко к женщине, жаждущей любви и понимания. На глаза Анны начали наворачиваться предательские слезы. - Вы бесспорно добрый ангел, - воспряла духом королева после столь же неожиданной фразы де Буа-Траси. - Действительно, ведь и мы сами порой способны совершать чудеса. Но что же случилось с его костюмом?
Камилла: "Ну до ангела мне, положим, далеко", - хмыкнула про себя графиня и, поежившись (я помню судьбу другого "ангела" и совсем не стремлюсь составить компанию мадемуазель Эскано), с тем же рассеянным видом ответила: - Насколько я знаю, этот костюм... затерялся... Камилла взглянула королеве в лицо и, с беспокойством увидев, что в глубине глаз Анны появилось влага, торопливо произнесла: - Не так важна причина, как решение, - и, скромно опустив глаза, продолжила, - и я сейчас прикладываю все усилия, чтобы помочь этому достойному человеку (хвалите себя... источник забывается, мнение остается). Но вы же понимаете, Ваше Величество, накануне бала... Мадам де Буа-Траси настолько привыкла говорить недомолвками, что даже наедине с королевой не смогла называть вещи своими именами, но время, словно песок, утекало сквозь пальцы, а проблема даже не приблизилась к своему решению. Поэтому, презрев осторожность (да и что особенного в этой просьбе?), она спросила: - Может, Ваше Величество может в этом как-то помочь?
Анна Австрийская: Брови королевы против воли поползли наверх. Она определенно не понимала, как костюм герцога мог неожиданно "затеряться", а графиня меж тем не спешила делиться подробностями. Было понятно, что она лишний раз решила перестраховаться, дабы не выдать себя, но такая манера разговора начинала не на шутку раздражать Анну-Марию, в который раз пожалевшую, что рядом с ней нет ее доброй Мари или баронессы де Брэ. Просьба де Буа-Траси казалась в таком случае тем более абсурдной. - Помочь? - Переспросила донельзя удивленная испанка. «Вы отдаете себе отчет?» - Меж тем вопрошал ее взгляд. Ее величество совершенно не понимала, каким образом в подобной ситауции она могла помочь даже при всем своем желании. Обратиться к мадам Пикар? В таком случае легче было просто пойти и рассказать все Людовику и Ришелье лично.
Камилла: Мадам де Буа-Траси не очень-то рассчитывала на помощь королевы, но в подобной ситуации не следовало пренебрегать даже самой призрачной надеждой. Да и вопрос был задан не без умысла. Что может лучше показать сложность того или иного действия, чем обращение за советом? Со стороны всегда кажется, что проще ничего быть не может... до того момента, как об этом "проще" не приходится задумываться самому. Почувствовав раздражение августейшей собеседницы и подозревая, что вызвано оно тем, что придворная дама пришла не с готовым решением, Камилла лишь про себя пожала плечами и в очередной раз подумала, понимает ли Ее Величество, как рискуют близкие ей люди. Или для того, чтобы доказать свою преданность, обязательно отправиться в ссылку? - Простите, Ваше Величество, - всем своим видом выражая расскаяние, ответила графиня, - сегодня был тяжелый день. Конечно, я не права, что обратилась к вам... с этим вопросом, который, несомненно, не достоин вашего августейшего внимания. Мне просто хотелось немного развлечь Ваше Величество... после всех этих ужасных событий. Камилла расправила юбку и тихонько добавила: - Ведь лучше знать немногое, чем вообще ничего не знать.
