Форум » Диспозиция » Париж » Ответить
Париж
Камилла: Взято отсюда.
Ответов - 12
Камилла: Краткий очерк истории Парижа За 250 лет до Р.Х. остров, который сейчас называется Ситэ и который тогда был на треть меньше, чем сегодня, населяло кельтское племя паризиев. В середине I в. до Р.Х. римляне с Юлием Цезарем во главе захватили городок на острове и назвали его Лютецией. Вскоре появились поселения и на левом берегу, соединённые с Лютецией первым здесь мостом и той главной дорогой, по которой римляне двигались на Север, завоёвывая Галлию. Это была нынешняя улица Сен-Жак. Но в III в. римский городок на южном берегу Сены был уничтожен очередными нашествиями германских племён, и город Лютеция снова оказался небольшим поселением на острове. С 307 года оно носит официально новое латинское имя Civitas Parisiorum… Этот галло-римский город был значительно перестроен первым королём, общим для галлов и франков, Хлодвигом (Кловис, как зовут его французы). Король во главе франкского войска разбил римлян под Суассоном в 486 г. и тогда занялся городом. Начался период династии Меровингов. При Дагобере I, одном из преемников Хлодвига, город расцвёл. Из ремесленников особенно знамениты были мебельщики и серебряники, изготовлявшие посуду, ценившуюся высоко как в Риме, так и среди варваров северной Европы. К X веку, при династии Каролингов, несмотря на то, что ни Карл Великий, ни его отец Пипин Короткий, не жили здесь (столицей Карла был Аахен), было основано около двухсот школ в стране, и немалая часть из них была в Париже. Париж ещё более разросся: правый берег Сены давно превзошёл свою островную колыбель и размерами, и численностью населения. Всё пространство вдоль Великой дороги на север от реки и до самого аббатства Сен-Дени было, пусть нерегулярно, но застроено. В XI веке город занял и заброшенный в конце римской оккупации левый берег – возникла «университетская сторона» Парижа. Обнесённый первой стеной, построенной по приказу короля Филиппа-Августа, город насчитывал уже 310 улиц. 36 из них были на острове Ситэ, 80 на Университетском берегу и 194 «за мостами», т. е. на правом берегу. Филипп-Август (который возглавлял Третий крестовый поход с французской стороны) правил Францией в течение сорока трех лет (1180–1223). Кроме городской стены он построил Большой рынок, «чтоб лавок и прочих помещений безопасных было достаточно», – писал король. Он же завёл специальную службу по розыску трупов тех, кого убили разбойники. Она состояла из солдат и нескольких десятков собак. Защитить горожан от разбойников у короля явно не хватало сил, но вот хоть трупы найти, было уже неким прогрессом. Было устроено для жертв разбоя недалеко от рынка кладбище Невинных (на этом месте сейчас находится фонтан Невинных, построенный в XVII в.). Позже на этом месте располагалось знаменитое «чрево Парижа» (Les Halles), то есть оптовы городской рынок, а сейчас там – новый комплекс (сохранивший то же название), с садом на поверхности и несколькими подземными этажами торговых рядов. Филипп-Август восстановил старый римский акведук, снабжавший город питьевой водой. Он же дал в 1215 г. автономию Университету, и со всей Европы сюда повалили студенты и знаменитые богословы. Внук Филиппа-Августа, Святой Людовик, заказал прославленному архитектору Пьеру де Монтрёй постройку Св. Капеллы. Освящая её, кардинал де Шатору сказал: «Франция – печь, в которой выпекается интеллектуальный хлеб человечества». В 1383 году город был обнесён новой укреплённой стеной (стена Карла V), в царствование «Короля Возрождения» Франциска Первого (1515–1547) великий зодчий Пьер Леско построил основную часть Лувра, а в царствование Генриха IV (1589-1610) в городе добавилось всего за два десятилетия 68 новых улиц. Наконец, в 1670 году, когда никаких вражеских нашествий уже можно было не опасаться, Людовик XIV приказал срыть городские стены, и город стал расти кругами во всех направлениях. Но отсутствие стен быстро сказалось на королевских доходах, и в 1784 году Париж, по распоряжению всесильного министра финансов Кольбера был обнесён стеной, получившей прозвище Таможенной или Стены Сборщиков Пошлин (le mur des Fermiers-Généraux) длиной в 23 км. По линии этой стены, снесенной только в 1860 году, проходит нынешнее кольцо «внешних» (или Маршальских) бульваров. В отличие от прежних, оборонительных стен, эта стена сразу же стала весьма непопулярна. Как всегда во Франции, «чуть что не так – готова эпиграмма», чаще всего – анонимная (как в России анекдот): Кольбер стал до того хорош, Что засадил в тюрьму Париж, Оставив вместо франка – грош, А вместо горизонта – шиш. При Людовике XV (1715–1774) был построен ансамбль Вандомской площади и площадь Согласия. При Людовике XVI (1774–1791)- естественно, «ничего». В годы «Великой революции» (1989–1894) тоже ничего. В царствование Наполеона (1804–1815) был прорыт канал Сен-Мартен, напоивший город, была завершена колоннада Лувра (по проекту арх. Перро), возведены арка Карусель, вблизи Лувра, во славу Великой Армии (арка – почти копия арки Септимия Севера в Риме) и Вандомская колонна, оформлена улица Риволи, построена Биржа, а также возведено великое множество казарм и конюшен. В царствование «короля-гражданина» Луи-Филиппа (он правил весь период между двумя революциями с 1830 по 1848 г.) главные улицы Парижа осветились газовыми фонарями, архитектор Виоле ле Дюк начал реставрацию Сент-Шапель (Св. Капеллы) и Собора Парижской Богоматери; был поставлен памятник Мольеру, выстроено несколько новых мостов и закончено строительство Триумфальной Арки на пл. Звезды.
Камилла: Набережные В IV веке Лютеция, располагавшаяся на острове Ситэ, была действительно труднодоступна: Сена тогда была вдвое шире, чем в наше время. Никаких набережных римляне не строили, хотя берега острова и были укреплены, но только так, как военные римские лагеря: частоколом или палисадом. Мосты между Ситэ и берегами были сначала наплавные, потом каменные, но от них не осталось и следов. Первая каменная набережная в городе – нынешняя наб. Августинцев – построена при Филиппе IV Красивом в 1313 году. В конце XIV в. была «одета камнем» набережная вдоль тогдашнего Лувра, кусок, метров двести у Городской мэрии (Hôtel de Ville), и другой кусок около находившегося по соседству с ней селестинского монастыря, а Франциск I, после того как Новый Лувр занял ещё сотни три метров вдоль берега, приказал продолжить луврскую набережную в западную сторону. В 1604 году при Генрихе IV обе части набережной соединились, таким образом весь центр города (по правому берегу) получил каменную набережную. Наконец в царствование Людовика XV, т.е. в середине XVIII века, были сломаны все дома на мостах и на берегах, и по набережным стало можно ездить и ходить. Однако генеральный план устройства обоих берегов (архитектор П. Л. Моро), утверждённый Людовиком XV, был осуществлён только в начале XIX в. уже по распоряжению Наполеона. Желая вернуть речным перевозкам ту роль, какую играли они до революции, император велел окончательно очистить все берега от построек, мешавших сквозному движению, замостить дороги вдоль берегов и построить где надо, пристани. С реки были снесены все портомойни, то есть каменные или деревянные площадки почти на уровне воды, куда горожанки ходили стирать одежду. Сломаны были и мельницы, мешавшие движению судов. Была восстановлена уничтоженная революцией должность начальника мостов, который возглавлял портовую и речную полицию. Должность эта, кстати, была необходима ещё и потому, что Сена оставалась достаточно опасной во время наводнений каждую осень. Как известно всем, читавшим французских писателей прошлого века, вдоль набережных в центре Парижа располагаются букинисты. Первые лавки возникли на Новом мосту, когда он действительно ещё был Новым – при Генрихе IV. Позднее букинисты не раз изгонялись с моста и набережных по приказу того или иного короля или президента, и только в 1891 году президентским указом они получили право торговать на всех набережных, не снимая на ночь свои знаменитые длинные ящики, укреплённые на парапетах. «Единственный город, у которого есть библиотека на открытом воздухе», как сказал кто-то из писателей начала XX века. Мосты Первыми постоянными мостами Парижа были Большой – с острова Ситэ на правый берег, и Малый – на левый берег. Предполагается, что оба моста находятся на том самом месте, где некогда были каменные мосты, построенные «ещё рабами Рима» и разрушенные в раннем средневековье варварами. А средневековые мосты, в основном деревянные, приходилось без конца ремонтировать, а то и отстраивать заново. Первым каменным мостом через Сену считается Новый мост (Pont Neuf), возле которого (на Ситэ) стоит памятник Генриху IV. В XVII веке были построены из камня сохранившие и поныне свой облик мост Мари (Pont Marie) (во время застройки острова Св. Людовика) и Королевский (Pont Royal), против Лувра. А в конце XIX века стали строить через Сену уже и металлические клёпаные мосты. Сегодня в черте города насчитывается 33 моста.
