Форум » A la guerre comme à la guerre » Трещинка в лютне, червоточина в яблоке. Ночь с 18 на 19 сентября 1627 года, остров Ре » Ответить

Трещинка в лютне, червоточина в яблоке. Ночь с 18 на 19 сентября 1627 года, остров Ре

Провидение:

Ответов - 65, стр: 1 2 3 4 All

Провидение: Спустившийся с вечера туман превращал жизнь часовых в ад: за пару туазов уже ничего было не разглядеть, а до английских шлюпок - рукой подать. И те, кто нес на них службу, могли решить воспользоваться случаем. Оттого приказ был: жечь огни и глядеть в оба, а пуще того - слушать. Пину и слушал, и потому-то первым услышал донесшийся с моря человеческий голос. И сразу ткнул локтем в бок своего товарища. - Слыхал? - Чего? Тут они слегка поспорили. Недолго, потому что Лебрен тоже надеялся, что Пину не ошибся, слишком уж осточертело всем вынужденное бездействие. Свистом предупредили товарищей со второй башни и стали таращиться в темноту уже вчетвером. И все-таки Пину и пловцов заметил первым. - Кто идет? - заорал он, когда между клочьями тумана в очередной раз проглянула вода и в лунном свете стали видны две головы у самого берега. - То есть, плывет? Кто плывет? Уже вскидывая мушкет, он запоздало спохватился, что порох мог и отсыреть.

Шарль д`Артаньян: Ещё никогда французская речь не казалась д`Артаньяну столь прекрасной! - Мушкетёры короля! - прокричал он во всю глотку, и удивился: он-то как следует напрягал лёгкие, чтобы ответ услышали, а голос звучал хрипло и вовсе негромко. К тому же от усилия горло сдавил спазм, в глазах потемнело. Молодой человек опомнился мгновением спустя, когда хлебнул воды. Подобный знак "внимания" со стороны моря в тот момент, когда опасное путешествие практически осталось позади, взбесил д`Артаньяна. Утонуть, когда цель так близко? Или быть подстреленным вместе с Атосом только потому, что их приняли за шпионов? Злость придала сил, и д`Артаньян рявкнул, нимало не стараясь смягчить свой гасконский акцент: - Эй! Покажите, где нам выбраться на берег! Иначе мы потонем прямо здесь, у вас на глазах!

Провидение: Восторженные вопли встретили ответ д'Артаньяна, и Пину, отставив мушкет, поспешил на голос, останавливаясь на последней ступеньке спускающейся к воде у подножия башни лестницы из грубо обтесанных каменных плит. - Здесь, здесь вылезайте! – прокричал он, торопливо развязывая пояс. – И осторожно, здесь даже у берега глубоко! Товарищ присоединился к нему с факелом в руках, и оба принялись напряженно вглядываться в темноту, едва рассеиваемую мелькавшей сквозь туман луной.


Атос: Совет прозвучал как нельзя вовремя: борьба с течением вымотала Атоса настолько, что он готов был уже попытаться нащупать дно. К счастью, до двух высвеченных факелом силуэтов часовых было рукой подать, и мушкетер молча поплыл туда. Эти последние несколько футов дались ему едва ли не тяжелее, чем весь остальной путь. В ушах шумело; пляшущее где-то впереди пламя факела становилось то ослепительно ярким, то тусклым. Край площадки возник перед ним почти неожиданно, и Атос ухватился за шершавый камень, тяжело переводя дыхание и ожидая, пока перед глазами не перестанут мелькать разноцветные искры. Ступенька, на которую заплескивали волны, была совсем невысока: в другое время Атос выбрался бы на нее без малейшего труда. Сейчас же он вовсе не был уверен в том, что сумеет это проделать, не собравшись с силами.