Анна Австрийская: Если бы брови Анны могли и дальше подниматься вверх, то без сомнения так и случилось бы. Единственное оправдание, кое она находила для поведения графини, было упомнание той об очень "тяжелом дне". «Развлечь? - Со смесью злой иронии и жалости к графине и еще больше к себе подумала она. - Ну надо же, как забавно! Весь мир, кажется, рушится у меня под ногами! Джордж, моя последняя надежда, неожиданно теряет костюм, и я рискую вообще его не увидеть, а если вмешаюсь с помощью, то сразу выдам себя Ришелье, и все рухнет окончательно и бесповоротно, а она желает меня таким образом развлечь!» - Действительно, очень забавно, - скептически усмехнулась королева, думая о странном чувстве юмора де Буа-Траси. - О, я вспомнила кое что, - неожиданно встрепенулась королева. - Я знаю, что племянница кардинала занимается балом и кто-то мне, помнится, говорил, что там будут готовые костюмы, которые можно заказать у нее или ее помощников заранее. Почему бы месье не воспользоваться этим предложением?
Камилла: Королева была явно не в настроении. Впрочем, кто ее в этом обвинит? События последних дней могли бы вогнать в хандру даже самую жизнерадостную особу. Графиня тихонько вздохнула. Судя по всему, Ее Величество еще не знала о смерти мадам де Гиз. Выступать вторично в роли вестницы смерти придворной даме совсем не хотелось, но как перевести разговор на принцессу де Гонзага? Да и уместно ли заводить этот разговор, когда августейшая собеседница в расстроенных чувствах? - Ваше Величество, - в глазах Камиллы не было ничего, кроме почтительного восторга, - вы даже не представляете, насколько будет благодарен этот господин! Он был просто вне себя от горя. Я и не знала, как его утешить. Легкий румянец окрасил щеки графини. Ведь, если подумать, ей пришлось приложить немало усилий, чтобы вернуть несчастному присутствие духа. Но есть вещи, о которых другим лучше не знать, не так ли? - Думаю, что это было бы прекрасным выходом из ситуации, - продолжила она, а про себя подумала, что обратиться к мадам де Комбале за костюмом для герцога - это уже чересчур. Но если не найдется другой выход... Придется. Камилла, скромно опустив глаза, поправила юбку и добавила: - Если вы не возражаете, Ваше Величество, то я передам... этому господину, что сама королева Франции приняла живое участие в его проблеме.
Анна Австрийская: - Не сомневаюсь, что если вам не удалось это сделать при прошлой встрече, то это известие, бесспорно, утешит его, - довольно прохладно ответила Анна, почувствовавшая укол ревности. Подобно ручной птице, она не могла покинуть свою клетку, дабы обресть свободу и устремиться к тому, кто давно покорил ее сердце. Графиня же в отличие от нее имела свободу, и кто знал, куда она, пользуясь волей, могла прилететь. Румянец на ее щеках давал основание полагать, что крылья свободолюбивой графини могли принести ее куда угодно, в том числе и в объятия герцога. Инфанта попыталась отогнать от себя эти мысли. - Да, и передайте ему, что я надеюсь, что его проблемы решаться быстро, вне зависимости от того, воспользуется ли он этим предложением, или же найдет другой выход. Я также лелею надежду, что впредь ничто не помешает ему присутствовать на балу. Передайте ему, что я всем сердцем жажду видеть его, - понизив голос до едва различимого шепота, добавила она.
Камилла: - Можете не сомневаться, Ваше Величество, эти слова он слышит сердцем, - по губам графини скользнула слабая улыбка, но во взгляде появилось недоумение. Легкий морозец в голосе королевы несколько озадачил Камиллу, которая не чувствовала за собой ни одной видимой вины. Сама же она, не будучи сильно чувствительной особой, и представить себе не могла, насколько сильна интуиция у влюбленной женщины. Но зато хорошо развитый инстинкт самосохранения придворной дамы подсказал, что лучше было бы сменить тему. Тем более что поговорить было о чем... или о ком. Мадам де Буа-Траси в очередной раз расправила юбку и, мысленно вознеся молитву (меня сегодня называли ангелом... да уж ангелок... смерти), произнесла: - Ваше Величество, может вы слышали горестные новости о герцогине де Гиз? Возможно, момент был не самый подходящий, но и затягивать дело не стоило - когда речь идет о месте фрейлины, сантименты излишни.