Камилла: Городской транспорт Верховые лошади и мулы, а так же фуры, т. е. высокие телеги с двумя продольными скамейками, были главными транспортными средствами в Париже с римских времён и до появления первых карет в середине XVI в. В 1550 году карет было три на весь город – у королевы Екатерины Медичи, у принцессы Дианы Французской и у некоего сеньора Жана де Лаваля, который был так толст и тяжел, что никакая лошадь не свезла бы его в седле, почему он и получил разрешение «пользоваться каретой, «как у знатнейших дам». В 1594 г. в Париже насчитывалось уже восемь карет. Это были огромные ящики на четырёх колёсах, соединённых с корпусом ремнями и верёвками. С дверцами, с крышей на восьми колонках, с кожаными занавесками. В такой вот карете вместе с семью придворными и находился Генрих IV в тот момент, когда Равальяк, вспрыгнув на подножку, ткнул в него кинжалом. В 1610 году, когда это произошло, карет в Париже было уже 325 штук. Появились и застеклённые окошки. Вскоре городской суд ограничил «количество этих опасных вещей: не более одной на семейную пару». Королева Марго ввела в моду лёгкий портшез, который несли четверо слуг. А в 1645 году, в мушкетёрские времена, появились и фиакры – нечто вроде четырехместного маршрутного такси. Придумал их некто Николя Соваж, бывший почтальон из Амьена. Первая станция их располагалась у Большой Гостиницы Св. Фиакра, на улице Сен-Мартен (отсюда и название, закрепившееся тогда же за этими каретами). В 1662 году крупнейший учёный «Великого века» Блез Паскаль со своим другом, герцогом Роаннезом, получили право завести кареты-омнибусы, предназначавшиеся поначалу для стариков и инвалидов, которые не могли пользоваться обычными каретами. Они открыли пять постоянных маршрутов, но это предприятие просуществовало всего лет пятнадцать. Вскоре появились лёгкие кабриолеты, запряжённые одной лошадью, но их быстрота вынудила Людовика XV сказать, что будь он начальником полиции, он «уж постарался бы запретить этот убийственный вид транспорта». ( И это говорит абсолютный монарх, каково???) В конце XVIII века фиакров прибавилось. Ко времени революции их было уже более 800, и проезд стоил 1 ливр 16 солей в час, по тем временам невероятно дорого. Кроме фиакров, по улицам носились кабриолеты молодых дворян, двуколки «третьего сословия», а в Версаль ходили «карабасы» – большие фиакры с восьмёркой лошадей, бравшие до 20 пассажиров. Количество транспорта в столице резко уменьшилось после революции и ещё более – при Наполеоне: кавалерия требовала всё больше и больше лошадей. Многие историки, кстати, считают, что одной из главнейших причин окончательного падения наполеоновской империи оказалась именно нехватка лошадей для кавалерии, роль которой в наполеоновских войнах невозможно переоценить. В частности, так считает профессор П.Ю. Уваров (Москва) автор нескольких замечательных книг по истории Франции. В 1820 году создалась в Париже монопольная компания почтовых дилижансов Лафитта и Гаяра, разъезжавших по всей стране, а кроме того по улицам города ходили «мальпосты», развозившие не только почту, но и пассажиров, от двух до шести человек. Ходили они по одному в час и стоили значительно дороже дилижансов. В городе также открылись восемь постоянных линий омнибуса. Омнибусов было около ста штук. В каждый омнибус запрягалось только три лошади, а брал он 14 пассажиров, отличаясь от дилижансов не только количеством лошадей и меньшей лёгкостью, но и тем, что на нём мог ехать действительно каждый заплативший за проезд, независимо от того, как он был одет и к какому слою общества принадлежит. Это был наиболее дешевый транспорт того времени. Во второй половине XIX столетия в Париже было несколько «транспортных» компаний, слившихся в одну в 1865 г. Компания обслуживала 31 линию и владела более чем семью тысячами лошадей. В те же годы от площади Согласия до Булонского леса стали ходить «трамваи» на конной тяге, а в 1889 году, во время открытия всемирной выставки, конная тяга была заменена паровой. Наконец в 1905 году по Парижу пошли и первые автомобили-такси. Вот тогда-то и появились на главных перекрёстках столицы полицейские-регулировщики с белыми палками. 8 декабря того же года открылась первая автобусная линия – от Биржи до Монмартра, а последний конный омнибус исчез только в 1913 году. В очерках о Париже, написанных в те же годы перед Первой мировой войной, Максимилиан Волошин, испуганный обилием автомобилей и автобусов, предположил, что теперь ходить по улицам стало слишком опасно, на них безраздельно царят машины, и уже нет места для людей. А поэтому вся пешеходная жизнь города, а с ней все кафе, магазины, «синема» и т.п. должна будет вскоре переместиться на уровень верхних этажей, где будет устроен пешеходный город. Но, как видим, этот «Париж вверх ногами» так и не осуществился… С 1929 года по Сене ходит регулярный пассажирский водный транспорт. Но ещё за тридцать лет до того в Париже появилось метро.
