Форум » Диспозиция » Литература (не)нашего времени. » Ответить
Литература (не)нашего времени.
Людовик XIII: Нашел в Сети стихи Теофиля де Вио. ЛЮБОВНОЕ ОТЧАЯНИЕ Моя душа мертва, в ней живо лишь страданье, С тех пор как должен быть я вдалеке от вас, И если б я не жил надеждой на свиданье, Уже давно б настал моей кончины час. Пускай земная твердь лишится небосвода, Пусть солнце навсегда покинет небеса, Пусть перепутает все атомы природа, Но пусть позволит мне вновь вам глядеть в глаза. Ни с болью дерева, разбитого грозою, Ни с мукой жителей, чей город сдан врагу, Ни с горем крепости, разрушенной войною, Ни с чем отъезда боль сравнить я не могу. Сегодня ваш Дамон уже почти что призрак, Я стал похож на тень, и речь едва слышна, И жалобы мои – последний жизни признак, Нет больше чувств, нет сил, осталась боль одна. Моя душа в тисках, огонь течет по венам, Терзает сердце гриф, и змей клубок в груди, Но память я храню о счастье незабвенном,- Страданья худшего на свете не найти. Два месяца пути – как бесконечно долго! Меня любовь и честь ведут по городам: Быть с принцем и служить ему – веленье долга, Веление любви – скорей вернуться к вам. И даже если вдруг средь горестных скитаний Дарили боги мне крупицы красоты, Я только ощущал сильнее гнет страданий, В прекрасном я искал опять твои черты. На все вокруг смотрю глазами я твоими… Куда не занесен безжалостной судьбой, Какими ни брожу краями я чужими, Везде моя душа полна одной тобой. Я словно онемел, утратил слух и зренье, Не может излечить меня чужой совет, Лишь мысли о тебе приносят утешенье, Прекрасный образ твой мне заслоняет свет Прошу, в разлуке будь суровой и печальной, Бери с меня пример, и позабудь про двор, Прогулок избегай, катаний, залы бальной, Одна любовь для нас священна с этих пор. Религия моя – твоя любовь отныне. Часовней стал мой дом, иконой твой портрет, Я всей душой служу теперь одной святыне, Слова любых молитв мне заменил сонет. Я мрачен и угрюм среди хлопот военных, Как будто одержим завоеваньем стран,- На самом деле я лишь в грезах неизменных, И быть всегда с тобой – вот мой военный план. ОДА Ворон каркает зловеще, Мрак сгустился предо мной, Пересек мне зверь лесной Путь-дорогу, конь трепещет, Спотыкается мой конь, Грянул гром, сверкнул огонь, Мой слуга исчез в тумане… Смутный призрак вдруг возник, Слышу я Харона крик, Вижу бездну под ногами. Вспять потоки потекли, Лезет бык на шпиль церковный, Кровь бежит струей неровной Из расщелины земли. Над высокой башней мгла, Там змея грызет орла; В глыбе льда огонь пылает; Месяц ветром унесло, Солнце черное взошло, Лес округу покидает. СУЩЕСТВА В ОБЛИЧЬЕ СТРАННОМ Существа в обличье странном У природы не в чести: Редки встречи с великаном, Трудно карлика найти. Мало женщин, как Елена, Нет, как Нестор, мудрецов, Крепче пьяницы Силена Мало в мире молодцов. Мало псов, как Цербер, грязных, Нет реки, как Ахерон, Нет ночей, совсем беззвездных, Не всегда в ладье Харон. Нет синей небесной сини, Лучше нет, когда весна, Горче нет, чем сок полыни, Ничего нет слаще сна. Громче грома редки крики, Мало гор, как Пелион, Редкий зверь, ручной иль дикий, Львиной силой наделен. Редко высшее блаженство, Редок час великих мук, И так мало совершенства В том, что видим мы вокруг. ВИСЕЛИЦА Страх смерти потрясти и самых стойких сможет; И сон бежит от глаз, Когда отчаянье всю ночь не спит и гложет Того, чей пробил час. Как ни была б душа закалена судьбою, Как ни была б сильна,- Погибель верную увидев пред