Анна Австрийская: В груди у Анны приятно потеплело от слов графини. Он узнает, поймет, как она ждет его! Он не может не прийти! Не может оставить ее одну наедине с бездушием окружающих и собственного мужа. Он будет, как дуновение свежего ветра, как луч солнца среди сплошных облаков. Однако долго оставаться в упоении от будущей встречи с возлюбленным инфанте не позволили. - Право же нет, - ответила испанка, бледнея и глядя на Буа-Траси расширенными от страха глазами. - Не говорите мне, что она тоже... Горло Анны-Марии будто бы сжал стальной обруч.
Камилла: - Увы, Ваше Величество, - Камилла вздохнула, - боюсь, я сегодня не самый лучший вестник. Герцогиня уже вчера почувствовала себя неважно, а сегодня утром... От воспоминания о собственном "неважно" графиню немного передернуло, но по сравнению с мадам де Гиз она себя чувствовала довольно неплохо. - Нет-нет, вы не подумайте, - торопливо добавила мадам де Буа-Траси, понимая, что может подумать королева, - здесь не было ничего такого, за что бы вы могли волноваться, - невольно сделав акцент на слове "здесь" Камилла замолчала и нервно закусила губу. Она никак не могла подобрать нужных слов, чтобы перейти к вопросу о юной принцессе де Гонзага, но надеялась, что Анна Австрийская проявит сочувствие к осиротевшей девушке.
Анна Австрийская: Внутри у испанки будто бы что-то оборвалось. «Еще одна смерть! - В паническом ужасе думала она. - Еще одна, а он утверждает, что этим вопросом занимаются его люди! Видимо действительно занимаются, если все происходит столь стремительно! Неужели Людовик хочет меня...» Додумывать было страшно, равно, как и верить заверениям Камиллы. Слишком уж много произошло убийств в ее окружении, чтобы не допустить между ними связи. - Совсем недавно я имела радость лицезреть мадам де Гиз и ее дочь. Обе пребывали в столь добром здравии, что заподозрить некую совершенно неожиданно унесшую герцогиню болезнь было совершенно невозможно, графиня. - Сухо отчеканила королева, давая даме понять всю абсурдность ее заявления.
Камилла: - Смерть может быть внезапной, - пожала плечами мадам де Буа-Траси. Все большее напряжение королевы было вполне понятным, но графиня отнеслась к этому со свойственным всем придворным, - если они хотят сохранить собственную душу, - философским спокойствием. Гнев Ее Величества был весьма некстати, но, не чувствуя за собой никакой вины ("беседа" с герцогом не считается - кому от этого стало хуже?), Камилла чувствовала себя более или менее уверенно. В окружении Анны Австрийской было очень мало преданных ей дам, а, несмотря на то, что сама мадам де Буа-Траси (в отличие от герцогини де Шеврез) свято блюла и свои интересы, а, возможно, именно и поэтому (чем меньше безрассудных поступков, тем лучше), она осталась едва ли не последней из тех, кто искренне сочувствовал Ее Величеству. Вот только понимала ли это сама королева?
Анна Австрийская: - В свете последних событий не может, - с полной уверенностью ответствовала Анна-Мария. - Право, графиня, неужели же вы, одна из умнейших женщин в моем окружении, можете утверждать, после всего, что видели и слышали, что все случившееся - совпадение? Может все мои фрейлины, а также моя крестница тоже умерли по случайности? Особенно Селена и мадемуазель де Куаньи? Как именно была убита де Куаньи, де Буа-Траси не рассказала при прошлом визите, однако ее вид и бледность говорили сами за себя. Никто сейчас не мог переубедить пребывавшую в ужасе королеву. Мысли ее вновь вернулись к королю. «Уж кто-кто, - с неожиданной злостью подумала она, - а Людовика даже не надо будет убеждать, что это был несчастный случай. Он примет эту версию с радостью. Все это звенья одной цепи - его неожиданная холодность, отравления, убийства...» Где то в глубине сознания Анна видела смутно маячивший образ королевы-матери, однако все еще не видела мотива старой регентши. Все было слишком странно. Логика убийцы была недоступна инфанте. Фрейлины, крестница, принцесса... если между девушками из своей свиты и крестницей Анна могла видеть прямую угрозу себе, то смерть мадам Екатерины никак не укладывалась у нее в голове. С ней она была в недурных, но отнюдь не близких отношениях.
