Форум » A la guerre comme à la guerre » Наследство лейтенанта де Брешвиля. 20 сентября 1627 года, в девятом часу утра. » Ответить
Наследство лейтенанта де Брешвиля. 20 сентября 1627 года, в девятом часу утра.
Эмили-Франсуаза де К:
Ответов - 26, стр:
1 2 All
Эмили-Франсуаза де К: - В сапоге... - растерянно хлопнула ресницами графиня де Люз. Последние несколько минут она только что не подпрыгивала на месте от нетерпения, поглядывая на окорок и гадая, смеется бретер или всерьез, а также прикидывая, сможет ли он это съесть и не разорвет ли его в финале. Высказывать свои соображения Эмили не решилась, опасаясь, что дело тогда вовсе затянется. И вот теперь она уже стояла, поправляя чуть съехавший на сторону берет. - В котором? – на всякий случай Теодор поостерегся пока выказывать свое одобрение. - В правом. С внешней стороны. Неправильно? - Эмили вопросительно глянула на бретера. В соавторстве
Теодор де Ронэ: Теодор пожал плечами. – Как вам удобнее, так и правильно. Где его искать, этого Дебийе? Паспарту, даже не скрывая своего облегчения, принялся объяснять, и десятью минутами позже бретер и мнимый паж уже стучали в дубовую дверь трехэтажного дома напротив мэрии. – Держите язык за зубами, пока я вас ничего не спрашиваю, – напомнил Теодор, бесцеремонно отодвинул открывшего им слугу и вошел. Выглянувшая в прихожую невысокая темноволосая молодая женщина широко раскрыла глаза, и бретер коснулся пальцем полей своей шляпы. – Мадам, я бы хотел побеседовать с месье Дебийе. Слуга попытался возразить, но по знаку своей госпожи замолк. – Прошу вас, сударь. Мой муж сейчас придет. – Она провела обоих посетителей в скудно обставленную гостиную. – Присаживайтесь, прошу вас. Теодор скептически изучил потертую обивку. – Ума не приложу, где господин Дебийе мог хранить то сокровище, которое украл Лапен, – заметил он, ни к кому, казалось, особо не обращаясь. – Разве что речь шла о сокровище живом, потому что больше ничего, заслуживающего внимания, я здесь не наблюдаю. А вы? Вопрос был обращен к мнимому пажу, но покраснела и торопливо замотала головой сама мадам Дебийе.
Эмили-Франсуаза де К: - Там же была куча серебра... - глаза Эмили озорно блеснули. Она очень внимательно следила за словами бретера и с завидным любопытством крутила головой, но намек о «живом сокровище» поняла не сразу. А поняв, довольно бесцеремонно уставилась на молодую женщину. - Да... вы правы, сударь. Но за это же не вешают?
Теодор де Ронэ: – Вешают? – ахнула молодая жпенщина, переводя испуганный взгляд с мнимого пажа на его господина и бледнея так же очевидно, как мгновением раньше краснела. Теодор, который заговорил о сокровище лишь потому, что мадам Дебийе была весьма мила, а время ожидания следовало чем-то занять, едва не присвистнул. Не дождавшись ответа, хозяйка дома снова взглянула на юную графиню. – Намеки этого мальчишки просто оскорбительны, – твердо сказала она. – Ничего в этом доме в последнее время не пропадало, кроме сахарницы. Месье Дебийе говорил, что вора нашли и... Все ты врешь, маленький негодяй! Она топнула ножкой и тут же попыталась схватить мнимого пажа за ухо.
Эмили-Франсуаза де К: «Паж» ловко увернулся и... отступив на шаг, смерил женщину презрительным взглядом. - Шевалье де Кюинь, милочка. Не забывайтесь. Личико юной графини приобрело неуловимое сходство с холодным лицом Давенпорта, но в синих глазах горел проказливый огонек. - Сахарница... - произнесла она тоном, каким герцогиня Ангулемская произнесла бы «дохлая муха» и подняла глаза на бретера. - Наверное, можно и так назвать...
Теодор де Ронэ: Мадам Дебийе снова переменилась в лице. – Я, кажется, просил вас молчать, сударь, – холодно напомнил бретер. Хотя по всему выходило, что о виселице юная графиня упомянула весьма кстати, называться ей было не нужно. – Мне очень жаль, мадам, что вам может прийти в голову заподозрить дворянина во лжи. – Нет, что вы! – голос молодой женщины прозвучал куда более взволнованно, чем можно было ожидать – упрек был исключительно мягким. Подозрения бретера подтвердились, когда она, чуть запинаясь, продолжила: – Я... я просто удивилась. Не поняла. Мне показалось, он сказал, что Ан..., что кого-то должны повесить... За сахарницу? В эту минуту порог гостиной переступил сам месье Дебийе, с нескрываемым подозрением уставившийся на нежданных гостей. – Сударь! – воскликнула его жена, сообразив, по-видимому, что присутствие посторонних послужит ей защитой. – Что я слышу? Про сахарницу и про... Последовавшая затем семейная сцена была не из тех, при которых следовало бы присутствовать новобрачной. Теодор затруднился бы определить, принадлежала ли она трагедии или низкому фарсу, ибо ревнивый муж в ней был то смешон и жалок, то преисполнен самой неподдельной ярости, а жена представала то невинной жертвой, то ловкой распутницей. Один раз, когда в гостиной появилось два вызванных хозяином верзилы, бретеру даже пришлось многозначительно опустить руку на эфес, но мадам Дебийе ударилась в слезы, громилы ударились в бегство, и посрамленный и униженный рогоносец нашел спасение в возмущенном вопле: – Откажусь! Откажусь от жалобы. Ради мира в доме, чтобы не думали эти господа, будто я вас в чем-то подозреваю, мадам. Платок мадам Дебийе совершенно промок, и Теодор протянул ей свой. – Женщины, – философски заметил он. – Но кому нужна жена, которая нравится только своему мужу? Кто не магометянин, лишь одну Имеет право завести жену, Которая тем кажется ценней, Чем больше завести могла б мужей. Восстановившийся между супругами мир никогда еще, верно, не проявлялся столь явственно, как сейчас, когда они в равном недоумении взглянули на бретера. – Пустое, – отмахнулся тот. – Пойдемте, месье Дебийе, вам еще с городской стражей объясняться. Эпизод завершен
полная версия страницы