Форум » A la guerre comme à la guerre » О вреде, наносимом грызунами. 19 сентября 1627 года, около четырех часов дня » Ответить
О вреде, наносимом грызунами. 19 сентября 1627 года, около четырех часов дня
Марверт:
Ответов - 36, стр:
1 2 All
Марверт: Марверт проводил отъезжающих глазами и повернулся уже, чтобы возвратиться в дом, когда его заискивающим голосом окликнули: - Ваша милость! Обернувшись, он обнаружил перед собой двух здоровенных парней весьма угрожающего вида и невольно глянул в сторону городских ворот, но Бернар, Ампаро и их свита успели скрыться. - Чем могу быть полезен? Выбранный тон, любезный, но вне всякого сомнения покровительственный, оказался правильным. Дурных намерений ни у одного из громил явно не было: - Нас, стало быть, господин Дебийе послал, - зачастил все тот же, что открывал переговоры, белобрысый скверно выбритый мужик лет тридцати. - Чтобы мы вам, стало быть, про кражу рассказали. - Ах вот оно что! - Марверт отступил на несколько шагов в подворотню. - В таком случае, сейчас я позову своего письмоводителя. «Свидетели» забормотали что-то невнятное, на что судейский предпочел вовсе не обратить внимания, и несколько минут спустя вежливо, но решительно отправив одного из них на кухню к Арно, усадил другого в столовой и с самым благожелательным видом предложил: - Ну-с, начнем с самого начала. Что было украдено? Толку в этом не было ни малейшего, одна пустая трата времени, но, как верно заметил капитан де Барло, и это тоже входило в его обязанности. Полчаса спустя он подытожил, не только для них, но и для протокола: - Значит, самого факта кражи никто не видел, ожерелье с тех пор не нашлось, поисков в доме не устраивали, а мадам Дебийе хватилась его, согласно одному свидетелю, на следующий день, а согласно другому свидетелю — сегодня. Про доступ к шкатулке вы записали? Никола с непроницаемым видом кивнул. - Я вам, молодые люди, вот что посоветую: скажите месье Дебийе, что ожерелье нужно в доме поискать, и чтобы он нашел какого-нибудь надежного человека, такого, чтобы и слугой ему не был, и должником, а лучше бы и вообще без общих дел... Капитана де Барло, например. И тогда вы все можете попробовать к поганому колодцу сходить. Мне говорили, будто бы актеры эти там что-то закапывали. Свидетели, которые при первом упоминании о поганом колодце начали мотать головами, ни на шутку оживились и начали прощаться. - Да, я вот тоже думаю, что там следует искать, - согласился Марверт. - Но не вам вдвоем, а то защита сможет возразить, что вы будто бы сами туда что надо и закопали. В то, что они послушаются, он не верил, в то, что что-то отыщут — тоже. Если там не покопался кто-то из солдат, от которых он знал об обстоятельстве ареста комедиантов, или его товарищи, то наверняка это сделал Пьеро, который ушел почти часом раньше. Но верные слуги Дебийе этого не знали, и поэтому удалились очень быстро. Когда дверь черного хода захлопнулась за ними, письмоводитель и его господин обменялись понимающими взглядами, и Марверт сказал: - Обедать втроем будем, скажи Арно. Я пока в саду посижу. И он действительно направился к тому бревну, на котором совсем недавно еще ворковали Бернар и Ампаро.
Антуан Лурмо: Расставаясь с племянником за пределами военного лагеря, судья ни слова не сказал о том, какую судьбу ему приуготовил, и это наполняло новоиспечённого клеврета дурными предчувствиями. Но предчувствия и подозрения – это одно, а факты – совсем другое, да и голод не тётка, а со времени завтрака уже прошло изрядно времени. Взвесив все «за» и «против» начинающий слуга закона решил вести себя так, как подобает не мальчику, но мужу, и около четырёх часов пополудни довольно твёрдым шагом ступил на землю, прилегавшую к мрачному особняку. В дом заходить не стал, направился в обход, собираясь заглянуть в окно столовой и проверить, не там ли дядя. Ежели его там нет, он пойдёт ещё погуляет: всё равно Арно не будет кормить его отдельно от остальных клевретов. Однако намерениям его было не суждено осуществиться: судья сидел на бревне, положенном под окном кухни, и о чём-то думал или, напротив, отрешился от докучливых мыслей о делах и просто отдыхал. - Дядя Андре, не помешаю?
Марверт: Судейский не был ни слеп, ни глух, и за приближением Антуана наблюдал с отстраненным любопытством. Улыбка, который он встретил вопрос племянника, была почти любезной. – Ничуть, мой мальчик, ничуть. Напротив даже, я с нетерпением жду твоего рассказа. Мы расстались столь давно, что у тебя, вне всякого сомнения, есть что мне поведать. Винить молодого человека в том, что тот не сумел найти дядю в незнакомом городе, пусть даже и таком маленьком, он не мог – но ведь и в Горелом доме он, судя по всему, так и не появился – иначе Арно или Никола бы об этом упомянул.