Камилла: Вспомнив изурованное тело мадемуазель де Куаньи, Камилла еще раз передернулась. Даже придворная выучка не помогла сохранить безмятежное выражение лица, а аристократическую бледность сменила легкая прозелень, больше подходящая лягушке, нежели молодой женщине. - Нет-нет, Ваше Величество, - справившись с подступившей тошнотой, вздохнула она, - я так не думаю. Графиня поколебалась - комплимент королевы, пусть даже и высказнный в сердцах, ей, несомненно, польстил, но, рискуя переменить мнение Анны о своей особе (ведь чаще всего кого мы считает самыми умными? тех, кто одного с нами мнения), тихо возразила: - Но... простите меня, если... хм... внезапное недомогание придворных дам, убийство вашей крестницы может указывать на... - Камилла прижала кончики пальцев к губам, показывая, что даже в приватной беседе она не назовет имени того, на кого думает, - то смерть герцогини де Гиз вполне может быть естественной. Что же касается мадемуазель де Куаньи... В этом случае, действительно, есть над чем подумать. Я бы еще поняла... - теперь мадам де Буа-Траси рассуждала вслух, - если бы бедняжка была в чем-то замешана, за что и поплатилась, но даже это не объясняет, зачем нужно было убивать с такой жестокостью. И придворная дама вновь прижала руку ко рту, на этот раз по вполне прозаической причине.
Анна Австрийская: Поглядев в лицо Камиллы, Анна с недобрым удовлетворением отметила неожиданную бледность, разлившуюся по лицу мадам де Буа-Траси. Это могло означать только одно - слова королевы достигли своей цели. Недосказанная же фраза женщины заставила ее величество занервничать еще больше. Кого имела в виду фрейлина? Совпадали ли ее подозрения насчет убийцы с собственными допущениями королевы? Сейчас испанке больше всего хотелось бы узнать ответы на эти вопросы. Но, увы, при всем ее желании задать их инфанта не могла. Ведь будучи приближенной к ней особой, графиня и так подвергалась потенциальной опасности, а окажись ее суждения верны, судьба несчастной была бы предрешена. «Все стены в Лувре имеют уши», - еще раз напомнила себе Анна-Мария. Могла ли она потом не корить себя в том, что стала причиной смерти Камиллы? Определенно ответ на этот вопросы был - нет. - В совершенно неестественных причинах смерти ее высочества я ничуть не сомневаюсь, - понизив голос до шепота, возразила королева. - Повторюсь - ничто не указывало на то, что она могла страдать от какой-либо болезни, приведшей к столь печальному итогу. Что же до мадемуазель де Куаньи, - помедлила ее величество, - то лишь вчера я узнала факты ее биографии, о которых ранее не могла даже помыслить. Однако как связать рассказ английского посланника с жестоким убийством девушки? Могли ли ее приемные родители, опасаясь утратить честь и уважение общества, решиться на такой шаг? «Нет, - твердо оборвала подобные мысли инфанта. - Эти убийства - дело рук одного и того же человека и не следует убеждать себя в том, что причины могли быть разными».
