Форум » A la guerre comme à la guerre » Via dolorosa. 18 сентября 1627 года, после пяти часов дня » Ответить
Via dolorosa. 18 сентября 1627 года, после пяти часов дня
Провидение:
Ответов - 26, стр:
1 2 All
Марк-Антуан де Лоран: - Особа монарха, безусловно, священна для всех, - легко согласился шевалье. Путь в ставку кардинала был недолгим. Уже совсем скоро гвардейцы должны были прибыть в лагерь и передать пленника лейтенанту де Жюссаку. Поручение уже не казалось Марку-Антуану тягостным, а предчувствие, то вязкое недовольство, которое бретонец ощутил перед самым отъездом в лагерь мушкетеров, его отпустило. - Правда, так ли она священна в глазах другого монарха, - задумчиво добавил Лоран, бросив пытливый взгляд на барона. - Взять хоть короля Испании да и родственники короля порой ведут себя весьма непочтительно. Король священен, но, к прискорбию нашему, смертен и уязвим. Поэтому, пожалуй, сударь, это действительно было большой ошибкой полагать, что у его величества на службе те, кто может похвастаться только, разве что, своей родословной, но ничем более.
Провидение: Если Лорана мрачные предчувствия больше не тревожили, то и Дамвилье ослабил бдительность, когда они отъехали где-то на пол-лье от мушкетерского лагеря. До сих пор в кустах, росших по обе стороны петляющей меж дюн дороги, могла поджидать засада, а Жюссак намекнул, что их пленник мог представлять интерес не только для кардинала. Но теперь они ехали по узкой тропке между солончаковыми болотами, где не нашлось бы где укрыться ни пешим, ни конным – топкая почва не выдержала бы лошадей, а многочисленные рощицы на холмах были на самом деле островками, отделенными от дороги проблесками соленой воды, по которой и местные жители передвигались только на лодках, и то с осторожностью – заблудиться в этом природном лабиринте было проще простого. Повисшее было молчание было нарушено Лораном, и не столь запутанными были его слова, чтобы человек неглупый не мог в них разобраться. – Попасть в роту мушкетеров не так просто, – заметил Дамвилье – больше для того, чтобы положить конец беседе, чем для того, чтобы ее поддержать: откуда-то к нему пришло ощущение, что Лоран знает о своем собеседнике больше, чем желает показать. Что за странные рассуждения о королях и принцах, когда все и так знают, как проявили себя мушкетеры при осаде? – Но затем им отнюдь не остается лишь почить на лаврах. Как и нам.
Жерар де Кюинь: - Я далек от мысли сомневаться в достоинствах господ гвардейцев, - запротестовал Кюинь: никакого мнения он по этому вопросу не имел, но цели себе ставил прямо противоположные. Похоже, панегирик, пропетый его собеседником королевским мушкетерам, не пришелся по нраву командиру отряда. - Даже если они делают это сами. Как и его сопровождающие, барон мысленно вздохнул с облегчением, когда дорога, покинув холмы, зазмеилась среди болот. За все время его пребывания в мушкетерском лагере он не увидел ни одного знакомого лица, и это внушало ему вполне обоснованные опасения: человеку, которого он знал под именем Туза, и которого подозревал в принадлежности к высшим эшелонам французского командования, должны были уже сообщить о его аресте — Туз проболтался как-то, что у него есть глаза и уши под носом у господина де Тревиля. Уж не решил ли он избавиться от агента, имевшего глупость дать себя поймать? Оттого барон с удвоенным вниманием изучал каждый холмик или груду камней, за которыми могли укрыться как спасатели, так и убийцы. Теперь, впрочем, он едва скользил взглядом по растянувшейся вокруг равнине, напряженно обдумывая следующий ход, и поэтому не сразу заметил кружащуюся над одной из рощиц стаю воронья. Охотники? Хмурясь, Кюинь повернул голову к своему соседу, не решив еще, стоит ли привлекать его внимание к подобной мелочи, и пуля, которая должна была войти ему в висок, пробила ему затылок.
