Форум » A la guerre comme à la guerre » Вы привлекательны, я чертовски привлекателен... 20 сентября, вскоре после полудня. » Ответить
Вы привлекательны, я чертовски привлекателен... 20 сентября, вскоре после полудня.
Катрин:
Ответов - 52, стр:
1 2 3 All
Катрин: Катрин легко поднялась и оказалась совсем рядом с шевалье, на расстоянии дыхания. Глаза ее, обычно строгие, сейчас вдруг стали полны легкого веселья, сродни хмельному. Она положила свою ладонь на мужскую, в которой лежала рубашка. - Боюсь, сударь, что мне вновь придется просить вас о помощи. Мне не дают покоя подступившие сомнения: отчего впервые в жизни я сожалею об отсутствии таланта к сочинительству? "Я б ласками одел вас и губами все снял бы..." - ах, как ладно ложатся ваши слова, месье, словно точные стежки, образуя красивый узор. Но тогда почему рубашка стала казаться мне тяжелее камня? Тихо и легко рассмеявшись, Катрин обвила рукой шею мужчины, и, приблизив губы к его лицу, прошептала, словно делясь большой тайной: - А ведь мы еще не добрались до платья! Что же нам делать, сударь?
Теодор де Ронэ: Нет в мире ничего загадочнее женщины! Недолго думая, Теодор разжал пальцы, переступил через соскользнувшую на пол сорочку и заключил любовницу в объятия. – Это значит, мадам, что вы слишком торопитесь уйти. Я здесь, я рад служить вам… и в постели тепло, а вне ее – холодно. Последнее слово он произнес нарочито жалобно, но все ее чувства подтвердили бы ей, что и в этом, и во всем остальном он был прав.
Катрин: - Я тороплюсь... а вы здесь и рады... - сбивчивым эхом вторила Катрин, касаясь поцелуями теперь плеча мужчины - легко и часто. Оторвавшись, наконец, от своего занятия, она почти серьезно взглянула на шевалье: - Вы совершенно правы, сударь - теперь и я замечаю, что стало прохладно. Вы чувствуете, как замерзли мои губы? - и она, взяв ладонь шевалье, прикоснулась к ней совершенно горячими губами. А затем, не разжимая объятий, она увлекла своего любовника на кровать, настойчиво уверяя, что холодно и здесь... и здесь... Катрин очень нравилось быть любовницей.
Теодор де Ронэ: Очаровательная женщина, сверху вниз на нее смотришь или снизу вверх, и хотя глаза Теодора слипались теперь от сладкого утомления, он не мог ей не любоваться – на сей раз повязка потерялась среди простыней, и видно было много лучше. Очаровательная и удивительная, едва ли не единственная из тех, кого он знал, кого, казалось, ничуть не занимали ни его шрамы, ни его зрение. И – как будто этого было мало! – с прелестным телом и, слава Пресвятой деве, не новичок в любовных играх. Приподняв голову от подушки, он нашел взглядом стоявший на столе кувшин. – Вина, мадам? Кувшин мог быть и пуст, но, не встав с постели, это было не проверить.
Катрин: Катрин коротко взглянула на мужчину и про себя усмехнулась - вряд ли ему сейчас хотелось вставать. Тихо покачала головой, отказываясь от вежливого предложения. Вдруг вспомнились утренние переживания, показавшиеся теперь такими пустыми, но кто бы мог подумать, что ей так повезет - шевалье оказался умен, талантлив и умел. И если доведется, то следующая встреча уже будет иной - предварительная часть окажется короче в пользу основной. Слетевшую повязку будто не заметила - и раньше не отличавшаяся лишним любопытством, Катрин за последние годы своей жизни и вовсе разучилась задавать неуместные вопросы. - С рубашкой и шпильками я справлюсь сама, - прошептала Катрин, - а вот с корсетом и шнуровкой... вы же не откажете в помощи, месье? Я более чем уверена - вы блестяще с этим справитесь, как и со всем остальным.