собою, Она потрясена… Пока для узника еще не стало ясно, Что все предрешено, Скрежещущих оков влачит он груз ужасный С надеждой заодно. Когда же приговор кровавый и суровый Порвет надежды нить, Когда войдет палач, чтоб узника оковы Веревкой заменить, Тогда до капли кровь в его застынет жилах, Застынет в горле крик, Виденье виселицы он теперь не в силах Забыть хотя б на миг. Всем существом своим он неразлучен с нею: Сводя его с ума, Она встает пред ним, и вид ее страшнее, Чем яд или чума. Своим отчаяньем родных он заражает, Поит он допьяна Своей бедой толпу, что на него взирает, От мук его бледна. А с Гревской площади последним веет чадом, Глядит на Сену он – И видит Ахерон, и каждый, кто с ним рядом, Не человек – Харон. Слов утешения монаха он не слышит, И в глухоте своей, Хотя еще живой, хотя еще он дышит, Он мертвеца мертвей. Все чувства умерли, черты лица сместились, В глазах застыла тьма… Безумьем было бы, когда бы сохранились В нем проблески ума. Всё уничтожили в нем ужас и страданье; Сквозь тысячу смертей Прошел он… И удар, что оборвал дыханье, Был всех других слабей. Перевод М. Кудинова (Европейская поэзия XVII века.– М.:Худ.лит.,1977)
Ответов - 12
Francois: ЖАН ДЕ КАЙИ, он же ШЕВАЛЬЕ д'АСЕЙИ (1604-1673) ЛЮБОВЬ Нам в ремесле любви приходится считаться Со свойством очень неудобным: Чем больше ремеслом подобным заниматься, Тем менее к нему становишься способным. ПЛОХОМУ ПИСАТЕЛЮ Свет прогневил тебя, и с дикою угрозой Его ты наделил своею скверной прозой; Но разве ж он свершил столь страшные грехи, Чтоб подносить ему вдобавок и стихи? БРАТ И СЕСТРА Говорила брату Хлоя: - Брось игру, забудь азарт! Неужели ж ты покоя Не найдешь себе без карт? - Что ж, пожалуй, если просишь, - Брат в ответ ей, хмуря бровь: - Брошу карты я, коль бросишь Ты сама игру в любовь. И сестра в тоске сердечной, С опечаленным лицом Прошептала: "Видно, вечно Будет братец игроком". ЭПИТАФИЯ Едва ли правду я нарушу, Когда свой стих вам прочитаю: Покойный отдал Богу душу, Но взял ли Бог ее, - не знаю. ПОЛЬ СКАРРОН (1610-1660) ЭПИТАФИЯ САМОМУ СЕБЕ Тот, кто лежит в могиле сей, Достоин слез и сожаленья; Еще живой, за много дней Он чуял смерти приближенье. Прохожий, тише!.. Сладкий сон Страдальца ласково объемлет… Ах, в эту ночь бедняк Скаррон Впервые так спокойно дремлет! ИСААК ДЕ БЕНСЕРАД (1613-1691) * * * Я умру от пылкости желаний, Если ты, Ирис, их не заметишь. Я умру от сладости лобзаний, Если ты любви моей ответишь. В самом деле, это ль не обидно: Несмотря на все мои мытарства, Умереть мне суждено, как видно, От болезни или от лекарства. Перевод Владимира Мазуркевича (1871-1942).
Francois: Вуатюр (1597-1648) Я думал: почести и славу Дарует вам сегодня рок, Вознаграждая вас по праву За годы скорби тревог, Но, может быть, счастливой были Вы в те года, когда его... Я не хотел сказать - любили, Но рифма требует того. Я думал: резвый Купидон, Когда-то ваш соратник смелый, Сложив оружье, принуждён Покинуть здешние пределы, И мне ль сулить себе успех, Задумавшись близ вас, Мария, Когда вы позабыли всех, Кто был вам предан в дни былые. Я думал (ибо нам, поэтам, Приходит странных мыслей рой): Когда бы вы в бесстрастье этом, Вот здесь, сейчас, перед собой Вдруг Бэкингема увидали, Кто из двоих бы в этот миг Подвергнут вашей был опале: Прекрасный лорд иль духовник? имя переводчика мне не известно Стихи были посвящены её величеству королеве Анне Австрийской. Вуатюр прочёл их ей во время прогулки в Фонтенбло, но когда точно не помню.