Камилла: Ситэ «Голова, сердце и хребет Парижа», – писал в XII веке Ги де Базош об этом острове. Остров Ситэ – колыбель города – мало что сохранил от своего средневекового облика: одиноко возвышается в верхней части острова Нотр-Дам, хмуро смотрят на правый берег Сены башни Консьержери, да прячется где-то, окруженная помпезными громадами Дворца Юстиции, Сент-Шапель – самая фантастическая и призрачная из готических церквей, когда-либо мной виденных… За 350 лет до Р.Х. на острове уже было поселение кельтского племени паризиев. Отсюда и произошло нынешнее название города. В 52 г. на острове укрепились римляне, завоевавшие всю Галлию. Как утверждает легенда, из всей территории современной Франции калиги римских легионеров не вступили ни разу только на самую северную оконечность нынешнего Брестского полуострова – оккупации удалось избежать лишь нескольким деревенькам на северо-западе Бретани. (Где и жил герой мультиков и комиксов Астерикс со своими друзьями.) В 55 году до Р.Х. на острове Ситэ расположил свой главный штаб Юлий Цезарь. Римский город – Лютеция (Lutetia Parisorum)– сложился из укрепленного лагеря на острове и построек, постепенно возникавших как вокруг укреплений, так и на высоком левом берегу Сены (поныне сохранились термы Клюни, арена на ул. Монж, остатки театра около лицея Сен-Луи). Остров расположен на перекрестке двух древних путей: речного по Сене и сухопутного – древнеримской военной дороги с юга на север. Эта дорога, – частично нынешняя ул Сен-Жак (St Jaques) – проходя через Ситэ, пересекала Сену. На левом берегу она проходила между болотами Бьевра и деревней Гренель, существовавшей, видимо, ещё с времен неолита. А на правом берегу уходила на север через высотку Бельвиль. Вся же дорога тянулась от Рима до Кале, где римляне переправлялись в Британию. Дворец римского наместника сначала располагался прямо под нынешним зданием Парижской префектуры, и поэтому ни для каких раскопок недоступен. Весь период истории острова от I до V века погребён под Префектурой и Дворцом Юстиции, только площадь перед собором Нотр-Дам, образовавшаяся в середине прошлого столетия, после того, как тут снесли несколько улочек и церквушек, осталась доступной для археологов. Когда на этом месте делали подземный гараж, то строители наткнулись на остатки построек галло-римского периода. Гараж сделали намного глубже, чем предполагалось, а между ним и поверхностью – подземный музей: две улочки и остатки нескольких зданий, расчищенных археологами. В раннее средневековье (так наз. Тёмные века) на Ситэ было более 30 улочек, причём дома в 3-4 этажа были построены так, что верхние этажи выступали над нижними, почти смыкаясь наверху. Это были дома и общественные здания времени короля « Хлодвига сына Хилдерика», франкского военного вождя, завоевавшего Галлию. Хлодвиг объединил разрозненные галльские племена под властью франкской аристократии. «Эти германцы (т. е. франки) принесли галлам начатки государственности»,– писал позднее средневековый летописец. Сам Хлодвиг поселился в бывшем дворце римского наместника, сделав Лютецию своей столицей в 508 году. К этому времени город всё чаще называли уже не Лютецией, а Парижем. Эпоха Меровингов и Каролингов началась с Хлодвига в 752 году. (Французы зовут этого, первого своего короля, Кловис, и считают, что имя Луи, которое носили 18 королей, происходит от этого имени (германское Хлодвиг или Людвиг, латинское – Людовик, французское – Луи). Эта эпоха продолжалась до 987 г., когда во Франции воцарились Капетинги. Короли этой династии продолжали жить на Ситэ, но в новом дворце, часть которого сейчас входит в грандиозный комплекс Консьержери – Дворец Юстиции. Здесь жили Людовик VI Толстый, Людовик VII Юный, Филипп-Август, его внук Св. Людовик (он же Луи IX) и внук Людовика Девятого Филипп IV Красивый («Железный король»). При этих королях остров оставался центром уже немалого города, расширившегося на оба берега, и украсился собором Парижской Богоматери. Только в XIV веке Карл V (династия Валуа) переселился в Лувр, превратив его из маленькой крепости в королевскую резиденцию. На площади перед собором Нотр-Дам находится памятник Карлу Великому и сквер его имени. Площадь перед собором Нотр-Дам существует с 1864 года. Её устроил префект департамента Сены, барон Осман (Haussmann), ярый прогрессист, вполне в духе второй половины прошлого века, которому Наполеон III поручил «переделать и благоустроить столицу». (Созвучие имени этого префекта с именем небезызвестного турецкого султана Османа «по его роли разрушителя старины вполне ему пристало»,– заметил историк города Жак Илларэ). На месте резиденции Хлодвига по указаниям Османа были построены Префектура и грандиозное здание Дворца Юстиции. Под этими двумя мастодонтами оказалась погребенной почти вся древняя островная Лютеция – от построек эпохи Юлия Цезаря и до сооружений времени первых Капетингов. Рядом на руинах и фундаментах большинства древних зданий находились ещё и постройки XI – XII вв. Тут было ко времени начала османовской перестройки 22 церкви романских и готических, приют для прокажённых, а рядом с ним – знаменитая таверна Сосновой Шишки, завсегдатаями которой были Мольер, Лафонтен, Буало, Расин и другие властители дум XVII века… Кардинально перестраивая Париж, Осман разрушил немало: только с Ситэ было переселено 25 тыс. человек. Наполеону Третьему не нравился старинный вид города, и тысячелетние постройки уступали место бульварам и площадям. Но за сто пятьдесят лет, прошедших после этих перестроек, центр города всё равно отстал от современных транспортных требований, а множество средневековых улиц Парижа исчезло навсегда… Сегодня на площади булыжниками выложены бывшие улицы и переулки, словно на чертеже в натуральную величину. Но разметка эта сделана недавно, во время последних раскопок 60-х годов. Тут же перед собором на вбитом в мостовую металлическом круге значится: «0 км», поскольку весь километраж по стране отсчитывается от этой точки. Справа от собора Нотр-Дам располагается старейшая больница Парижа – Отель-Дьё. Согласно легенде, основал его cв. Ландри в 651 году как убежище для нищих, а в 1160 году архиепископ Морис де Сюлли решил расширить здание и превратить его в больницу. Её корпуса разместились не только на острове, но и на левом берегу Сены. В 1160 году, одновременно с первым зданием больницы, Морис де Сюлли начал строить Нотр-Дам и архиепископский дворец. В 1747 году рядом с больницей был открыт ещё и приют для подкидышей. (Отель-Дьё в его нынешнем виде построен уже в 1878 году в так наз. неофлорентийском стиле по приказу Османа). Площадь Дофин – треугольник, образованный Дворцом Юстиции (вторая пол. XIX в.) и двумя домами, построенными в 1607 году Генрихом Четвертым в честь наследника – дофина Луи (с 1610 г. – Людовик XIII). Дома были предназначены для банкиров и крупных купцов. Генрих поощрял новый образ жизни, идущий из Италии, и хотел, чтобы новое сословие селилось поближе ко двору. Фасады этих домов из красного кирпича с окнами, облицованными светлым песчаником, характерны для недолгой, но бурной эпохи Генриха Четвертого, типичного короля Ренессанса, всесторонностью талантов и интересов достойно завершившего XVI век – век Возрождения во Франции. После его царствования в Париже прибавилось 68 улиц: 35 на правом берегу и 33 на левом. На стрелке острова, где узкий проход между двумя домами выводит на открытую набережную, стоит конная статуя «Весёлого короля», как раз около Нового моста, построенного им же. Сегодня – это самый старый мост Парижа. Он был первым из больших мостов города, на котором не было домов, но зато были высокие тротуары. На них располагались уличные зубодёры и цирюльники, певцы, лодочники, продавцы цветов… Но особенно славился Новый мост двумя категориями воров, презиравшими одна другую «за недостаток мастерства»: карманниками и кошелёчниками (кошельки тогда носили привязанными к поясу). На Новом мосту было место прогулок, самое модное чуть не до конца XVII века. «Будьте уверены, что в любое время дня и ночи вы тут встретите монаха, белую лошадь и проститутку» (поговорка XVII в.). Но вернёмся к памятнику Генриху IV. История его такова: герцог тосканский вскоре после гибели Генриха подарил его вдове Марии Медичи бронзовую лошадь. Корабль, на котором везли лошадь, потонул около Сардинии. Лошадь, однако, выудили через год, и в 1614 году она была водружена на пьедестал там, где стоит сейчас памятник Весёлому королю. И простояла без всадника 21 год. Только в 1635 году (когда уже поступил на королевскую службу д'Артаньян!) Людовик XIII приказал отлить и посадить на лошадь статую своего отца. Полтора века спустя, в первый период Революции, по предложению Мирабо Генриха IV украсили трехцветной кокардой: революция признала этого «короля-демократа» – строителя и воина – «своим». Однако ненадолго: в дни якобинского террора статую «классового врага» (так теперь с лёгкого языка Робеспьера назвали Весёлого короля!) распилили, и куски отправили в переплавку: французская Революция, как и любая другая после неё, нуждалась в пушках. А в 1818 году, после реставрации Бурбонов, Людовик XVIII велел отлить по старым эскизам новую статую из той самой бронзы, в которую превратился (по воле Венского конгресса) Наполеон, простоявший несколько лет на верхушке Вандомской колонны. Но литейщики, видимо, тайные бонапартисты, вложили в руку Весёлого короля крохотную статуэтку свергнутого императора, а в брюхо коня – целую кипу текстов бонапартистских песен, которые так там и находятся. За спиной