Форум » A la guerre comme à la guerre » Наследство лейтенанта де Брешвиля. 20 сентября 1627 года, в девятом часу утра. » Ответить
Наследство лейтенанта де Брешвиля. 20 сентября 1627 года, в девятом часу утра.
Эмили-Франсуаза де К:
Ответов - 26, стр:
1 2 All
Эмили-Франсуаза де К: Не прошло и пары минут после того, как посланец Лапена ушел, и ее светлость графиня де Люз уже стучалась в комнату господина де Ронэ. Впрочем, посторонний человек вряд ли бы узнал графиню в худеньком паже, обряженном в кожаный колет, плащ и бархатный берет. Не то чтобы Эмили окончательно решила, в каком виде отправится выручать верного ( ей хотелось думать, что это так) слугу — просто самой надеть платье было затруднительно.
Теодор де Ронэ: Дверь распахнулась почти мгновенно, и на пороге возник Паспарту. При виде юной графини на его продувной физиономии тут же появилось почтительное выражение, за которым едва-едва угадывалось лукавство. – К месье де Ронэ? – Он низко поклонился, прежде чем шепотом добавить: – Мадам. Извольте подождать, я мигом за ним сбегаю. Двумя минутами позже Теодор – как и сутками ранее, без шляпы и камзола, в мокрой рубашке – стремительно вошел в комнату и бросил на кровать шпагу. – Какой приятный сюрприз, мадам! Надеюсь, вы не откажетесь со мной перекусить? – Жестом он отослал слугу и переставил за кровать табурет со стоявшим на нем умывальным тазом. – С вашего разрешения… Прихватив фаянсовый кувшин и полотенце, он отправился в свое импровизированное укрытие. – Чему обязан?
Эмили-Франсуаза де К: Несколько минут до появления бретера Эмили пребывала в растерянности: наверное, не следовало заходить к нему в комнату, Луи прямо сказал, что это нехорошо, но стоять под дверью тоже как-то... Не звать же де Ронэ к себе! - Не могли бы вы оказать мне маленькую услугу? Мне нужен провожатый... Граф ушел, а дело не терпит отлагательства... - В этом мадам де Бутвиль совсем не была уверена, но бретеру об этом знать было не обязательно. - Я разделю с вами завтрак, если недолго. Похоже, у нее входило в традицию завтракать с этим человеком. И присутствовать при его туалете... Не лучшая привычка для графини де Люз... - Мне срочно надо в тюрьму, выручить одного хорошего человека.
Теодор де Ронэ: – В самом деле? – на всякий случай бретер выглянул из-за кровати. Зародившееся поначалу подозрение пришлось отбросить. Судя по серьезному взгляду синих глаз, мадам де Люз не шутила. – Вот уж не знал, что вы водите знакомство с тюремщиками. Здесь он слукавил. Понятно было, что взбалмошная молодая особа собралась вытаскивать кого-то из-за решетки, и этим кем-то скорее всего был сообщник ее покойного отца. Повезло графу де Люзу! Не уехал бы – пришлось бы ему с этим разбираться. – Кто он такой, этот хороший человек? Вчерашний день и половину ночи бретер провел со старым приятелем, и голова у него до сих пор болела – не то от плохого вина, не то от скверных стихов.
Эмили-Франсуаза де К: - В том то и дело, что я не знаю ни одного тюремщика, - очень серьезно ответила Эмили. - А меня, как вы понимаете, если я буду одна, могут не принять всерьез. Хоть как пажа, хоть как графиню... Этот хороший человек — Анри Лапен, наш лакей. То есть не совсем наш. Сначала в Париже он служил у господина де Каюзака. Там мы и познакомились. Они меня спасли, когда меня ограбить и убить хотели. А может, и похуже... А потом мы его встретили здесь, он служил господину де Лавалле, другу моего мужа. Но господина де Лавалле убил на дуэли мой отец, и граф взял Лапена к себе. А на следующий день Лапен встретил прежнего хозяина, лейтенанта де Брешвиля, и перешел к нему. А вчера этого лейтенанта убили, и теперь парню некому помочь. Юная графиня перевела дух. История получалась сумасшедшая...
Теодор де Ронэ: Ответом ей была тишина. – Убили? – переспросил Теодор. – Вчера? Плеск воды за кроватью возобновился. – И кто же его убил? Брешвиля?