Francois: Жан Оже де Гомбо (1590-1666) Я С Вами Разлучен Я с вами разлучен, леса, долины, горы, Где я увидел свет и счастлив был подчас; Я с вами разлучен и словно мертв без вас: Меня лишили вы поддержки и опоры. Напрасно я стремлюсь, к вам обращая взоры, Покинуть край чужой, где сердцем я угас, Напрасно на судьбу ропщу в недобрый час: Мне вас не возвратят ни ропот, ни укоры. Вы мной потеряны – и я мертвец живой. Не здесь ты, родина моя! Но предо мной Пример Спасителя, о нем я помнить буду; Нет, я не изменюсь, пока живым слыву, - Он места не имел, где преклонить главу, А я, куда б ни шёл, я чужестранец всюду. Перевод М.Кудинова *** Её не видел я, она мне незнакома... Зачем влюбиться в тень велел мне тайный рок? По слухам, воплотил в ней совершенство Бог,- И страстью к ней одной моя душа влекома. Померкнет ум, когда увижу я фантома! Так в бурю гинет бриг, хоть берег недалёк. Жизнь, смерть ли принесёт мре встречи нашей срок? В одном лишь имени - надежда, страх, истома... Любовью к призраку кто долго проживёт? На слухах основать возможно ли, Эрот, И всю мою печаль, и всю мою отраду? Я больше не хочу внимать молве о ней! Поверю лишь себе! Её мне видеть надо, Чтоб или разлюбить иль полюбить сильней! Перевод Ю.Денисова.
Francois: Жан Оже де Гомбо. Харита прочь ушла Харита прочь ушла из края, где когда-то Два солнца глаз её смотрели в гладь озёр. Зефир, чтоб ей внимать, на травяной ковёр Ложился у воды, смолкая виновато. Вот лес, чьи гордые вершины в час заката, Казалось, опалял мерцающий костёр. Но этих мест краса, что так пленяла взор, Оставив всё как есть, исчезла вдруг куда-то. О радость дней моих, какой удел нас ждёт? Подобна ты цветку: лишь утро он живёт. Уходит радость прочь - печаль подъемлет знамя... Но, счастьем притворясь, печаль здесь не одна: Пустынный полон край прелестными тенями, И где Хариты нет - вновь предо мной она. Перевод М.Кудинова.
Francois: Пьер де Ронсар (1524-1585) Нет, ни камея, золотом одета, Ни лютни звон, ни лебедя полёт, Ни лилия, что над ручьём цветёт, Ни прелесть роз в живом ручье рассвета, Ни ласковый зефир весны и лета, Ни шум весла, ни пенье светлых вод, Ни резвых нимф весёлый хоровод, Ни роща в дни весеннего рассвета, Ни блеск пиров, ни ярой битвы гром, Ни тёмный лес, ни грот, поросший мхом, Ни горы в час вечернего молчанья, Ни все, что дышит и цветёт вокруг, Не радует души, как этот Луг, Где вянут без надежд мои желанья. *** Природа каждому оружие дала: Орлу - горбатый клюв и мощные крыла, Быку - его рога, коню - его копыта, У зайца - быстрый бег, гадюка ядовита, Отравлен зуб её. У рыбы - плавники, И, наконец, у льва есть когти и клыки. В мужчину мудрый ум она вселить умела, Для женщин мудрости Природа не имела И, исчерпав на нас могущество своё, Дала им красоту - не меч и не копьё. Пред женской красотой мы все бессильны стали. Она сильней богов, людей, огня и стали.