Теодор де Ронэ: Соскочив с постели, Теодор передал мадам де Мере ее сорочку, натянул рубашку и штаны, и заглянул-таки в кувшин. Вина едва хватило, чтобы наполовину наполнить кружку. Отпив глоток, он вернулся к кровати с ее корсетом, платьем и подвязками. – Оставайтесь пока в постели, мадам. Теодор совершенно не помнил, ни как один ее чулочек оказался на сундуке таинственно пропавшей мадемуазель Дюбуа, ни как он сам избавился от этих важных предметов одежды. Но дувший из-под двери сквозняк леденил босые ноги, и Теодор поспешил обуться сам, прежде чем заниматься туалетом своей дамы. Чулок – и тот обнять вас исхитрится, Как требует того его природа. Не думайте презрительно: тряпица, Но помните, что он – мужского рода. Передавая мадам де Мере ее туфельки, он улыбался. Что-то в этом роде он уже сочинял, но читать четверостишие вслух он не стал по иной причине. Манера рифмовать все, что движется, быстро надоедает слушателям – да и невысоко ценится то, что дается так легко. Потому, привычно затягивая на любовнице корсет, он развлекал ее ученым рассказом о том, как тот якобы происходит от доспехов, которые носили амазонки. Разумеется, перемежая объяснения поцелуями. – Не могу же я и дальше называть вас «мадам»! – сделав паузу, он отпил из кружки и отыскал в постели свою глазную повязку. – Умоляю, подарите же мне ваше имя.
Катрин: Никогда еще процесс одевания не казался Катрин столь занятным и до крайности приятным. Месье, наскоро одевшись, подавал ей предметы туалета, находя их порой в самых неожиданных местах. Что поделать, пришлось вещицам расплачиваться за пылкое нетерпение, столь неожиданно охватившее обычно аккуратную хозяйку. Но сейчас все обстояло иначе - Катрин совсем не торопилась, надевая каждую вещь таким образом, чтобы любовник мог на прощание еще раз полюбоваться красивой линией женских ножек и всего остального, постепенно скрывающегося под одеждой, которая, к слову сказать, и сама по себе была очень хороша. Затем Катрин притворно сокрушалась о корсетах, оказавшихся в роли доспехов столь ненадежными, раз так легко сдают укрепления перед мужскими умелыми руками. И виной тому, конечно, недальновидность тех самых амазонок. Впрочем, Катрин ничуть об этом не жалела, ее вполне устраивала дань в виде горячих поцелуев. И, пожалуй, она согласна - "мадам" действительно звучит уже неуместно. - Катрин, - тихим выдохом слетело с женских губ. Теперь не грех и познакомиться.
Теодор де Ронэ: – Катрин. Теодор вовремя прикусил язык – на это имя он знал множество стихов, своих и чужих. Два слога, одна стопа ямба. – Катрин. Катрин. Очаровательное имя, которое я отныне стану повторять по вечерам в надежде, что вы придете ко мне хотя бы во сне. С уверенностью движений, выдававшей опыт, он помог ей надеть платье и занялся шнуровкой. Особых иллюзий на счет мадам де Мере он не питал: в «Герб Аквитании» ее привел слепой случай, такая красивая женщина легко найдет лекарство от скуки и ближе к дому. Как бы он ей ни понравился, вернуться, ни в ком не возбудив подозрений, ей будет непросто. Разве что муж куда-то уедет... Но куда он может отсюда уехать? – Я надеюсь, ваш супруг часто бывает занят. А еще она могла назваться чужой фамилией. Которая некстати не ложилась ни в один размер.
