Форум » A la guerre comme à la guerre » В дороге. 12 сентября 1627 года » Ответить

В дороге. 12 сентября 1627 года

Сезар де Мориньяк: Продолжение эпизода «Превратности войны»

Ответов - 29, стр: 1 2 All

Бутвиль: От еды, вина и огня в камине Бутвилю скоро стало жарко; расстегнув камзол, он откинулся на спинку стула и дружелюбно посмотрел на гасконца - юноша был, несмоненно, приятным спутником, у него уж точно не таилось никаких камней за пазухой. - Геометрия учит нас, что кратчайший путь от одной толчки до другой есть прямая, - сказал он учительским тоном и тут же сам фыркнул - вспомнил своего старого учителя, которому научился подражать еще лет десяти от роду. - Но когда речь идет о существах одушевленных, то порой кратчайший путь к поставленной цели - это, скажем, зигзаг. Все зависит от цели. Если бы я хотел поскорее вернуться к дядюшке Ангулемскому, то сюда не заезжал бы. Но я хотел поесть и отдохнуть - и вот, сие богоспасаемое заведение позволило мне достичь цели. А теперь... - он заглянул в поставленную на стол кружку, убедился, что она пуста, и разлил остаток из последней бутылки - себе и Мориньяку. - Теперь я ставлю себе другую цель. Признаюсь, мне очень не хотелось ехать в Ниор, и господь, снизойдя, послал мне эту историю на ферме - рана дает отличный предлог задержаться здесь, и вовсе не ради прелестей здешней кухни... (Тут он с сожалением взглянул на опустевшее блюдо из-под рагу, на котором, как на поле боя, остались лишь косточки да лужицы соуса.) И вам советую сделать то же самое, шевалье. Граф наклонился вперед, чтобы лучше видеть глаза гасконца, сидевшего так, что лицо его было в тени, и, сделав небольшую паузу, добавил негромко: - Через несколько дней здесь станет многолюдно, шумно, тесно, а у вас появится возможность повидаться с господином д'Артаньяном. Во всяком случае, это весьма и весьма вероятно.

Сезар де Мориньяк: В изумлении шевалье широко раскрыл глаза. Он бы и рот раскрыл, не будь у его губ кружка с вином. Проглотив ее содержимое и почти не почувствовав вкуса, Сезар переспросил: – Как, сударь, вы советуете вообще не трогаться с места? Но ведь… – тут юноша невольно нахмурился, – лейтенант де Нуаре наверняка ожидает, что я буду сопровождать его в лагерь. Впрочем, если следует полагать, что господин д'Артаньян сам прибудет сюда… – Сезар не договорил и описал кружкой замысловатую кривую, которая, по всей вероятности, иллюстрировала кратчайшее расстояние меж двух точек по геометрии Бутвиля.

Бутвиль: Бутвиль медленно, по глоточку, допил свою порцию вина - для здешних мест вполне недурного, предоставляя собеседнику возможность освоиться с неожиданностью. - Дело в том, шевалье, - сказал он затем, - что господин д'Артаньян, состоя в роте мушкетеров, обязан вместе со своими товарищами сопровождать нашего монарха, когда он отправляется в поход. А поход уже состоялся, и в ближайшие дни государь появится здесь. Именно здесь, в Этре, поскольку это милое местечко избрано как местоположение его ставки. Лейтенанту де Нуаре об этом узнать неоткуда, а я - знаю, в силу своего служебного положения, которое, как мне кажется, милейший лейтенант несколько недооценил. У меня есть свои причины дождаться прибытия двора. А вы, оставшись здесь, не сходя с места, проделаете большой путь - сразу окажетесь в средоточии силы и власти, найдете вашего родича и с его помощью снимете окончательно подозрение, нависшее над вами, да заодно, быть может, сумеете поступить на службу куда-нибудь получше Пикардийского полка. Вы мне симпатичны, потому я дарю эти сведения вам - с единственным условием не разглашать их, не делиться ими ни с кем в ближайшие дни, да и в будущем не упоминать, что именно я вам их сообщил. Больших неприятностей это мне не принесет, и все же... осадок останется. Вы меня хорошо поняли, шевалье? Луи-Франсуа заглянул в кружку, убедился, что она пуста, и поставил ее на стол.


Сезар де Мориньяк: Сезар обратил на Бутвиля ясный и открытый взор. – Будьте покойны, – ответил он столь же твердо и откровенно, как прежде выражал свои сомнения. – То, что вы сделали честь поведать мне, многое меняет… – медленно произнес гасконец, – особенно если вы сами намерены подать пример и также остаться здесь, в Этре. Однако тут остается небольшая загвоздка, сударь, – шевалье озадаченно нахмурился. – Как объяснить лейтенанту де Нуаре неожиданное изменение в наших планах. «И вновь разбудить подозрения господина лейтенанта, – мысленно добавил Сезар, недобрым словом помянув ныне покойного рыжего наглеца. – Если его спросят прямо, гугенот он или нет, он не станет лгать, но в том и беда, что момент для искренности без печальных последствий, кажется, был упущен еще на разоренной ферме».