Шарль д`Артаньян: Д`Артаньян, который уцепился за тот же камень не далее, как в трёх или четырёх ладонях от Атоса, тяжело переводил дыхание. Они сумели! Чёрт побери, они это сделали! Теперь им уже ничего не было страшно. Вот сейчас передохнуть чуток, и можно оказаться на твёрдой земле. - Один из нас ранен! - прокричал гасконец в пространство, поскольку в глазах у него всё плыло, и разноцветные блики плясали везде: на поверхности моря, на камнях, в небе. Какой из них является отблеском факела в руке часового - д`Артаньян не мог понять. - Мы оба чертовски устали! Да бросьте канат поскорее - боюсь, что нам не выбраться самим! Он вдохнул побольше воздуха в лёгкие и, собрав остаток сил, дождался момента, когда набежавшая волна сама подтолкнёт его - и рванулся наверх. Во второй ступеньке была выщербина, д`Артаньяну удалось ухватиться за неё случайно, но только это и помогло молодому человеку удержаться, не дать схлынувшей воде утащить себя назад. Подняться хотя бы на колени не имелось ни малейшей возможности, ступенька была скользкой, обросла водорослями. Д`Артаньян отполз к основанию третьей ступени и протянул Атосу руку. - Держитесь же, друг мой! И добавил для часовых в темноту, зло сплёвывая сквозь стиснутые зубы: - Да где же вас... Далее последовала лаконичная фраза, которую д`Артаньян не мог не сказать в подобной ситуации. Крепкой ругани он старался избегать, но в подобной ситуации ругнулся бы даже святой.

Провидение: - Да здесь мы, сударь! – послышалось едва ли не у него над головой. Оба часовых, бросившись к тому, кто оказался у берега первым, в суматохе даже не заметили второго, и там, где один, отбросив факел, крепко вцепился в руку Атоса, другой торопливо стаскивал плащ. - Здесь! - порыв ветра едва не сорвал огонь в лицо д'Артаньяну, когда Пину склонился к нему. - Позвольте вам помочь, сударь! Нельзя здесь оставаться – смоет. Обопритесь на меня, нам недалеко, всего пару шагов. Его товарищ между тем помог выбраться на берег Атосу и повторил для него тот же совет. На простодушном лице парня была написана неуверенность: то ли тащить отважного пловца, то ли указывать дорогу, то ли поддержать, то ли не лезть с непрошенной помощью к тому, кто, явно будучи дворянином, мог и оскорбиться. - Там это, костер, - добавил он.

Шарль д`Артаньян: Д`Артаньян ощутил себя едва ли не Антеем, когда с помощью часового сначала приподнялся на колени, а затем выпрямился в полный рост. Как приятно было почувствовать под ногами нечто существенное, надёжное, вечное! Правда, уже через пару мгновений гасконец покачнулся. На его счастье, часовой оказался крепким парнем - поддержал и дал возможность привыкнуть к обстановке. От напряжения и от холода, сковавшего всё тело, д`Артаньян не мог выговорить ни слова. Это было хуже судороги! Выяснилось, что "недалеко" - понятие относительное. Как и "пара шагов". Д`Артаньяну, который едва мог двигаться, показалось, что он преодолел крутой горный подъём, прежде чем его и Атоса усадили на перевёрнутые кверху днищем пустые бочонки, стащили мокрую рубаху и как следует закутали в три или четыре плаща с поспешностью опытных служак и сноровкой заботливой няньки. "Кажется, я заслужил лейтенантский мундир..." - промелькнуло в мыслях. Но честолюбивые мечты в данный момент никак не занимали д`Артаньяна. Главное было то, что они с Атосом добрались до форта! Оставалась малость - как можно скорее попасть к Туара. - Арманьяк... - пробормотал д`Артаньян, стуча зубами. - Дайте... арманьяк... глоточек...

Провидение: - Минуточку, минуточку, - бормотал Пину, роясь в стоящем в башне сундуке, где были свалены не только доставшиеся сейчас Атосу войлочные подстилки и одеяла, но и неприкосновенный запас табака и прочие мелочи, без которых жизнь часового в штормовые ночи слишком часто начинает напоминать ад. Глиняная бутыль, которую он, наконец, извлек, была наполовину полна, и он с торжеством во взоре поднес ее гасконцу. – Яблочная водка, сударь, прямиком из Нормандии. Аж с лета бережем! - Да растереть их надо! – пробасил новый голос: часовые со второй башни уже оповестили своих товарищей, и радостная весть, пробежав по крепостным стенам со скоростью огня, бегущего по пороховому шнуру, привела к месту высадки человек двадцать солдат, свободных от караульной службы. В самой башне и на крохотном пятачке круто обрывающегося в море скалистого берега стало почти нестерпимо тесно, и Пину с некоторым беспокойством покосился на сундук: а ну как кто свалится в воду, а запасных штанов только две пары, как и остальных предназначенных как для такого случая предметов одежды – не считая, конечно, чулок.

