Форум » Альтистория » АУ: 17 июля, около двух часов дня. Лавка мэтра Буонасье с клиентами » Ответить

АУ: 17 июля, около двух часов дня. Лавка мэтра Буонасье с клиентами

Провидение:

Ответов - 67, стр: 1 2 3 4 All

г-н Буонасье: Жак-Мишель Буонасье с самой возможной осторожностью развешивал новые образцы в лавке. От больших дел он давно отошел, но маленькая лавочка, остаток давних оборотов, помогала старику чувствовать себя нужным, моложе что ли. К тому же, при молодой жене (надобно помнить, что о своем вдовстве мэтр еще не знал), никак нельзя было становится шаркающим тапками созданием, годным лишь для добычи сыплющегося песка. Таким, небольшим окошком в прошлые лета и возможностью использовать не до конца растраченный торгашеский талант была для мэтра его лавка. Место, где он все еще чувствовал себя нужным, негромко напевая песенки, раскладывая товар наилучшим образом.

Мартина де Ланселла: Мартина все еще помнила о своем обещании порекомендовать лавку мэтра Бонасье своим титулованным знакомым, которых накануне у баронессы и в помине не было. Визит Монтрезора настроил вдову на сентиментальный лад, и Мартина возжелала вечером непременно надеть подарки графа. Чтобы мадам де Ланселла могла исполнить свою маленькую прихоть, пришлось перетряхнуть весь гардероб кузины Анны и отчасти - даже тетушки Луизы, однако выбранное в итоге платье требовало значительной переделки. Мало того, подходящих для этого лент, тесьмы и кружев в доме не нашлось, ибо все, что могли предложить Мартине дамы де Тревиль, было либо слишком скромным, либо совершенно не сочеталось по цвету и фактуре. Разумеется, Мартина не выразила своего огорчения вслух, но весь ее вид говорил о том, что страдания баронессы безмерны и сведут ее в гроб еще до начала представления. Когда же выяснилось, что Анна в любом случае намеревалась отправиться за покупками в галантерейную лавку, наступил звездный час мэтра Буонасье, обревшего в лице Мартины красноречивого приказчика и пылкого адвоката.

г-н Буонасье: "Шпионы там - шпионы здесь" напевал под нос мэтр уличную песенку, когда дверь в лавку отворилась. Буонасье, как это положено хозяину, невозможным прыжком очутился в центре лавки. _ Ах, баронесса! - рассыпался в приветствии старый пройдоха. - Простите мою прямоту, но я счастлив видеть вас у себя. Конечно же, старый каналья подумал о будущем свидании вдовы и Монтрезора - о чем еще он мог помыслить? - и вел себя соответственно. - Баронесса, Ваша Милость, я уже отправил Ваш заказ, но сегодня мне пришло такое... такое... Вот, взгляните на эти кружева. Голландия? Ан нет! Париж! Но стоит вчетверо дешевле, не различая вида! Парижские кружева, каково?!! Буонасье мог собой гордится. Он первым перехватил этот товар.


Анна де Тревиль: Мадемуазель де Тревиль прежде в галантерейной лавке мэтра Буонасье бывать не доводилось, и теперь она с тщанием осматривалась в расхваленном кузиной бойком месте. Анна пальчиком провела по извивам узора парижских мастериц, рекомендованного вниманию благородных дам ушлым торговцем. Цена вчетверо ниже против голландских кружев звучала крайне соблазнительно, но верно ли эти не хуже? Анна отчасти пожалела, что Луиза де Тревиль не пошла за покупками с племянницами. – А у вас есть точно такие же, но голландские? Покажите, – коварно предложила она.

