Форум » A la guerre comme à la guerre » Куда ветер подует. 19 сентября 1627 года, около двух часов дня » Ответить
Куда ветер подует. 19 сентября 1627 года, около двух часов дня
Провидение:
Ответов - 46, стр:
1 2 3 All
Провидение: Монетта ойкнула, ужаснулась и добавила какую-то банальность про дурную жизнь и дурную смерть – Мишель-Мавр едва её услышал. Слова мушкетёра потрясли его, пусть даже у него не было ни малейших оснований предполагать, что они были предназначены для него. Про Бюло-младшего, погибшего, о котором говорили молодые люди, он ничего не знал, но зато много имел дела с его кузеном, Бюло-старшим… Уж больно много тот говорил, когда показывал Мишелю Монетту. И вот теперь невесть откуда взявшийся красавчик… а Бюло умер! И зачем этот мушкетёр подобрался к девушке? Если Монетта разболтала кому-то – а что она не умеет держать язык за зубами, знали все… Если мушкетёр появился здесь не случайно… Нет уж, деньги деньгами, а жизнь дороже. У горе-заговорщика ещё хватило ума покачать головой, неубедительно изобразить на лице муки разбитого сердца и нырнуть назад в толпу.
Арамис: Исчезнуть и даже не попрощаться! Какое неуважение! - Вот ваша родственница! - Арамис мягко подтолкнул Монетту в нужном направлении. - Прошу прощения, сударыня, я отлучусь ненадолго. Не уходите, дождитесь меня. Он вынужден был привстать на носки, чтобы разглядеть темноволосую голову, мелькавшую в толпе. Повторять путь Мишеля-мавра не было нужды: мушкетёр понял, куда тот спешит. Конечно, к коновязи. Потому Арамис достаточно спокойно прошёл по краю площади, где народ не толкался, и прислонился к стене дома аккурат за тележкой зеленщика. Ждать пришлось недолго. Арамиса не заметили, хотя он вовсе не думал скрываться. Мушкетёр сделал три шага вперёд и дотронулся до плеча беглеца. - Куда же вы, сударь? - сказал он с обычной своей вежливостью, которая в подобных ситуациях воспринималась многими как изысканное издевательство (впрочем, таковым и являлась!). - Бедняжка Монетта искренне беспокоилась о вашем здоровье. Подобное участие со стороны красивой девушки заслуживает хотя бы внимания. Если вы интересуетесь Монеттой, ступайте к ней прямо сейчас, да не забудьте подарить девушке букет или ленту. Там очень кстати её тётушка - представитесь заодно. Ну, а если вам нужно попасть в дом, где Монетта служит, да ещё ночью - вспомните про судьбу Бюло-младшего. И расспросите отца Мартена о том, как покойный перед погребением выглядел. Прямо скажу: скверно, очень скверно.
Провидение: Смуглое лицо Мишеля-Мавра сделалось почти серым – так он побледнел. Оправдывались худшие его опасения, и в этот миг он не задался даже вопросом, почему его ещё не арестовали. Об этом он подумает позже и поторопится исчезнуть из Они. А сейчас он только затряс головой, тщетно пытаясь негнущимися вдруг пальцами отвязать повод своей лошади. - Не буду у вашей милости под ногами путаться, - буркнул он, цепляясь ещё за надежду, что мушкетёр не знает точно, чего он добивался. - А ей, ежели ей в том счастье… Продолжать он побоялся. Как бы ни было задето его самолюбие, страх оказался сильней. Не дело это для простого парня в такие дела соваться, что в них сам король замешан может быть. А тут ещё и Бюло…
Арамис: - Ей счастье, если вас рядом не будет! И вам, милейший, тоже. А как захочется опять увидеть Монетту - вспомните про Бюло-младшего. Эти слова Арамис сказал, когда парень уже был в седле. Хорош влюблённый! Ни букетика, ни ленты для Монетты: "Не буду у вашей милости под ногами путаться". Что же! Следовало ожидать! Бедняжка поплачет-поплачет, да забудет. Девичье сердце переменчиво. Конечно, следовало бы задержать этого Мишеля и поговорить по душам, но Арамис сомневался, что тот знает слишком много. Назад он вернулся, не будучи уверен в том, что дамы его дождались. Хотя Монетта не могла забыть о том, что пока не получила обещанное наследство. Тётушка её так же была дамой практичной. - Вам, сударыня! - сказал он, вручая букетик Анне Мишле. - Что же, прогулка не удалась. У его величества другие планы. Но если король будет где-то вне лагеря, я непременно извещу вас, где именно. Чтобы вы подошли поближе и посмотрели на него. Деньги мой лакей привезёт вам завтра с утра. Надеюсь быть вам полезным и в дальнейшем. Он чуть склонил голову в знак уважения перед дамами, пусть и простолюдинками, и не удержался - послал Монетте тот взгляд, который явственно говорит девушке "Вы красивы и желанны". Свежесть этого личика была восхитительна, и Арамис не мог не признать очевидный факт.