Генриха IV на низком конце острова, где сейчас расположены узкий сквер и пристань речных трамваев, в 1314 году, по сговору «железного короля» Филиппа IV Красивого с римским Папой, был сожжен Великий Магистр ордена Тамплиеров (Храмовников) Жак де Моле. Официально – за колдовство, на деле – потому что Филипп очень хотел прибрать к рукам сказочные богатства Тамплиеров, впрочем, тоже награбленные (в крестовых походах) и во много раз увеличенные международными финансовыми операциями. Вслед за Магистром было сожжено ещё 52 рыцаря. Как сказано по сходному поводу в «Истории Тиля Уленшпигеля», «наследство получил король». Более трех веков Ситэ оставался островом в полном смысле этого слова: построенный римлянами Большой мост (получивший позднее имя «мост Нотр-Дам») был разрушен норманнами в конце IX в., и только при Филиппе-Августе на этом месте был сделан узкий деревянный мостик для пешеходов. В 1421 году он был заменен мостом 20 метров ширины (тоже деревянным), и на нём построили по общему проекту 60 четырехэтажных домов (по 30 с каждой стороны) с аркадами для пешеходов, причем проезжая часть была достаточна для того, чтобы на ней разъехались две телеги. Но по окончании строительства последнего дома мост рухнул вместе с этим ансамблем. В результате прево парижских купцов оказался в тюрьме («пока он не выплатит всего ущерба»). Вскоре он, как и его многие предшественники в этой должности, умер в заключении. Но в 1513 году, незадолго до воцарения Франциска I, мост был выстроен заново, на этот раз каменный, и на нём расположилось 68 домов из кирпича и песчаника. Опять же одинаково оформлены были фасады, украшены статуями мужчин и женщин с корзинами фруктов, а между статуями размещены медальоны с профилями французских королей. Впервые в истории Франции дома были пронумерованы, причем правило давать одной стороне чётную нумерацию, а другой – нечётную, впервые было придумано тут. В 1787 году дома были снесены за ветхостью, и к тому времени обычай застраивать мосты жильем уже давно миновал. Возможно, от тех времён и сохранилась одна из самых распространённых и поныне во Франции фамилий – Дюпон, т.е. «с моста», проживающий на мосту. В 1793 году мост был переименован в «мост Разума». При Наполеоне ему вернули прежнее название. А в последний раз мост был перестроен и расширен в 1853 году. На Цветочной набережной, позади собора Нотр-Дам и сквера Иоанна XXIII, на доме 9 укреплена мемориальная доска: «Здесь находился дом, в котором жили Элоиза и Абеляр. 1118 г. Перестроен в 1849 г.» Пьер Абеляр – философ и богослов XII в. Создатель так называемой новой педагогики. Неоднократно обвинялся в ереси. Обучил более трех тысяч. студентов. Тайно женился на своей ученице Элоизе, которая пережила его на 22 года. Их останки трижды были похоронены врозь и трижды оказывались перехоронены вместе, пока наконец их не захоронили в одном гробу на кладбище Пер Лашез. На Корсиканской набережной между корпусами Отель-Дьё и Торговым судом находится Цветочный рынок, впервые открытый по распоряжению Людовика XVI 13 июня 1786 года. С тех пор этот рынок ни разу не закрывался – даже во время войн.
Камилла: Консьержери Название это произошло от должности. Консьержем именовался дворянин, которому после переезда королей в Лувр было поручено управлять этим зданием (бывшим дворцом) и собирать арендную плату с владельцев лавок, мастерских и прочих, порой сомнительных заведений, снимавших помещения в здании бывшего дворца. Когда здание было превращено в тюрьму, консьерж собирал плату с заключённых за пользование камерами-одиночками и за прокат мебели в них. Мрачное здание Консьержери вытянулось вдоль набережной Часов. Круглые башни с коническими крышами выглядят декорацией к рыцарскому роману – грозный боевой замок посреди сегодняшнего Парижа. Отсюда отправлялся в 1189 г. в третий крестовый поход король Филипп-Август вместе со своим родичем и союзником английским королём Ричардом I Львиное Сердце. А за полтора века до того жила тут королева Франции, дочь киевского Великого князя Ярослава Мудрого Анна, жена Генриха (Анри) I, после смерти мужа – регентша при малолетнем сыне (будущем Филиппе I). При Филиппе IV Красивом (1285-1314) прозванном Железным Королём, дворец был расширен. В нем построили Зал Стражей (ок. 300 кв. м.) – сводчатое помещение в стиле ранней готики, и грандиозный Зал Вооруженных площадью около 2 тыс. кв. м. Этот невероятный зал, законченный в 1315 году, имеет длину более 70 метров. Своды его держатся на 69 пилястрах и колоннах. Из зала широкий арочный пролёт выводит в дворцовую кухню, прозванную столетием позднее Кухней Св. Луи (Людовика), хотя она была построена при короле Жане Добром в 1350 г. Четыре угла кухни срезаны четырьмя каминами, в каждом из которых жарились на вертелах по два быка. Предлагаю читателю самостоятельно высчитать, сколько гостей размещалось на королевских пирах за П-образным бесконечной длины столом в этом двухтысячеметровом зале, который тогда был одновременно и пиршественным, и тронным, и бальным: в нём, отодвинув столы к стенам, танцевали медленную торжественную павану, а в перерывах между танцами слушали пенье менестрелей под звуки арф. Быков же для обедов этих, как и прочие припасы, доставляли по Сене на баржах и перегружали в кухню прямо через специальное окно с блоком. Башни Консьержери носят названия Башня Часов, Бонбек, Цезарева и Серебряная. За башней Бонбек открывается проход в помещения Трибунала, где в дни якобинской диктатуры и заседал революционный трибунал. Тюрьмой Консьержери стал вскоре после переезда первых королей династии Валуа в Лувр в 1370-х годах. Но обычно эта новая тюрьма пустовала: высокопоставленные узники содержались, как правило, в Бастилии, а тут держали воров и бродяг, которых в те времена было в тюрьмах меньше, чем благородных узников. Из государственных преступников содержали здесь только не дворян, и то много позднее. Так сидел здесь убийца Генриха IV Равальяк, вождь Соляного Бунта во времена Людовика XIV Мандрен и еще несколько знаменитостей. Но в дни Робеспьера социальный состав населения тюрьмы изменился. Если еще в 1790-91 годах в первый период революции в огромном зале пара десятков воров играли в пятнашки или в чехарду, как пишет современник, то в 1793-м тут было помещено более тысячи человек. Рядом, в Зале стражей, находились дамы. Достаточно было в те дни просто принадлежать к аристократии, чтобы двери Консьержери распахнулись перед вами. Но отсюда уже не выходили, а только выезжали на огромной скрипучей фуре, которая везла по мостам и набережным под улюлюканье черни к тому месту, где в тот день стояла гильотина. Площадей и любопытных в Париже было много, а гильотина – одна, и её регулярно перевозили с места на место. Список из 2780 имен обезглавленных можно увидеть на стене музея Консьержери в помещении трибунала. Вице-президент Революционного трибунала Коффиналь, бессменный судья и он же зачастую прокурор в одних и тех же «процессах», лично отправил на гильотину две тысячи из этих 2780 человек. Но кроме гильотинированных погибло прямо в тюрьме несколько десятков человек, когда в сентябре 1792 г. во внутренний двор ворвалась подогретая якобинцами толпа. Ворвавшиеся вытаскивали первых попавшихся узников, чтобы тут же их повесить. Стража, естественно, на помощь «врагам народа» не спешила. Перед тем как взойти на фуру, узники, особенно женщины, обязаны были пройти через Туалетный Зал. Последний «туалет» был просто обыском, при котором отбирались все, не отнятые во время предыдущих обысков, драгоценности («достояние Республики»), затем женщинам стригли волосы и отбирали одежду («достояние господина палача, согласно решению революционного Трибунала»), давая взамен холщовые балахоны. Так что Робеспьер и его товарищи уже изобрели то, что стало позором середины ХХ века. Только масштабы ещё были не те… Эту процедуру последнего туалета прошла и королева… ОБРАТНАЯ ПРИЧИННОСТЬ У круглой башни Консьержери В воде расквашены Фонари. Антуанетта глядит в окно. Парижа нету: В воде черно. Тиха стихия без «высших мер»: Листы сухие, да хрип химер. То факел бьётся, то ночь слепа… Потом ворвётся в тюрьму толпа – Ворота – грудью в булыжный двор: Веревки – судьи, нож – прокурор! Жесток и жуток Париж в ночи, И проституток ждут палачи… Годна в кассандры любая сводня: Причины – завтра, башку – сегодня. Обратным шагом наш мир творится: Из книг – бумагу, Из фильмов – лица, А из Адама наделать глины Готовы яма и гильотина. Суд? Это завтра. А нынче – крак! Причины? Завтра, А нынче – так: Судьба готова, Привычный ход Сквозь Гумилёва К Шенье ведёт… Ведь жизнь – козявка, И C’ est exact : Причины завтра, Сегодня – факт. На Гревской площади Бьет барабан, Чернеют лошади И шарабан. Жесток и жуток, Париж – ничей: Ни проституток, ни палачей… А на бульваре висят вдвоём Две жалких твари: Ночь и Вийон… Кстати, камера, в которой держали Марию Антуанетту, приняла год спустя другого узника. По странной случайности им оказался сам Робеспьер, которого кинули туда раненным после переворота 9 термидора. И тем же путём на ту же гильотину вывезла его скрипучая фура из железных ворот Консьержери. При выходе из камеры бывший диктатор разбил себе лоб о притолоку двери: он забыл, что это по его же приказу притолока была специально сделана ниже роста высокой Марии-Антуанетты, «чтобы заставить гордую австриячку кланяться всякий раз при входе и выходе», как писал Робеспьер в своем декрете. Эта, первая во Франции, государственная тюрьма была ликвидирована только в начале Первой мировой войны.