Бутвиль: Полторы бутылки вина - не слишком много, чтобы развязать язык человеку, привыкшему молчать о самом сокровенном. Потому Бутвиль не стал объяснять юноше, что если бы дядюшка-маршал узнал, зачем ему нужно в Этре, то не стал бы никуда отпускать, а может, и посадил бы под домашний арест чисто из родственной заботливости. В данный момент лучше всего было бы (и больше всего хотелось) снять камзол, сапоги, завалиться на мягкий, набитый свежим сеном тюфяк и заснуть. Но почему-то мысль о затянувшемся отсутствии лейтенанта Нуаре и его странных отношениях с солдатами не давала ему расслабиться. А значит - нужно было продолжать разговор. - Вы еще не знакомы с обществом людей военных, - заметил Луи-Франсуа, откинувшись на спинку стула и вытягивая ноги. - Потому придаете нашему общему приятелю слишком большое значение. Вы не обязаны ему подчиняться, и он не имеет никаких оснований становиться судьей в вашем деле. Вам хочется ехать - вы едете, не хочется - не обязаны объясняться. Но если вы предпочитаете обойтись без всяких осложнений, то никто вам не мешает выдумать предлог. У меня, например, предлог имеется невыдуманный. (Граф осторожно повел раненой рукой и поморщился - болело сильнее, чем ему бы хотелось.) Я намерен выждать, пока минет опасность воспаления в моей ране. А вы... предположим, я попрошу вас остаться, чтобы мне тут не было скучно без приличного общества. Лейтенант же волен об этом думать, что угодно. Что скажете?

Сезар де Мориньяк: Шевалье де Мориньяк задумался. Прибегать к уловкам честному юноше казалось зазорным, но в голосе Бутвиля ему послышалось предостережение. – Я не давал лейтенанту слова, – наконец, сказал Сезар, – но и лгать не буду. Однако если вы, сударь, действительно нуждаетесь в моем обществе… – слегка покраснев, продолжил гасконец, – то мне лгать и не придется, верно? Шевалье испытывал все большую неловкость, чем больше доброты и участия выказывал к нему граф де Люз. – Перед тем, как я приму ваше более чем великодушное предложение, я должен нечто сообщить вам о себе. То, что наговорил тот наемник, не во всем было выдумкой. Кое-что он угадал, не знаю как. Я – гугенот, – Сезар вскинул голову, готовый встретить любой упрек, не наносящий ущерба его чести. – Я бы прямо ответил на этот вопрос, но его так и не прозвучало, и дальше умалчивать я не могу. Но в остальном, – тут голос юноши зазвенел, – в остальном я не покривил душой ни в чем. Даю вам слово.

Бутвиль: - Превосходно! - воскликнул Бутвиль, стараясь шутливостью интонации снять возникшее напряжение. - А я - добрый католик. И что же? Неужели вы ждете, что я немедленно приступлю к репрессиям тут же на месте - после того, как разделил с вами хлеб и вино... не говоря уж об этом чудесном кролике? Если наш Господь един и вездесущ, а также всевидящ, и читает в душах людей, то внешние оболочки, в том числе и обряды, для него не должны быть столь уж существенны. Думаю, дух Его вмещает в себя и наши молитвы, и ваши псалмы. Все прочее - политика и нетерпимость, изобретения человеческого разума. Так я считаю, хотя и не распространяюсь об этом в обществе. И вам я верю, в отличие от Нуаре. Это недоверие - безотчетное, для него нет никаких прямых оснований, мне просто не нравится выражение глаз лейтенанта, интонации его речи и странная фамильярность с солдатами. Но если он вернется, я буду продолжать общаться с ним... пока он не проявит себя более откровенно. Что же касается вашего вероисповедания, позвольте напомнить - в мушкетерских ротах его величества служит множество южан, и многие из них - гугеноты. Неужели вам об этом не рассказывали?

Сезар де Мориньяк: Сезар невольно рассмеялся философии, так весело сформулированной Бутвилем, молча намотав на ус его подозрения насчет лейтенанта де Нуаре. – Сударь, теперь вы вправе рассчитывать не только на мою глубокую благодарность, но и на дружбу. Надеюсь когда-нибудь если не отплатить вам – поскольку долг благодарности не измеряют – то хотя бы оказать услугу, сопоставимую с этой. И шевалье де Мориньяк протянул графу руку. Завершаем или ответите, господин граф?

Бутвиль: - Я очень рад, что мы встретились, - уже вполне серьезно сказал Бутвиль. - Хорошо, когда тяжелый день заканчивается таким событием. Дружба, зародившаяся в таких обстоятельствах, всегда крепче, чем приятельство придворных. Надеюсь, господь убережет вас среди превратностей войны, чтобы мы могли еще долго оказывать друг другу подобные услуги... И он от всей души пожал гасконцу руку. Вот теперь, видимо, эпизод завершен. Путешественники ложатся спать!



полная версия страницы