Антуан Лурмо: Антуан отметил, что дядя не предложил ему сесть. Хороший это знак или плохой? Зная о ненасытном желудке нахлебника, судья, возможно, не хотел затягивать разговор и собирался, выслушав доклад, сразу же отправить племянника на кухню к Арно. Или, напротив, дать ему поручение быстро собрать вещи и отправляться обратно в Тулузу. Так или иначе, рассказ будет коротким. Расставшись с судьёй после одиннадцати утра (точнее он сказать не мог), клеврет было направился в город к ближайшему трактиру, но по дороге передумал и решил пропоститься до обеда, чтобы не тратиться на трактирную еду. Она в любом случае была неудобоваримой и по всем статьям уступала домашней стряпне Арно. А где так уместен пост, как не в церкви? - Особенно поведать нечего, дядя Андре. Как только я расстался с вами у лагеря – сразу же направился в храм, чтобы в тишине и покое помолиться за спасение души погибшей маркитантки и её невольного убийцы. И надо такому случиться: настолько глубоко погрузился в размышления о грехе, искуплении и бренности всего сущего, что в конце концов задремал на скамье в боковом приделе. Если бы не церковный служка, который растолкал меня после двух часов пополудни – проспал бы до начала вечерней мессы. Немного погулял по городу и разыскал лавку старьёвщика дабы раздобыть оружие с прицелом на будущее. Но ничего подходящего не нашёл, поэтому вернулся сюда: подумал, что обед, приготовленный Арно, пропускать грешно. Как Бернар? Не сильно убивается из-за утреннего происшествия?
Марверт: Благодушное выражение мигом исчезло с лица Марверта, и он с полминуты разглядывал юношу с таким презрением, словно тот был червяком, которому не суждено превращение в бабочку. – В самом деле? – процедил он наконец. – Вы, стало быть, не сочли возможным навестить господина де Брешвиля, как я вас просил? Теперь становилось понятным, почему лейтенант не появился в караулке вместе с Марвертом и его присными или даже раньше. – И что же вам помешало? На вопрос о Бернаре он не ответил. Как только выяснилось, что детям Ампаро ничего не угрожает, юноша тут же решил, что он теперь герой, и судейскому стоило немалого труда его в этом разубедить.
Антуан Лурмо: Антуан не сразу нашёлся, что сказать. Спозаранку побывав в трактире, он выяснил лишь то, что Брешвиль скрылся в неизвестном направлении. На этом и успокоился вместо того, чтобы после военного лагеря снова отправиться на поиски пропавшего без вести лейтенанта. - Виноват, ваша честь. Не знаю, что сказать в своё оправдание. Разрешите искупить вину. Стащил с головы шляпу и опустил повинную голову, так ему было стыдно. Факт правки согласован с соигроком
Марверт: Судейский в ответ только покачал головой. И ведь сказал же, выходя из лагеря: «Ты знаешь, что тебе сейчас делать»! Однако, как бы не возмущала его подобная безответственность, он, не отдавая себе в этом отчет, был тронут откровенным огорчением юноши. К тому же сейчас у него не было особого выбора: делом графа де Сен-Савена надо было заниматься, при том, что сам он самым неподобающим образом от этого отлынивал. Причиной тому был некий акробат, который вот-вот должен был вернуться, и Марверт, во-первых, собирался его дождаться, а во-вторых, отнюдь не хотел, чтобы при этом присутствовали посторонние. Значит, племяннику надо было дать другое задание, которое и увело бы его отсюда, и позволило бы его дяде не заниматься пока расследованием самому. – Тебе когда-нибудь случалось уже беседовать со свидетелями преступления, мальчик мой?
Антуан Лурмо: Антуан робко поднял глаза на судью: неужели прощён? Упоминание о преступлении и опросе свидетелей наполнило его новыми надеждами: дядя ни словечка просто так не вымолвит, видно, задумал поручить ему новое хитрое дело. Увы, опыта опроса свидетелей у него не было: одна теория. Но ведь не боги горшки обжигают, да и дядя когда-то проводил опрос впервые. - Практического опыта у меня нет, дядя Андре, - не стал лукавить он. – Но в бытность школяром по требованию наставников прочёл Praxis criminis presequendi от корки до корки, а также побывал на нескольких публичных слушаниях в Тулузском парламенте. Дело-то вроде нехитрое: как по мне, главное – вызвать у свидетеля доверие к себе. А ежели не получится – запугать. Антуан посмотрел на судью невинным взглядом и невольно почти слово в слово повторил мольбу Бернара, произнесенную за завтраком в тот момент, когда судья раздумывал, отправлять ли его с племянником в военный лагерь, или нет, и сопроводил его таким же молитвенным жестом: - Позвольте мне поучаствовать в следствии, ежели таковое намечается, ваша честь! Ну вот честное слово, я все правильно сделаю! А что за преступление и кто подозреваемый и истец? Преступление могло быть любым: крупная кража, фальшивомонетничество, изнасилование или похищение девицы, наконец – убийство. Конечно, он предпочел бы убийство: это ж самое интересное! Насчет истца тоже не просто так поинтересовался. Ежели вину обвиняемого не докажут, тогда истец по делу будет обязан заплатить в казну штраф за то, что заставил слуг закона попусту трудиться в поте лица. Но тут снова вставала дилемма: ежели истец – лицо влиятельное, не опасно ли будет выставлять его дураком или клеветником и заставлять расставаться со звонкой монетой? А ежели подозреваемый тоже важная птица? Судья ерундой не занимался, так что возможно, что обе стороны были столпами местного общества. М-да... Впрочем, это соображение проползло где-то на периферии его рассудка. Он кто? Правильно: пешка. Дяде лучше знать, что к чему, и как правильно повернуть ход дела. Сочтёт нужным – объяснит.