Dominique: Франсуа Вийон (родился между 1 апреля 1431 и 19 апреля 1432 в Париже; год и место смерти неизвестны (после 1463, но не позднее 1491)) Четверостишие, попавшееся на глаза Шере, в оригинале: Je suis Françoys, dont ce me poise Né de Paris emprès Pontoise, Or d'une corde d'une toise Sçaura mon col que mon cul poise. Баллада поэтического состязания в Блуа (Перевод Ильи Эренбурга) От жажды умираю над ручьем. Смеюсь сквозь слезы и тружусь, играя. Куда бы ни пошел, везде мой дом, Чужбина мне - страна моя родная. Я знаю все, я ничего не знаю. Мне из людей всего понятней тот, Кто лебедицу вороном зовет. Я сомневаюсь в явном, верю чуду. Нагой, как червь, пышней я Всех господ. Я всеми принят, изгнан отовсюду. Я скуп и расточителен во всем. Я жду и ничего не ожидаю. Я нищ, и я кичусь своим добром. Трещит мороз - я вижу розы мая. Долина слез мне радостнее рая. Зажгут костер - и дрожь меня берет, Мне сердце отогреет только лед. Запомню шутку я и вдруг забуду, Кому презренье, а кому почет. Я всеми принят, изгнан отовсюду. Не вижу я, кто бродит под окном, Но звезды в небе ясно различаю. Я ночью бодр, а сплю я только днем. Я по земле с опаскою ступаю, Не вехам, а туману доверяю. Глухой меня услышит и поймет. Я знаю, что полыни горше мед. Но как понять, где правда, где причуда? А сколько истин? Потерял им счет. Я всеми принят, изгнан отовсюду. Не знаю, что длиннее - час иль год, Ручей иль море переходят вброд? Из рая я уйду, в аду побуду. Отчаянье мне веру придает. Я всеми принят, изгнан отовсюду. Собрание сочинений в оригинале здесь: http://www.gutenberg.org/files/12246/12246-h/12246-h.htm Некоторые русские переводы здесь: http://www.lib.ru/POEZIQ/VIJON/viion.txt
Dominique: Шарль Куапо д’Ассуси (Charles Coypeau, dit d’Assoucy ou d’Assouci) Шарль Куапо, именуемый д’Ассуси, родился и умер в Париже (1605-1677). По профессии был музыкантом (играл для Людовика XIII, потом для Мазарини и Людовика XIV), но известен также как и шуточный поэт и автор бурлесков. Возлюбленный Сирано де Бержерака, вынужденный покинуть Париж, когда последний с ним поссорился (по всей видимости, из ревности), прославился также шуточным описанием своих блужданий в провинции в сопровождении двух пажей (подпадавших под категорию, именуемую в то время «лакеями Буаробера»). Д’Ассуси был неоднократно арестован и судим за мелкое мошенничество, долги, содомию и атеизм, но тем не менее дожил до весьма почтенного возраста и даже опубликовал собрание сочинений незадолго до смерти. Стихов, приводимых Шере (здесь), в этом произведении не обнаружено. Д’Ассуси и его пажи упоминаются также в «Жизни господина де Мольера» некоего г-на Булгакова.