Провидение: Колетта-Лапка, неприметно следовавшая за двумя девушками от самого дома г-на де Тревиля, змейкой проскользнула в лавку, еле заметно пошевелив быстрыми пальчиками для разминки. Опытный взгляд молодой карманницы привычно оценил по достоинству украшения младшей из дам, нашел еле заметную прорезь на юбке старшей и наметил кратчайший путь к ее корзинке. Колетта жеманно поправила на голове украшенную цветными перьями шляпку, которая вкупе с шелковым платьем и поддельными кольцами превращала уличную воровку в зажиточную горожанку, приблизилась к прилавку и вытянула шейку, якобы также заинтересовавшись кружевами.

Gaston d'Orleans: Весьма довольный своим талантом уговаривать, Месье направлялся в Пале-Люксембург. В голове у него, - не иначе как от одуряющей жары, - слегка шумело, да и выпитое вино не добавило бодрости. Предстать же пред светлые очи матушки с таком томном состоянии было крайне нежелательно, поэтому принц, совсем не торопясь, лениво посматривал по сторонам. И тут выражение его глаз резко изменилось. - Неужели? - ухмыльнулся Гастон, наблюдая, как две дамы, в одной из которых он узнал мадемуазель де Тревиль, а вторая, похоже, была той самой таинственной баронессой, зашли в какую-то лавчонку. Ни секунды не медля, он крикнул, чтобы остановили экипаж, и постукивая ногой от нетерпения, буквально выскочил из кареты. На улице Месье недовольно зажмурился и, пробормотав пару неласковых слов в адрес слепящего солнца, с видом человека, который везде чувствует себя, как дома, зашел в лавку. На третью даму, ужом проскользнувшую в помещение, Гастон не обратил никакого внимания.

Эмили-Франсуаза де К: До лавки мадам Пикар Эмили-Франсуаза добралась довольно быстро, несмотря на царящее на улице удушающее полуденное пекло. По-хорошему, ей бы надо было не бегать по улицам с поручениями чужих камеристок, а снять комнатку в скромной гостинице и потихоньку отсидеться до завтрашнего вечера, до встречи с Монтегю. Это было бы разумно… и скучно. А вот посмотреть на лавку парижской портнихи, да не простой, а той, у которой одеваются герцогини… Не очень разумно, но… «В конце концов», - утешила себя девушка, - «пока все складывается удачно». Письмо нашлось и попало к адресату, а сама она была жива и на свободе. От мысли, что никогда в жизни она не была настолько свободной, по спине Эмили, несмотря на жару, пробежал приятный холодок. Царапина на щеке подсохла, и глаз вовсе не заплыл. Синяки – это ерунда, они пройдут сами. За пазухой лежал кошелек Монтегю. А о том, является ли приобретенная свобода благом, мадемуазель де Кюинь предпочла не задумываться. К огромному ее сожалению, никаких герцогинь и вообще ничего интересного в лавке мадам Пикар Эмили не встретила, а потому известие о том, что ленты для мадам де Комбале будут отправлены с посыльным, ее ничуть не огорчило. Палящий зной не располагал к прогулкам. И девушка решила отправиться к д′Артаньяну, по тому самому адресу на улице Могильщиков, который гасконец дал ей утром. Во-первых, потому что она обещала. А во-вторых, потому, что мысль о возможном предательстве гвардейца не давала ей покоя. В шестнадцатилетней головке наивной и романтичной девушки д′Артаньян уже представлялся этаким безупречным сэром Галахадом без страха и упрека, и верить в его вероломство было просто невозможно. И потому Эмили-Франсуаза решила, что должна узнать правду. Каким образом – там видно будет. Когда девушка подошла к означенному дому, в лавку на первом этаже как раз входили нарядные дамы, а потом поспешно вошел не менее нарядный кавалер. Эмили незаметно скользнула следом, надеясь, пока все заняты, без лишних объяснений попасть на второй этаж. Услышав же, о чем разговор, она, повинуясь безотчетному порыву, спряталась в маленькой нише за раскрытой дверью. Ей было любопытно.