Марверт: - Persequendi, - механически поправил Марверт, с явным сомнением глядя на племянника. Конечно, напортить тут было нечего, но все же... Внушить к себе доверие - нет ничего проще! Ох, не обрадуется аптекарь такому пренебрежению. Украдкой судейский вновь глянул на калитку, никого не обнаружил и, мысленно сдавшись, всем телом развернулся к Антуану. - Пойдешь в аптеку к мэтру Пьеру. На рыночной площади это. Представишься моим помощником по особым поручениям. Моим - то есть президента следственной палаты города Пуатье, господина де Марверта. Если он про меня станет спрашивать, скажешь, что не имеешь права разглашать мое местонахождение. Да и в любом случае ты его знать не будешь. Тут, небывалое дело, Марверт даже испытал легкий укол совести. Для неопытного юнца поручение могло оказаться слишком сложным, и все оттого, что его родственник не о том думает. Не годится отправлять мальчишку опрашивать свидетелей по такому серьезному делу. С другой стороны, напомнил он самому себе, наверняка мэтр Пьер вместе с прочими отправится посмотреть представление, и в лавке его не будет. И даже если будет, что он может сказать такого, что еще неизвестно? - Узнать тебе потребуется очень простую вещь, - продолжил он, успокоив таким образом свою совесть. - Кому за последнюю неделю мэтр Пьер продавал мышиный сахар. Ты знаешь, что такое мышиный сахар?
Антуан Лурмо: Антуан наморщил лоб, припоминая названия шарлатанских снадобий, которыми его матушка с достойным лучшего применения усердием потчевала своих домашних: "мышиного сахара" среди них точно не было. Орвьетан был. Териак был. Особенным расположением у мадам Лурмо пользовались бальзам Галаада и таинственная субстанция под названием «кровь дракона», но никак не "мышиный сахар". Вообще же в последнее время упоминание о мышах приводило школяра в полное расстройство чувств. Не понимая, о чём речь, он всё же заподозрил неладное: что это за сахар такой, из-за которого приходится опрашивать свидетелей преступления? Неужто яд? Впрочем, добрая половина лекарств, предлагавшаяся страждущим бродячими торговцами да и аптекарями тоже, по мнению здорового и не нуждавшегося в лечении тулузца ни в чем не уступала сильнодействующим ядам. У кого-то из мыслителей древности, сочинения которых школяры были вынуждены читать, попадались ему сведения о Митридате и цикуте. Не густо. -Нет, не знаю, - сдался он на милость судьи. - Что это такое? Неужто отрава? Правка поста согласована с АМС
Марверт: – Отрава и есть, – подтвердил Марверт. – Arsenicum, или белый мышьяк. Немного рисуясь, он толстым пальцем изобразил в воздухе два пересекающихся треугольника: один целый, другой сломанный. – В наших краях, то есть в Пуату, но и здесь вроде бы тоже, его смешивают с мелом и сахаром, чтобы мышей травить. Дорогое средство, но действенное. А прошлой ночью в Этре скончался граф де Сен-Савен. И лекарь убежден, что ему в этом помогли, поэтому он уже мэтра Пьера расспрашивал, и тот показал, что как раз вчера мышиный сахар продал, некой служанке. Этого, сам понимаешь, маловато. Что, по-твоему, надо узнать?