Катрин: Несомненно, шевалье в своей ловкости мог превзойти любую, самую расторопную служанку. На губах Катрин блуждала рассеянная улыбка - она пыталась прикинуть, в каких количествах измеряется число женских шнуровок и корсетов, послужившим такой поразительной опытности, и поняла, что занятие это пустое - ей не угадать. - Даже если бы мне стали подвластны сновидения, уверяю вас - я не стала бы этим пользоваться, преодолев столь притягательный соблазн. Ведь, согласитесь, что предмет вождления может перестать таковым быть, если он будет регулярно досягаем? И вас уже не станут так сильно привлекать встречи наяву? Катрин живо повернулась к мужчине и, словно раздумывая вслух, спросила: - Не окажется ли удушливой излишняя частота встреч для прелести долгожданных свиданий? А впрочем, что толку об этом говорить, - улыбнулась молодая женщина, - я не смогу управлять снами, как и сделать наши встречи частыми. Подобрав один из каштановых локонов, Катрин тщательно заколола его шпилькой. - Что касается моего супруга, то вы правы - он человек занятой, а я... - она уверенно взялась за следующую прядь, - изобретательный.
Теодор де Ронэ: Если на первую часть речей мадам де Мере Теодор мог ответить поцелуем в так вовремя оказавшиеся прямо перед ним губы, то что сказать на вторую он понятия не имел. Сомнений в том, что дама осталась им довольна, больше быть не могло, но… – Я надеюсь в скором времени получить тому подтверждение, – улыбнулся он, завязывая узел. Справа – когда-то одна дарившая бретера своим расположением горничная поведала ему, как она узнает о любовниках своей госпожи: мужчины неизменно завязывают шнуровку посередине. – Новое подтверждение. Свободно свисавшие концы были аккуратно спрятаны за оторочку корсажа. И Теодор легко коснулся губами нежной шеи – там, где заканчивались медно-каштановые завитки.
Катрин: Каждая складка и каждая прядь теперь спокойно лежали на своих местах, и, если не замечать простыней, находящихся в совершеннейшем беспорядке, то, казалось, уже ничего не напоминало о столь бурно проведенном времени. Разве что губы, ставшие чуть ярче обычного, разве что кожа, еще помнившая тепло мужских губ. Да и сам воздух, пропитанный плотским вожделением. - Вы можете в том нисколько не сомневаться, шевалье. Я не намерена отказываться от удовольствия еще раз... - Катрин медленно провела ладонью по плечу мужчины, скользнула вниз по руке, затем подняла взгляд карих глаз, ставший теплым и бархатным, - услышать ваши стихи. Я дам вам знать, когда у меня появится возможность снова насладиться поэзией. И, чуть подавшись вперед, она легко коснулась губ мужчины, чуть слышно прошептав: - Я обещаю...
Теодор де Ронэ: Ответом на это обещание мог быть только ответный поцелуй. И не один. И не два. Скрывая замешательство, Теодор привлек любовницу к себе. Теперь, когда желание уже не так застилало ему взор, он осознал, наконец, что мадам де Мере еще очень молода, только держится серьезно не по годам. Не мадам де Бутвиль, конечно, та – совсем еще девочка. Но вряд ли намного старше, чем была Анна, когда они встретились во второй раз. Однако не горько-сладкое воспоминание, на миг остановившее его сердце, заставило бретера разжать объятия и отступить на шаг, глядя на красавицу с улыбкой, но испытующе. Двигало им чувство куда более приземленное: если она влюбилась… Нет. Не считая себя знатоком женского сердца, Теодор, однако, был уверен, что не ошибся. Любовь смотрит не так. – Я буду ждать, – пообещал он. – Погодите. Отыскав платяную щетку, он торопливо счистил с рукава мадам де Мере пятно грязи: близкое соседство с ботфортами явно не пошло на пользу ее платью. Во всем прочем она выглядела так же изумительно, как и парой часов ранее. И он не удержался и поцеловал ее снова. – Я вас не провожаю? В обеденном зале должны были сидеть сейчас уже другие люди. Компрометировать ее еще перед ними ему крайне не хотелось. Как бы ни была мадам де Мере уверена в себе, слишком многого она пока никак не могла знать. Эпизод завершен
полная версия страницы