Гримо: C Дюмании: Вуатюр: д’Ассуси: http://dumania.borda.ru/?1-5-20-00000101-000-0-0
Dominique: ВЕНСАН ВУАТЮР (1597-1648) ЕГО ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕНСТВУ КАРДИНАЛУ МАЗАРИНИ ПО ПОВОДУ "КОМЕДИИ МАХИН"* Армида ль наших дней иль мудрая Цирцея Весь этот странный мир волшебный создала? И с пор каких легко по воздуху тела Взмывают ввысь, отнюдь к земле не тяготея? Где неба купол был - о дивная затея! - Деревья и цветы мы видим без числа, И мириадом звезд горит ночная мгла, Чтоб стать зерцалом вод по воле чародея. Мы можем наблюдать в единый миг пруды, Мосты, дворцы вельмож, роскошные сады: Одна быстрей другой сменяются картины. О, как благодарить тебя, святой прелат, За то, что с этих пор фальшивые личины Уже не при дворе, а в опере царят? * Имеется в виду одна из первых итальянских опер, представленных в Париже (1645 либо 1647 год). Мазарини выписал для постановки итальянских артистов, а декорации и машинерию изготовил известный мастер Торелли. СОНЕТ О дивные цветы, что манят красотой, И круг невинных нимф, питомицы Авроры, Созданья, что давно ласкают Солнца взоры И небеса с землей прельщают красотой, Филлидин зрите лик и каждою чертой Любуйтесь сообща, свои оставя споры, Признайте, что она куда прекрасней Флоры, Когда лилей и роз всех более у той. Покиньте же свои сады без сожаленья, Ведь даже боги ждут ее благоволенья, Бессмертью предпочтя огонь любовных бед. И не кляните смерть, коль за нее вы пали: Жестокая едва ли Натешится сполна, не погубив весь свет. РОНДО Кто воду пьет (оставьте спор со мной!), У тех в крови ни капли ледяной. Они всегда смелы и дерзновенны, Они сильны и горячи, их вены Наполнены отвагой до одной. Их пыл воде не проиграет бой И разгорится с силою двойной. Не знать такому молодцу измены, Кто воду пьет. Кто подкрепился силой водяной, Те заняты любовью и войной, Поскольку мощны и крепки их члены. Признай, мои сужденья несомненны, Не то тебя побьют (потом не ной!), Кто воду пьет. (перевод Михаила Савченко) Песня Один от ревности сгорает И проклинает дни свои, Другой от скуки умирает, Я умираю от любви. Сковали Прометею руки; Орлом терзаем, весь в крови, Не умер он от этой муки, - Я умираю от любви. Так говорил Тирсис, и сразу Смолкали в рощах соловьи, Когда произносил он фразу: "Я умираю от любви". У статуй сердце разрывалось, И эхо грустное вдали Среди деревьев откликалось: "Я умираю от любви". (перевод М. Кудинова) Таллеман де Рео о Вуатюре: http://www.vostlit.info/Texts/rus16/Talleman/frametext5.htm
Dominique: Клод де Бло, барон де Шовиньи (Claude Chauvigny de Blot, также Chouvigny)По разным источникам родился в 1605/1607/1610 году, значит, сейчас ему может быть от 17 до 22 лет. По отзывам современников, блестящий сатирический поэт, либертен, «ничего святого», «любитель выпить и закусить». Ничего похожего на его биографию я так и не нашел (все, что о нем говорят, больше относится к периоду Фронды), но для тех, кто готов читать по-французски отсканированный и не вычитанный текст, вот ссылка: http://www.archive.org/stream/potesboubonnais00boucgoog/potesboubonnais00boucgoog_djvu.txt Таллеман де Рео пишет: «Как-то раз Бло, поэт и приближенный герцога, захворал. Некто сказал принцу: - Вы едва не потеряли одного из ваших слуг. - Да, - ответил Гастон, - хорошего дерьмового слугу. Бло узнал об этом, и едва поднялся на ноги, написал язвительный стих, который заканчивался следующим образом: Ему не жаль дерьмового слуги А мне - дерьмовейшего господина. Герцог, узнав об этом, не только не обиделся, но велел тотчас же послать за Бло. Устроил в его честь пирушку, на которой по сто раз пропели эти стишки.» Русские сетевые источники называют его Сезаром де Бло, не знаю, почему. Дюма приводит (в «Двадцать лет спустя») стишок о косноязычии герцога де Бофоре и приписывает его Бло – насколько я понял, без малейших на то оснований.