Камилла: "Сегодня день откровений", - подумала Камилла, вспомнив свой разговор с принцессой де Гонзага. Спорить с королевой по поводу внезапной смерти мадам де Гиз она не стала, да и как можно спорить о том, в чем не уверена. - Раз вы так считаете, - сидя в кресле, сложно сделать реверанс, поэтому графиня лишь согласно склонила голову, - что ж... Мне остается еще больше пожалеть осиротевшую принцессу. Еще не оставив надежды убедить королеву в том, что ей не просто нужна новая фрейлина, а именно Мария-Луиза, мадам де Буа-Траси горестно вздохнула. Всем было известно, что у Анны Австрийской доброе сердце, может, именно то, что юная девушка потеряла мать, и поможет (какая ирония!) Ее Высочеству опередить прочих претенденток на место в свите королевы? Камилла помедлила, сейчас уводить разговор на убийство Марселины было несколько недальновидно, но и не ответить августейшей особе тоже не представлялось возможным. - Что же касается мадемуазель де Куаньи... Простите, Ваше Величество, но как раз это убийство может быть связано лишь с личными... проблемами самой девушки, - она помолчала и тихо добавила. - А вот то, что убийца беспрепятственно проник в Лувр... Вот это страшно.
Анна Австрийская: Ответ графини, равно как и ее чрезмерно покорный взгляд вид, не понравился инфанте. Поведение де Буа-Траси свидетельствовало о том, что с мнением своей госпожи она не согласна, хотя и всеми силами пытается этого не показывать. - Могу представить, что сейчас переживает дочь ее высочества! Бедное дитя, - погрустнела королева. Предположение Камиллы насчет мадемуазель де Куаньи, впрочем, совпадавшее с ее собственным мнением, все-таки окончательно запутало Анну-Марию, совершенно не представлявшую, как можно связать все столь стремительно произошедшие события в одну логическую цепь. Ей нужен был совет и помощь. Но ни одна дама из ее свиты не была способна на подобную поддержку. Мысли ее величества вновь вернулись к брату. Она все же должна связаться с ним во что бы то ни стало, раз помощи от собственного супруга ждать не приходилось! - Послушайте, графиня, - шепотом обратилась к Камилле Анна. - Я думаю, есть человек, который может помочь. Но он далеко. Мне нужно найти способ свзязаться с ним!
Камилла: Камилла постаралась скрыть удивление, - как, еще один человек? - и наклонилась ближе к королеве. Иногда шепотом не менее слышен, чем крик, а то, что хочела сказать Анна Австрийская, явно не предназначалось для чужих ушей. - Если Ваше Величество намекнет мне, о ком идет речь, может, я смогу помочь? - с вопросительной интонацией произнесла графиня, не сомневаясь, впрочем, что последнюю фразу ее августейшая собеседница сказала отнюдь не для простого поддержания разговора.
Анна Австрийская: Анна помедлила. То, что она задумала, грозило ей самыми большими неприятностями в ее жизни. Сейчас Людовик по ее мнению был готов на все - озлобленный и крайне подозрительный, он с удовольствием обвинит ее в государственной измене, даже узнав истинный предмет ее обращения к брату. - Графиня, - слегка дрожащим от волнения голосом начала она, - как вы уже поняли, дело более чем деликатно, и если о нем станет известно кардиналу, а потом соответственно и его величеству, нас ожидает серьезное наказание. Хотя как вы сейчас изволите убедиться, ничего предрассудительного в наших с вами действиях не будет. Однако вы знаете, что при желании любую информацию можно преподать в весьма неприглядном свете и кто как ни его высокопреосвященство умеет это делать? Поэтому нам следует быть крайне осторожными! Я хочу обратиться за помощью к брату, - прошептала едва слышно инфанта. - Только на него сейчас можно надеяться, так как его величество... - Помедлила королева. – Его величество в данный момент занят другими делами. - Деликатно ушла от прямого обвинения короля испанка, испытывая при этом небывалый прилив отвращения к сыну Генриха IV. - Он далеко, скажете вы, но, тем не менее, у него есть возможности помочь нам. Я уверена! Я могу написать ему письмо, но как его передать моему брату? Это самая ответственная часть плана, она не может быть сорвана! Есть ли у вас на примете надежный человек, мадам?