Камилла: Дворец Юстиции Здание Консьержери слито в один ансамбль с огромным, торжественным и довольно неуклюжим Дворцом Юстиции. На углу набережной и Дворцового бульвара расположена квадратная Башня Часов. От нее получила своё название и Набережная Часов. Сорокаметровая башня, построенная в XIV веке, была украшена аллегорическими скульптурами Справедливости, Правосудия и прочих добродетелей, поставленными незадолго до Варфоломеевской ночи. В 1851 году башня была капитально отреставрирована. Собственно Дворец Юстиции находится южнее и западнее башни Бонбек. Один фасад его, построенный Виоле ле Дюком в середине XIX в., выходит на площадь Дофин, а другой, главный – на Дворцовый бульвар, пересекающий Ситэ и соединяющий – через два моста – бульвар Сен-Мишель с площадью Шатле. Главный фасад выполнил в конце XVIII века архитектор Антуан, один из законодателей архитектурных вкусов эпохи классицизма (стиль Людовика XVI). От бульвара дворец отделяет кованая решетка – одна из лучших, сделанных в то время. В правой стороне двора – величественная лестница Людовика XVI, по которой можно попасть в Купеческую Галерею и в Зал Пропадающих шагов – центральное помещение Дворца. Сожжённый коммунарами в 1871 г., этот зал был восстановлен архитектором Дюком в том виде, какой имел он в XVII в. Прямо из-под аркад Зала можно пройти в Золотую комнату, которая считается спальней Св. Людовика и находится в самой старой части Дворца, относящейся, строго говоря, к Консьержери. Именно в этой Золотой комнате располагался в 1793 году революционный трибунал, выносивший смертные (и никакие иные) приговоры. Королева, поэт Андре Шенье, сподвижник членов Трибунала Дантон и ещё сотни известных людей были обезглавлены по приговорам, произнесённым в этой комнате. Сожженная восемьдесят лет спустя, в дни Парижской Коммуны 1871 г., комната была восстановлена всё тем же Дюком в 1872-74 гг. и выглядит так, как выглядела в царствование Людовика XII (конец XV – нач. XVI вв.)
Belle Fleur: Глава Из книги PARIS: An Electronic Tour of the Old City (Historical Travel) Интереснейший и познавательный сборник очерков современников и очевидцев о быте и жизни Парижа от раннего средневековья до Великой Французской Революции. Что называется, из первых рук. Один из них предлагаю Вашему вниманию. Francesco Gregory d’Ierni “Paris in 1596 Seen by an Italian”/ «Париж в 1596 году глазами итальянца» Автор этого короткого очерка находился в составе свиты папского легата Алессандро де Медичи, отправленного в Париж папой Климентом VIII для укрепления связей с Францией после обращения в католичество короля Генриха IV в 1593 году и его коронации в 1594. Несмотря на некоторую хаотичность в подаче информации, привлекает прежде всего безыскусность описания и множество интересных бытовых деталей, касающихся жизни города. Город Париж расположен в центре красивейшей открытой равнины, по соседству с которой не найти ни горы, ни холма. Город без предместий простирается на 3,830 двойных шагов* в длину и на 3,650 - в ширину. Предместье Сен-Жак, через которое всякий путешественник въезжает в Париж, превосходит остальные на 1,740 шагов, так же, как и Сен-Марсель; предместье Сен-Жермен, самое обширное из всех, напоминает город: до последних войн его население, как говорят, составляло 18,000 душ. В городе 14 ворот, 5 из которых целиком сложены из камня. Красивые, длинные и широкие улицы вымощены квадратными каменными плитами. Дома не имеют водосточных труб, крыши покрыты черным шифером, а в окна вставлено прозрачное стекло. Правда, фасады менее красивы, чем в Италии: большинство домов узкие и построены из дерева. Внутренние стены обшиты соломенными панелями. В городе 44 дворца, принадлежащих важным персонам. Внутри не увидишь глиняных тарелок и блюд: все они сделаны из латуни, которая к настоящему времени вытеснила медь. В городе огромное количество лавок с самым разным товаром, в которых торговлю ведут преимущественно женщины. Лавок числом почти втрое больше, чем в Риме: 85 из них торгуют тканями, а на одной улице можно насчитать 184 ювелирных лавки, помимо тех, что расположены вокруг города (а всего их около 300); не менее 12 торговцев перьями для украшения шляп, столько же - писчими принадлежностями, 22 лавки принадлежат изготовителям часов, 45 – стекольщикам, 150 – мясникам, предлагающим богатый выбор мяса, радующего своей свежестью глаз; 120 пекарен, чьи хозяева – художники своего дела. В Париже 68 приходских церквей, 31 часовня и 41 колледж, хотя число студентов в настоящее время невелико; но тут нужно вспомнить, что раньше Парижский университет был наилучшим и наиболее процветающим среди европейских и в нем училось 40,000 студентов. Также в городе 7 госпиталей. На строительство храмов были затрачены крупные суммы; их фасады изобильно украшены скульптурами и очень красивы. Во всех - витражи с прекрасными изображениями сцен из житий святых. Над алтарем обычно помещаются от четырех до шести деревянных или каменных статуй святых, раскрашенных и позолоченных; алтарь и хоры также украшены латунными орнаментами. По воскресным и праздничным дням двое или трое прихожанок выпекают большие хлебы, такие, что один человек может удержать лишь с трудом; священник благословляет этот хлеб, который во время Высокой Мессы служит в качестве пожертвования, также как и свечи, и огромный сосуд с вином; затем, в сакристии** священник и служки берут положенную им долю, а оставшуюся часть, поделенную на малые доли, по старому французскому обычаю раздают прихожанам. Прихожанки, которые пекли хлебы, обходят церковь с золотыми сосудами в руках, собирая у паствы денежные пожертвования для бедных: среди них женщины любого звания, богатые, знатные, молодые, красивые, замужние и девственницы; любопытно, что они не надевают маски во время сбора пожертвований*** В церквях прихожане проявляют огромное религиозное рвение. Епископ города Парижа во время пасхальной мессы всегда надевает митру, снимая ее только во время святого причастия. Церкви владеют большим количеством святых реликвий; в нескольких имеются кусочки дерева от Святого Креста (например, в Сен-Шапель их два), а также части Тернового Венца и Гвоздей, которые король по особым случаям показывает принцам крови. Церковные колокола многочисленны и разнообразны по своему звучанию; что до остального, то за содержанием церквей плохо следят. Великий пост строго соблюдается; единственное исключение делается для сливочного масла, коровьего молока и пармезана, поскольку <растительное> масло очень дорого. От Рождества до Сретения каждый может есть мясо по субботам со специального разрешения верховного понтифика. Зимними ночами углы улиц освещаются фонарями, что позволяет всякому без помех заниматься своими делами. Всего в Париже 90 приходов, обслуживание которых осуществляется самими прихожанами. Так, в Сен-Мерри, например, можно увидеть изготовленные прихожанками 36 гобеленов, изображающих Житие Господа Нашего; они исключительны по красоте и стоят, как говорят, 15,000 экю. Хлеб нескольких сортов, но чрезвычайно дорог; его большей частью доставляют в Париж по средам и субботам крестьяне из окрестных деревень, Среда и суббота – рыночные дни (в городе 8 больших рыночных площадей) Красное вино хорошего качества, но дорогое: бочонок вина стоит от шести до семи экю. Морской рыбы мало, и она тоже очень дорого стоит. Продается живая рыба, которая содержится в воде на 78 маленьких суденышках, пришвартованных в Великом Порту [Pont au Change]; в других местах можно обнаружить еще 30 судов с рыбой. Город пересекает река Сена, по которой на кораблях доставляют разные товары. Река образует внутри себя остров, на котором, помимо большого числа домов и лавок, находятся Сен-Шапель и Пале, иными словами – старый дворец французских королей. В этом дворце огромный холл, пол которого выложен белым и черным мрамором, длиной в 112 шагов и шириной – в 45; в центре его – колоннада со статуями французских кролей; в конце холла находится стол из черного мрамора длиной в 28 шагов. Рядом – другой холл, украшенный золочеными панелями, в котором ежедневно заседает Парламент. Через реку перекинуты шесть мостов, три из них каменные (один еще недостроен [Новый мост]), и три – деревянные. По обеим сторонам мостов выстроены дома, причем таким образом, что невозможно увидеть реку, не войдя внутрь дома. Недавно один из мостов был снесен паводком вместе с шестью мельницами; 60 человек погибли, не говоря уже о причиненном материальном ущербе. В городе 15 фонтанов, которые служат населению источником питьевой воды, так же как и река, вода в которой чистая и пригодная для питья. В Париже 117 лекарских лавок и 140 аптек****, а также 80, принадлежащих седельным дел мастерам и 523 – обувщикам. [Далее следует весьма краткое описание Лувра, которое пропускаю] Я слыхал, что король Франции ежегодно получает от налогов на соль прибыль не менее чем полтора миллиона экю. Зайцы, кролики, перепела водятся в огромном количестве. Свиней в Париже забивают круглый год. Периметр города составляет 12,860 шагов: чтобы обойти город, понадобится два часа и еще три четверти часа. По улицам течет поток зловонной воды, заражающей воздух, и туда из домов выплескивают грязную воду и отходы. А посему любой вынужден, дабы отбить зловоние, иметь при себе цветок или склянку с парфюмом. Необходимо заметить, однако, что парижане следят за тем, чтобы на тележках вывозить из города экскременты. Париж безусловно был бы приятен для житья в нем, если бы можно было в нем раздобыть продукты, которые редки: дыни, огурцы, фиги, персики, лимоны и тому подобное. За стенами города выстроены многочисленные мельницы. Городские стены не слишком крепки, зато население многолюдно: сейчас в городе проживает 350,000 душ, а до войн было 600,000. Также есть крепость, называемая Бастилией: небольшая по размеру, достаточно приятная на вид и хорошо построенная. Парижане мне говорили, что выстроили ее англичане в старое время. Недалеко от нее находится Арсенал, в котором хранится оружие и кое-какая артиллерия. [На этом рассказ итальянского гостя неожиданно заканчивается, поэтому думаю, что скорее всего, это просто отрывок из его путевых заметок] Примечания: *Двойной шаг – римская мера длины равная 1,48 м. Далее в тексте для краткости упоминается как «шаг» **Сакристия - у католиков название особой части церкви сбоку или впереди алтаря, в которой находятся принадлежности культа. ***Прошу прощения, но этот пассаж объяснить не могу. В оригинале: “The curious thing to see is that they do not wear masks while collecting” **** В так называемых «apothecary shops» лекари и повитухи оказывали населению медицинские и астрологические услуги; в «pharmacies» только продавали снадобья от болезней
Бутвиль: Мне кажется, что фразу о масках можно понять, исходя из того, что в 16м веке, да ив 17м до середины во многих странах Европы существовал обычай женщинам из приличных семей, выходя на улицу, носить черную или цветную полумаску, скрывающую верхнюю половину лица. Именно ради приличия, а не ради того, чтобы скрыть какие-то свои тайные дела. Видимо, итальянца удивило, что женщины, собирающие пожертвования, не боятся, что люди увидят, как они этим занимаются, и не скрывают свои лица. Или же он счел, что афишировать свое участие в таком богоугодном деле - это нескромно, ведь благотворительность должна быть анонимной.