г-н Буонасье: "Вот те раз. - подумал Жак-Мишель. - То пусто, то густо". - Конечно же, есть голландские и фламандские кружева. - ответил он увлекая мадмуазель де Тревиль к образцам. Предложенные им продукты парижского "творчества", надобно сказать, были полным барахлом и не выдерживали даже и третьей стирки, хотя выглядяли премило. - Брюггское кружево есть, извольте заметить и венгерские кружева тоже есть, а также фландрские и вот подборочка итальянских. Помолчав считанные секунды, мэтр не без некоторой обоснованной гордости добавил: - У меня, изволите ли видеть, одна из лучших, если не лучшая в Париже, подборка галантерейных товаров. Вот и госпожа баронесса может вам подтвердить, она уже успела стать моей клиенткой. Недавней, но уже очень дорогой. Последняя фраза была произнесена практически одновременно с появлением принца Орлеанского. "Эге, это не иначе как к моему постояльцу", подумал Буонасье. "Такие птицы, как этот павлин, сами себе ничего не покупают".

Мартина де Ланселла: Мартина никак не ожидала, что товары мэтра Буонасье пользуются таким бешеным спросом, хотя и не отрицала, что в его лавке можно было найти вполне достойные вещи по разумной цене. Тетушка Луиза, выслушав дифирамбы баронессы кружевам и тесьме из закромов Буонасье, даже не сочла нужным сопровождать своих подопечных, ибо со слов Мартины можно было заключить, что речь идет о месте тихом и безопасном для девичьей нравственности. Собственно, таким оно и было до появления блистательного вовсех смыслах кавалера, причем, судя по наряду вошедшего, Галантерея была его священным идолом. Парижские сороки должны были дохнуть от зависти на лету, узрев подобное великолепие. Мартина чинно сложила руки в замок, надеясь, что это уймет зуд в кончиках пальцев - так ей захотелось пощупать роскошную ткань камзола. - Покажите нам алансонские, любезный, - промолвила она, в точности копируя интонации Монтрезора, - помнится, у вас была штука кружев с веточками и птичками... Мадам де Ланселла не имела ни малейшего понятия, были ли в лавке такие кружева, однако в интересах галантерейщика было срочно изобрести причину, почему он не может предъявить требуемое. Разумнее всего было бы сослаться на визит какой-нибудь герцогини, которая тоже воспылала желанием украсить себя птичками и веточками. Царственный тон Мартины должен был не только произвести впечатление на всех присутствующих, знакомых и незнакомых, но и намекнуть мэтру Бонасье, что сейчас у него появилась отличная возможность заполучить еще одного завидного покупателя. Возможно, настолько завидного, что бесплатными кружевами благодарному галантерейщику не обойтись...

г-н Буонасье: - С птичками?... - Буонасье на пару кратких мгновений замолк, умудряясь думать две мысли одновременно. Первая мысль была о том, что алансонские кружева у него, конечно же, есть но именно с таким узором припомнить он среди своего товара их не мог. Учитывая то обстоятельство, что даже и будучи разбуженным глубокой ночью, Жак-Мишель с легкостью мог бы рассказать что именно у него есть на продажу и в каком количестве, было это как минимум странно. О качестве товара, буде его бы даже и спросили, он бы все равно не сказал бы ничего - пускай легковерные сами обманывают себя, а умные в это время будут молчать и мысленно считать барыши, не нарушая при том никаких законов людских или божеских. Вторая мысль относилась к внезапно прорезавшемуся у баронессы аристократизму светской львицы и ее надменно-покровительственному тону. Была эта мысль для вдовы весьма нелицеприятной, поминались в ней привычки шиковать за счет любовников, наглеющие от нежданной удачи церковные мыши, гасконская жуликоватость (с которой он хорошо был знаком благодоря своему постояльцу), а равно доставалось всем прочим дочерям Евы, несомненно наставившей рога прародителю Адаму еще со Змеем, и как бы не до изгнания из Эдемского Сада. - С птичками, изволите ли видеть, это кастильские, а не алансонские. Да вот же они. - мэтр незамедлительно предъявил покупательницам самый подходящий под описание товар. С Гастоном он, сказать начистоту, заговорить первым побоялся, благоразумно полагая, что ежели блистательному кавалеру что-то потребуется от скромного него, тот сам снизойдет до обращения. Синяки, поставленные давеча господином д`Артаньяном на его шкуре, были с владельцем оной шкуры совершенно согласны.