Камилла: Любое дело, касающееся августейших особ, было деликатным. Но предупреждение никогда не бывает лишним, потому мадам де Буа-Траси лишь кивнула и обратилась в слух. Увы, слова или, скорее, тон Анны Австрийской явно показывали, в каких растрепанных чувствах пребывали королева Франции. Оставив при себе соображения о том, что, если убийца уже в Лувре, помощь вряд ли будет своевременной, графиня грустно усмехнулась: - Абсолютно надежных людей не бывает. К сожалению. Еще сегодня утром на вопрос собеседницы Камилла, не задумываясь, ответила бы утвердительно, но после письма от мадам де Шеврез... Как она теперь может доверять Арамису? Впрочем, свет клином не сошелся только на красавце-мушкетере. Молодая женщина подавила вздох и, не выдавая собственных сомнений, безмятежно взглянула на испанку. - И все-таки я думаю, что смогу найти гонца.
Анна Австрийская: Королева едва заметно закусила губу. Камилла вне всяких сомнений была права. Инфанта еще раз обдумала свои действия. Стоило ли действительно кидаться головой в омут, когда Ришелье следит за каждым ее шагом? Кто мог гарантировать безопасное выполнение плана? Не решит ли доверенное лицо графини вдруг перейти на сторону кардинала? Не будет ли этот человек шпионом? Множество подобных вопросов задала себе Анна-Мария, но все же страх перед убийцей, свободно орудующем в Лувре, оказался сильнее. - Я понимаю ваши сомнения, графиня, но лучше рассчитывать на любую помощь, чем не дождаться никакой. Скажите же мне, кто этот человек и когда я могу увидеться с ним?
Камилла: Графиня удивленно посмотрела на собеседницу. - Ваше Величество, вы считаете, что будет разумным, чтобы гонец, кто бы он ни был, пришел сюда? - Камилла резко осеклась - говорить подобные слова королеве было не совсем мудро, но, после секундного замешательства, продолжила. - У меня был человек, на которого, я думала, что могу положиться. Увы, сейчас не могу быть в этом полностью уверена, хотя... - и осторожно, словно ступая на хрупкий лед (не всегда стоит показывать собственную осведомленность), спросила. - Вам что-нибудь говорит имя Арамиса?
Анна Австрийская: - Да, конечно, это может казаться неразумным поступком, - спокойно согласилась Анна-Мария, - но все же я хочу лично увидеться с гонцом. Имя, которое вы упомянули я знаю. Сейчас вы напомнили мне о человеке, который уже помог мне один раз и имя Арамиса мне знакомо именно в связи с ним. Его имя д’Артаньян. Вы знаете его?
Провидение: В этот миг одна из ведущих в залу дверей приоткрылась и в образовавшемся проеме обозначилось встревоженное лицо дежурной придворной дамы. Разговор королевы с наперсницей прерывать, конечно, было совершенно невозможно, но – в приемной уже полчаса томилась мастерица мадам Пикар с маскарадным платьем, ждали аудиенции устраивавшие бал городские старейшины, наряд, избранный ее величеством для сегодняшнего представления, по оценке хранительницы гардероба сделался ей маловат… Мадам де Миролье, на долю которой выпала необходимость дать знать Анне Австрийской, что ее внимание требуется для других дел, сделала реверанс, не заходя в комнату, и изобразила на своем лице смесь священного ужаса с униженной мольбой. Что бы ни почувствовала королева, увидев свою придворную даму, минутой позже беседа была завершена несколькими любезными фразами и полудюжиной многозначительных взглядов, и королева отпустила свою клевретку. Ну сколько ж можно! Эпизод завершен
полная версия страницы