Форум » A la guerre comme à la guerre » Вечер трудного дня. 19 сентября 1627 года, около семи » Ответить
Вечер трудного дня. 19 сентября 1627 года, около семи
Richelieu:
Ответов - 27, стр:
1 2 All
Richelieu: Ришелье еле заметно усмехнулся – о взаимной неприязни между покойным и своим самым доверенным порученцем он был прекрасно осведомлен. Однако, de mortuis nil… – Мне хотелось бы надеяться на ее благосклонность, – отозвался он. – Если не в этом вопросе, то в другом. Ларошельцы, как я имел вчера честь узнать от господина де Бутвиля-младшего, готовят покушение на меня – быть может, этот след выведет к ним. В отличие от героев и философов древности, кардинал к мысли о своей смерти относился без всякого стоицизма и встретить ее, с открытым ли забралом, с опущенным ли, был не готов. Как бы спокойно и даже насмешливо ни говорил он об этом и как бы ни забавляла его возможность походя назвать подобный источник для своих сведений, никакая ложная деликатность не помешала бы ему поставить графа в известность об этой угрозе.
Рошфор: Брови Рошфора слегка приподнялись в намеке на вопрос при упоминании имени Бутвиля, однако граф, как никто другой, знал о способности кардинала заключать самые невероятные союзы и привлекать на свою сторону самых неожиданных людей. – Сведения верные? – отрывисто спросил он. Мысль о смерти монсеньора понравилась ему еще меньше, чем предполагаемой жертве покушения. Не обольщаясь, Рошфор понимал, насколько быстро следом свершится его собственное падение: граф не заботился вести точный счет приобретаемых врагов, но полагал, что таковых отыщется немало. Пусть он не сумеет припомнить каждого, это не означает, что они также позабыли о нем.
Richelieu: – Самые верные, – вздохнул кардинал. Строго говоря, первым о возможном покушении сообщил Ронэ, но с чужих слов. Бутвиль, а затем Портос никаких подробностей не знали, и так же не знал их Давид Сальбер – помимо того, что развязка уже близка. Беседа с молодым помощником капитана на флейте «Альбатрос», сколь бы доверительный характер она ни носила, утомила Ришелье немногим меньше, чем разговор с королем – хотя пользы от последнего было куда больше. – Мне известно очень мало. Что в заговоре участвуют местные жители. Что от кого-то из них все и зависит. И что это случится здесь, в этом доме. Может, мне тоже перебраться жить в «Герб Аквитании»? Или в «Красную голубятню»? Шутил кардинал только отчасти. Необходимость никогда и нигде не снимать кольчугу и постоянно быть настороже лишала его, и в лучшие времена человека до крайности нервного, всякого покоя, мешала думать и не давала сосредоточиться. Еще неделя такой жизни – и можно уходить в отставку. Может быть, молодой гугенот все же недослышал или ошибся, и опасаться надо было только барона де Буази? – Но довольно об этом. Если вам случится встретиться с графом де Люз, будьте дружелюбны. Особенно при свидетелях.
Рошфор: – Не премину последовать вашему совету, – Рошфор усмехнулся, оценив иронию ситуации. – Боюсь лишь, что мое дружелюбие не слишком понравится господину де Бутвилю. Он пристально взглянул на кардинала и вновь сделался серьезен. – Что вы намерены делать, монсеньор? – тихо произнес он, подразумевая молчаливое «что должен сделать я?».
Richelieu: – То, что должен, – с той же серьезностью ответил Ришелье, но тут же отбросил ее – так, приходя с улицы, сбрасывают промокший плащ. – И не более того, что могу – как любой на этом свете. Помилуйте, граф, это не первая попытка и, даже не знаю, надеяться ли, что не последняя. Но меня, взгляните, этой ночью будут защищать не только люди. Наклонившись, он привычным движением подхватил на руки прошмыгнувшую в гостиную белую с черными пятнами кошечку, которая, впрочем, тут же вскарабкалась ему на плечо и спрыгнула оттуда на пол. Взяв со своей тарелки недоеденный кусочек рыбы, кардинал предложил его гостье, и та, деликатно обнюхав это приношение, осторожно сняла его с его ладони. – Партию в шахматы, друг мой?
Рошфор: С выражением удивления, впрочем, немедленно изгнанном из глаз, Рошфор посмотрел сначала на Ришелье, а затем – вниз: к кошкам граф был равнодушен. Не разделяя эту привязанность патрона, к игре, развивающей ум и чутье, он питал схожую слабость. – С удовольствием, – отозвался он, расценивая приглашение и как дружескую просьбу, и как завуалированный приказ остаться. Тем временем черно-белая кошка, разделавшись с угощением, подняла остроухую голову и уставилась на говорившего немигающим желтым взглядом, а затем с бесшумной стремительностью запрыгнула на колени Рошфора и невозмутимо принялась умываться. Граф в растерянности замер, не решаясь ни прогнать прочь кардинальскую любимицу, ни дотронуться до нее, как это сделал бы Ришелье.
Richelieu: Не сдержав ироничной усмешки, направленной в равной мере как на двусмысленное положение, в котором оказался Рошфор, так и на свою невольную зависимость от кошачьих капризов, Ришелье поднялся и, взяв Дикарку за шкирку, бесцеремонно сбросил ее на пол. – Захватите с собой вино, – посоветовал он, направляясь к дальней двери. Эпизод завершен
полная версия страницы