Gaston d'Orleans: Своим великолепным видом Гастон Орлеанский был обязан отнюдь не собственным усилиям. Если уж совсем откровенно, он понятия не имел о том, где именно продаются лучшие в Париже кружева, да, в общем, и особо от этого не страдал. Но повод для того, чтобы подойти поближе, был не самый плохой и с видом заинтересованного покупателя Месье подошел к самому прилавку и, делая, вид, что нет ничего на свете интереснее изделия кастильских мастериц, стал исподтишка посматривать в сторону баронессы.

Провидение: Неожиданное появление блестящего кавалера, создавшее у прилавка столь удобную для карманников толкотню, наполнило сердце Колетты-Лапки чувствами настолько противоречивыми, что место им было в груди какой-нибудь салонной жеманницы. После нескольких мгновений внутренней борьбы притягательность роскошной добычи одержала верх, и воровка ненавязчиво переместилась на шаг-другой. За считанные секунды изящные подвески, украшавшие рукав оказавшегося в пределах досягаемости дворянина, и его золотые часы с боем осели в потайном месте под юбкой Колетты, и девушка вернулась на исходную позицию так же незаметно, как покинула ее, для продолжения намеченного плана кампании.

Анна де Тревиль: Появление в лавке галантерейщика особы королевской крови заставило Анну в буквальном смысле слова онеметь. Кружева были забыты. Напрасно господин Бонасье рассыпался в подробностях кружевного дела – мадемуазель де Тревиль не слышала и половины, равно как незамеченным ею осталось и разительное перевоплощение кузины из робкой провинциалки в бывалую столичную модницу. Анна сейчас задавалась другим вопросом. Узнавать или не узнавать? Потому что, как ни крути, принцы самолично по галантерейным лавкам не ходят. Следовательно, Его Высочество может не обрадоваться разоблачению своего инкогнито. Тем паче, что у нее не было причин полагать, что блистательный сын Франции удержал в своей переменчивой памяти персону дочери капитана королевских мушкетеров, хотя она и была ему некогда представлена. Однако вопреки ожиданиям, Гастон подошел к прилавку, будто в лавке его и впрямь ничего не интересовало, кроме товаров. Мадемуазель де Тревиль растерянно опустила глаза на пресловутые кастильские кружева с птичками.

Мартина де Ланселла: Конечно, как всякой провинциалке, впервые побывавшей при дворе, родственницы вчера издалека показали Мартине короля, обеих королев и наследника престола. Однако же внимание баронессы была кощунственно поглощено персоной графа де Монтрезора, а посему сегодня и вблизи она Его Высочество не узнала. Мысленно воздав должное привлекательной наружности и благородной осанке незнакомца, гасконка благоразумно вспомнила пословицу об охоте на двух зайцев и сосредоточилась на разглядывании кружев. Тем не менее, Мартина заметила, что ее саму рассматривают примерно с тем же интересом, что и она сама - изысканное переплетение нитей.

Эмили-Франсуаза де К: Сквозь дверную щелку Эмили-Франсуаза с интересом наблюдала за разворачивающимися событиями. Увы, кружева с птичками ей было не разглядеть, поэтому свое внимание девушка сосредоточила на действующих лицах. Движение молодой особы от нее не ускользнуло, и Эмили пришлось закусить собственный кулак, чтобы сдержать возмущенный возглас. Первой порывом ее было выскочить из укрытия и разоблачить воровку, но девушка тут же усомнилась в том, что действительно стала свидетельницей кражи. Та девица не подавала никаких признаков волнения, уйти не стремилась, и Эмили подумала, что могла и ошибиться. К тому же ей с некоторым опозданием пришло в голову, что будет… несколько сложно объяснить заинтересованным лицам, каким образом она смогла все это видеть. А потому мадемуазель де Кюинь приняла мудрое решение немного подождать и еще понаблюдать за происходящим.