Эмили-Франсуаза де К: - Я не знаю... Мальчишка пришел, сказал, что Лапен послал его к хозяину, а хозяина убили, и вот тогда вспомнили про графа. Будто Брешвиль дал ему поручение каких-то детей спасти, а там арестовали всех подряд...
Теодор де Ронэ: Теодор опять ответил не сразу, не то пытаясь разобраться в рассказе юной графини, не то свыкаясь с мыслью о гибели того, кого когда-то считал другом. – Ничего не понял, – чистосердечно признался он. – Но в первую очередь: при чем здесь вы? Обнаружив, что забыл взять с собой чистую рубашку, бретер чертыхнулся. – Закройте глаза. Закрыли? Дело было не в ложной скромности – в ларошельской тюрьме юная графиня уже видела его без рубашки, но слишком часто оказывалось, что при свете дня украшавшее его торс и руки переплетение шрамов производило на женщин нежелательное впечатление.
Эмили-Франсуаза де К: - Закрыла! - честно зажмурившись — не отвлекаться же на такие пустяки, - Эмили возмущенно объяснила: - Как это причем?! Я человеку жизнью обязана, а может, и честью. Или вы тоже считаете, что для женщин долг — необязательно?!
Теодор де Ронэ: Рубашка, свежевыстиранная и выглаженная, лежала на кровати рядом с колетом, и Теодор торопливо ее натянул. – Вы должны, мадам, в этом случае, месье де Каюзаку, – объяснил он. – Не его слуге. Но черт с ним, я разберусь. Ради ваших прекрасных глаз. И потом, спасение детей, женщин и дураков – моя слабость. Любимое занятие в часы досуга. Где этот мальчишка?
Эмили-Франсуаза де К: - Ушел... Глаза-то можно открыть? - она открыла их без разрешения. - Между прочим, этот слуга в тот раз был ранен. У вас сейчас как, час досуга? Она с недоверием посмотрела на бретера. Вечно со своими шуточками... Интересно, ее саму он считает как раз одновременно женщиной, дурой и ребенком? А Лапен — не женщина, не дитя, значит... Да черт с ним, пусть что угодно думает, лишь бы помог.
Теодор де Ронэ: Теодор с самым серьезным видом покачал головой. – Нет, сейчас у меня час завтрака. Почему этот мальчишка не пошел к Каюзаку? Сослуживец... – он осекся. Конечно, всякий мог знать, кому и в каком качестве служили Брешвиль и Каюзак, но про мушкетеров он был не настолько осведомлен... Прав был монсеньор – здесь его быстро разгадают. Заправив рубашку в штаны, Теодор подошел к столу, взболтнул стоявшую на нем бутылку и вылил все, что в ней оставалось, в кружку, хотя одна мысль о вине вызывала у него отвращение. – Черт и с ним тоже. Где он, этот ваш спаситель? В городской тюрьме или у военных? Кружку он все-таки поставил обратно на стол, рядом с мадам де Бутвиль.
Эмили-Франсуаза де К: - В городской, - оживилась Эмили. - Мальчишка тот сказал, где это. Она старательно и подробно повторила все, что рассказазала ей Ампаро и с надеждой глянула на бретера: - Так пойдете со мной? Потом еще раз оглядела собеседника и хмыкнула: - Вы бы, сударь, хоть камзол надели, право. Неловко. Лу... то есть его сиятельство и так считает, что мне у вас бывать не слишком пристойно.
Теодор де Ронэ: – Весьма непристойно, – согласился бретер. – Если трактирная прислуга вас и в этот раз заметила, они окончательно удостоверятся, что я ваш любовник. Иными словами, вы меня компрометируете. Думал он, говоря все это, о другом. Хотя первым его порывом было указать ей, что никуда он ее брать не будет, что она ему будет только мешать и что ее репутации его общество только повредит, он вовремя положил себе не торопиться. Граф уехал, и один черт знает, куда отправится и что натворит эта взбалмошная особа, оставшись без присмотра. Появление Паспарту положило конец его раздумьям. – В любом случае, сейчас меня больше занимает завтрак.
