Форум » A la guerre comme à la guerre » "Безопасней всего пути, которые никуда не ведут", 14 сентября 1627 года, вторая половина дня » Ответить
"Безопасней всего пути, которые никуда не ведут", 14 сентября 1627 года, вторая половина дня
Провидение:
Ответов - 47, стр:
1 2 3 All
Провидение: Жадность папаши Любена взяла верх над осторожностью, и он торжественно кивнул и протянул ладонь за деньгами. - Давайте, стало быть, пистоль ваш. Сделаем все, как полагается. Хитрые глазки деревенского выпивохи словно уменьшились в размере, скрываясь за краснеющими холмиками щек – Любен улыбнулся. Он начинал подозревать, что мальчишка пытается скрыться от правосудия.
Эмили-Франсуаза де К: Эмили нащупала за пазухой кошелек – не потерять бы только футляр… – и выудила из него монету. Замерзшие пальцы, красные и мокрые, одеревенели и едва не выпустили скользкий кружочек. «И отчего так холодно, ведь всего лишь сентябрь», - с досадой подумала девушка, в довершение ко всему только сейчас обнаружив, что где-то потеряла перчатки. Она посмотрела на протянутую ладонь папаши Любена (в такую лапу что положишь – обратно ни за что не получишь) и вдруг остро почувствовала свою уязвимость. Вздумай этот тип затеять какую-нибудь гадость - его и припугнуть было нечем. А ведь у покойного дворянина наверняка было оружие: шпага, может быть, и пистолеты, а ей, глупой, и в голову не пришло этим воспользоваться… Постаравшись принять как можно более уверенный и независимый вид (кто здесь дворянин, в конце концов!), Эмили показала крестьянину пистоль: - Сначала работа, деньги – потом!
Провидение: - Э-э, нет, - разочарованно протянул Любен, рассматривая монету. – Стал-быть, я покойничка на телегу погружу, на кладбище отвезу, закопаю, а потом выяснится, что и не было никакого покойничка? Вы, сударь, не обижайтесь, да только бывало в наших краях… Вот Жан-Сквалыга-то… Куда как дурной смертью помер – напился и свалился с моста в реку. Стало быть, похоронили мы его, а он как начал являться – Мишелю после пятой кружки, мне после седьмой… А все почему? Все из-за денег… Любен не стал уточнять про долг в шесть су. Это было неуместно – сейчас речь шла не о тех деньгах, которые задолжали новоявленные могильщики, а о тех, которые должны были заплатить им. - Мудрите вы, сударь… - с тяжким вздохом пьяного человека сообщил Любен. – О, гляньте! Это не ваш покойничек едет? Папаша пошатнулся и на всякий случай покрепче вцепился в дверной косяк собственного дома. На дороге появился всадник на гнедом коне, и вид у него был самый что ни на есть разбойничий – не иначе, из-за приметного шрама, перечеркнувшего левую щеку и часть лба.
Эмили-Франсуаза де К: - А что, сегодня была седьмая кружка? – наконец-то заподозрила мадемуазель де Кюинь. – Раз вы можете покойника закопать и не понять, был ли он… Эмили разом почувствовала навалившуюся усталость. Еще немного пустых разговоров, и граф де Люз свой пакет не получит – она просто свалится в придорожную канаву, и будет еще один… чтобы этому дураку являться… - Покойники не ездят, - рассеянно заметила девушка, поворачиваясь туда, куда указывал папаша Любен. Вид приближающегося всадника ей не понравился. «Для полного счастья не хватало бандита с большой дороги…» - с тоской подумала она.
Кантен д'Аржан: Если бы Кантен умел читать мысли, он бы оскорбился. К счастью, этим даром его никто не наделил, поэтому он спокойно приблизился и даже придержал гнедого, заинтересованно рассматривая открывшуюся его глазам сцену. - Доброго вечера, сударь! – окликнул он юношу, почти мальчика, что пытался втолковать нечто сложное и возвышенное местному пьянчужке. – Не подскажете, эта дорога ведет в Этре? Я почти уверен, что не ошибся, но уточнить не помешает…
Эмили-Франсуаза де К: - Добрый вечер! – Эмили с облегчением перевела дух. При ближайшем рассмотрении подъехавший дворянин (а это, пожалуй, без сомнения, был дворянин…) выглядел вполне прилично. Шрам…. Ну что с того? Мало ли отчего бывают шрамы… Война, поединок… Зато вопрос незнакомца поверг ее в изумление. - В Этре?! – девушка посмотрела по сторонам и уставилась на крестьянина. – Это дорога в Этре?.. А я был уверен, что еду в Ла Жарн… - в голосе Эмили прозвучало почти детское отчаянье.