Антуан Лурмо: Лицо школяра, внимательно следившего за передвижением пальца судьи, вытянулось: средство от мышей действительно выходило дорогое. Рачительная мадам Лурмо обходилась котом и мышеловкой. Но она была всего лишь вдовой стряпчего, привыкшей вести счёт деньгам. У богатых свои причуды, и ежели служанка, купившая «мышиный сахар», была из графской челяди, удивляться не приходилось. Вот это и надо было выяснить попрежь всего: кто она такая и откуда? - А, так вы о «порошке наследников» толкуете, дядя Андре! Отсюда следует ответ на вопрос Cui prodest? – палец Антуана нарисовал в воздухе кружок, провёл от него вниз вертикальную линию и завершил оную вторым кружком. – Смерть графа должна сулить выгоду кому-то из наследников, так? А отраву купила неведомо чья служанка, хм...Лекарь наверняка спросил мэтра Пьера, знакома ли тому покупательница – иного предположить не могу. Но раз вы говорите «некая служанка», значит, имени её аптекарь не сообщил. И в чьём доме она служит, тоже. Ergo, моя задача получить у аптекаря описание преступной мордашки и другие особые приметы и сличить со служанками, кои имеются в доме покойного графа. Но с другой стороны, вы сами только что сказали: для верности надо поспрошать обо всех, кто за последнюю неделю приобретал в аптеке белый мышьяк. Как думаете, разрешит мне аптекарь заглянуть в свои записи, посредством коих он ведёт учёт продажам? Вот как по мне, дядя Андре, надо властям ввести правило для аптекарей записывать не только количество, название и цену товара, но и имена покупателей: какое из этого вышло бы облегчение следствию! «Такого-то дня, месяца и года от Рождества Христова отпущена недельная порция мышиного сахара господину такому-то по установленной цене» А иначе ищи-свищи ветра в поле...Надеюсь, книга учёта освежит память почтенного мэтра Пьера. "порошок наследников" - мрачно-шутливое название мышьяка, коим успешно и не оставляя следов травили богатых родственников вплоть до появления способа определять остатки яда в пище и организме. но это уж век XVIII
Марверт: Неожиданное знакомство племянника с алхимическими символами немало ошарашило судейского. Вряд ли у мальчика была такая же удачная возможность обрести это знание, как у Марверта, в свое время обменивавшегося зашифрованными с их помощью записками с тремя студиозусами столь же сомнительной нравственности. - Изменить человеческую природу тщится священник, - наставительно заметил он, думая о том, стоит ли намекнуть юноше, что многословие добродетелью не является. И вроде бы как не относившаяся к делу сентенция объяснила бы причины его умолчания, если бы кому-то были интересны эти причины. - Легист же принимает ее такой, как есть. Служанку я не назвал потому, что тебе ее имя ничего не скажет. А кто она такая, очень даже понятно: горничная госпожи графини де Сен-Савен. Хотя описание ты у него возьми. Изложишь все в письменном виде и дашь ему подписать. Желательно в присутствии свидетелей. Еще раз: за последнюю неделю, кому и сколько. И этим твоя задача ограничивается, мой мальчик. Бернар, получив такое поручение, расстроился бы до слез: как же, все уже ясно, ничего, кроме писанины. От Антуана явно можно было ждать большего.
Антуан Лурмо: Школяр не знал, что судья заподозрил его в обладании тайным знанием, иначе страшно бы удивился: о значении алхимических символов он имел приблизительно такое же представление, какое имеет крестьянская жёнка о вращении небесных светил. Каждая крестьянка точно знает, что когда-нибудь земная твердь налетит на небесную ось, но что именно это означает – покрыто для неё мраком неизвестности. Рисуя в воздухе геометрические фигуры, племянник всего-навсего копировал действия дяди, как молодой художник копирует работу старого мастера, а лисёнок – повадки матёрого лиса. Антуан твёрдо решил в будущем стать точно таким, как судья, потому и повторял за своим наставником всё, что казалось ему важным. - Так вы уже всё знаете, дядя Андре, – почти разочарованно протянул он и поправился. – То есть почти всё... Неопытный следователь никак не мог взять в толк, для чего собирать дополнительные сведения, ежели уже и так всё ясно: раз мышиный сахар купила горничная графини, стало быть, жена и отправила мужа на тот свет. Вот и женись, имея перед собой этакие примеры семейного неблагополучия! Небось и свидетелей убийства никаких – одни только дохлые мыши. - Я о свидетелях хочу спросить, ваша честь – решил он на всякий случай уточнить приказание дяди. – А ежели никого, кроме мэтра Пьера, в аптеке не будет – тогда как поступить? По его разумению, в фармакопейной лавке должен был быть помощник аптекаря, но ведь он – лицо, зависимо-подчинённое от хозяина, и ежели что – какой прок от его свидетельства? Стало быть, ежели помощник и существовал, использовать его не представлялось возможным. С другой стороны, независимые от аптекаря покупатели, которых использовать было можно, наверняка стали бы трепать языками и разнесли новость о начавшемся следствии по всему Этре. Тут его посетила ещё одна неприятная мысль: мелких грызунов в Этре было пруд пруди – это ж сколько мышиного сахара отпускал ежедневно почтенный аптекарь! И ежели окажется, что кроме графской служанки отраву купили ещё десять или двадцать горожан, ему придётся излагать на бумаге описание внешности каждого из них. Но делать было нечего: работа следователя предполагала копание к куче ненужного сора, а там, глядишь, и отыщется просяное зёрнышко истины.
Марверт: Сам того не зная, юноша попал в точку: Марверт знал именно что почти все. В Этре графиня приехала, явно не имея намерения убить мужа - иначе купила бы яд заранее. Мышьяк - не валериана, не в каждой аптеке найдется. А у молодого графа де Сен-Савена было время примерить на себя и титул, и наследство - а затем понять, что надеяться он начал рано. И это давало ему не только повод, но и соблазн, а судейскому те самые временные рамки, которые он сообщил своему племяннику: не больше недели. Марверт не слишком верил в то, что юнец оказался настолько испорчен, но чувство долга еще недостаточно отказало ему, чтобы он не понимал, что эту версию надлежит исключить. - Аптека на рыночной площади, - рассеянно напомнил он. - Выйдешь за порог и попросишь первых же двоих, кто выглядит поприличнее. Или его самого спросишь, кто бы мог помочь. В алхимические символы, обозначающих мышьяк, входят и два треугольника, и соединенные кольца: http://naat95.narod.ru/Alchemy/Symbols.html http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/1725634 Так что, полагаю, мои выводы оправданы.