Gaston d'Orleans: Столь же незаметный, как и белая ворона в стае своих черных товарок, Месье был полностью поглощен созерцанием мадам де Ланселла, поэтому взгляды, исподтишка бросаемые мадемуазель де Тревиль, как и перераспределение ценностей, произведенное молодой воровкой, остались вне его внимания. Надо сказать, что Гастон как-то и не подумал о том, что присутствие наследника престола в галантерейной лавке несколько неуместно и даже странно. Он посмотрел на сомнительного вида кружева, - ведь для того, чтобы разбираться в качестве, совсем не обязательно быть покупателем, тем более, если ты с детства привык к самому лучшему, - и, переведя взгляд на жуликоватого вида галатерейщика, презрительно хмыкнул: - И кого вы тут пытаетесь надуть?

г-н Буонасье: - Надуть? - почтенный галантерейщик аж подпрыгнул на месте от негодования. - Что вы такое говорите, сударь? Где я, и где надуть? Да вам любой человек в Париже скажет, что Жак-Мишель Буонасье, честнейший малый во всем городе! Как же вам меня чернить не совестно, сударь? Да мне товары сам господин Кольбер, первейший в Реймсе купец, на реализацию в Париже отдает. Синяки были позабыты - праведное возмущение и обида на несправедливость незнакомого дворянина вытеснили все и вся из души мэтра. - Да, признаю, это не самые лучшие кружева, что есть в моей лавке! Но ведь меня просили именно их. Не иначе как Её Милость баронесса желает заказать скромное платье для э-э-э-э... посещений церкви.

Gaston d'Orleans: - Мне должно быть совестно? Да в своем ли вы уме? - сначала немного оторопев от наглости, снизошел Гастон до негодовавшего лавочника. - Это вам должно быть стыдно, что предлагаете вот это... Месье, двумя пальцами взял кружева за край и, крайне неодобрительно посмотрев на предлагаемый галантерейщиком товар, продолжил: - И кому? Дочери капитана королевских мушкетеров, - он слегка улыбнулся Анне, не осознавая, что прекратил тем самым сомнения мадемуазель де Тревиль и, уже не скрывая своего интереса, вновь посмотрел на мадам де Ланселла, - и ее знакомой. Понятное дело, что рассказывать о том, что он прекрасно знает, кем является "знакомая", - а после слов лавочника в этом не оставалось никаких сомнений, - Его Высочество не спешил.

Провидение: Перебранка, разворачивавшаяся между лавочником и дворянином, была столь на руку карманнице, что лучше было и не придумать. Улучив подходящий момент, Колетта-Лапка незаметно прибрала с прилавка расхваленные Бонасье голландские кружева и вновь придвинулась к присмотренной ею прорези на юбке баронессы де Ланселла.

Анна де Тревиль: Мадемуазель де Тревиль присела реверансе в знак благодарности, хотя и была удивлена вниманием Его Высочества к столь прозаическому и скучному предмету, как дамские покупки. Причиной необычного поведения принца следовало считать либо внезапно проснувшуюся страсть к наведению порядка и справедливости где попало, либо столь же внезапный каприз. Одного отнять было нельзя – судя по наряду, принц в модных кружевах разбирался гораздо лучше мадемуазель де Тревиль. Она отложила подвергшийся уничижительной критике товар в сторонку. – Пожалуй, голландские все же лучше подойдут нам, – заметила Анна баронессе. – Или вам больше по душе фламандские, кузина? Ей пришло в голову, что выбор Мартины мог зависеть не только от провинциального вкуса, но и от скромной толщины ее кошелька, и запнулась, не зная как намекнуть, что моток хороших кружев не разорит семейство де Тревиль.



полная версия страницы