Кантен д'Аржан: - Ла Жарн? – Кантен удивленно воззрился на собеседника. – Нет, ни в коем случае. Ла Жарн там… Где-то. Авантюрист махнул рукой куда-то влево, сильно подозревая, что указывает не совсем верное направление. Какой же поворот – второй или третий от оврага?.. Если второй, тогда махать нужно было влево. Дернул же черт срезать дорогу! - Вы едете в одиночестве? Если да, могу составить вам компанию до тракта. Только он ведет в Этре… Если не хотите делать крюк, в Ла Жарн вам придется ехать по лесу. – д'Аржан поколебался, но все-таки добавил: - Я бы не советовал, ночь близко.
Эмили-Франсуаза де К: - Я… Я теперь и не знаю… Может, мне на самом деле надо в Этре… - растерянно проговорила девушка, внезапно поняв, что даже не представляет, где находится Бутвиль. Но раз покойный ехал по этой дороге, возможно, графа следовало искать именно в этом направлении… - Я был бы рад вашей компании, сударь, мне в самом деле… страшновато… - честно призналась Эмили, забыв, что минуту назад опасалась и самого нынешнего собеседника. Усталая, мокрая и замерзшая, сейчас она выглядела еще моложе, чем обычно. - Но… видите ли, у меня здесь возникло затруднение, – девушка беспомощно посмотрела на дворянина, - мне нужно на кладбище, и… Тут до нее дошло, как все это звучит со стороны… Да незнакомец сочтет ее за сумасшедшую… Незнакомец… Она и впрямь сошла с ума, почти доверилась неизвестно кому… - А вы…кто? – вопрос прозвучал и наивно, и нелепо, и, смутившись, мадемуазель де Кюинь почувствовала, то у нее снова совсем некстати защипало в глазах. «Остается только разреветься…» - она перевела взгляд на крестьянина, - « этот точно развлечется…»
Кантен д'Аржан: - Шевалье д'Аржан, - не без удовольствия представился провансалец, едва заметным жестом поддергивая поводья, чтобы конь красиво вскинул голову. – С удовольствием провожу вас в Этре, если вы мне расскажете, для чего вам… Кладбище? Я не ослышался? Улыбка исчезала с лица Кантена так же медленно, как гаснет огонек догорающей свечи. Авантюрист не боялся ни Бога, ни черта, но некоторые суеверия (подхваченные в море и на берегу) чтил, как не всякий кюре чтит Святое Писание.
Эмили-Франсуаза де К: - Ну да, кладбище! – подтвердила Эмили. – И что в том удивительного, если нужно похоронить человека? Где же еще-то? – она недовольно посмотрела на папашу Любена и снова обратилась к дворянину. - Здесь, неподалеку, мне встретился человек. Дворянин. Ну, не совсем встретился… он лежал… он был тяжело ранен… а потом… - губы девушки задрожали, - потом умер… И я ничего не мог сделать… - слеза все-таки поползла по щеке, и Эмили быстро смахнула ее рукавом. – Ну нельзя же бросить покойного так! На коня мне его не поднять, он тяжелый, я и хотел нанять повозку и кого-нибудь, кто поможет похоронить… А этот человек, - девушка с возмущением кивнула на крестьянина, - уже битый час морочит мне голову разной ерундой: то кюре уехал, то являться там кто-то будет… Ведь пистоля достаточно, правда? Потому что больше у меня и нет… - добавила она предусмотрительно.
Кантен д'Аржан: Лежал и был тяжело ранен, а потом умер. Что может быть проще? Вот если бы он внезапно вскочил со словами «Уверуйте, я исцелен!», это было бы куда любопытнее. Кантен тяжело вздохнул и попросил: - Сударь, будьте так любезны – спрячьте монету и представьтесь, не могу же я обращаться к вам «Эй, вы!». На первый взгляд юноша был молод и наивен, местный житель – хитер и пьян. Вот только каким бы пьяным не был крестьянин, не стоит размахивать пистолями перед его носом – умилительная наивность еще не смягчила ни одного прохвоста, д'Аржан знал по себе. - Где лежит ваш… Где лежит покойник? Даже если он очень тучен, полагаю, вдвоем мы его поднимем. У меня спокойная лошадь, так что повозка ни к чему.