Эмили-Франсуаза де К: Эмили скорчила рожицу. - Вашей репутации еще можно повредить? - Вот ее собственной, а главное, репутации ее мужа такая сплетня действительно повредить могла. - Надо было, наверное, соврать, что вы мне какой-нибудь кузен... Соврать не графу, разумеется. Она с интересом проследила, как Паспарту сгружает с подноса на стол завтрак. Парень позаботился и о изваре для нее... И поставил перед ней тарелку. Упрямиться мадам де Бутвиль не стала, давно уж поняв, что де Ронэ на это внимания не обратит, разве что еще хуже упрется. «Совсем как я...» - подумала юная графиня и тут же, не удержавшись, поторопила бретера: - Вы не могли бы есть побыстрее? - сама она успела уже прожевать кусок сыра. - И вы так и не сказали, пойдете со мной или нет.
Теодор де Ронэ: Настойчивость юной графини несколько покоробила бретера, но, взяв уже на себя обязательство позаботиться о ее подопечном, отказать теперь он не мог – да и не желал. – Посидит ваш лакей лишний час, ничего с ним не станется, невеликого полета птица. – Теодор глянул на резавшего хлеб Паспарту. – Сбегай в караулку на площади, узнай, за что арестовали некоего Лапена. Не привлекая внимания. Слуга поклонился, неодобрительно покосился на лежавший на кровати колет и снова исчез за дверью. – Никаких кузенов, мадам, а также крестных отцов и близких друзей батюшки. Любые объяснения будут приняты за желание замести следы – да и кому вы будете эти сказки рассказывать? – Размазав по своему ломтю толстый слой масла, бретер отрезал шмат ветчины и отхлебнул-таки глоток вина – куда лучшего, чем прошлой ночью. – Меня нанял ваш дядя. А если вы собираетесь задержаться в этом городишке, слухи такого рода – не худшее, что может случиться. Отпугнут других желающих. Или с вашей точки зрения, это повод для огорчения?
Эмили-Франсуаза де К: - Что — повод для огорчения? - не поняла Эмили. - Я должна огорчаться от того, что ваша физиономия отпугнет «других желающих»? Отпугивайте на здоровье! Но, к счастью, этих других и нет, и они мне вовсе не нужны. И слухи такие тоже не нужны...
Теодор де Ронэ: Откровенная наивность этого заявления заставила Теодора рассмеяться, и он во всех подробностях объяснил юной графине, какие – порой неверные – предположения делают люди о женщинах, которые ходят в мужском платье, не имеют служанки и живут едва ли не в самом военном лагере, не находясь при этом под покровительством какой-нибудь почтенной дамы. Напоследок он выразил надежду, что господин граф за прочими своими делами найдет время позаботиться хотя бы о последней, потому что некий одноглазый бретер на эту роль никак не подходит.
Эмили-Франсуаза де К: - Отчего же, вы недурно справляетесь... - пробормотала Эмили. Все это было гадко и несправедливо. А ко всему прочему, меньше всего ей хотелось оказаться под покровительством почтенной дамы. Была уже недавно... - Между прочим, граф как раз старается найти для нас другое жилье. Чтобы была служанка, и все, как надо. Задумавшись, молодая женщина подвинула к себе кружку, наполненную, благодаря внимательности Паспарту, теплым изваром, щедро заправленным медом, отпила и потянулась за хлебом. В молчании прожевав кусок (может быть, потому, что говорить с набитым ртом неудобно), она поинтересовалась: - А вы уверены, что Лапена тем временем не повесят?.. Я просто не знаю, как это бывает... – Если повесят, значит, ему не повезло, – пожал плечами Теодор и отрезал еще кусок окорока. – Вы же понимаете, что я не могу просто появиться пред грозным ликом капитана городской стражи и, размахивая шпагой и пистолетом, приказать ему немедленно отпустить облыжно обвиненного. - Разумеется, понимаю! - вздохнула Эмили. - Я потому к вам и пришла. Меня слушать не будут, даже если я переоденусь нормально. Но и вас слушать не будут, потому что какое вы отношение к парню имеете? Я подумала, что если графиня де Люз придет в сопровождении родственника, этот капитан отказать не посмеет и грубить не станет. Но если могут подумать, что вы — любовник, то лучше не надо. Тогда я лучше одна. – Глупости. Вас не будут слушать ни в каком виде, разница только в том, насколько любезно вас пошлют к черту. Но не огорчайтесь – со мной произойдет то же самое. И с графом, я думаю, тоже. Поэтому, – Теодор отложил измазанный маслом нож, – мы с вами пока туда не пойдем. Попробуйте этот окорок, он очень недурен. - А что же мы будем делать? - Эмили послушно взяла кусочек окорока. Веря жизненному опыту господина де Ронэ, она все же была убеждена, что графа слушать непременно бы стали. Вот только его не было — и вдруг, когда он вернется, будет слишком поздно?. - Мне не хотелось бы, чтобы Лапену «не повезло». Написано в соавторстве