Dominique: Оказывается, у нас на форуме уже выложены стихи Теофиля де Вио (см. выше), но вот еще один источник - из книги европейской поэзии XVII века, упомянутой выше (ссылка на страницу с стихами Теофиля, но вот и оглавление)
Belle Fleur: Вдогонку Теофилю де Вио – самые нескромные из цветов поэзии нашего времени из антологии «…Острый галльский смысл…»: Пять веков французской фривольной поэзии. – СПб.: ЛИК, 2003. Переводы В. Васильева и др. Матюрен Ренье (1573-1613) – один из наиболее ярких представителей первой волны либертинажа во французской литературе, чьи сатиры вызвали множество подражаний; был настоятелем Шартрского собора. Мой первый муж, когда, к несчастью, Я чересчур была юна, Ко мне пылал и в полдень страстью, И в полночь не давал мне сна. Теперь я для любви созрела, Полна желаний и огня, Но нет второму мужу дела Ни днем, ни ночью до меня. Мой первый муж такой был нежный! А что второй? Бревну сродни. Амур! Верни мне возраст прежний Иль мужа прежнего верни. Любовью занимались на дороге Пьер и Эдит. Вдруг поводом к тревоге Для Пьера стал какой-то пешеход: «Повременим, Эдит. Пускай пройдет Не знаю кто. Тракт королевский все же». – «Ах, милый Пьер, – расстроилась Эдит. – Уж если по нему идет прохожий, То седоку ужели путь закрыт?» Жак Пелетье (Пелетье Дю Ман) (1517-1582) «Потешимся иль поедим сначала?» – Спросил молодожен, на что жена «Как вам угодно, милый» – отвечала, – «Но ужин я сварить еще должна». Жан Воклен де ла Френе (1535?-1606) – поэт, последователь «Плеяды». Хотя это стихотворение включается в собрания сочинений Никола Буало-Депрео (1636-1711), составитель французского эпиграмматического словаря (1819) дает к нему примечание: «Эта эпиграмма, напечатанная в произведениях Буало, принадлежит Жану Расину и адресована его любовнице Шаммеле [актрисе Французского театра]. Об этом нам рассказал Ле Брен, а он слышал от Луи Расина [поэта и сына великого драматурга]». Из шестерых любовников Манон Никто не ревновал ее друг к другу. Она принадлежала всем по кругу, Включая мужа. Но, прознав, что он Стал бегать за служанкой Габриэллой И что вот-вот впадет он с нею в грех, Все шестеро вскричали: «Очумелый, Одумайся! Ты заразишь нас всех». «Когда уместнее любовная игра?» – Спросила у врача красотка. На это врач ответил четко: «Приятней с вечера полезнее с утра». Красотка молвила: «Уважу докторов я: Игру с возлюбленным в тиши Затею на ночь для души И снова утром – для здоровья». Мадлен де СКЮДЕРИ (1607-1701) – французская романистка и поэтесса, автор многотомных галантных романы, в героях которых читатели легко узнавали своих знаменитых современников – «Артамен, или Великий Кир» (1649-1653) и «Клелия» (1654-1660). В «Клелии» была помещена «Карта страны нежности» – аллегорический маршрут по изобилующему опасностями царству любви. Несмотря на некрасивую внешность (см. анонимную эпиграмму), благодаря уму и остроумию была украшением литературного салона мадам Рамбуйе. Стихи, обращенные к Таллеману де Рео Ты роз искал, но, если их Не встретил на губах моих, Что удивляешься? Они же, О Дафнис, находились ниже. Пьер де Ронсар Обет куртизанки Киприда, Вакхова подруга, Когда бы ты мольбе моей Вняла в чаду земного круга И, полную земных страстей, От перелоя оградила, То губку, зеркало, янтарь, Шиньон, гребенку и белила Я принесла б на твой алтарь. Клеман Маро – О женихах мы часто тужим, – Сестра поспорила с сестрой, – Но тошно жить с немилым мужем: По мне уж лучше спать одной. – Ах, замуж выскочить резонней. А если станет жизнь тяжка, То от бесчувственного сони Лекарство есть – найти дружка. Сеньоре из Пьемонта Со мною были вы неумолимы И отказали мне на этот раз. Хотя греха вкусить и не смогли мы, Синьора, я не сетую на вас. Вы спросите тогда: «Но почему же?» Да потому что в кошельке моем Шести экю лежать никак не хуже, Чем в логове, вы знаете каком.
полная версия страницы