Атос: - Отличная… мысль… - еле выговорил Атос непослушными от холода губами. Только сейчас он в полной мере ощутил, до какой степени продрог и обессилел; несмотря на колючее одеяло из грубой шерсти и жаркое пламя костра, разведенного в нише стены, мушкетера била крупная дрожь, голоса часовых и д'Артаньяна доносились будто бы издали, а каменный пол башни плавно покачивался под босыми ногами, словно палуба корабля. Впрочем, это все не имело никакого значения. Они добрались. Оба. Немного отогреться, и… - Лебрен, ну что ты мнешься-то! Не умеешь? Пусти-ка, я сделаю! – Рослый солдат решительно протолкался поближе, и в следующий момент Атос охнул от неожиданности и боли, а перед глазами разом полыхнули все звезды небесные: здоровяк, несомненно преисполненный лучших намерений, принялся крепко растирать спину мушкетера прямо сквозь укрывавшее его одеяло. - Н-нет… - выдавил Атос сквозь зубы, едва сдерживая стон.

Шарль д`Артаньян: Д`Артаньян оторвался от бутыли, едва успев сделать первый глоток. Он поперхнулся крепкой яблочной водкой: чья-то ладонь услужливо врезала ему промеж лопаток раза три, напрочь лишив возможности разговаривать. Потому гасконец лишь жмурился, непрошеные слёзы сами хлынули из глаз. - Ох, хороша! До костей прошибло! - с благодарностью сказал он своему спасителю, глубоко выдохнул и намеревался повторить, но тут заметил, что некая добрая душа, статью и ростом мало уступающая Портосу, вздумала растирать Атоса. После подобного водка уже не требовалась: д`Артаньяна так и бросило в жар. Он приподнялся, торопливо сунул бутыль кому-то в руку (вроде бы тому же парню, которому она принадлежала) и бросился на помощь другу. Только получилось нехорошо: ноги запутались, и д`Артаньян, больно ударившись локтем и боком, растянулся на полу. - Эй! Чего делаете! Он же ранен! Нельзя!

Провидение: - Да не лезь ты не в свое дело, дурень! – Лебрен отпихнул оторопевшего здоровяка и обеспокоенно склонился над старшим мушкетером. – Вы как там, сударь? Вот ведь остолоп! Не мозги в голове, одна кость! - Я за лекарем сбегаю, - вызвался кто-то невидимый. По каменным плитам прошелестели быстрые шаги. - В такую ночь плавать, да еще раненым! – нескрываемое восхищение прозвучало в голосе говорившего, совсем молодого парня, заметно смахивавшего на д'Артаньяна и говорившего с тем же акцентом. Рассудив, по-видимому, что в тесном кружке окруживших Атоса солдат ему делать нечего, он наклонился к гасконцу, помогая тому подняться на ноги. – Не ушиблись, сударь? Скользко тут. - Погодите, сударь, погодите, - Пину сунул свою бутыль старшему мушкетеру и заботливо поправил на том одеяло. - Сейчас чуток отогреетесь, и перевяжем заново. Надо соль смыть сначала. - Обтереть лучше, - внес свою лепту Лебрен. - И водкой твоей затем.

Атос: Встревоженные голоса отдавались в ушах Атоса гулко, словно из-под воды; прямо перед лицом очутилась глиняная посудина, резко пахнущая хмельным. Неловкими от холода пальцами мушкетер принял бутыль и, не раздумывая, хлебнул прямо из горлышка. Водка обожгла горло, но в глазах чуточку прояснилось. Атос глотнул еще, чувствуя, как по телу разбегается живительное тепло, закашлялся и с трудом перевел дыхание. Боль понемногу отпускала. - Благодарю, - хрипло проговорил он, возвращая бутыль, - мне уже лучше. Только, прошу вас, не надо больше… растираний, - мушкетер слегка усмехнулся. – Этому прекрасному напитку найдется лучшее применение. Д'Артаньян, у вас все цело?

Шарль д`Артаньян: - Я живучий, Атос, - отозвался д`Артаньян, вновь принимая бутыль в свои руки. - Там, в море, когда вы спасли меня от неминуемой гибели, я решил назло всем и всему жить если не вечно, то до седых волос. Вы же знаете: я не могу стать королём, но получить маршальский жезл и на славу послужить Франции - цель вполне достижимая. Мы, гасконцы, непритязательны. Нам нужно или много, или ничего. К тому же мы обладаем свойством притягивать удачу! Пытаясь весело и беззаботно балагурить, д`Артаньян с тревогой всматривался в темному. Где же черти носят местного лекаря? - Лекарь у вас здесь хороший, толковый? - полушепотом осведомился мушкетёр у парня, в котором тотчас признал земляка. - Если с Атосом что случится, я ему лично всыплю палок так, что неделю сесть не сможет...