Теодор де Ронэ: – Мы подождем моего слугу. Все зависит от того, почему этого вашего Лапена арестовали. Честно признаться, рассказ вашего мальчишки у меня большого доверия не вызывает. В вашем пересказе – в особенности. Здесь разговор мог бы принять вовсе непредсказуемый оборот, если бы дверь не отворилась, пропуская в комнату Паспарту. Теодор приподнял брови. – Уже? – Знакомого встретил, – объяснил слуга. – В городской страже служит. Ролен. Сказал, будто бы этот Лапен, он на самом деле комедиант, и будто бы он убил кого-то, солдата, который детей похищал и в поганом колодце топил, да только сам он будто бы целую груду серебра у некого Дебийе украл. Это богатей будет местный, у него в «Трех поросятах» доля, и в «Нечестивце». – Целую груду серебра, – покачал головой бретер. – Что же это он еще не договорился с городской стражей полюбовно? На плутовском лице Паспарту отразилось сомнение – как видно, он не был уверен, насколько всерьез принимать этот вопрос. – С капитаном местным, господином де Барло, такое не выйдет, сударь, – сообщил он наконец. – Не возьмет. Теперь пришла очередь задуматься Теодору – возможно, о том, что ему и дать-то было нечего. – Ну что же, – подытожил он. – Побеседуем сперва с господином Дебийе. Когда ветчина кончится. Тем не менее, от окорока оставалось еще изрядно, когда Теодор встал из-за стола и взял с кровати колет. Не дожидаясь приказа, Паспарту подал ему поочередно перевязь, шпагу, кинжал, шляпу и, наконец, плащ. Пристегивая свою аялу, бретер посмотрел на юную графиню. – Где, позвольте спросить, ваше оружие? Паспарту очень старательно изобразил безразличие.
Эмили-Франсуаза де К: - В сапоге... - растерянно хлопнула ресницами графиня де Люз. Последние несколько минут она только что не подпрыгивала на месте от нетерпения, поглядывая на окорок и гадая, смеется бретер или всерьез, а также прикидывая, сможет ли он это съесть и не разорвет ли его в финале. Высказывать свои соображения Эмили не решилась, опасаясь, что дело тогда вовсе затянется. И вот теперь она уже стояла, поправляя чуть съехавший на сторону берет. - В котором? – на всякий случай Теодор поостерегся пока выказывать свое одобрение. - В правом. С внешней стороны. Неправильно? - Эмили вопросительно глянула на бретера. В соавторстве
Теодор де Ронэ: Теодор пожал плечами. – Как вам удобнее, так и правильно. Где его искать, этого Дебийе? Паспарту, даже не скрывая своего облегчения, принялся объяснять, и десятью минутами позже бретер и мнимый паж уже стучали в дубовую дверь трехэтажного дома напротив мэрии. – Держите язык за зубами, пока я вас ничего не спрашиваю, – напомнил Теодор, бесцеремонно отодвинул открывшего им слугу и вошел. Выглянувшая в прихожую невысокая темноволосая молодая женщина широко раскрыла глаза, и бретер коснулся пальцем полей своей шляпы. – Мадам, я бы хотел побеседовать с месье Дебийе. Слуга попытался возразить, но по знаку своей госпожи замолк. – Прошу вас, сударь. Мой муж сейчас придет. – Она провела обоих посетителей в скудно обставленную гостиную. – Присаживайтесь, прошу вас. Теодор скептически изучил потертую обивку. – Ума не приложу, где господин Дебийе мог хранить то сокровище, которое украл Лапен, – заметил он, ни к кому, казалось, особо не обращаясь. – Разве что речь шла о сокровище живом, потому что больше ничего, заслуживающего внимания, я здесь не наблюдаю. А вы? Вопрос был обращен к мнимому пажу, но покраснела и торопливо замотала головой сама мадам Дебийе.