Антуан Лурмо: Антуан помедлил. Фиаско с гвардейским лейтенантом кое-чему его научило, и теперь он побаивался уйти выполнять задание, не выяснив всё досконально. - Дядя Андре, ещё вопрос. Я сегодня местную актрису встретил, и она сказала, что в четыре пополудни их труппа на площади представлять будет. Я чего боюсь: вдруг аптекарь лавку запер и ушёл представление смотреть? Ежели вы с ним знакомы, опишите, как он выглядит: возраст, рост, комплекция, цвет глаз и волос...Иначе мне его в толпе не отыскать, а спрашивать всех подряд, тем паче когда все смотрят на актёров... Антуан развёл руками и умоляюще посмотрел на дядю.
Марверт: – Откуда же я знаю, как он выглядит? – удивился Марверт. – У Никола спросить можно, но ты хоть представляешь себе, как ты будешь кого-то в толпе искать, по одному только описанию? Не найдешь его в лавке, невелика беда – подождешь. Скучно, надо полагать, не будет. Проблеском снисходительности в глазах своего дяди Антуан был обязан внезапно снизошедшему на последнего озарению: может, акробат не запаздывал, а просто и не собирался возвращаться? Если у них представление… Судейский тут же решил, что на площадь он не пойдет.
Антуан Лурмо: Антуан расстроился, но вида не подал. Он-то был уверен, что в возрасте дяди никак нельзя избежать личного знакомства с продавцом здоровья. Ан нет: дядюшка явно крепче, чем кажется на первый взгляд. Либо за лекарствами по очереди ходят Арно, мэтр Никола и Бернар. Видимо, так и обстояло дело. - Уже иду, дядя Андре. Вернусь на щите или со щитом, - заверил судью племянник и откланялся. Аптеку он нашел без всяких затруднений: она, как оказалось, соседствовала с той самой лавкой, у которой Ренар с блеском исполнил роль мсье Элемента, а он сам, за неимением коня и сияющих доспехов – скромного, но благородного спасителя в серой шляпе. Взбежав по ступенькам крыльца, посланник судьи де Марверта постучал в дверь и повернулся лицом к площади: народу была тьма-тьмущая, все ожидали начала выступления актёров. Эх, ежели б не задание, данное дядей, он бы и сам с удовольствием понаблюдал за представлением с участием своего друга и той голубоглазой милашки, с которой накануне встретился у старьёвщика. Антуан порыскал взглядом по толпе: вдруг мадемуазель Арсено в сопровождении Нинон тоже пришла на площадь? Но в поле зрения не было ни одной девушки, даже отдалённо похожей на Иветту. Антуан расстроился пуще прежнего и чтобы отвлечься от грустных дум, принялся вспоминать, что ему наговорил дядя. Из всего того, что было сказано судьёй, самым интересным был приказ не разглашать его местонахождение. Вот так-так! А с чего бы такая таинственность? Неужто дядя – секретный агент под прикрытием горелого дома? Эта дичайшая мысль до того поразила честного стряпчего, что он на мгновение даже забыл о мадемуазель Арсено. За ней явилась другая: ежели дядино местонахождение нельзя раскрывать, какого дьявола он на каждом углу кричит о том, что он – племянник судьи де Марверта из Горелого дома?
Dramatis personae: Дверь лавки распахнулась, и на пороге появился высокий и тощий мещанин почтенного возраста с кружкой в руке. Повеявший на посетителя аромат корицы никак не позволял заподозрить, что в кружке было лекарство. - Прошу вас, сударь. Чем могу быть полезен? За шумом толпы эти слова едва угадывались по его губам, но когда, впустив юношу, он закрыл за ним дверь, в лавке стало гораздо тише.
Антуан Лурмо: Очутившись в лавке, Лурмо первым делом снял шляпу и поклонился. - Антуан Лурмо, стряпчий по особым делам. Я к мэтру Пьеру с поручением от президента следственной палаты города Пуатье, господина Андре Корбо де Марверта. От кружки тянуло запахом корицы. Аромат настроил бездомного школяра на ностальгический лад: вспомнились булочки, которые подавались к завтраку в отчем доме в особо торжественные дни. «Не расслабляться!»- приказал себе посланник судьи и выжидательно воззрился на тощего господина: перед ним мог стоять аптекарь собственной персоной, но с той же степенью вероятности это мог быть его помощник или член семьи.