Эмили-Франсуаза де К: - Ой, простите! – Эмили попыталась виновато улыбнуться, но и возглас, и гримаса получились довольно жалкими – с улыбками у нее сегодня определенно было плохо. – Я совсем голову потерял… Меня зовут Франсуа де Кюинь. «Надо было бы назваться другим именем», - запоздало подумала девушка. Но теперь уж делать было нечего, зато и нечего было бояться, что она, запутавшись, не станет отзываться или вовсе забудет, как представилась. Эмили торопливо продолжила, опасаясь, что неожиданный помощник исчезнет так же внезапно, как и появился: - Он вовсе не тучен… Он… ну, обычный… Мы, конечно же, справимся… И это совсем недалеко.
Кантен д'Аржан: Если бы провансалец не имел актерского прошлого, его глаза округлились бы так же сильно, как округляются кошачьи при виде мясника, добровольно и с поклоном отдающего на поживу сочный мясной окорок. Вместо этого шрам на щеке Кантена едва заметно дрогнул, но и только. Кюинь??? Господина барона можно было поздравить с рождением сына?.. Э-э… Поздравлять уже, пожалуй, поздновато. Если бы д'Аржан не сам выбирал дорогу в этот вечер, он бы задумался, так ли случайна эта встреча. Но подстроить ее было бы не под силу и самому черту, так что оставалось принять слова юнца… Нет, не на веру. К сведению. И постараться не потерять его из вида – ни сейчас, ни потом. - Тогда давайте быстрее покончим с этим неприятным делом. Мне бы не хотелось проводить на кладбище всю ночь. Ведите, сударь. Да, кстати. Полагаю, мы все же найдем пару могильщиков, потому что я вовсе не настроен размахивать лопатой. Или долг чести велит вам лично закопать тело?
Эмили-Франсуаза де К: - Нет, вовсе нет… - девушку передернуло. Собственноручно копать могилу… ночью на кладбище с незнакомцем… Закусив губку, она более пристально взглянула на д'Аржана. В голову невольно лезли слышанные ранее рассказы про упырей, которые в сумерках бродят неподалеку от кладбища и заманивают невинных дев. Лошадь, которой, видно, надоело стоять, всхрапнула, и Эмили глубоко вздохнула, отгоняя глупые мысли. В конце концов, идея похорон была ее собственной… - Я не стремлюсь сделать это лично. К тому же, боюсь, я дурно бы с этим справился, мне покуда никогда не приходилось копать… Но вот могильщики, - девушка с сомнением посмотрела на крестьянина, - Уж не знаю, найдем ли мы их здесь…
Кантен д'Аржан: - Найдем, - заверил новоявленный «упырь» и с высоты седла окинул деревушку хищным взором. Силуэт невысокой церкви на фоне закатного неба подсказывал, что кладбище было не так уж далеко, а раз возле деревни есть место последнего упокоения, есть и те, кто на этом самом упокоении всегда готов немного подзаработать. - Покойный приходился вам близким другом? – на всякий случай поинтересовался Кантен, обдумывая способ транспортировки тела. При здравом размышлении марать седло чужой кровью тоже не хотелось, равно как и вручать местному выпивохе целый пистоль за телегу, и не важно, что деньги принадлежали шевалье де Кюиню. – Давайте для начала доставим тело… Да вот хотя бы поближе к кладбищу, пока до покойника не добрались звери.
Эмили-Франсуаза де К: - Давайте, едем скорее, - поспешно отозвалась Эмили, решив, что если шевалье д'Аржан так уверен, наверное, он знает, о чем говорит, и пояснила: – Я покойного совсем не знаю, даже не знаю, как его зовут… звали… - поправилась она. – но нельзя же его так оставлять, ведь правда? Тем более, помочь я не смог, - девушка испытывающе посмотрела на мужчину. – Вы считаете меня глупцом? Дождь все шел… Даже не дождь, какая-то противная морось… По усталому и выразительному личику мадемуазель де Кюинь словно пробежала тень, и она быстро перевела взгляд на дорогу… - Можете не отвечать, сударь, - тяжело вздохнула девушка. – Давайте поторопимся? Нам сюда, - она направила коня в обратную сторону по той дороге, по которой приехала. Какая разница, что о ней думает этот человек? Главное, хочет помочь… А вот Давенпорт счел бы ее просто дурой… «Зато граф бы меня не осудил», - неожиданно вспомнив о Бутвиле (впрочем, в последнее время это с ней частенько случалось…), утешила себя Эмили и тут же язвительно парировала: «Ничего, у него найдется более веская причина для осуждения, можешь быть спокойна».