Провидение: Даже не успев понять, что происходит, Дамвилье прильнул к шее коня, нашаривая пистолет – но выстрел остался единственным, пока безжизненное тело барона не вывалился из седла. Тогда Норак выругался и пальнул – сперва из одного пистолета, затем из другого. Как и покойный, он запоздало осознал, сколь важны были все еще вьющиеся над рощицей птицы, как сообразили это и остальные, и еще два выстрела прогремели над солончаками, прежде чем Дамвилье, а вместе с ним кто-то другой, кажется, Лоран, не выкрикнул: – Не стрелять! Совсем рядом Леруа дал своей лошади шенкеля, но та, и туаза не отъехав от дороги, заартачилась, кося ореховым глазом на водные блики среди зелени. – Здесь не проехать, – зло буркнул Дамвилье, держа пистолеты наготове и напряженно вглядываясь в заросли. Не станет же стрелок лежать за деревьями весь день?.. И ведь как-то же он туда добрался? Кусты на опушке закачались, и палец гвардейца сам нажал на спусковой крючок – почти одновременно с кем-то из товарищей и чуть раньше того, как он догадался, что это мог быть ложный маневр.
Марк-Антуан де Лоран: Выстрел. Пальба. Стая птиц, взметнувшаяся над редкими верхушками деревьев. Пути Господни неисповедимы... Эта была первая мысль, мелькнувшая в холодной голове Марка, едва тело барона свалилось в липкую грязь. А вслух вырвалось: - Три тысячи чертей и дьявол впридачу... Лицо гвардейца окаменело и, сжав челюсти, что аж желваки заходили, шевалье глухо выплюнул: - Отставить стрельбу! И уже тише, но также отрывисто. - Какой от нее теперь прок. Мужчина на мгновение прикрыл глаза, чувствуя как досада, вязкая и липкая, завладела им, словно паутина, поймавшая в сети жертву для своего хозяина. Взгляд бретонца стал тяжелым и колючим. Обычная угрюмость сменилась ледяной злостью. Он спешился, погладил лошадь по загривку, успокаивая, а затем бросил еще один внимательный взгляд в сторону зарослей, туда, откуда пришла роковая пуля, и только потом обратил свой взор на покойника. Странно, почему он не чувствует ничего... Совсем ничего, кроме тягостной досады. Взгляд шевалье скользнул по лицу пленного, точнее по тому, что от него осталось после выстрела. "Может стоит прочесть молитву?" - спросил шевалье самого себя, но тут же поймал себя на том, что слишком уж равнодушно об этом подумал. Слова Дамвилье отвлекли Лорана от мыслей, мыслей, которых, пожалуй, следовало бы устыдиться честному христианину. "Каждый человек заслуживает достойные похороны", - так любит говорить его матушка, вспомнил Марк-Антуан. Когда-то Лорану эти слова казались исполненными смысла. - Не стреляйте, - бросил гвардеец господину де Дамвилье. - Я полагаю, что стрелок уже далеко. Мы его не поймаем. Не сейчас, во всяком случае. А вот если выясним кто еще мог знать о нашем путешествии...
Провидение: Едва отметив, что Лоран решил взять на себя его обязанности, Дамвилье сунул в кобуру бесполезный пистолет, но продолжал держать наготове второй. Рука невольно дернулась в сторону, когда кусты – должно быть, от брошенной ветки – закачались уже с другого края рощицы, но от выстрела он сумел удержаться – в отличие от Норака. И почти сразу… – Вот он! На первый взгляд появившаяся из-за островка лодчонка была пуста, но никто из гвардейцев этим не обманулся – стрелок, вне всякого сомнения, просто лег на дно. Грести ему необходимости не было – отлив и сам уносил лодку от погони, и Дамвилье, как только он это понял, прицелился в борт чуть ниже ватерлинии. Выпущенная пуля безвредно плеснула по воде. – Проклятье, – пробормотал Леруа, – говорили же мне как-то, как стрелять в рыбу… – Ниже надо целиться, – принялся припоминать Норак. То ли он ошибся, то ли им не хватило мастерства, но ни один из последовавших выстрелов – да и сколько их было, времени на перезарядку не было, а лодка очень быстро скрылась за другим островком – не нанес никакого видимого вреда. Ругаясь на чем свет стоит, гвардейцы перекинули труп барона через седло его лошади и вновь пустились в путь с молчаливой неспешностью, продиктованной пониманием, что ничего приятного в конце их путешествия их не ожидало. Эпизод завершен
полная версия страницы