Эмили-Франсуаза де К: - Там же была куча серебра... - глаза Эмили озорно блеснули. Она очень внимательно следила за словами бретера и с завидным любопытством крутила головой, но намек о «живом сокровище» поняла не сразу. А поняв, довольно бесцеремонно уставилась на молодую женщину. - Да... вы правы, сударь. Но за это же не вешают?
Теодор де Ронэ: – Вешают? – ахнула молодая жпенщина, переводя испуганный взгляд с мнимого пажа на его господина и бледнея так же очевидно, как мгновением раньше краснела. Теодор, который заговорил о сокровище лишь потому, что мадам Дебийе была весьма мила, а время ожидания следовало чем-то занять, едва не присвистнул. Не дождавшись ответа, хозяйка дома снова взглянула на юную графиню. – Намеки этого мальчишки просто оскорбительны, – твердо сказала она. – Ничего в этом доме в последнее время не пропадало, кроме сахарницы. Месье Дебийе говорил, что вора нашли и... Все ты врешь, маленький негодяй! Она топнула ножкой и тут же попыталась схватить мнимого пажа за ухо.
Эмили-Франсуаза де К: «Паж» ловко увернулся и... отступив на шаг, смерил женщину презрительным взглядом. - Шевалье де Кюинь, милочка. Не забывайтесь. Личико юной графини приобрело неуловимое сходство с холодным лицом Давенпорта, но в синих глазах горел проказливый огонек. - Сахарница... - произнесла она тоном, каким герцогиня Ангулемская произнесла бы «дохлая муха» и подняла глаза на бретера. - Наверное, можно и так назвать...
Теодор де Ронэ: Мадам Дебийе снова переменилась в лице. – Я, кажется, просил вас молчать, сударь, – холодно напомнил бретер. Хотя по всему выходило, что о виселице юная графиня упомянула весьма кстати, называться ей было не нужно. – Мне очень жаль, мадам, что вам может прийти в голову заподозрить дворянина во лжи. – Нет, что вы! – голос молодой женщины прозвучал куда более взволнованно, чем можно было ожидать – упрек был исключительно мягким. Подозрения бретера подтвердились, когда она, чуть запинаясь, продолжила: – Я... я просто удивилась. Не поняла. Мне показалось, он сказал, что Ан..., что кого-то должны повесить... За сахарницу? В эту минуту порог гостиной переступил сам месье Дебийе, с нескрываемым подозрением уставившийся на нежданных гостей. – Сударь! – воскликнула его жена, сообразив, по-видимому, что присутствие посторонних послужит ей защитой. – Что я слышу? Про сахарницу и про... Последовавшая затем семейная сцена была не из тех, при которых следовало бы присутствовать новобрачной. Теодор затруднился бы определить, принадлежала ли она трагедии или низкому фарсу, ибо ревнивый муж в ней был то смешон и жалок, то преисполнен самой неподдельной ярости, а жена представала то невинной жертвой, то ловкой распутницей. Один раз, когда в гостиной появилось два вызванных хозяином верзилы, бретеру даже пришлось многозначительно опустить руку на эфес, но мадам Дебийе ударилась в слезы, громилы ударились в бегство, и посрамленный и униженный рогоносец нашел спасение в возмущенном вопле: – Откажусь! Откажусь от жалобы. Ради мира в доме, чтобы не думали эти господа, будто я вас в чем-то подозреваю, мадам. Платок мадам Дебийе совершенно промок, и Теодор протянул ей свой. – Женщины, – философски заметил он. – Но кому нужна жена, которая нравится только своему мужу? Кто не магометянин, лишь одну Имеет право завести жену, Которая тем кажется ценней, Чем больше завести могла б мужей. Восстановившийся между супругами мир никогда еще, верно, не проявлялся столь явственно, как сейчас, когда они в равном недоумении взглянули на бретера. – Пустое, – отмахнулся тот. – Пойдемте, месье Дебийе, вам еще с городской стражей объясняться. Эпизод завершен
полная версия страницы