Провидение: Монетта, за время краткого отсутствия Арамиса вернувшаяся к тётушке, успела уже поведать той свою версию произошедшего, в которой мужчины, как и полагается сильному полу, отправились выяснять отношения, совершенно позабыв о той, что была тому причиной. Почтенная гугенотка никак не могла одобрять такого развития событий, но, в отличие от своей племянницы, не беспокоилась. Мишеля-Мавра она не знала, а предположить, что дворянин, да ещё и королевский мушкетёр, не сможет постоять за себя в разговоре с простолюдином, было просто смешно. Оттого она, в то время как Монетта, вытянув шейку, казалось, была всецело поглощена тщетными попытками разглядеть в толпе своего неверного возлюбленного, встретила возвращение Арамиса приветливой улыбкой. Букетик окончательно закрепил успех молодого человека. Теперь мадам Мишле перестала даже беспокоиться за добродетель племянницы. - Вы чрезвычайно любезны, сударь, - ответила она, когда даже после тычка локтем в бок Монетта не сочла нужным взглянуть на их благодетеля. – И мы всегда будем рады видеть вас под нашим кровом. Тут девушка не удержалась и всё-таки покосилась на красавца-мушкетёра. Сорвавшийся с её уст вздох мог, конечно, выражать сожаление о пропавшем ухажёре, но куда вернее относился к тому печальному факту, что сама она проживала совсем в другом месте и оттого вряд ли могла надеяться снова встретиться с Арамисом. - Очень любезны, - эхом повторила она, и опустила глаза.
Арамис: Арамис довёл дам до ворот дома, крышу которого украшал петух, распрощался с тётей и племянницей, заверил их в полнейшей преданности, после чего деликатно отказался от приглашения к ужину. Увы, в глуши вроде Этре ужинали и ложились спать рано! Жизнь кипела только в трактирах и пространстве рядом с подобными заведениями. Довольно было того, что ему вывели лошадь. Благородное животное фыркало и всем своим видом показывало, что желает передохнуть и перекусить в нормальных условиях! "Нормальные условия" обнаружились аккурат на рыночной площади, у уже знакомой коновязи. Для прекрасного коня благородного господина нашлись и вода, и корм, и навес. После этого Арамис остался вовсе без денег, но они мушкетёру и не требовались. Поскольку он был не в парадном карауле и даже не выполнял официального задания командира, молодой человек скинул лазоревый казакин, слишком приметный для окружающих. Всё у той же стены, рядом с тележкой зеленщика, он наблюдал за представлением, не замеченный никем. Вряд ли красавица Белль Флёр могла разглядеть шевалье в сером камзоле. Белокурая комедиантка была слишком увлечена служением Талии. Арамис проклинал обстоятельства, которые никак не способствовали интрижке с этой девушкой. В сердце его безраздельно царила Мари, но вероломная возлюбленная вновь бросила его - душа страдала, тело томилось, едва получив восхитительный аванс... "Лучше бы ничего не было!" - тоскливо подумал он, наблюдая за действием, которое разыгрывали комедианты. Он вдруг вспомнил про "мадам Пьеретту", о который упоминал Тревиль, и честно принялся искать её среди действующих лиц. Увы! Арамис мог видеть только Белль Флёр и слышать её звонкий голосок, юный и нежный. Эпизод Зведочёта и неведомо откуда взявшегося парня озадачил и встревожил мушкетёра. Что-то в этой сцене было не так. Не иначе, как действующие лица под масками выясняли личные отношения. Дама Пьеретта... Дама Пьеретта... Затем всё закончилось, но, на беду, Арамиса узнали и остановили два приятеля - королевские гвардейцы, которые так же наблюдали за представлением. Отказать им было невозможно. Вино, которым угощали приятели, было отличным. Когда Арамис вернулся, площадь была пуста. Только всё тот же зеленщик, распродавший свой немудрёный товар, копошился в углу, запрягая в тележку понурого ослика. - Эй, - окликнул мушкетёр, - вы не подскажете, где... Старик оглянулся, беспомощно развёл руками и указал на свои уши: мол, ничего не слышу. Шевретта была бы крайне недовольна тем, что на протяжении обратного пути от Этре до лагеря Арамис думал не про неё. Эпизод завершен
полная версия страницы