Провидение: - Обижаете, сударь, - откликнулся солдат с той сомнительной гордостью, которая часто вынуждает людей назвать Гиппократом того, кого при иных обстоятельствах обозвали бы коновалом – все-таки свой. – Самый лучший. Как говорят у нас в Нераке, на одну только пилюлю хуже, чем никакого лекаря. Вообще-то парень мог быть уверен, что услуги медика двум храбрецам не понадобятся. Не такая должна была быть там рана, чтобы было о чем беспокоиться. Раз уж ночью, да в тумане добрались… - Откель плывете-то? Нешто от самого берега? Сверху послышались голоса, и по стенам забегали блики от новых факелов. Не то мэтр Фоссуайе прибежал, не то проснулись наконец господа офицеры.

Атос: Атос, расслышавший слова друга, несмотря на то, что гасконец понизил голос, собирался было сказать, что беспокоиться ему не о чем: все, что требовалось от лекаря - это сменить мокрую повязку и смыть соль, а с этой процедурой способен был справиться даже самый бездарный студент-медик. Но в это время на галерее послышались уверенные шаги, и вопрос парня так и остался без ответа: присутствующие почтительно расступились и притихли, давая дорогу новому действующему лицу. Графа де Туара Атос неоднократно встречал в Лувре, а потому узнал его сразу и безошибочно. Коменданта форта явно вырвали из объятий Морфея – темные с проседью волосы примяты, камзол небрежно накинут на плечи, на щеке отпечаток подушки – но усталое лицо с крупными чертами отнюдь не выглядело заспанным. Атос с некоторым усилием поднялся ему навстречу, едва заметно пошатнулся от усталости, но устоял на ногах. - Господин губернатор, мушкетеры его величества Атос и д'Артаньян прибыли к вам с поручением от капитана де Тревиля, - четко проговорил он.

Шарль д`Артаньян: Д`Артаньян во все глаза смотрел на человека, от которого зависело теперь многое. Они с Атосом свою часть миссии выполнили. Хотя - ведь нужно же найти предателя? Он жив, он здесь, в форте, притаился, чтобы сделать своё чёрное дело. Может быть, он находится прямо среди этих славных парней, которые искренне восхищаются смельчаками. От волнения и усталости у гасконца из головы вылетели все слова, все фамилии, все факты. Он просто опёрся на плечо земляка. - Прошу следовать за мной, господа, - глухим голосом ответил Туара. Не то накануне ему пришлось много разговаривать, не то он был простужен. - Вижу, дело настолько серьёзно, что мушкетёры Тревиля сделались моряками.

Атос: - Мы всецело в вашем распоряжении, сударь. – Атос слегка наклонил голову в знак повиновения и, перебросив через плечо свисавший до земли край одеяла (и поморщившись при этом от боли, поскольку рана, которую разбередил добрый самаритянин, отзывалась теперь на каждое резкое движение), последовал за губернатором так невозмутимо, словно был одет по всей форме. Сводчатый каменный коридор длиной не больше десятка шагов вывел их на крытую галерею, огражденную со стороны форта деревянными перилами; факелы, пылающие в настенных креплениях через каждые несколько туазов, бросали багровые отблески на начищенные стволы кулеврин. Орудия явно содержались в образцовом порядке, но, хотя возле каждого были аккуратно сложены ядра и стоял бочонок с порохом, бомбардир обнаружился лишь у одного. Надо полагать, все остальные сбежались в башню… Проходя мимо одной из бойниц, Атос бросил взгляд на море в надежде разглядеть маяк. Тщетно – в каменной прорези бойницы колыхалась непроглядная туманная муть, чуть подсвеченная луной. Порыв ветра встопорщил перья на шляпах у сопровождавших Туара офицеров, и, словно принесенный этим же ветром, на галерее появился невысокого роста щуплый мужчина средних лет, чьи редкие волосы были настолько всклокочены, что нетрудно было догадаться, как он возмещал недостаток продовольствия в крепости. Остановившись, будто споткнувшись, он прижал к животу увесистую черную суму и обратил взгляд на двух смельчаков, выделявшихся среди остальных своим экстравагантным одеянием. - Мне сказали, здесь раненый? – Свободной рукой он потянулся к голове, шляпы не нашел и с рассеянным видом пригладил остатки своей шевелюры, прежде чем поклониться. Написано в соавторстве.