Dramatis personae: Аптекарь разгладил куцую бородку, внимательно разглядывая своего молодого собеседника. – Мэтр Пьер – это я буду, – сообщил он наконец. – А вы, верно, сударь, за сушеной черничной смесью для его милости пришли? Не прошло еще? Он с самым сочувственным видом покачал головой, переложил кружку в другую руку и зашлепал к приоткрытой двери, ведущей из лавки в дом.
Антуан Лурмо: Клеврет судьи облегчённо вздохнул: наконец-то Фортуна сдвинула повязку с глаз Фемиды, и та узрела, какой достойный слуга закона стоит перед ней. То, что он всё-таки застал аптекаря в лавке в то время, когда и стар, и млад, и вообще все горожане, способные передвигаться без помощи портшеза, вышли на площадь дабы посмотреть на игру комедиантов, было добрым знаком. К сожалению, следствием такого единодушия было то, что свидетелей, которые могли бы подписать показания мэтра Пьера, вокруг не наблюдалось: ни одного покупателя в лавке не было. Оставалось надеяться на то, что кого-нибудь из зрителей придавят в толпе, а после того принесут к аптекарю, чтобы оказать первую помощь. При упоминании сушёной черничной смеси у Лурмо мелькнула мысль, что надо купить для дяди большой пакет лекарства, чтобы сделать старику приятное. Но потом он рассудил, что вместо сюрприза может выйти конфуз: мало ли какие болезни лечат сушёной черникой. Вдруг судье станет ещё хуже от того, что племяннику стало известно о его скрытых недомоганиях? Пусть этим занимается Бернар. - Нет, сударь, я не за лекарствами, - начал объяснять посланник судьи, следуя за аптекарем. – Мне дано поручение получить от вас письменные свидетельские показания о тех покупателях, которые за последнюю неделю приобрели в вашей аптеке белый мышьяк.
Dramatis personae: Мэтр Пьер остановился, едва не расплескав содержимое своей кружки, и строго взглянул на юношу. – Что же вы сразу не сказали? Вы по этому делу, стало быть? – Неодобрительно покачав головой, он пожевал губами, подул на кружку, отхлебнул глоток и буркнул: – Ну, спрашивайте. Только писать я ничего не буду, тоже мне! Во-первых, девчонка эта, как ее? Графинина горничная. Вчера за лекарством для господина графа приходила, заодно и мышьяку взяла. Я и удивился тогда еще: у Патаров кот – мышелов знатный, и сама она не далее как несколько дней назад за тем же самым заходила, так что откуда там мыши только взяться могли! Ну теперь-то оно понятно, кого мадам графиня травить собиралась! Улыбка, которой он сопроводил эти слова, была на редкость неприятной.
Антуан Лурмо: -Так вам писать ничего и не придётся, сударь! - воскликнул стряпчий, обрадованный и взволнованный тем, что первый же серьёзный свидетель по делу подтверждает его собственные подозрения о том, что отравительница - это жена покойного графа. - Я за вами всё сам запишу, слово в слово, для того и послан господином президентом! Разрешите присесть где-нибудь и начнём. Перво-наперво, опишите мне, как выглядела горничная и из чего вы сделали вывод, что она служит графине такой-то. Это она вам сама сказала? Про себя он отметил, что надо внести в протокол некую госпожу Патар, которая тоже разжилась мышьяком. И у неё тоже был муж. Или уже не было? Этре представился стряпчему средоточием чёрных вдов, и он решил, что ежели ему и выпадет счастье повести мадемуазель Арсено к алтарю, он сделает это не здесь, а в Тулузе, где пропасть котов. Фамилия Арсено была странным образом созвучна с латинским названием мышьяка и впечатлительный Антуан ощутил, как по его жилам пробежал смертельный холод. Он прокашлялся и повторил: - Так куда мне присесть, мэтр Пьер?
Dramatis personae: Выдержав недолгую паузу, аптекарь с видом мученика указал юному судейскому на стоявший в углу табурет, а сам уселся на сундучище мореного дуба, занимавший почти все пространство между ведущей в жилые помещения дверью и противоположной стеной. Свисавший с крышки увесистый замок без слов намекал на скрытые внутри опасные субстанции. Пригнувшись, чтобы случайно не задеть головой полки, уставленные бутылями, горшками и даже деревянными коробками, мэтр Пьер наставил на юношу костлявый указательный палец. – Горазды вы, сударь мой, болтать! – неодобрительно протянул он. – И торопитесь, торопитесь. А может, я и не желаю вовсе, чтобы за мной слово в слово записывали! Да и чего тут, спрашивается, писанину разводить? Девица такого вот росточку, – он поднял длинную ладонь где-то на уровень глаз, – распустеха, сразу видно, даром что вроде в приличном доме служит. С запиской пришла, от лекаря, оттого-то я точнехонько и знаю, чья она такая. Это вам не болтовня пустая!