Кантен д'Аржан: Кантен, которому разрешили не отвечать, просто пожал плечами. Были среди его знакомых те, чье бренное тело он, ни на миг не задумываясь, попросту скинул бы в ближайший овраг. Но были и другие. И память об этих других удержала его от насмешки. - Шевалье, вы можете не рассказывать мне вовсе ничего… Но будет недурно, если вы скажете мне, следует ли нам ждать неких неприятных сюрпризов по пути в Этре? Я готов принять к сведению, что покойника вы не знали, но не появятся ли на нашем пути его убийцы с тем, чтобы отправить и нас по его стопам? Если бы шевалье де Кюинь сказал «появятся», д'Аржан нисколько бы не удивился. Ничто не могло удивить его в этот вечер сильнее, чем появление родственника господина барона.
Эмили-Франсуаза де К: - Н-не знаю… - Эмили почувствовала, что ей стало еще холоднее. – Мне не приходило в голову… Он… он какое-то время полз… Не знаю, долго ли и далеко ли… Коня рядом не было… Не знаю, ограбили ли его… не раздели… - девушку заметно передернуло. Неужели шевалье д'Аржан прав, и могут появиться убийцы несчастного дворянина? Конечно, могут… Пакет от Монморанси, тот, что у нее за пазухой, наверное, очень важный, не зря же покойный так о нем волновался… Зубы ощутимо застучали, и Эмили-Франсуаза прикусила губку, пытаясь унять дрожь. Негоже было трястись, подобно мокрому щенку, на глазах у малознакомого человека, но сейчас девушка готова была расплакаться от усталости и отчаянья. Это было слишком, слишком даже для нее! И какого черта ее понесло искать приключений! Сидела бы сейчас в монастыре, в тишине и покое, не месила бы грязь на дорогах в компании сомнительных личностей, не видела бы смерти дяди, не обрела бы долгожданного отца. Почему- то воспоминание об отце заставило Эмили собраться… - А вы полагаете, сюрпризы… возможны? – произнесла она уже более твердо.
Кантен д'Аржан: Д'Аржан вновь пожал плечами. Сюрпризы возможны всегда, и чаще всего – неприятные, как подсказывал жизненный опыт. Как и обещал провансалец, перевозка тела не доставила им особого труда. Сложнее оказалось найти желющих поработать лопатой на кладбище после захода солнца. В ближайшем доме д'Аржану просто не открыли, дверь следующего он пообещал выбить, если хозяева не образумятся и не впустят его поговорить… Дело кончилось тем, что авантюрист сговорился с тем самым Мишелем, о котором вспоминал в разговоре с Эмили де Кюинь папаша Любен. Суеверный Мишель и его свекр потребовали оплату вперед. Выражение лица д'Аржана в этот момент трудно было назвать человеколюбивым и смиренным, но лучше было расстаться с несколькими су, чем копать яму самостоятельно. Рытье могилы заняло около часа, и тело Пьера де Монфлери упокоилось в освященной земле. - Ну что же, сударь? Теперь – в Этре? – поинтересовался Кантен, когда кладбище осталось позади.
Эмили-Франсуаза де К: - В Этре, - подтвердила Эмили, улыбнувшись д'Аржану. Все же ей несказанно повезло, что она его встретила. Сама она бы ни за что не справилась: ни тело бы не довезла, ни с крестьянами договориться не сумела бы. Что ж, несмотря на тяжкие испытания, Господь был милостив к ней и посылал добрых людей в трудную минуту… Вот и несчастный дворянин наконец упокоился… Теперь надо было выполнить его последнюю волю. - Мне необходимо отыскать… моего господина, - легенда о том, почему Франсуа де Кюинь оказался в одиночку на проселочной дороге, сложилась в голове сама и сейчас казалась девушке на редкость складной – Эмили оставалось лишь удивляться, что после всего пережитого сегодня она еще может что-то выдумывать.
полная версия страницы