Шарль д`Артаньян: - То, что мы намерены сообщить вам, сударь, слишком важно и секретно, - д`Артаньян сделал несколько шагов вперёд и осмелился обратиться к командующему обороной форта. Туара лишь скупо улыбнулся и кивнул. - С иными сведениями вас бы и не послали. Сообщение устное? Или вы умудрились доставить пакет? Он оглянулся к одному из офицеров: - Я сейчас. Проводите их ко мне. Немедленно - вино, еду, одежду. И распорядитесь, чтобы приготовили место, где молодые люди смогли бы отдохнуть и выспаться. - Отдохнуть? Выспаться? - д`Артаньян был готов вспылить и высказать всё, что думает. Отдыхать и спать они с Атосом будут не раньше, чем достигнут рыбачьей лодки, если не противоположного берега. Но его юношеский порыв был моментально погашен графом де Туара. Граф указал на вид из бойницы. - Вы видите этот туман, молодой человек? У вас в Гаскони подобного не бывает, а в здешних краях такое явление не редкость. Я никуда вас не отпущу, пока туман не рассеется. В нашей ситуации лучше потерпеть, чем пуститься в путь на глупую гибель. Если вам угодно, отправляйтесь сразу после того, как доложите мне о том, что вам доверили. Но учтите - моё слово в этом форте равносильно приказу. Стало быть, вы нарушите приказ, а ваша гибель будет на моей совести. Д`Артаньян виновато опустил голову. - Ступайте, я сейчас приду. Да, - Туара обратился к лекарю, - окажите нашим гостям необходимую помощь.

Провидение: Распоряжения Туара были выполнены незамедлительно: младший из офицеров, совсем еще мальчишка, устремился прочь – по-видимому, распорядиться насчет вина и сухой одежды; еще один, чуть поколебавшись, бросился за ним – то ли усомнившись в его способности выполнить поручение, то ли желая выказать подходящее случаю рвение. Лекарь перехватил сумку другой рукой, посмотрел сперва на одного из мушкетеров, затем на другого, встретился глазами со стоявшим неподалеку лейтенантом и, прочитав, надо полагать, в его лице правильный ответ, обратился к Атосу: – Если вашей милости будет угодно, я предложил бы пройти ко мне. И теплее будет, и сподручнее. – Господин граф приказал проводить к себе, – напомнил тот же лейтенант. – Ах да. – Лекарь заметно смешался и словно бы даже стал ниже ростом. – Конечно же. Несколько минут спустя и гости, и хозяева оказались в покоях, отведенных губернатору острова, где сразу же стало и жарко, и тесно. После нескольких неудачных попыток привлечь к себе внимание лекарь сумел все же возвысить голос и добиться того, чтобы стоявшая у стены кушетка была передвинута к наскоро разожженному камину и накрыта наспех наброшенной простыней, после чего снова обратился к старшему из мушкетеров. – Если позволите, ваша милость… Сумка, похоже, была слишком тяжелой, потому что он попытался поставить ее на кушетку, но, спохватившись в последний момент, отдернул ее прочь, чуть не выронил, зачем-то шарахнулся в сторону и, стукнувшись щиколоткой об резную ножку, зашипел, но все же не выругался.

Атос: - Не переживайте, д'Артаньян, - вполголоса заметил Атос, краем глаза наблюдая за воцарившейся в комнате суетой, - у нас в запасе есть еще не меньше суток, и я вынужден согласиться с графом: плыть обратно в тумане – по меньшей мере самоубийство. Маяк не виден даже с высоты стен, и мы попросту заблудимся… Однако хотел бы я знать, почему этот эскулап так нервничает? Лекарь и в самом деле суетился куда больше, чем того заслуживала ситуация, неумеренно потел, то и дело утирал рукавом лоб и один раз даже споткнулся, заставив Атоса слегка поднять брови. Мушкетер шагнул к кушетке. - Любезный мэтр, право же, не стоит так беспокоиться, - проговорил он, - ничего серьезного не требуется. Просто смените повязку и смойте соль, а то у меня такое ощущение, будто на моей спине разожгли костер! С этими словами Атос сел вполоборота к медику и, морщась, спустил с плеч одеяло, открывая лекарю поле деятельности. Действия лекаря согласованы с Провидением.



полная версия страницы