Антуан Лурмо: - Я коротенечко запишу,самое главное ... Антуан подтащил табурет поближе к мэтру Пьеру, положил на ровную поверхность лист бумаги, поставил рядом чернильницу, а сам уселся перед этой заменой письменного стола на корточки и принялся быстро протоколировать свидетельские показания: «№1. Служанка графини. Девчонка-распустёха. Роста малого. 18 сентября купила ______ белого мышьяка согласно записке от лекаря. №2. Мадам Патар...» Собравшись уточнить, какое количество яда приобрели девчонка графини и жена (а может быть, уже вдова) господина Патара, стряпчий замер и с искренним недоумением посмотрел на мэтра Пьера. -П-прошу п-прощения, сударь, - заикаясь от волнения, промолвил он, - Выходит, это лекарь графу такое лекарство прописал? Ну то есть мышиный сахар.
Dramatis personae: Ответом юному стряпчему был преисполненный точно такой же растерянности взгляд. - Что значит, лекарь? – изумился аптекарь. - С чего бы это вдруг лекарь, да стал яд выписывать? Вы, сударь, в своем уме будете? Не мышьяк он прописал, а укрепляющее средство, его граф еще с того времени, как его ранили, пьет, третью бутыль уже. Я так и сказал этой девице: полегче надо, вот жена приехала, пусть она мужа и укрепляет, травники варит, гипокрас опять же, вино уже помаленьку можно, нечего тинктурами баловаться. Я туда кое-что, конечно, добавляю, чтобы с большим удовольствием пили, но ведь и увлекаться тоже не надо! С площади донеслось многоголосое «Ах!», а затем послышался шум аплодисментов. Мэтр Пьер словно и не заметил. - Теперь вот, вчера опять же, из свиты его величества заходили, можете себе представить!
Антуан Лурмо: Хотя визит придворного прямого отношения к делу графа де Сен-Савена не имел (так думал стряпчий), но перебивать неторопливый ход речей главного свидетеля он не собирался. Провинциальный торговец явно гордился тем, что его заведение почтил присутствием человек из свиты короля. Его можно было понять! Антуан с восхищённым любопытством воззрился на аптекаря: - Какая у вас обширная клиентура, сударь! А что приобрёл сей важный господин? Не может быть, чтобы снова мышьяк! Но по зрелому размышлению, крысы и мыши не разбирали, на чьи покои совершали набеги. Грызунам что дворец, что хижина угольщика, - было бы чем поживиться. А у богачей объедки жирнее и слаще, чем в бедных домах, это факт. Стряпчему стало интересно, почему придворный заявился в аптеку самолично, а не отправил за лекарством своего камердинера или лакея.
Dramatis personae: Мэтр Пьер солидно покивал головой. - Ко мне сударь, и из самой Ларошели ездили, потому как я свое дело знаю. Что у меня в лавке есть, и в Париже, держу пари, мало у кого найдется. Волчий корень, например. Вроде бы и мелочь, а... - тут он осекся, глянул на свой сундук и для верности подергал закрывавший его замок. - Что он приобрел, сударь мой, к делу касательства не имеет. Но вот мышиного сахару купил, это да. Заплатил, конечно, недешево, ну так знаете, сударь мой, больше посеешь — больше пожнешь.
Антуан Лурмо: Лурмо быстро внёс в опросный лист новую запись: «№3. Неизвестное, но приближённое к королю лицо (???) sic!» В голове зароились вопросы, кто мог быть вышеупомянутым лицом. Повар его величества? Кашевар уполномочен следить за чистотою в кухне. Хотя не поварское это дело закупать продукты: он бы поварёнка за сахаром отправил. Хм...а может...Рот стряпчего округлился буквой «О» от мысли, которая пришла ему в голову. Банальное дело об отравлении графа ширилось и углублялось. Лурмо представил, как с его помощью (его, скромного стряпчего из Тулузы!) будет раскрыто покушение на первое лицо в государстве, а виновник (не покушения на, а спасения от) получит в награду мантию дворянина. Стряпчий с трудом удержался от счастливого вздоха: мэр Арсено не посмеет отказать просителю руки его дочери, ежели проситель этот будет обласкан самим королём. А уж дядя Андре как будет рад и горд за своего родственника и ученика! - Мэтр Пьер, не назвал ли покупатель своё имя? Ежели не назвал, опишите мне, как он выглядел. Может, вам что-то необычное в глаза бросилось: седина, бородавки, лысина, шрамы, хромота или другие особые приметы?
Dramatis personae: Аптекарь поджал губы и снова степенно разгладил бородку, явно не одобряяя живость молодого стряпчего. - Назваться не назвался, - протянул он. - С чего бы вдруг, чай, не за займом ко мне приходил, да и особых примет... Камзол вот был нарядный. Вроде как розовый, но такого густого цвета, уже почти в сирень. Если б вы, сударь, у нас здесь жили, то знали бы, у нас у мясника в саду растет, такого цвета. То есть не совсем такого, как камзол, но дух от нее... Мэтр Пьер глубоко вздохнул и закончил неожиданно прозаично: - А самого его и описывать нечего. Дворянин, таких много. Усы, бородка, шпага. Не мальчишка уже, в летах вроде, но я, по чести говоря, не приглядывался. Колокольчик звякнул, и дверь распахнулась, впуская миловидную блондинку лет двадцать пяти. - Так я и знала, - всплеснула она руками. - Что же вы, батюшка, и глазком одним не глянете? Вместо ответа аптекарь повернулся к собеседнику. - Вы ведь все узнали, сударь мой? Тогда я, с вашего разрешения, откланяюсь.