Belle Fleur: Из того же источника, что и выше, с незначительными купюрами. Thomas Platter the Younger of Basel, Description of Paris/Томас Платтер-мл. из Базеля. «Описание Парижа» 1599 год Томас Платтер-младший (родился в Базеле в 1574 году) – сын Томаса Платтера-старшего, печатника и директора базельской гимназии. Между 1595 и 1600 годами предпринял путешествие в Испанию, Францию, Англию и Голландию с образовательными целями. Вернувшись в Базель, получил степень доктора медицины и завоевал на поприще врачевания широкую известность. Умер в 1628 году. В 1604-5 гг. написал путевые заметки на базельском диалекте (хранятся в библиотеке Базельского университета). Платтер побывал в Париже тремя годами позже Алессандро де Медичи – в 1599 году. Его описание содержит информацию о многих сторонах столичной жизни: экономике и торговле, театра и других популярных представлений, гостиниц и харчевен. Кульминацией описания является подробный рассказ о ритуале исцеления королем Генрихом IV больных золотухой, которому он был свидетелем на Рождество 1599 года. Страницы, посвященные Парижу, были переведены на французский язык Сибером, английский перевод выполнил редактор настоящего сборника Robert W. Berger. “Ежедневно Париж потребляет 200 быков, 2,000 баранов, 1,000 телят и 70,000 цыплят и голубей; во время же поста невозможно подсчитать количество соленой и свежей рыбы, которая идет на стол горожанам. Помимо этого, ежедневно перемалывается в муку 500 мюидов* зерна, каждый мюид составляет 12 septiers, каждый septier содержит не менее 29,792,000 зерен. Каждый день парижане выпивают 260 бочек вина (в бочке – 200 кувшинов), а кроме того – огромное количество пива, сидра и других напитков. И каждый день бродячие торговцы обоих полов наводняют улицы города, выкрикивая цены и названия своих товаров (не менее 136 видов), список которых отпечатан в маленькой книжице под названием «Голоса Парижа». Таким образом, домохозяйкам нет нужды выходить на рынок или в лавку, поскольку все приносят к порогу. В нескольких районах города есть и рынки, особливо – на улице Сен-Дени. Дрова, кожа и другие подобные товары продаются на берегах Сены и ее притоков; носильщики, коих в Париже 5,000, за несколько су доставят вам покупки домой в больших корзинах. Некоторые из носильщиков умудряются сколотить на своем занятии немалый капиталец, и все их дело организовано таким образом, чтобы не вредить и не мешать друг другу. Эти разнорабочие еще и доставляют горожанам воду, поскольку в Париже всего 16 фонтанов** с проточной водой, а посему многие буржуа имеют обычай за два франка в месяц нанимать мужчину или жещину, которые доставляют им ежедневно питьевую воду в кувшинах.Работают водоносы день и ночь, сохраняя каждую каплю драгоценной жидкости и некоторые становятся настолько состоятельными, что могут дать в приданое за дочерью до 3,000 франков. В некоторых домах есть небольшие водоемы, но вода в них непригодна для питья и используется только для стирки и уборки дома. Когда идешь от крепости Бастилии на север, попадаешь на конный рынок, представляющий из себя большую квадратную площадь; за лошадьми там неустанно ухаживают и все они готовы к продаже. Недалеко оттуда, если идти по направлению к Сене – улица Сен-Антуан и ворота под тем же именем, рядом с Бастилией. Покидая улицу, попадаешь на Гревскую площадь – место казней. Там развешаны изображения беглых преступников. 7 августа я видел там преступника, приговоренного к колесованию: незадолго до смерти он признался в совершенных им убийствах и среди прочего рассказал о том, как отрезал уши священнику и заставил его их съесть. Кроме пышных дворцов в Париже более сорока роскошных особняков, в коих живут принцы. При всех – чудесные сады, а внутри – элегантные залы и красивые комнаты. В одном из них, принадлежащем, как мне припоминается, принцу Конде, есть комната, стены которой целиком выложены венецианским зеркальным стеклом. В Бургундском отеле есть придворный королеский актер по имени Валлеран [Леконт], который ежедневно в послеобеденное время дает комедию в стихах, а после – фарс, в котором рассказывается о последних событиях в городе, будь то любовные похождения или же другие анекдоты подобного рода. Он настолько хорошо играет, помогая себе жестами, что зритель не в состоянии удержаться от смеха, особливо, если персоны, о которых говорится в фарсе, ему известны. Таким образом, самые свежие события и сплетни сразу же попадают в комедию и зрители текут толпой на его представления. Входная плата на стоячие места для простых людей составляет половину от той, что вносят зрители, желающие либо сидеть на галерее, либо стоять там, опершись на перила. Только на галерее есть места для женщин. И так много зрителей в театре ежедневно, и представление длится так долго, что оканчивается только, когда все факелы догорят! В Париже много и других актеров, артистов и музыкантов, которые выступают на улицах. Также приезжают итальянские и английские труппы, которые выступают либо одновременно с королевскими актерами, либо в других местах. Например, я видел одного испанца, который удерживал в зубах, на лбу, на груди – и все без помощи рук- тяжелое бревно, а также длинную пожарную лестницу. Вены у него на шее набухли так, что были толщиной с мизинец, и становилось страшно от мысли, что еще чуть-чуть – и они лопнут от прилива крови. Он удерживал на языке дюжину раскрытых бритв, вставленных рукоятками одна в другую, после чего взял весь этот набор в левую руку и начал крутить как колесо прялки и даже не поранился! Это был молодой человек с темными каштановыми волосами, очень сильный. Воскресенье, 8 августа… Гуляя по берегу Сены, я видел, что с одного берега на другой перекинули веревку и привязали к ней гуся. Проплывавшие на лодках мимо, пытались схватить этого гуся, но попадали в воду, к вящему веселью зрителей. В харчевне на улице Сен-Жак я видел женщину лет сорока, из Гамбурга: она была трех футов росту; говорила на французском и английском; у нее не было рук , а колени были прижаты к бедрам, но она могла вдеть нитку в иголку при помощи пальцев ног, бросать кости, хорошо писала и могла делать еще много чего другого – и все при помощи ног. Мне рассказали, что она ведет