Антуан Лурмо: Вошедшая блондинка могла послужить закону не хуже отца, заверив своей подписью его показания: на вид лет ей было немало, посему вопрос о её юридической дееспособности ребром не стоял, единственное, что смущало стряпчего – это её близкая степень родства с главным свидетелем. И однако это было лучше, чем искать в толпе человека, способного накорябать свою подпись: много ли грамотных найдётся на площади? Но тут его осенило: а Ренар-то на что! Читать и писать умеет – это раз, лишних вопросов задавать не будет – это два. Он ведь так и так собирался подкараулить товарища после окончания представления и отвести в какое-нибудь тёплое местечко. Правда, он не знал, совершеннолетний ли Ренар, но это же легко уточнить! - Да-да, всё записал, премного благодарен за сотрудничество с законом и следствием: судья де Марверт о вас не забудет! А теперь, дражайший мэтр Пьер, соблаговолите поставить внизу листа свои имя и подпись, - с самым подобострастным видом попросил стряпчий аптекаря, протягивая ему перо, и поклонился блондинке, сопровождая своё телодвижение восхищённым взглядом. Так, на всякий случай: вдруг папаша заартачится, а дочка в благодарность за безмолвный комплимент окажет молодому стряпчему содействие в уговорах.
Dramatis personae: В ответ юный следователь получил хмурый взгляд от аптекаря и кокетливую улыбку от его дочери. Чуть подумав, мэтр Пьер с явной неохотой наклонился к табурету. – Погодите, батюшка, – блондинка подошла ближе. Еле заметно шевеля губами, она прочла написанное и, взяв перо, провела на бумаге несколько неровных линий. – Вот так. На всякий случай. Теперь никто ничего не добавит. Крестный так советовал. Аптекарь покачал головой, явно не зная, гордиться ли умом дочери или испытывать за нее неловкость, и подписался.
Антуан Лурмо: Стряпчий поклонился вторично, хотя и подосадовал про себя (в который раз!), что население так мало доверяет слугам закона. Ещё раз оценив несомненные достоинства блондинки, Лурмо подумал о том, что вот ведь притча какая: у многих уважаемых и состоятельных горожан имеются миловидные и сообразительные дочери: у мэра, у аптекаря, у его собственного дяди...Правда, с очаровательными кузинами ему доселе встречаться не приходилось, да и к тому же матушка упоминала, что обе замужем. И конечно, глядя на дядю Андре нельзя было быть совершенно уверенным в том, что его дочери очаровательны, однако случай с аптекарем доказывал, что дочь не всегда идет лицом в отца. А к чему это он? А, ну да: миловидная блондинка с приданым в виде аптеки вполне могла бы составить счастье его талантливого и красивого, но, увы, безденежного и фактически бездомного друга. Да и крёстный у неё, судя по всему, не простой человек. Антуан сделал зарубку в памяти, что надо всенепременно подкинуть эту идейку Ренару. Только начнёт он издалека, чтобы не спугнуть: спросит при встрече, от чего лечатся сушёной черникой, а там плавно выведет разговор на матримониальную тему. Внезапно стряпчий почувствовал необыкновенную лёгкость, как в голове, так и в теле: у него самого была Иветта (по крайней мере, он так думал), а теперь ему выпадала возможность помочь другу обрести место под солнцем, вернее – под крышей весьма и весьма прибыльного дела. - Благодарствую, сударь, и спешу выразить своё восхищение предусмотрительностью вашей дочери! Клянусь повязкой Фемиды, коей я служу (Фемиде, а не повязке): подобную разумную предосторожность обычно проявляют только опытные нотариусы! Позвольте спросить, не является ли оным и крёстный отец мадемуазель?
Dramatis personae: - Мадам, - укоризненно поправила достойная дочь своего отца. - Мадам Дюлак. - Месье Дрюйе ее крестный, - мэтр Пьер красноречиво распахнул входную дверь, и как раз в этот момент наблюдавшая за представлением толпа разразилась свистом и улюлюканиями. - Эй, кум, чего случилось, кум? Заметно оживившись, аптекарь покинул лавку, и его дочь, перехватив грозящую захлопнуться дверь, жестом предложила посетителю удалиться.
Антуан Лурмо: Стряпчий в очередной раз поклонился наследнице фармакопейной лавки, поспешно собрал письменные принадлежности и резво ретировался, думая о том, что мсье Дюлак вряд ли бы одобрил тот кокетливый взгляд, который подарила ему (стряпчему, а не почтенному супругу) миловидная мадам Дюлак. Он был слегка разочарован тем, что сорвался его матримониальный план помощи другу, но, с другой стороны, имея под рукой неистощимые запасы мышиного сахара, мадам Дюлак могла в любой момент стать вдовой Дюлак, и вот тогда... Эпизод завершён
полная версия страницы