себя очень фривольно и что зарабатывает довольно много денег, выставляя напоказ свое уродство в разных местах города. Почти в центре города и неподалеку от кладбища Невинноубиенных находится большая площадь, окруженная сводчатыми галереями и называемая «Рынок». Ее построил король Филипп Август для того, чтобы торговцы могли выставлять в безопасном месте и под крышей свои товары во время Сен-Лазарской ярмарки. Ярмарка была так названа потому, что сам король выкупил у калек право, которое у них было до того, на проведение в течение 15 дней ежегодно ярмарки. Это право перешло к городу. От этой площади отходят несколько улиц, одна из них называется улицей Старьевщиков, и на ней живут только лавочники, торгующие старыми вещами или обменивающими их на новые. Если зайти в такую лавку, хозяин тут же разложит поношенную одежду и другие товары перед покупателем с таким искусством, что подумаешь, что все они новые. К тому же внутри лавок очень темно. К ним стекается краденое. Они также берут вещи в залог под большие проценты. Рядом со старьевщиками находятся торговцы текстилем. Они изготавливают чулки на заказ, а остатки ткани продают портным. У портных можно купить готовый камзол, или же, дав ему нужную ткань, заказать пошив нового. Непосредственно у кладбища находится улица , на которой продают тонкие ткани и одежда. В конце этой улицы находится вход на кладбище Невинноубиеных, которое раньше было пристанищем воров, а сейчас – одно из самых значительных кладбищ Парижа. Мне рассказывали, что тела умерших разлагаются в его земле за 9 дней. Место окружено восемьюдесятью арками, под которыми сложены кости и черепа. В центре находится церковь. Читая многочисленные эпитафии, я обнаружил одну, в которой говорилось о женщине, давшей жизнь 295 детям. На протяженной улице Сен-Дени, впрочем, как и на многих других улицах города, расположены многочисленные постоялые дворы и дешевые харчевни, в которые в любое время дня привозят живую птицу: голубей, перепелок, фазанов, рябчиков и другую дичь. Их готовят ощипанными, нашпигованными салом и зажаренными. Везде – изобилие рыбы, сладкого мяса, других продуктов и доброго вина. Любому появившемуся на пороге гостю еда будет подана в течение получаса. Там можно заказать банкет стоимостью от одного до двенадцати франков с персоны. Хозяева очень искусно украсят столы дорогими скатертями, изысканными блюдами, вазами, десертами, обставят банкетный зал мебелью, обеспечат слугами и музыкантами, так что гостям будет казаться, что они в раю земном. Потому что в Париже можно за деньги купить все, что душе угодно! Подобные банкеты устраиваются преимущественно по случаю отъезда, покупки дома, бракосочетания, юбилея, благополучного завершения тяжбы или на пари. Удивительно то, что несмотря на такое большое количество постоялых дворов, все они переполнены постояльцами и гостями. Иностранные студенты и другие приезжие обычно селятся либо в частных домах, либо в меблированных комнатах; они платят помесячную плату за проживание и отдельно – за дрова и еду. Если несколько человек желают поселиться вместе, они обычно нанимают слугу, который ходит за покупками и готовит еду для всей честной компании. Часто они обедают в ресторанчиках или дешевых закусочных, где подают вино по цене от 4 до 6 су за порцию. Сладкое вино и пиво доставляют на дом. Вином также торгуют и на постоялых дворах. В Париже, как утверждают, около 1,100 закрытых теннисных кортов, особенно много их в предместьях; когда старый дом сносят, на его месте выстраивают корт, и это приносит застройщику большую прибыль, чем реконструкция дома. Я видел большое количество игроков в теннис. На всех улицах развешаны фонари, поздним вечером в них зажигают свечи и дают им сгореть полностью, что случается обычно к двум часам ночи. Это происходит в период с 29 сентября до наступления весны. Свечи покупают сами буржуа, которые живут на этих улицах. И все же это не спасает от нападения преступников: безопаснее проехать через девственный лес, чем оказаться в Париже ночью в то время, когда фонари не горят. Я был в Парламенте. Мне объяснили, что никому не разрешается носить в Зале для аудиенций сапоги, шпоры или иметь при себе оружие. Запрет этот введен для того, чтобы избежать возможных заговоров или покушений, чтобы преступник не смог скрыться верхом, а кроме того, чтобы не повредить острыми предметами одежду других присутствующих. 25 декабря, в день Рождества Христова, я видел короля Франции и герцога Савойского, ехавших в карете в собор Парижской Богоматери, как король поступает ежегодно. Люди на улицах кричали : «Да здравствует Король!». После окончания мессы, король и герцог отправились в Лувр, где в большом зале, выходящем окнами во внутренний двор, уже собралось более сотни болящих, мужчин и женщин, французов и испанцев. Все они страдали от золотухи, или скрофулы. Мне удалось попасть туда благодаря знакомству со швейцарским гвардейцем из охраны Короля. Как только Король вошел в зал, все упали на колени и склонили головы. Король начал обходить толпу, касаясь большим и указательным пальцем подбородка и носа каждого больного. После этого он касался обеих щек теми же пальцами, образуя из них подобие креста и произнося при первом касании «Король дотрагивается до тебя», а при втором – «Господь тебя исцеляет». Он также изображал знак креста перед лицом каждого страждущего. Затем его личный капеллан раздал по пять су каждому из толпы, что, по моему разумению, составляет один франк. Все больные возлагают великую надежду на то королевский дар исцелять болезнь. Этот обычай идет с времен Людовика Святого. Считается, что если королевское прикосновение не исцеляет – это знак нелегитимности монарха, поскольку Бог награждаем даром исцеления только истинных и законных суверенов. Мое же мнение таково: исцеление может быть достигнуто благодаря путешествиям и трезвому образу жизни так же успешно, как и благодаря прикосновению Его Величества.” *Мюид (фр. muid) - мера сыпучих тел и жидкостей (бочка). Приблизительно равна 270 литрам (точное значение установить невозможно, так как мера измерения не была едина на всей территории Франции). **В 1596 году фонтанов было 14, по утверждению того же Алессандро де Медичи.
Richelieu: К вопросу о том, что окружало Лувр до Османа: Но много ли было известно о других краях-«пеи», находившихся на той же долготе? Через сто лет после того, как экспедиция Кассини поставила на горе Бюгарак первый триангуляционный знак, на том участке меридиана, который сейчас занимает стеклянная пирамида во дворе Лувра, чуть ниже уровня площади, стоял мрачный квартал разрушающихся от времени трущоб, которые были построены еще в Средние века. Тот, кто протиснулся бы между досками забора, ограждавшего этот квартал, обнаружил бы внутри разрушенную церковь, несколько заросших садов и заколоченных дверей, арку, оставшуюся от исчезнувшего здания, и пустырь, усыпанный каменными блоками, которые как будто ждали, что их используют для постройки нового Лувра. Среди всех этих развалин и обломков могли появиться кое-какие личности – самовольные поселенцы и нищие, представители маленькой колонии артистов и поэтов или пробиравшиеся по кварталу украдкой посетители гомосексуального борделя. Мало было парижан, которые знали хоть что-нибудь об этом месте, которое называлось «квартал Дуайенне». Бальзак в 1846 году написал: «Наши потомки откажутся поверить, что такое варварство существовало в самом сердце Парижа, перед дворцом, где три династии принимали цвет французского и европейского общества». «Когда чья-нибудь карета едет вдоль этих мертвых останков городского квартала, глаза седока стараются пронзить взглядом темноту аллеи Дуайенне. Его душа холодеет, а ум начинает строить догадки о том, кто может там жить и что происходит по ночам, когда эта аллея становится гибельным местом и укрытые тьмой пороки Парижа дают себе полную волю». Грэм Робб: Открытие Франции
Richelieu: Мост Менял (Pont au Change) отсюда, с небольшими купюрами Хоть сделали тебя прескверно и вечно чинят — не беда! Мостом Менял ты назван верно: Ведь ты меняешься всегда. поэт XVII века Клод Ле Пети Мост Менял (фр. Pont au Change), соединяющий между собой северный рукав Сены с островом Сите, имеет, как и многие мосты Парижа, довольно богатую историю. Название “Меняльный” напоминает о той функции, которую в древние времена выполняли предыдущие мосты когда-то стоявшие на этом месте. The Bargemens Contest in front of the Pont Neuf, Paris Nicolas Всё началась с Большого моста, который был построен в 1141 году и который впоследствии по указу Людовика VII стал единственным местом в Париже, где менялы и ростовщики могли предлагать свои услуги горожанам. В конце XII-го века в Париже, обосновалось большое количество менял и ростовщиков, в основном выходцев из Ломбардии, которые открыли здесь свои конторы. К ним присоединились дельцы французского и еврейского происхождения и, как и первые, обосновались на одной из парижских улиц, которая вскоре стала называться улицей Ломбардцев (сама улица, как и её название сохранились до сих пор - rue des Lombards). Менялы играли важную роль в торговой жизни Парижа, занимаясь похоже тем, чем занимаются нынешние обменные пункты:-) К тому же они частенько ссужали деньгами королевский двор, при этом получая для себя хорошие преференции и привилегии. После того как Большой мост рухнул, деревянный мост, что построили взамен в 1298 году, был установлен чуть выше по течению. Это было сделано для того, чтобы избавить короля от денежных обязательств перед церковным владением. В результате “передвижения” новый Большой мост оказался приближенным к своему соседу - мосту Маршан, приобретя таким образом редкую для мостов форму латинской буквы “Y”. Опять же, королевским указом менял обязали вести свой бизнес на новом мосту, после чего он стал известен как Большой мост Менял. В конце Средневековья все мосты Парижа были сооружены из дерева и плотно застроены домами с торговыми лавками по всей своей длине: новый Большой мост (1298-1621), мост Мельников (1323-1596) и мост Маршан (1609-1621). Все они были построены по строгому геометрическому принципу, предписанному королем. Пожар, случившийся в ночь с 23 на 24 октября 1621 года полностью уничтожил мосты Большой и Маршан со всеми их строениями. Теодор Джозеф Хуберт Хоффбауэр (1839-1922). Пожар на мосту Менял в 1621 году. После этого менялы и лавочники обратились к королю Людовику XIII с просьбой о разрешении на восстановление моста за счет собственных средств, при условии что они вновь смогут отстроить на нём свои дома. Это предложение было утверждено королевским указом в мае 1639 года, мало того и сам король внес свой финансовый вклад в строительство моста из "чрезвычайного фонда". В королевском патенте, датированном этим годом, говорится, что, в согласии с архитектурным вкусом времени, все здания на мосту должны быть построены из одного и того же материала и быть одной и той же высоты. Новый каменный мост был отстроен с 1639 по 1647 годы по проекту Андре де Серсо и получил свое нынешнее название - мост Менял. Застройка моста состояла из двух рядов одинаковых домов с магазинами на первом этаже, выходящими на улицу между ними. Со стороны реки у домов были закрытые балконы, и на ту же сторону выходили окна кухонь, находящихся на антресольном этаже над магазинами. Над кухнями было три жилых этажа и еще мансарда на четвертом. Pont au Change in 1647 К тому же, на деньги менял и ювелиров, как знак благодарности королевской семье, был возведён памятный монумент в их честь: он занял фасад дома, упирающегося в мост на правом берегу Сены и был украшен бронзовыми скульптурами короля Людовика XIII-го с супругой Анной Австрийской и их сына десятилетнего Людовика XIV-го, при котором мост был достроен. В преддверии Великой Французской революции памятник лишился скульптур, а в 1789 году был вовсе разрушен. Сейчас эти скульптуры выставлены в Лувре. Отсюда
Richelieu: Фотографии (фотокомбинации?) Тьерри Коэна – как небо Парижа выглядело бы без засветки. Насчет степени освещенности самого города не уверен. Архитектура, конечно, уже не нашего времени:
полная версия страницы